Получив адрес нового клиента в похоронном бюро, Ольга удивилась. Это был адрес фирмы, а не частной квартиры.
- Интересно, неужели Клиент, вместо того, чтобы думать о вечном, всё ещё работает, - подумала Ольга, заводя свою старую машину и выезжая на перекрёсток. Её начальник, патер Пельц, выдавая очередное задание, ничего не объяснял. Он полностью полагался на литературный талант и чутьё своей сотрудницы.
Ольга работала в похоронном бюро Пельца в Берлине уже второй месяц и успешно писала тексты прощальных слов на похоронах для русскоязычных жителей Германии. Эти тексты с ней обсуждали ещё при жизни сами клиенты, ведь они, как никто другой, были заинтересованы в последнем добром слове на прощание.
Вот и сейчас в адресе стояла русская фамилия Шорох В.Н., но адрес был не приватный, а принадлежал фирме с гордым названием "Слава".
Ехать туда было недолго - в соседний небольшой городок, всего каких-то километров двадцать от Берлина. За десять-пятнадцать минут поездки можно было успеть получить несколько рентген долгожданного апрельского ультрафиолета, и освежить зимний цвет лица.
- Загораю на рабочем месте, - улыбнулась Ольга и постаралась не очень отвлекаться от дороги.
Весна давно уже вступила в свои права, и запах навоза на свежевспаханных полях уступил место запаху цветущего рапса, заливающего окрестности приторно сладким ароматом.
- Хорошо то как, тепло, - она расслабилась под лучами солнца.
Сейчас не хотелось думать, что снова придётся выслушивать историю жизни очередного старика, готовящегося к последнему путешествию.
Честно говоря, первое задание оставило у неё тяжёлое впечатление, и она ещё долгое время примеряла на себя судьбу уже умершей старухи. Работа, которая вначале показалась такой лёгкой, на поверку вышла совсем непростой. Каждая новая встреча с клиентом забирала у Ольги душевные силы, словно их исповеди кирпичами ложились в корзину её жизни.
- Нужно отстраниться от клиентов и проще смотреть на вещи, - твёрдо приказала себе Ольга, - в конце концов, я всего лишь должна написать прощальное слово о человеке, а не отпускать ему грехи. Да и платят мне за это по высшему разряду.
И она стала искать нужный номер дома.
Фирма располагалась в жилом трехэтажном доме на втором этаже. Поднявшись по узкой неудобной лестнице, Ольга позвонила в дверь, рядом с которой в кадке стоял засохший кактус.
Узнав, по какому делу она пришла, неприветливый мужчина указал на дверь в кабинет шефа, куда ей следовало пройти. Затем, ни слова не говоря, отправился по своим делам.
- Ничего не скажешь, вежливый приём, - подумала Ольга, - входя в комнату.
Не очень большой, но богато обставленный кабинет поражал обилием портретов, висевших на стенах. Из золочёных рам на Ольгу смотрели Л. Толстой, А.Пушкин, Ф.Достоевский, А.Чехов и русские красавицы в жемчужных кокошниках. У всех был одинаково румяный и довольный вид.
- Не иначе как в Китае портреты с фотографий заказывали, там , вероятно, дешевле. Вон, какое у баб и классиков философское выражение лиц, словно опиума накурились, - подумала Ольга.
Из-за большого письменного стола навстречу поднялся интересный мужчина средних лет.
- Слишком ухоженный, чтобы быть порядочным человеком, - подумала Ольга и пожала протянутую руку.
Рукопожатие оказалось вялым и влажным и совсем не соответствовало мине значительности на лице хозяина кабинета. Он сильно кого-то напоминал Ольге, но она никак не могла вспомнить кого же, образ ускользал, ничем не проявляясь в знакомые черты.
Владислав Николаевич Шорох, - Владислав, как попросил он себя называть, - сразу же приступил к делу.
- Моя фирма понесла тяжёлую утрату,- начал он, - очень тяжёлую. Умер мой друг, самый надёжный сотрудник, даже не знаю, как скоро мы сможем найти ему замену. Я взял Мишу, Михаила Даниловича, на работу в свою фирму с самого начала её существования. Мы с ним в 87-м году вместе учились менеджменту в международном центре Сименса. Нас с ним туда партия послала в самом начале перестройки. Ведь тогда новые кадры нужны были - со свежим мышлением. Меня прямо из райкома направили, а он кадровым военным был, его министерство обороны опекало. Ну, а потом, после учёбы мне доверили организовать своё дело - представительство часовой фирмы Слава. Я, ведь долгое время, парторгом на часовом заводе "Слава" проработал.
- Знакома она Вам? - вдруг прервал он повествование.
- Да, была такая московская марка часов, мама говорила, что хорошая, - отозвалась Ольга.
