В американских библиотеках не требуют ни записей, ни формуляров. Вход и доступ свободный. Я не без труда нашел одну из них . Методом тыка в поиске и жестов в общении вскоре нащупал нужные адреса. Получился некий список правозащитных организаций и институтов, работающих по Советскому Союзу. Одна из таких организаций со звучным названием " Комитет защиты прав человека в СССР" оказалась неподалеку от Филадельфии, в небольшом городке той же Пенсильвании.
- Дорогу мы вам оплатим и за небольшую работу тоже. Приезжайте, - сказал мне по-русски неизвестный господин по телефону. Весь мой бюджет укладывался на автобусный билет, сигареты и даже на гамбургер с кофе. Но зато не надо было ни у кого просить. Впрочем, и просить было не у кого.
Права человека в СССР защищали в типично американском двухэтажном деревянном доме милого и чистенького поселка, словно выписанного с пасторальной картинки. Весь комитет на самом деле состоял из двух человек - очень отутюженного, с франтоватым цветным платком на шее, пахнущего наверное дорогим лосьоном американца, не говорящего по - русски, но с красивой итальянской фамилией Распонти и архитектора из послевоенной русской эмиграции.
- Мы существуем всего три года, - объяснил архитектор после того, как мы пообедали в "Макдональсе" и заодно поговорили - Головная организация работает во Франкфурте - на - Майне, в Германии. Можно сказать, на второй Родине. Я там пережил войну, потом учился и жил до Америки. А здесь мы уже создали солидный попечительский совет, связались с аналогичными организациями, обратились за финансированием к правительству и скоро получим деньги. Месяца через три- четыре возможно предоставим Вам работу. Но уже сейчас можем предложить должность заведующего отделом Восточной Европы и СССР. Правда, пока на добровольных началах. Мне нужно разложить и разобрать по темам вырезки из газет, но это завтра. А сегодня надо привыкать к тому, что в Америке не чураются любой работы. У меня перед домом на лужайке много опавших листьев. Вот пластиковые мешки, грабли - и вперед...
Так я заработал свои первые американские деньги - восемь долларов за два с половиной часа.
На втором этаже дома был маленький флигель и груда газетных вырезок на столе. Под вечер архитектор дал мне одеяло и спальный мешок, который я расстелил на пол. Если бы не холод под утро, было вполне прилично. Почти свежий воздух, пахнущий пряной травой - прямо как в пионерском лагере летом много лет назад.
Я мог бы рассортировать ему весь архив и перевести несколько писем на русский за один день, но понял, что платить будут по американскому минимуму не за работу, в целом, а, как здесь, к счастью, принято, что называется, в час. Смертельно не хотелось возвращаться в Филадельфию, и надо было оставить что-то для следующей поездки.
Архитектор оплатил мне затраты на дорогу и восьмичасовой рабочий день. На обратном пути в кармане у меня было уже почти сорок долларов и я впервые за несколько последних дней почувствовал себя увереннее. Чтобы не расслаблялся на радостях, Господь к полуночи забросил меня, запутав в автобусных пересадках чужого города, в полутемный и почти безлюдный трущобный район. Кирпичные стены, мусорные баки, чахоточный на фоне ночного дождя свет окон, ни деревца - одно и то же на все четыре стороны.
Мужик в темноте возник как из-под земли на расстоянии вытянутой руки. Он был совсем "черный" на фоне черной стены черной улицы черного города.
- Эй, - сказал он беззлобно - ты гей?
Я тогда не знал что это такое, но на всякий случай, не останавливаясь, сказал - Нет.
- А доллар есть?
- Нет
- А ты подумай?
Он пошел за мной, пристраиваясь сбоку.
- Сказал же тебе - нет.
Мужик поднял с улицы приличный камень.
- На, - я сунул ему пятерку, отложенную в расходы на завтрашний день.
Он словно растворился в темноте. Мне повезло - это был одиночка- наркоман. Позже, уже в Нью-Йорке, мне объяснили, что, если уж нет машины, в кармане всегда надо носить с собой не менее пятнадцати долларов. На случай грабителей или наркоманов. Меньше не рекомендуется - могут обидеться и ударить ножом.
И все-таки первый заработок окрылял. Чтобы начать жизнь в Штатах с нуля, как минимум, надо было где-то заработать первые двести-триста долларов.
Наутро я попытался устроиться на любую работу в одну из местных газет - курьером, посыльным, уборщиком. Мне повезло. Заведующий международным отделом солидной " Филадельфии энкваэрер" оказался совсем нетипичным американцем Он не мотал поощрительно головой, не скалил зубы, не излучал активную доброжелательность.
- Послушай, парень, - сказал он просто - Тебе надо идти обычным путем эмигранта и переучиваться или, а это, как мне кажется, у тебя получиться, переезжать в Нью-Йорк. В озере легче выжить обычным рыбам, там мало хищников. В океане гораздо опаснее и труднее, но и воды больше. И возможностей тоже, если есть желание жить.
Он не послал меня в "гуд лак", этот коллега- американец, но обосновал то, о чем я уже думал - вырваться.
На самом деле это одно из ключевых понятий в жизни. Вырваться из школы, из дома, из одиночества, из рутины , перемалывающей год за годом выделенное нам Богом время. Вырваться из обстоятельств, в которые человека ставит государство или он загоняет сам себя. , Вырваться из бедности, ставшего наказанием. И из благополучия, означающего нередко не более, чем плату за поражение в жизни.