Международные аэровокзалы всегда похожи друг на друга в силу огромного количества стандартов, которым они должны строго соответствовать в плане сервиса, контрольно-пропускных процедур, технического оснащения и. т. д. Тем не менее в плане архитектуры, расположения обязательных стоек и спонтанно возникающих торговых точек, удобства, вышколенности персонала различия бывают существенны и не только потому, что архитектурно аэропорт символизирует лицо и ворота страны и оставляет сильнейшее впечатление на приезжего. Психологически здесь решается, захочет ли бизнесмен или турист сюда вернуться, а многие страны Азии всю надежду на свое экономическое будущее возлагают на иностранные инвестиции и туризм. В этом плане Россия как раз непоказательна, поскольку в нашей стране это не основные статьи дохода, а вот, в порядке убывания зависимости от туриндустрии, в Камбодже, Таиланде, Индонезии, Вьетнаме, Малайзии, не говоря уж про точечный Сингапур - это вопрос экономического выживания.
Даже Китай может выжить без туристов только за счет инвестиций от разбросанных по всему миру китайских диаспор (хотя и не выдаст на гора 10-ти процентный экономический рост), а стало быть китайскоговорящих инвесторов, которые и без того рады, что вернулись на историческую родину как герои и могут не заметить шероховатости сервиса, в конце концов, общаться-то они могут на китайском. Поэтому там можно встретить неанглоговорящий персонал не только в провинциальных Чунцине или Урумчи, но даже в Пекине и Шанхае. Еще три года назад банкоматы в столичном аэропорту работали через один, а покупая там билет, можно было улететь вместо Австрии в Австралию, потому что в кассах могли сказать без напряжения только hello. Чем ближе к олимпиаде-2008, тем меньше неудобств в виде дополнительных аэропортовых сборов перед стойкой досмотра багажа и абсурдных ситуаций, когда на паспортном контроле к вам обращаются по китайски словно к соотечественнику, и тем больше расширяются терминалы и больше международности в манерах работников, да и по количеству приезжающих в страну туристов Поднебесная уже в первой пятерке мира (а если считать Гонконг частью Китая, то тогда он выходит на второе место вслед за Францией, оставляя позади США и Испанию), чего не скажешь о России, застрявшей на подступах ко второй десятке.
Аэропорт создает первое и последнее впечатление о стране. В пропитанной страхом перед терактами египетской Хургаде, например, подступы к аэровокзалу, как и к любому посещаемому туристами объекту, охраняют вооруженные солдаты, но вы видите их, только подъезжая со стороны города на обратном пути, когда вы уже привыкли к виду автомата на каждом углу. На прилете будут сплошные улыбки паспортистов, таможенников и встречающих гидов. В самом здании аэропорта оружия нет. При первом взгляде на землю пирамид увидеть еще и десяток Калашниковых - это было бы чересчур. В мусульманских и буддистских странах Азии расплываться в улыбке всегда умели, так что этот навык моментально восстановили даже в посттоталитарных Китае, Вьетнаме и Камбодже, чего опять же не хватает в наших северных широтах. Поэтому пограничников с каменными лицами на входе, составляющих неотъемлемую часть российских аэропортов, в азиатских странах просто не видно.
Примеры других первых впечатлений в Азии - смешение модернового минимализма аэропорта с местными архитектурными особенностями. Лидеры по инвестициям в туриндустрию, китайцы, не добавляют в облик аэропортов свои характерные выгнутые оконечности крыш, поскольку проекты разрабатываются в основном западными архитекторами, да и нет у китайцев времени на архитектурные и инфраструктурные излишества, когда олимпиада на носу. Они добирают масштабностью проектов и размерами зданий. А вот в совсем небогатой Камбодже международный аэропорт в Сием Риепе с имитированными соломенными крышами несет явные архитектурные отпечатки кхмерской хижины. В относительно старом, построенном в эпоху национально-освободительных движений, аэропорту Сукарно-Хатти в Индонезии стиль балийских хижин заметен, хотя серые мнималистские бетонные стены внутри здания настороение немного портят. Улучшает его затем мимолетная безанкетная процедура вклеивания в паспорт визы по приезде в обмен на десять долларов и наличие бесплатной подробнейшей карты-схемы Джакарты рядом с визовой стойкой. После этого почти незаметные таможенники кажутся уже совсем анахронизмом, несмотря на то, что на карточках прилета во всех южно-азиатских странах приезжему напоминают о том, что за провоз наркотиков - высшая мера наказания. Макдональдс в аэропорту посылает туристу недвусмысленный сигнал на уровне подсознания о том, что цивилизация сюда добралась и здесь все предсказуемо, кроме цунами и землетрясений. Кажется, иностранцам в России тоже не помешал бы желтый знак М, по крайней мере, в полутемном Шереметьево-2, но у нас следуют некоему европейскому стандарту располагать в аэропортах только бешено дорогие кафе и рестораны. Дешевые маки и рестораны местной кухни - один из способов смягчения культурных и климатических шоков от экзотических атмосфер Малайзии, Индонезии, Камбоджи, Китая, да и к тому же в этих странах макдональдсы и KFC достаточно элитарны в качестве символов модернизации.