- Вот-вот, говорили! Надо было продвигать эту хорошую марку на Запад. Вы ведь знаете, как необходимо показать всем западникам, что мы не хуже их! Ни в чём не хуже!
- Ну откуда, откуда у нас это раболепие, - подумала Ольга, - Почему мы должны постоянно кому-то, доказывать, что мы не хуже. Бред какой. Ни одному немцу не придёт в голову доказывать, что он не хуже других. Он просто знает, что он ЛУЧШЕ - знает с самого рождения. Лучше всех этих "паршивых макаронников" или "лягушатников", а уж англичан, так и подавно. А до нас ему вообще никакого дела нет.
Она отвлеклась и прослушала последние слова Владислава.
-... неделями из мастерской не выходили. И я всегда был рядом с моими людьми, ободрял, помогал советом, сам на сборку садился, когда надо было. Мы жили, как одна семья, в одном светлом порыве трудового энтузиазма. И дело моё пошло. На первой же выставке во Франкфурте нас заметили. Правда, сначала азиаты. Знаете, эти узкоглазые давно нашу марку знают, ещё со времён Сталина.
- Китайский рынок, это что-то, - мечтательно сказал он и посмотрел на массивные золотые часы на запястье.
- Заметили их? Это тоже наше производство, гордость моя. Называются Николай Второй. Хотел своим именем назвать, но немцы его не выговорят. А жаль. Царские Часы!
Ольга давно заметила достаточно броские часы, и то, что собеседник, говоря о фирме, всё время сбивается на личное местоимение "я". Он даже "мы" употреблял, скорее в значении - "мы, Николай Второй".
- У нас время обеда, я сейчас скажу, и нам принесут кофе.
Он нажал какую-то кнопку на столе и коротко приказал:
- Ирина, принеси две чашки кофе в кабинет и сладкого к нему - из ваших запасов.
В это время из глубины коридора донесся звонкий женский смех, и вкусно запахло Pasta Bolognese - немецким вариантом макарон по-флотски.
- Это что такое! Совсем меру потеряли - зло сказал хозяин кабинета и снова нажал кнопку вызова.
- Прекратите немедленно смех и закройте дверь на кухню! Фирму позорите, у меня тут посетитель - произнёс он нетерпящим возражений голосом, и повернулся к Ольге.
- Вроде бы обед у вас, к чему такие строгости, - удивилась она, и подумала, что на немецких фирмах запах этого любимого блюда обедающей братии разносится по всем комнатам беспрепятственно.
- Им только дай волю, тут же лицо фирмы испортят, а мне оно очень дорого достаётся. Мебель эта, и картины, буклеты рекламные, переговоры с клиентами и вообще весь идеологический дизайн нашей деятельности - всё самому приходится выстраивать.
- А как же качество часов? Разве не оно определяет успех Вашей деятельности? - спросила Ольга,- и добавила, - давайте-ка перейдём ближе к делу. Вы ведь знаете, что час беседы со мной стоит 50 €, а я пока что не уяснила себе суть Вашей просьбы.
Её собеседнику явно не понравилась ни указанная Ольгой сумма, ни её замечание.
- Дело заключается в том, что к Мише на похороны придут практически все наши главные клиенты. Он ведь был у меня, как бы это по-русски, - основным распространителем. По всей Германии ездил и в каждый ювелирный магазин предлагал наши часы для продажи. У него талант был - с людьми знакомиться и друзей заводить.
Последние слова Шорох произнёс с явным неудовольствием.
- Он с немцами даже в путешествия ездил. Представляете, - уговорил целую группу часовщиков в Москву отправиться с экскурсией на часовой завод, и, представляете, эти ненормальные поехали! В нашу зиму! Он кого угодно, на что угодно мог бы уговорить. Поэтому и часы наши так хорошо шли.
Он спохватился.
- Нет, конечно, вовсе не поэтому. Наша русская "Слава", прекрасный уровень держит, мировой. Никому не уступает, даже швейцарским часам.
- Ну, это ты, брат, загнул, - усмехнулась про себя Ольга, но вслух сказала, - Все они придут на похороны и,... что же дальше?
- А дальше, я поручаю Вам написать такое прощальное слово, чтобы клиентам стало ясно, что наши часы не только на Мишином энтузиазме держались, но и сами по себе, без него хороши. Пусть знают, что фирма наша была, есть и будет существовать наравне с лучшими мировыми стандартами.
- Так "наравне" будет, или только "существовать"? - подумала Ольга ехидно.
- Давайте от великих идеалов вернёмся к прозе жизни, мягко перебила она оратора.
- Кто будет оплачивать прощальное слово, Вы или родственники покойного?
