Центры больших китайских городов все похожи друг на друга, как башни Нижегородского кремля. Взять Чунцин, Шеньжень, Гуанчжоу, Шаньтоу или даже Пекин, если оказаться чуть поодаль от Тяньаньмэнь и Запретного города, все катастрофически смахивают друг на друга. Может, только Шанхай выделяется за счет своей космополитичной истории, иностранных кварталов и специфического контура телевышки и башни Джинмао. И это не следствие бедности фантазии архитекторов, а просто вот когда столько городов и так быстро в массовом порядке отстраиваются одновременно, очень трудно избежать повторений или хотя бы похожих архитектурных решений.
Они стараются сделать города непохожими, ну там отштукатурят и покрасят разным цветом, где желтым, где красным, где синим. На центральных площадях разные композиции поставят, не памятники Ленину, как везде у нас, или монументы Мао, как у них раньше. Где-то стеллу возведут, где-то арку, обелиск или мачту, где-то скульптурную группу, где-то фонтаны, где-то клумбы причудливые, где-то памятники ученым, где-то поэтам, благо за пять тысяч лет в китайской культуре накопилось столько героев, что нация потеряла им счет. Ан нет же, получается модерновый китайский стиль, где все сливается в скучное единообразие современности. Зураба Церетели им явно не хватает. Непонятно, что он еще в России делает.
Давно известно, что коробки небоскребов, заслоняющие белый свет, не способствуют здоровому мировоззрению жителей и приводят к массовой депрессии. Хуже, когда небоскребы одинаковы или похожи. Еще хуже, когда в них люди вынуждены жить десятилетиями, и негативные эмоции обитателей двадцати-тридцати этажей аккумулируются и давят на подсознание каждого в отдельности. Потому-то так нездорово выглядят многоэтажки в Лондоне и Бирмингеме на фоне остального двухэтажного города. А в Оксфорде район многоэтажек просто отдает депрессивностью, и когда проезжаешь его на автобусе, видишь какие-то хмурые лица вокруг, как в брежневских районах Москвы.
В китайских городах многоэтажки повсеместны, за исключением кварталов с коттеджной застройкой, стало быть, китайский современный город не способен пробуждать особо радужные настроения, добавьте к этому явную перенаселенность и скученность, и тогда понятным становится доминирующее среди китайцев мнение, что большинство проблем их общества связано с огромным населением, студенты так и пишут в сочинениях, не замечая в их английском мальтузианскую жестокость, too many people in China.
Низовой уровень городской жизни - это как и везде, бомжи, попрошайки, калеки, люмпены, алкаши, сборщики макулатуры и отходов. Нет такого широкораспространенного у нас типа как синеглазки, но есть те, которых на языке московского метро называют мадоннами - женщины с детьми. Очевидно, что китайские женщины более устойчивы к вызовам алкоголизма и бытовых неурядиц, чем наши, однако новорожденного ребенка на промысел с собой берут.
Нищие так рассредоточены, что не возникает ощущения их массовости, даже конкуренции, как это было в московском метро лет пять-восемь назад. У нас их скапливается немыслимое количество на вокзалах, достаточно просто войти и пять минут походить по центральному залу где-нибудь на Курском. Там же в подземном переходе я раз видел целый строй бомжей человек в 30, куда-то ведомый ментами. Я уж не говорю про залы ожидания до и после полуночи. А вот на вокзале в Гуанчжоу, где я ждал поезда часа четыре под вечер в характерном одиночестве иностранца, с большим чемоданом, ко мне никто их множества людей невзрачного вида, прошмыгнувших мимо, не то что не пристал с протянутой рукой, но даже не приблизился. Видимо, это обычные пассажиры из сельской местности, хотя кто их разберет.
Кстати, полицейские тоже не попадались, видимо, они хорошо работают за пределами вокзала. Калеки, попрошайки всех возрастов и бабушки с протянутой рукой достаточно часто встречаются на людных улицах и в переходах, но такое впечатление, что их немного, не больше чем в Москве или Стамбуле, особенно если учесть, какие здесь массы населения сдернуты с насиженных мест: толи бизнес это не прибыльный, толи их эффективно отлавливают, а скорее всего, просто не пускают в город эту отчаявшуюся восьмисотмиллионную массу крестьян.