В Таиланде получение visa on arrival отнимает минут пять-десять, если всунуть в паспорт свежеобменянные 100 бат (примерно 2,5 доллара), без подмазки процедура занимает полчаса, что и указано в туристических проспектах. В Камбодже неуловимая атмосфера тоталитарного прошлого делает покупку визы немного суетливой: пограничники не могут не дать визу, но при этом в серьезность играют, в отличие от беспечных тайцев или малайцев. Просят заполнять анкету, заставляют смотреть в миниатюрную камеру для фотокарточки неизвестно зачем, и приходится минут пять ждать. Да и берут в два раза больше, чем индонезийцы, видимо, за привилегию увидеть Ангкор Ват и полпотовские лагеря уничтожения.
Большинство перечисленных стран относительно бедны, и работа в контрольных службах аэропорта, как правило, для кормильца семьи. Однако с ростом благосостояния на этих должностях появляются женщины. По-видимому, религиозно-культурные факторы вторичны по сравнению с уровнем развития страны, и в случае международного аэропорта как культурного топоса это универсальная закономерность. Например, обязательный гендерный и расовый баланс в стиле Equal Opportunity Policy наблюдается в аэропортовских службах вестернизованного Сингапура, где на паспортном, таможенном и любом другом контроле одинаково представлены все живущие там нации. Впрочем, доминирующих в городе-государстве китайцев среди уборщиков не видно, в основном, там темнокожие индусы и тамилы. В исламской Малайзии довольно много носительниц хиджабов во всех официальных службах при естественном доминировании лиц малайской национальности. А вот уборщицы в униформе почему то все сплошь индийско-тамильско-ланкийской внешности. В исламской же, но бедной, Индонезии женщины пока не проникли в более престижные контрольно-пропускные структуры и работают лишь в торговых точках аэропорта.
Основным отличием атмосферы и культурной ауры южноазиатских аэропортов является ее подчеркнутая отрешенность от ритма жизни самой страны: такой торжественной и возвышенной международной атмосферы в южноазиатских странах, за исключением Сингапура, найти практически невозможно, если не ограничивать пребывание там пятизвездночными отелями и ресторанами, а также офисами индустриальных гигантов. Аэропорты с их потоками туристов - это относительно новая сфера жизни недавно открывшихся миру стран. Выражение и квинтэссенция западной культуры и конвейерной обработки человеческого материала - аэропорт, в массовом порядке приходя в Азию, несколько отчуждается от местной культурной атмосферы.
Повседневная жизнь безмолствующего большинства в Азии шумная и толкучая, а в аэропортах царит спокойствие элитарного заведения, ситуацию лишь немного традиционализирует привычка все более и более многочисленных китайских туристов сбиваться в кучу, даже стоя в очереди. И действительно, международные поездки в этих странах доступны немногочисленной вестернизованной группе менеджеров, которые невольно воспроизводят стереотипы поведения и при отлете из страны. Массовый туризм развит лишь в Сингапуре и стремительно растет в Китае и Малайзии. В последней, при желании еще можно разглядеть остаточные элементы принудительной элитаризации пространства, но они постепенно сходят на нет из-за массовых поездок к соседям победнее при безвизовом режиме. Например, в аэропорту Куала Лумпура, и без того огромном и наполовину пустом, специально построен терминал для пассажиров бюджетных авиалиний LCC, доставляющих в основном в соседние страны (впрочем, макдональдсы есть как на бюджетном, так и на элитном терминалах). Массового пассажира с рюкзаком пытаются как-то отделить от бизнес-путешественников с рейсов дорогих авиаперевозчиков. И уж совсем интересным выглядит сервисное решение, когда пассажирам экономичного перевозчика Airasia.com, идущим к самолету метров двести-триста по открытому пространству, в случае дождя (а в Малайзии это, как правило, тропический ливень как из ведра) раздаются зонтики с эмблемой компании, что невозможно себе представить на каком-нибудь межконтинентальном рейсе Куала Лумпур - Лондон, когда лайнер подается к рукаву терминала. Приведу для сравнения пример элитно-эгалитаристского контраста в одном из лучших наших аэропортов в Новосибирске: там приходилось идти к самолету и под дождем, и под снегом без зонтиков Siberian Airlines, хотя всех транзитных пассажиров из-за границы там традиционно содержат в VIP зале, что в случае китайцев приводит уборщиц в шоковое состояние.
