Отмеренные врачами дни уходят, и ты все время задаешься вопросом: Как оценить, насколько это много - одна пятая вероятности выжить?
И в этой больничной палате, где твой отец, на половину парализованный, пытается встать, ты не находишь сил вовремя его поддержать, в тот момент когда за ним ухаживают другие, чувствуешь бессилие и апатию.
Уже потом: за много километров от того места и спустя много часов, приходит чувство вины за не отданное вовремя внимание и попытки самооправдания и попытки обвинений адресованных в прошлое... И предчувствие теперь уже - Несбывшегося...Оно сейчас куда важнее прожитого.
Сейчас - та же палата, те же люди вокруг отца. Сейчас ты смотришь на них...
Помнит ли эта женщина, моя мать, обтирающая своего супруга, моего отца, помнит ли она, как я еще ребенком соскребывал высохшие пленочки ее крови с линолеума, на утро после вечернего скандала с отцом...? Я уверен - да. Помнит. Помнит ли этот мужчина, чье сознание в багровом тумане, и который зовет только ее по имени, помнит ли это - он...? Помню ли я сам, что-то, что навсегда осталось в их памяти...?
И находясь, в палате, с отцом один на один, держа его за руку, понимаешь - все возможное для него сейчас усилие - в этом рукопожатии - самом долгом и самом крепком, за всю твою жизнь.
И уезжаешь, погружаясь в работу, говоришь, пишешь и очень редко объясняешь происходящее с твоей семьёй, заставляя себя не играть уже определенную самим собой роль...Избегание постыдного удовлетворения жертвы, избегание признательности за сочувствие и постоянные попытки найти отклик в близких людях...
Я возвращаюсь к тебе, отец...
Все еще - одна пятая жизни.