Напрашивается замечание, что на наших вокзалах больше всего я боюсь вездесущей милиции с ее проверками, а не бомжей, попрошаек, цыган, торговцев наркотиками, мифических карманников и лохотронщиков, которые со стражами порядка благополучно сосуществуют. На китайских вокзалах этакого разнообразия отщепенцев не увидишь, там даже одяшек минимум, да и то скорее на подходе, чем внутри вокзала, и обычно с бамбковыми палками и в ожидании работы, а не рубля на выпивку. Т.е. несмотря на не менее жестоко деклассирующие законы раннего рынка, чем в СНГ, у меня возникает устойчивое ощущение, что китайское городское общество не скатилось в массовую видимую люмпенизацию, как это имело и во многом еще имеет место в наших мегаполисах. Система конфуцианской коллективистской этики и семейно-клановых ценностей не позволяет вырваться на волю массовому юродству, как это произошло с нашими неудачниками реформ. Да и коммунистическая система регистрации в городах, оборачивающаяся запретом на массовый выезд крестьян их деревень, также помогает ограничить поток нищих. В последнее время партия приняла какие-то меры для облегчения налогового бремени на крестьянство, упорядочила выезд на заработки, чем занимается по самым скромным подсчетам 130 миллионов сельских жителей, поддержку фермерства и т. д., но этого будет явно недостаточно. Индустриализация в Китае далеко еще не завершена, и к 2020 году планируется увеличить население городов еще на 300-400 миллионов. Где-нибудь в центре Гуанчжоу, Шеньженя или Чунцина автоматически думаешь - куда уж дальше.
Безусловно, занятая делом массовка китайского городского центра подавляет. В Чунцине особенно бросается в глаза обилие людей из серии "согласен на любую работу". Если мужчина, то это низкорослый крестьянского вида человек с бамбуковой палкой, готовый на любого рода услуги типа принеси-подай, в Сычуани их называют "банбан". В других провинциях по другому. Они толкутся возле вокзалов, автостанций, крупных универмагов, супермаркетов, магазинов и терпеливо ждут нагруженного клиента. Бывают среди них и женщины, причем вовсе не увесистого вида, но как-то вот выживают в этих условиях. Таскают эти носильщики все подряд, от чемоданов до мебели и полусотни кирпичей. На ночь возвращаются в свои пригородные деревни или переполненные рабочими-мигрантами общаги. Простейший и не требующий квалификации способ для крестьянина начать городскую жизнь на 15-30 юаней в день. От гостиниц и фешенебельных офисов их гоняют охранники, но они отходят так, чтобы их все-таки было заметно и потенциальные клиенты долго не шарились в поисках рабсилы. Иногда они громко скандалят из-за прехвата клиента или несправедливого раздела гонорара, и это пожалуй самые колоритные сцены на улицах. В мелких городах Чунцинского автономного округа их практически нет, значит в провинции этот бизнес не прокармливает. Я имел с ними дело лишь однажды. За то, что он показал направление в сторону вокзала, такой банбан хотел десять юаней, но получил две. Как раз ему на пиво.
Средний уровень урбанизованной деятельности - уборщики, подметалы, уличные торговцы, служащие забегаловок, велорикши и продавцы бесчисленных магазинов. Эти люди уже привязаны к какой-либо точке и виду деятельности, так что они более солидны в манерах. Зарабатывают они без выходных все те же 400-800 юаней, если повезет, но это уже квалифицируется как бизнес, и кто-то должен даже платить за лицензию для перевозки пассажиров или за устройство на должность приплатить хозяину точки. На улицах можно купить все от разложенной прямо на тротуаре тысячи мелочей до причудливо нарезанных ломтиков ананасов на палочке. Эта деятельность тоже не от хорошей жизни. Но все-таки это уже стабильность - признак класса, т.е. городского пролетариата, по марксистским меркам. О них в следующий раз.