" Если все это правда, то через десять лет не будет Советского Союза".
В феврале 1956-го на 20-ом съезде партии Н. Хрущев зачитал свой закрытый доклад с разоблачениями культа личности Сталина. Считается, что этот почти шестидесятистраничный документ, приоткрывший то, о чем не знали, чему не верили или не говорили вслух, перевернул весь социалистический лагерь, заставил пересмотреть и недавнее прошлое СССР, и суть красной тоталитарной системы. И, тем самым, положил начало ее распаду.
А выкрал и передал на Запад доклад польский журналист Виктор Граевский....
Он жил в типовой квартире многоэтажного дома на окраине израильского города Ришон Ле-Цион. Обычная гостиная без излишеств: фото, картины, диван, стол, телевизор. Он смотрел израильские и русские каналы. Поэтому, когда я напрямую и без рекомендаций перезвонил ему и представился, проблем не возникло. - Приезжайте...
Я быстро установил камеру, навесил микрофоны и он продолжил. По-русски, почти без акцента.
На самом деле его фамилия Шпильман.Граевский - псевдоним. Более польский, менее - еврейский. Когда началась Вторая мировая война, ему было четырнадцать лет, семья Шпильманов успела бежать на восток, в СССР. Сначала во Львов, а затем их, как спецпереселенцев, сослали в Марийскую республику.
- Сталин, - вспоминает Граевский - лично спас мою жизнь тем, что сослал нас в глубь России. - Его преступления - это одно. Но история совершает и такие вот кульбиты с человеческой жизнью.
После Победы они вернулись в Польшу. Вскоре родители репатриировались в Палестину. Об этом не говорят, но даже после уничтожения почти трех миллионов польских евреев нацистами, уже после войны, в стране произошли погромы. Выжившие, а точнее, вернувшиеся польские евреи тогда, в большинстве своем, уехали - в США и навстречу возрождающемуся Израилю. Они не хотели оставаться на пепелищах домов и родных в Европе.
Виктор остался. Он был молодой, энергичный, верил в коммунизм и в светлое будущее, несмотря ни на что. Успел жениться и развестись. Его, грамотного и знающего русский, взяли в головной офис главного агентства печати Польши - ПАП.
Ступников- А не мешало вам, тем более, тогда, что ваши родные в Израиле?
Граевский - Совершенно не мешало. Я переписывался со своими. Однажды кто-то спросил меня - А почему ты поддерживаешь связь с фашистской страной? И я ответил, что это не " фашистская страна", и там живут мои родители, сестра. Больше никто и не спрашивал.
- А по убеждениям вы были социалист?
- Я был честный коммунист. Помню еще Дворец пионеров в довоенном Львове. И потом мы были на стороне Советского Союза и чувствовали себя благодарными ему за борьбу против фашизма. В Польше я сразу вступил в партию, потому что верил в ее идеалы. В коммунизме меня привлекала идея всеобщего братства независимо от национальности - и поляки, и евреи, и турки, и японцы... А после того, что произошло в Польше во время войны с евреями - особенно." Теперь, - думал я - Мы все будем равные и свободные."
- И что произошло потом?
- Мой отец тяжело заболел. Я обратился с просьбой о разрешении поехать в Израиль, чтобы его навестить. Мне выдали паспорт и так я снова увидел своих близких. Та поездка в Израиль перевернула всю мою жизнь. Я захотел уехать. Но середина пятидесятых годов прошлого века - это самый разгар " холодной войны" между СССР и Западом. Для журналиста солидного государственного агентства выезд был проблематичен, а бежать, то есть просто остаться, я не хотел. Мне Польша ничего плохого не сделала. Я вернулся и написал заявление в партию с просьбой разрешить мне выезд к родным и вступить в коммунистическую партию Израиля. Никакого ответа не было, но и проблем тоже не возникло. Все шло по- прежнему. Я работал главным редактором отдела новостей из Советского Союза и "стран народной демократии". Так и жил: де- факто в Польше, а душой уже в Израиле.
Но у меня была подруга, Люция, которая работала директором канцелярии первого секретаря ЦК польской объединенной рабочей партии Эдварда Охабы. Поскольку я был в разводе, свободный, то часто заскакивал к ней, в здание центрального комитета, поболтать за чашечкой кофе.
И вот, в один прекрасный день, в феврале 1956 года я пришел к ней, как обычно, но она была очень занята и попросила посидеть немного, подождать - может и получиться отпроситься, чтобы спуститься в кафе. И убежала. От нечего делать, я увидел у нее на столе какую-то брошюру в красной обложке с надписью " совершенно секретно" или " государственная тайна". Под грифом было написано, что это доклад Никиты Хрущева на 20-ом съезде партии. На русском языке. Когда подружка вернулась, я спросил, могу ли взять его с собой, чтобы почитать - раз уж она занята. - Хорошо - ответила Люция - Но только на пару часов. Он должен храниться в сейфе...
Я сунул брошюру в пиджак, принес домой, поскольку жил неподалеку и начал читать. Через пятнадцать минут я понял, что у меня в руках "атомная бомба". О закрытом докладе Хрущева все слышали, но без подробностей, в целом, с осторожных слов немногих очевидцев. Все разведки мира пытались его добыть - и вдруг этот доклад у меня в руках. Это было очень опасно и первой мыслью было отнести его обратно и сделать вид, что ничего не произошло. Почитал - и спасибо.