- Вообще-то - счет за Ваши услуги оплатит жена Миши. Но, понимаете, - он сделал паузу, - она ведь тоже работает на "Славу" и не будет против моего желания сказать доброе слово о фирме на похоронах мужа. А я ей потом в конце года премию выпишу соответствующую.
- Так, где же я могу с ней поговорить, - сухо спросила Ольга, понимая, что потеряла кучу времени впустую.
- Я сейчас вызову Елену сюда и мы втроём всё оговорим.
- Извините, но мне бы хотелось побеседовать с ней приватно, возразила Ольга.
- Что ж, тогда пройдите по коридору, направо вторая дверь. На ней "Мастера" написано, - раздражённо сказал хозяин. - И, по пути, обратите внимание на паркет, он у нас настоящий, дубовый, - добавил он в спину уходящей гостье.
Елена оказалась скромной женщиной, скорее пожилого, чем среднего возраста. Хотя, более всего, старило её потухшее лицо с заплаканными глазами.
- Зачем же он её, ирод этакий, сюда вызвал, - ей сейчас совершенно не до фирменных дел! - рассердилась Ольга и ласково обратилась к женщине.
- Меня Олей зовут, а Вас Еленой, я знаю уже, давайте мы с Вами о Мише поговорим, вспомним его добрым словом. Какой он был?
- Хороший он был, добрый и весёлый. Людей очень любил и любопытный к ним был, всех к себе подгребал, знакомиться, значит. И люди его любили, тянулись поговорить. Особенно немцы. Он язык быстро выучил, с ходу. Говорил неправильно, но храбро и все его понимали. А больше всего понимали его душу широкую, весёлую такую.
- Ой, горе какое! Вишни он любил, кислые. Здесь всё черешня да черешня. Итальянская она - сахар один. А он, - всё за вишнями нашими кислыми скучал и когда нашёл одну хозяйку с вишней, так и прирос к её саду. Каждый год отправлялся - урожай собирать. Бывало, наберёт два ведра, заплатит, а девать некуда, сколько того варенья нам двоим надо! Так он сюда привезет, и всё ребятам раздаст, даром.
Женщина говорила захлёбываясь, спеша, всё время вытирая бумажным платком непрерывно текущие по щекам слёзы.
- Как я теперь без него буду, одна совсем... и поговорить о нём не с кем.
- Так поговорите с ребятами, они ведь с ним работали, да и Шорох много лет Мишу знает, разве откажет Вам в разговоре, - заметила Ольга.
- Да куда там, ребята здесь больше года не задерживаются, не знают они его совсем. Вон, только Ирина пятый год засиделась и всё потому, что без неё хозяин ни в чём разобраться не может. А всех остальных он, не дожидаясь года, увольняет.Помучает, помучает - и уволит. До года специально не дотягивает, чтобы пособие по безработице не получили. Не станет он со мной о Мише говорить, нет, не станет. Завидовал он ему очень, таланту мишиному людей к себе приваживать. Сам-то бесталанный, как бревно осиновое. Вы знаете, я хозяина на похороны и звать не хочу. Душа его не терпит, - сказала она и добавила, - я тут только из-за Миши и работала, чтоб ему полегче было. И горячего на обед приготовлю и поговорю в перерыв, если приедет ко времени из своих поездок бесконечных. У нас тут порядки строгие, ни поговорить, ни в туалет лишний раз сходить, только в перерыв. Всё хозяин замечает. Как-то немка сюда на работу устроилась, так и полгода не смогла вытерпеть. Говорит, за всю свою жизнь таких порядков нигде не видывала. А вот я думаю, мы-то привычные. Не впервой.
- Да-а, вот так перевёртыш! - невесело подумала Ольга, - Хотя, почему перевёртыш, совершенно даже в рамках жанра. Я бы очень удивилась, если бы господин Шорох оказался иным.
- Вот что, дорогая моя. Мы сейчас с Вами поедем ко мне домой, чай пить с вишнёвым вареньем. Я его тоже люблю и варю отменно. И Вы мне за чаем всё-всё о своей жизни расскажете и о Мише тоже. А прощальное слово я напишу о нём, а не о фирме Слава, - Ольга внутренне добавила "Слава Шороху",- и не только на русском, но и на немецком языке, чтоб его друзьям всё понятно было.
-Об оплате не беспокойтесь, у нас сейчас очень хорошая скидка действует до 25-го числа текущего месяца, так что Вам всё в половину обойдётся. Собирайтесь, и - поехали.
Проходя мимо кабинета хозяина фирмы, Ольга заглянула в открытую для лучшего обзора дверь.
- Да он - вылитый нынешний президент, - наконец поймала она сходство и сказала,
- А с паркетом, Вы, уважаемый, ошиблись. Не дубовый он - фальшивка.