Рассказ "Желтые листья"
Пути Господни неисповедимы, - это известно всем. И я полностью с этим
согласен, за исключением... Главный промысел Творца всего видимого и неви-
димого хорошо известен и описан в литературе канонической, неканонической
и художественной. Периодически этот "промысел" бьет нам в голову, превра-
щая в Адама, в Давида, в Еву или в Есфирь, и просто в команду: "плодитесь
и размножайтесь и населяйте Землю".
Так было и три дня назад. Занесла меня судьба на неделю в Берлин, и по-
шел я на службу в православную церковь, что в берлинском районе Вильмерс-
дорф. А когда вышел оттуда, то перешел улицу и направился к станции метро,
как вдруг почувствовал на себе взгляд, взывающий о помощи. Это была ху-
денькая женщина, лет двадцати пяти, с миловидным лицом. Она везла за со-
бой чемодан на колесиках и сильно прихрамывала. Прихрамывала она неумело,
было понятно, что ее нога подверглась хирургической операции недавно, ви-
димо, после автомобильной аварии.
Она не знала ни слова по-немецки и трясла у меня перед глазами листок,
на котором были написаны название улицы и номер дома. "Do you speak
English?" - вспомнил я одну из немногих известных мне фраз по-английски.
"Фрэнч", - сказала она, и я понял, что общего языка нам не найти, так как
по-французски не знаю ни слова.
Проблема была в том, что, как многие улицы в Берлине, эта имела "нерус-
скую" нумерацию, когда номера идут сплошным порядком по одной стороне от
первого до какого-то, а потом в конце улицы разворачиваются и идут уже в
обратном направлении. Видимо, во Франции такого сюрреализма тоже нет, так
как француженка была очень удивлена, когда я объяснил жестами, что ей не-
обходимо перейти на другую сторону дороги и двигаться в обратном направле-
нии, притом в два раза дальше, чем она уже прошла.
Когда мы расстались, и она на ломаном немецком выдавила из себя "фидер-
зеен", я направился куда и шел, к метро. И тут мне в голову полез поток
мыслей: "Вернись и проводи ее. Она хорошая! Она хочет, чтобы ты с ней поз-
накомился. Это будет чудесный роман! Француженка! Вернись!"
- Но у нас нет общего языка. Мы немые друг для друга.
- Она умная. Она все поймет без слов. Вернись, будешь потом жалеть! -
настаивал внутренний голос.
Но я не вернулся. Весь день думал о ней, вспоминал первоисточники и ка-
ноны, и традиции, и советы родителей, в общем все, что знал о любви и жиз-
ни, начиная от Иоана Лествичника и кончая Ошо-Раджнишем. Уже мальчики кро-
вавые в глазах замелькали. А особенно упорно вспоминались слова, что секс
между мужчиной и женщиной до семи лет их младшего ребенка благословлен.
Это кто-то из православных старцев сказал. В общем, полный ералаш в
голове.
- Она хочет забеременеть! - кричал мне внутренний голос. - Найди ее,
ты же помнишь номер дома, и помоги ей. Бог простит тебе за это многие
грехи. А может это на всю жизнь. Ты выучишь французский, переедешь к ней
во Францию. У вас будут дети. Много детей. И вы будете счастливы.
И я нашел этот дом. На сером подъезде было четырнадцать звонков, поло-
вина - квартиры, другая - офисы адвокатов и приемные врачей. "Ну, теперь,
наверняка, не найти!" - подумал я, так как рассчитывал, что это будет не-
большой отель, и администратор без проблем укажет мне прихрамывающую фран-
цуженку. На одной из табличек, принадлежащих приемной врача, мелькнуло
слово "ортопедия", но я не придал этому значение. Постояв пару минут в
нерешительности, я направился в сторону улицы Ku'damm, и не пройдя и двад-
цати метров увидел ее. Она шла в сопровождении какой-то женщины и пожило-
го мужчины. Я сразу понял, что мужчина - это врач-ортопед. Они прошли
мимо меня и вошли в подъезд, возле которого я только что рассматривал
таблички. Меня она не заметила. А узнала бы, если бы заметила? - это уже
вопрос риторический, наводящий тоску, да и вообще неуместный. А с другой
стороны, я большой эгоист. Одно дело, авария, травма, лечение, - и другое
ортопедия. Это значит, что хромота у нее уже навсегда, хирурги сделали,
что смогли, и передали ее ортопедам. Конечно, познакомиться с ней теперь
довольно просто. Наверняка, доктор посодействовал бы мне в этом. Но так
ли сильно мое чувство, чтобы я пошел на это. Да я уже и ощущаю, как оно
ослабевает. Взгляд Творца полоснул по мне пассионарным лучом Льва Гумиле-
ва и ушел куда-то.
Любовь. Жизнь. Смерть. И желтые листья на берлинских улицах...