Но, когда я вышел на улицу, то передумал и решил отнести доклад в посольство Израиля. Все-таки я туда хотел уехать. В посольстве, кстати, небольшом, я знал, только одного человека, - который год назад давал мне визу на поездку в родным. Я и не подозревал, что дипломат был одновременно резидентом израильской разведки. Когда я показал это доклад израильтянину, то он попросил меня перевести, что там написано, а затем попросил взять брошюру на несколько минут. Вернулся он через полтора часа. А затем я отнес доклад обратно и на этом все кончилось.
- Или началось?
- Для меня кончилось. Я вообще был занят вопросами выезда, личными проблемами и забыл об этом. Прошло тридцать лет, пока в США не вышла книга, где были изложены подробности о том, как доклад Хрущева попал на Запад. После чего, в начале марта 1956 года, он был обнародован - и в прессе, и на радио. И произвел эффект разорвавшейся бомбы. Но что произошло с докладом я узнал только тридцать лет спустя.
Оказывается израильтянин, сняв его на фотопленку, немедленно поехал в Вену, куда уже срочно прилетел глава израильской разведки. Он принес распечатку лично Бен-Гуриону, основателю и премьер-министру Израиля.
Бен- Гурион знал русский язык и сам прочитал документ. Затем отложил его и сказал: " Если все это правда, то через десять лет не будет Советского Союза". Он ошибся на двадцать лет. Возникла другая проблема. Израиль не хотел ссориться с СССР, чтобы не навредить советским евреям. И тогда Бен-Гурион решил отдать доклад американцам, но при условии, что они не раскроют, от кого получили документ. Пусть они теперь ломают голову. В Штатах сначала не поверили, что это подлинный доклад. В голове не умещалось, как Хрущев мог рассказать о преступлениях Сталина. Только после проверок документ попал на стол американского президента Эйзенхауэра, который и дал команду обнародовать доклад. Позже шеф ЦРУ Аллен Даллес назвал своевременное приобретение этого документа самым большим достижением в его многолетней работе.
- Так свершается история?
- Я не делал историю. Её делал Хрущев. Я встретился с историей всего на несколько часов.
- А потом?
- Потом я выехал в Израиль и мне, в благодарность, предоставили работу в МИДе. Через три года понадобился человек, хорошо знающий язык, в русской службе международного вещания Радио. Из МИДа меня не выгоняли - просто я журналист и хотел работать по - специальности. И с тех пор 45 лет я работал там, начав с должности обычного репортера и затем постепенно вырос до главы службы вещания Израиля на зарубежные страны. В свои 66 я ушел в отставку, но потом еще десяток лет занимался жалобами радиослушателей и телезрителей страны.
- У вас осталось ощущение, что Польша - это ваша Родина?
- Это трудный конфликт. Мы все, эмигранты из этой страны, на всю жизнь "больны" Польшей. Мы не можем жить без польской литературы, без польского языка. Но, в то же время, мы - израильтяне и уже принадлежим этой стране.
Нас здесь разочаровывают каждый день, каждый час, все время - но это мой Израиль. И, если я могу - то стараюсь изменить ситуацию. Но то, что происходит сегодня в Израиле - это всего лишь одна секунда в жизни еврейского народа. И только сейчас появился шанс, что, наконец, что-нибудь получится во взаимоотношениях с арабами. Маленький - но шанс. И все зависит от того, как американцы будут давить и на них, и на нас. На Израиль надо нажимать. Мы - твердый народ. Но, если нажимают, то мы иногда делаем то, что нужно делать.
- Вы видите сегодня в Израиле не то, что хотели когда-то построить?
- Я ничего не хотел строить. Страну создали до меня. Я просто хотел жить в демократическом государстве. После Польши, с её дефицитом, Израиль казался раем. Но тогда, пятьдесят лет назад, это была другая страна. Полная идеалов и стремлений построить свой мир. Сегодня же мы - почти как все остальные капиталистические страны, далеко не идеал, скорее - наоборот. Все основывается на том, сколько у тебя денег, что ты с этими деньгами делаешь. Типичная капиталистическая страна. А, если и есть идеалы, то они очень скромные.
- Обидно, жалко, что все это, настоящее, уже ушло?
- Причина, по - моему, в типичной еврейской натуре. Говорят, что два еврея - это три политические партии. Мы не способны создать какую-то единую идеологическую силу. Когда в Израиле начинаются выборы, все - обещают, приходят к власти и в тот же день забывают, что обещали. Но я не бываю разочарованным. Я заранее знаю, что так везде - и в Америке, и в Европе, и в России, и во всем мире.
- А что вы все-таки получили за эту историю с секретным докладом Хрущева?
- Американцы обещали миллион долларов за приобретение этого доклада. Может быть, она дали миллион израильскому правительству - я не знаю.
Но вот что интересно: когда я репатриировался в Израиль и пошел изучать иврит, однажды ко мне пришел человек, который представился как сотрудник из Шин- Бет, из службы контрразведки. И он мне сказал тогда:" Господин Граевский, мы никогда не забудем то, что вы сделали для нас. Возьмите подарок - ручку с " вечным пером" и бутылочку с чернилами. Это все...