Это была такая удивительно красивая шубка. До колен. Коричневая, с длинным густым ворсом и большим пушистым воротником, на который падал и долго таял, совсем как я при ней, белый поволжский снег. И еще , это было чудо.
Только недавно, в декабре, нас перевезли из Монголии в Саратов, а в середине января ко мне прилетела Она. Соврав дома, что у нее практика вместо студенческих зимних каникул. И совсем без денег. Сэкономив из карманных рублей только на билет туда- обратно: Минск- Саратов - Минск.
Денег не было и у меня. Какие деньги у солдата - путейца, призванного работать с лопатой и ломом на трассе, в степи.
- Ничего, разберемся, - сказал Володя Хачатурян, армянин из Ленинакана, теперь Гюмри, с которым мы сдружились сразу после моего приезда с другими отморозками, кого , по сути, выслали из монгольских степей обратно в Россию. А я, с большим трудом, напросился с ними, уговорив даже растерявшегося от неожиданности командира батальона.
- Ты понимаешь, кого мы отправляем сейчас обратно? - спросил тогда комбат - Самых отъявленных и уголовных. Тебе что, у меня плохо? Через год спокойно вернешься домой, в свой университет. Я знаю, что исключили. А здесь, всех отправляем, кому место в тюрьме. Понимаешь, как и с кем опять будешь где-то начинать?
Это был золотой русский мужик, мой комбат, майор.
- Понимаю, - ответил я тогда, как оказалось, чуть позже, явно не понимая. Когда заскрипел, как металл на морозе.
Но это было первое чудо - вернуться. Пусть далеко от дома, но дома.
А потом случилось и второе. Незнакомый Саратов оказался для меня единственным городом во всей великой стране, где жили близкие отца. Он и сам из тех краев. Я успел встретиться только с одними - живущими бедно, в одной комнатке маленького частного дома. Познакомился. И запомнил, потому что вкусно, за год, поел. Но это оказались потом действительно родные люди. Зимой, в их доме- комнате мне одному, в той же самоволке, под страхом гауптвахты, армейской тюрьмы, можно было поместиться только на полу между двух диванов. А тут вдвоем...
Хачатурян, между тем, собрал у ребят целых тридцать рублей. Их не вытряхивали - их дали. Девчонки и даже очень редкие у кого-то жены издалека к ним, на втором году армии, не приезжали.
- Рестораны вам не нужны, - пояснил Володя - Ресторан я вам проставлю. Это мои проблемы. А купить поесть хватит. Вопрос в другом - где ты ее, когда приедет, устроишь? Она знает?
- Нет, - удивился я - Она об этом и не думает...
- На гостиницу денег у тебя нет. Да и солдату номер не дадут по военному билету. Вы что, будете ночевать на вокзале? Так тоже нельзя.
Накануне, только приехав, я сразу пошел к ребятам- связистам. И они, поздно вечером, после отбоя, уже заполночь, давали мне связь с Ней. Связисты были на втором этаже штаба части. И надо было иметь известную наглость и удачу, чтобы заходить туда, после вечерней поименной поверки и отбоя, проскакивать наверх и обратно, опасаясь попасться на глаза дежурным офицерам. А потом еще , через двор, нырять, оглядываясь по сторонам, в казарму.
Но я шел. Терять было нечего. А что такое камера, на время, уже знал. Не страшно. Тоже жить можно, если действительно хочешь жить. А не ждать, пока придет какое-то "время".
С Ней мы обычно говорили час и больше. Ни о чем. И, разумеется , бесплатно. Ребята прикрывали. Но вскоре один из них остановил меня у казармы и показал кивком зайти на лестницу. Я даже не помню, да и не знал его имени.
- Будь осторожен, - сказал парень - Тут приходил офицер из особого отдела, кто-то сообщил, что ты ходишь звонить. Он расспрашивал нас, интересуешься ли ты на каких волнах мы работаем, какая у нас аппаратура.
- Ты, что? Я в технике полный ноль, - возмутился было я.
- Мы так и сказали. Правду. Но кто знает, что у них в мозгах? Есть и больные. Будь аккуратен и, если хочешь, приходи поговорить со своей девчонкой только в мое дежурство.
Я тогда не спал всю ночь. - Ну, думаю, вернулся ты на Родину... Поэтому и звонил уже редко. А тут и она прилетает. Но куда?
Это была проблема. И опять - чудо. Кто-то подсказал попробовать найти каюту у стоящих зимой на приколе корабликов на Волге. Я ушел в самоволку и стал искать, обходя военных и патрули. Места там не было. Но морячки, проникнувшись, подсказали странный адрес. Часть общежития строителей, но расположенное в многокомнатной квартире обычного жилого дома. И вскоре я уже стоял перед звонком в дверь. В длинном коридоре там были пять комнат, где жили мужики- строители, работающие в три смены.
- Ребята, - просто сказал я открывшим и слегка ошалевшим от солдатской формы и моего рабочего бушлата - Служил год в Монголии. Тоже стойбат, только на железнодорожной трассе. Перебросили сюда и моя девушка на днях, сообщила, прилетает....
Почти без слов они освободили нам комнатку, где был только стол у окна и две одноместные, солдатские же кровати на панцырных сетках - пружинах с простым одеялом и простынями.
- Мне нечем заплатить, - напомнил я. - Еще бы... - не удивились они - Но в магазин сбегай.
Вскоре, тряся яйцами и поджилками по сторонам,чтоб не нарваться на военных, с четырьмя бутылками дешевого вина, в сетке, я вернулся и получил ключ от общей двери.
Русских, не по названию, настоящих, я встретил впервые только в армейской Монголии и там, в Саратове. Такие вот удивительные оказались люди. И много. Спокойные, терпеливые и не злобные. Если сам не гнилой. Попадались и другие, но гораздо реже. Та же мелкая шушера, даже при погонах. Не больше. Так она есть везде: и планктон, и пираньи.
А тогда, уже на следующий день прилетела она. В королевской своей шубке. Я повез ее в эту комнату, как в шикарный отель. И мы оба даже не подумали, что это нечто иное. Думают, когда неспособны, убогие, чувствовать.
В части, узнав и удивившись - бывает же такое? - мне сразу дали... неделю отпуска с условием, что я каждый день должен там появляться. Трасса в степи начнется с февраля, а пока можно. И это тоже - Россия.
И мы гуляли. По городу и по морозцу. Днем. А вечерами...
- Знаешь, что я больше всего запомнила, - сказала она как-то через много- много лет после этого - Последний вечер. На столе бутылка простого вина, колбаса, порезанная на ужин, на газетке, полумрак куцей лампочки, тишина и падающие снежинки за окном. На зеркале чистого яркого звездного неба. То медленно, то густо. Это было чудо.
- Конечно, помню. И еще, твою шубку, прямо под зеленые глаза и стройные ножки. Ты ее и потом носила, вплоть до Севера. Такая шуба, настоящая, королевская.
- Моя шуба? Дорогая? Так она же кроличья, из шкурок кролика. Ты что, не видел?
- Даже не подумал. Видел королевское. И королеву. Значит так и было...