Без нищих и побирушек на улицах не обходится ни одна развивающаяся страна, Поднебесная не исключение, несмотря на двужильную трудовую этику китайцев. Надо полагать, с нарастанием вестернизации масштабы попрошайничества скорее растут, чем снижаются. Впрочем, отслеживать это явление крайне сложно, методики в основном визуальны, т.е. сколько видишь нищих в данном месте в данный момент, и если помнишь, сколько их было, скажем, год или два назад, вот и вся динамка и статистика, но только по отношению к этому месту. Попрошайки, например, просто перебрались на соседнюю улицу или в другой город, а наблюдателю уже показалось, что острейшая социальная проблема решена.
В Китае проблема нищеты и побирушничества властями как-то так аккуратно спускается на тормозах и замалчивается, что в стерильной официальной прессе об этом практически ничего нет. Попытки писать со студентами сочинения на тему "подавать или не подавать" свежих мыслей не принесли, кроме замечаний, что нищие очень часто профессионально специализируются, и на самом деле не так уж бедны, так что особого смысла в уличном подаянии нет. Форумы в интернете в основном муссируют ту же тему "организованной нищепреступности". Впрочем, кажется, и в России, да и в Европе, никто особо тревогу не бьет. Видимо, во многих обществах сложилась в этом отношении какая-то позиция невмешательства, если нищета на улицах не перехлестывает какой-то необходимый минимум или побираться не начинают дети. Помнится, в России с приходом Путина достаточно быстро попросили беспризорных просителей с улиц, по крайней мере, в Москве. В посещаемых туристами кварталах Египта дети клянчат "бакшиш" у иностранцев, но как-то походя. Чтобы весь день обозримо сидеть на улице с шапкой - нет, они уж лучше пристанут к вам с бутылками воды или сувенирами. Все же какой-никакой бизнес, хотя можно и схлопотать на орехи от полицейского.
У любого общества существует предел, сколько люди готовы подавать, и он примерно одинаков в урбанизованной среде, неважно, есть ли традиции десятины, как у христиан, "закята" в те же 10 процентов, как в мусульманских обществах, или прокорм буддийских монахов всем миром, как в Юго-Восточной Азии. В той же Москве, как только пение лазаря "Мы сами не местные" приедается, так все эти неимущие куда-то испаряются.
В различных частях Китая "предел подаяния" варьируется от высокого возле променадов и буддийских храмов в крупных городах, где беспенсионные старушки и бесконечностные инвалиды тусуются, орудуя возле туристических автобусов, до минимального в торговых кварталах, где никто не хочет, чтобы нищие отпугивали клиентов от магазина или ресторана. Впрочем, пендалей попрошайкам я пока в Поднебесной не видел, в отличие от наших торговых точек и вокзалов. Народ здесь не любит совсем уж резких движений и эмоций и всегда старается как-то сгладить шероховатую ситуацию. Когда в Пекине в зале ожидания вокзала попрошайка вконец достала какого-то пожилого интеллигента, он приглушенно, но с партийной жестикуляцией в стиле Мао, прочитал ей минутную нотацию, и она исчезла.
Каким образом эти нищие и, в общем-то, не запущенные малолетние попрошайки попадают в вокзал, куда вход только по билетам, это один из парадоксов Китая. Ведь китайские охранники практически неподкупны, это не наша милиция или вохра. Но вот именно на пекинском старом вокзале я видел самый интенсивный нищенский чес. С пятиминутными интервалами по проходу в зале ожидания двигались то старушка в полурванине с палкой и плошкой, то малышня ростом до пресловутых китайских 1,1 метра, которые в публичных местах присутствуют в виде отметки на стене, сигнализирующей о том, что ребенка ниже этой черточки можно вести или провозить бесплатно.
Дети-побирушки - характерная черта многодетных стран третьего мира от южноазиатских и латиноамериканских до мусульманских и постсоветских, но вот для Китая с его политикой ограничения рождаемости и появления поколения "маленьких императоров", т.е. единственных детей в семье, на которых концентрируется внимание бесчисленных старших родственников, эти отпрыски мигрантов, трущиеся о ноги вокзального пассажира в надежде на помятый юань - одно из самых сильных впечатлений от страны.
Известно, что у китайских мигрантов (выходцам из сельской местности, разрешается завести второго ребенка через пять лет, или раньше, если первенец - девочка) и городской бедноты не принято регистрировать второго, третьего, четвертого и т.д. ребенка во избежание штрафов. Шесть тысяч юаней, более 700 долларов, за второго ребенка (дальше - больше) далеко не каждая китайская городская семья способна выложить; у некоторых из моих студентов есть "полулегальные" братья и сестры, которых, слава Богу, за взятку принимают в школу без свидетельства о рождении. Скорее всего, в будущем примут и на какую-нибудь незатейливую работу, а вот с университетом начнутся проблемы, потому что эти семьи не в состоянии, да и не будут в состоянии, платить за обучение, а кредит второму ребенку из городской семьи ни один банк не даст, будь это хоть вундеркинд. Но это еще не самый печальный вариант поражения в правах: такие дети, по крайней мере, не совсем теряют детство.