Технологичные по определению аэропорты в южноазиатских странах вырваны из культурного контекста и окружены либо соломенными и фанерными хижинами, как в Камбодже или Индонезии, либо рисовыми полями, как в Таиланде и южном Китае, либо джунглями, как в Малайзии с ее технологическим showcase: аэропорт Куала Лумпура очень далеко от города (55 км), зато суперсовременные поезда пролетают десятки километров над нетронутым лесом.
Элитарность аэропортовской атмосферы прочитывается на лицах служащих, которые получили здесь работу или по протекции, или в силу хорошего знания английского (особенно, в неэнглизированных Китае и Вьетнаме) или им просто повезло. Это как Шариков в квартире профессора Преображенского. К тому же играет роль сознательно культивируемая, особенно в остаточно коммунистических странах, мобилизационная атмосфера с построениями работников перед открытием кафе или магазина, а также регулярными накачками коллективистского духа от менеджера.
В западных аэропортах в поведении служащих вычитывается скорее аналогия скучающей на репетиции Каштанки-Тетки. Поэтому там можно видеть зевки и потягивания как за стойкой кафе, так и на регистрации. В Европе эти существующие и доступные всем с 1950-х годов, не очень хорошо оплачиваемые и по технологичности не отличимые от работы в супермаркете service jobs не воспринимаются как приобщенность к ритму модернизации, как некое персональное достижение обладателя работы, как фамильная гордость. В Европе и Северной Америке работник, в случае ухода с аэропортовской должности, легко найдет нечто аналогичное, а то и более привлекательное по зарплате и не уступающее в технологичности, тогда как южноазиатский коллега вынужден будет идти, в лучшем случае, официантом в ресторан (в Юго-восточной Азии, в отличие от Запада, Восточной Европы и арабских стран, это работа без чаевых) или смотрителем на только-только возникающие в Малайзии и Китае автомобильные парковки, а то и уличным торговцем, т.е. престиж работы в аэропорту здесь еще не выровнялся со статусом продавца на бензоколонке или в минимаркете, как в западных странах.
В южноазиатских аэроопртах бедных стран все милитаризованные службы таможни и погранконтроля выглядят какими-то бесполезными, и, кажется, даже служащие это осознают и специально создают себе видимость примененния, отбирая на досмотре багажа пилки для ногтей. Впрочем, в Европе, США и у нас это тоже проделывается, но это можно приписать животному страху после 11-го сентября. На контрольно-пропускных пунктах после эпохальных терактов работы прибавилось. На въезде европейских аэропортов последние десятилетия служащие работают в поте лица, выявляют потенциальных нелегалов и задают каверзные вопросы приезжим из неблагополучных стран, чего никак не входит в компетенцию южноазиатских пограничников, за исключением все тех же сингапурцев.
А вот в Юго-восточной Азии угроза терроризма невелика, притока наркотиков нет, благо они производятся внутри, а потребляются за пределами региона. Нелегальная эмиграция - это скорее понятие для внутреннего пользования, применяемое к трудовым мигрантам. Через международный аэропорт проходит местная элита, да туристы из богатых стран, мотивации поездок предсказуемы, так что поддерживать бдительность людям в форме трудновато в отличие от их западных коллег, которые в каждом должны подозревать террориста или нелегала. В странах с развитой секс-индустрией вроде Таиланда еще есть какой-то смысл отсекать на въезде потенциальных педофилов и извращенцев, но при безвизовом въезде из всех западных стран проводить психоаналитические тесты было бы затруднительно, так что паспортисты большинства южноазиатских стран просто механически ставят штампы в пределах своих синекур. Не припомню, чтобы мне на разных пунктах контроля задавали вопросы как гражданину России, только в Сингапуре дежурно взглянули на обратный билет.