Хуже всего, как мы знаем еще из чеховских, так сказать, первых рук, положение мигрантов и их семейств. Вот эти нигде не числящиеся и десятилетиями живущие нелегально (их родители, как правило, тоже без регистрации) чада обычно и есть самая промышляющая в публичных местах когорта. Родители у них точно есть, потому что это не грязные оборвыши, которые, правда, тоже случаются рядом, но это уже совсем запущенный случай. Трудно сказать, ходят ли эти дети в школы. Но вот сразу после, а то и вместо, них они появляются на людных улицах, площадях, набережных Пекина, Шанхая, Гуанчжоу и т.д., откуда не гоняет полиция, и начинают настырно, вплоть до всучивания букетика в руки, продавать что-то мало кому нужное, цветы за 1-2 юаня, безделушки, открытки, а то и просто канючить деньги. Эти бизнесмены-попрошайки подконтрольны каким-то невидимым, как рука рынка, предводителям-взрослым, потому что, продав вещицу, они куда-то отлучаются и через минуту-другую появляются с новой. У них план, за невыполнение которого взрослый рукоприложится, так что они в ситуации "продать или голодать" и отделаться от них крайне трудно. Это уже совсем вариант третьего мира, прямо-таки не китайский с их олимпиадой и космическими полетами, и мало отличающийся от египетского или того же таджикского на улицах Нижнего Новгорода. Странно, может быть, арабам и среднеазиатам уже можно за олимпиаду побороться.
Гораздо менее душераздирающе, но все же нелепо для конфуцианского общества с традиционным пиететом к старикам, выглядят престарелые нищие на улицах больших, и не очень, городов. То, что некое разложение традиционной морали и уважения к старшим в Китае давно наличествует, не вопрос. Это еще раз свидетельствует о некоей универсализации попрошайнических практик во всем мире. Разве что в Китае нищим не надо стилизоваться под старину и надевать какой-нибудь оренбургский пуховый платок и валенки среди лета, чтобы выдержать имидж человека, которому собраться - только подпоясаться. Впрочем, кажется, ползающие по улицам Чунцина полупрокаженные инвалиды немного перегибают в театральности и сознательно запускают свои язвы до посинения. На те немалые деньги, что им подают, вполне могли бы раздобыться одеждой с рукавами и нормальными штанами, но тогда не будет видно немыслимых волдырей, которые, видимо, и распространяют вирус благотворительности. Это характерный стиль "добрых человеков из Сезуана".
Для обычного нищего без прикидов традиционная крестьянская одежда и седые патлы вполне сойдут. Впрочем, возле кампуса университета в Мэйчжоу промышляет дед в пуховике, которые продавались на наших рынках в начале 90-х. Он обрабатывает пассажиров такси и автобусов на автостанции. Говорят, что собирает иногда по 50 юаней в день. Значит в состоянии прокормить многих односельчан. Иногда рядом с ним для пущей убедительности и попутной благотворительности - слепой, который, по видимому, универсал, потому что его я видел во многих районах города.
Явно недеревенская бабулька окучивает горожан на центральной площади Мэйчжоу в жару и холод. В зиму она как-то даже энергичнее бросается к отведавшим Макдональдса прохожим. Еду не берет, как и наши нижегородские таджички, только деньги. Замечена возле многих торговых центров и супермаркетов города. К иностранцам склонна не приставать.
В китайский новый год деревенская беднота устраивает театрализованное шествие дракона по торговым улицам. Под барабанный бой, в какой-то грязной маске и костюме дракона пляшущий нищий и его более штатски одетые односельчане осаждают входы магазинов. Заглядывают даже в супермаркет, пока охранник не загородит вход, правда полюаня он им все-таки дает. Впрочем, в магазинах подают мало, лавочники в Китае не жируют. Нищим-стилизантам бы с барабанами выйти на high street, глядишь, насобирали бы больше, да полиция так далеко в центр не пропускает. На местном Арбате у моста в самой гуще народа позволяется сидеть только совсем уж калеке-монополисту в этом виде программы, с какой-то шарманкой. Его ходячие коллеги надолго возле моста не засиживаются, им легче за день просто обойти торговые точки в центре. Так что, группы нищих в Мэйчжоу очень слабо организованы, и, скорее всего, эта деятельность местной мафией и не контролируется.
В мегаполисах наблюдается приток нищей сидячей силы, поскольку туристов становится с каждым годом все больше и больше, а количество попрошаек пропорционально турпотоку. В Мэйчжоу, среднем по величине городе, наблюдается стабилизация, так что я чуть ли не всех нищих уже разглядел. Разве что год от года в городе уменьшается количество совсем уж юродивых-опустившихся бомжей, которые большю часть года ходили совсем голяком: либо вымирают, либо, как Алитет, уходят в горы и пригороды. Статус образцового города для туристов в провинции Гуандун и репутация места для поселения на пенсии заставляет власти что-то в смысле облагораживания делать. Стриптиз на улицах явно в состоянии спада. Нельзя сказать, что в Китае совсем уж ничего не делается для снижения уличной нищеты, только вот приближение к западным стандартам с отсутствием малолетних порошаек и голых бомжей произойдет еще не скоро.
Впрочем, если судить, какой наводненной нищими и бомжами была Москва в середине 1990-х, и какой она предстает через десять лет в 2005-м, то можно сказать, что прогресс приходит с общим состоянием благополучия. В России количество шапок для подаяний и протянутых рук значительно уменьшилось. По крайней мере, теперь это выглядит, как индивидуальное занятие, к которому у некоторых инвалидов и старушек просто душа лежит, словно у безработных, слабоумных и представителей нацменьшинств в центре Лондона, Парижа или Амстердама. Уж никак это не напоминает поставленный ранее в московском метро на поток бизнес на калеках и мадоннах с младенцами.