Этот рассказ был давно (в 2007 году) опубликован в длиннющей докубайке "Русские - хамы. Американцы - нет!" (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/russkiekhamy.shtml). Поведала тогда мне эту историю моя хорошая знакомая, категорически потребовавшая не упоминать в ней её имени. Но недавно, разбирая свои бумаги после переезда в другой дом, я наткнулся на отпечатанный текст этого её рассказа, который она много позже моей докубайки записала сама. Поэтому я и решился сейчас снова обратиться к этой теме. А так как я же не писатель, а только докубаечник, да ещё к тому же графоман (как открыла мне глаза эта приятельница) - то есть ничего не могу родить из пальца, в отличие от настоящих писателей, то я решил сопроводить свой докубаечный рассказ её оригинальным рассказом. Чтобы вы могли убедиться, что я в своих докубайках всё передаю очень близко к оригиналу. Всю свою сознательную жизнь, когда в НИИ геологии Арктики я четверть века руководил геофизическими работами сначала на Гулинском месторождении флогопита и других полезных минералов (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/guli.shtml), потом в течение шести лет командовал шестью геофизическими отрядами по поискам коренных месторождений алмазов в Биректинской экспедиции (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/birekta-1.shtml), потом лет десять руководил авиадесантной гравиметрической съёмкой на льдах арктических морей и на островах (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/drejfujushajaamerika.shtml, http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/dreyfuni.shtml, http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/budni.shtml, и многие другие) - я всем операторам-геофизикам внушал три главных моих правила работы любого исследователя:
1. Что видим - то и пишем. Чего не видим - того не пишем.
2. Что не записано - того не было.
3. Ни одного вопроса к твоему трупу.
Ну, Первый Закон Литинского (как народ прозвал эти правила) в разъяснении не нуждается. Второй требует маленького объяснения. Всякие последующие устные пояснения, но не записанные в журнале, что, например, оператор на какой-то точке уронил гравиметр, а при обработке данных всплыли странные аномалии - это серьёзная ошибка. Ну и, наконец, третий закон означает, что в журнале наблюдений всё должно быть записано так, что если бы (типун мне на язык!) оператор вместе с самолётом провалился под лёд, но героически выкинул журнал наблюдений на коварную льдину, то девушки в камералке, заливаясь слезами, могли легко обработать съёмочный маршрут, не задавая никаких вопросов к трупу героически погибшего оператора. Вот и вся премудрость добросовестной работы любого наблюдателя, хоть геофизика, хоть геолога. И я сам неуклонно всегда старался придерживаться этих правил, записывая мои докубайки. Интересная дискуссия с моим бывшим сотрудником по Полярной экспедиции и настоящим писателем-геофизиком, членом Международной Ассоциации Российских Писателей Колей (Николаем Николаевичем) Ржевским (www.rzhevsky.net и http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B6%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87) о правомерности писания докубаек с приведением имён, дат, фотографий, и прочих свидетельств Иеговы, приведена в моей докубайке "Жировиана" (http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/zhiroviana.shtml). Коля отвергает возможность писать документальные байки с именами участников по многим причинам, но отстаивает возможность писать художественный вымысел на основе реальных событий, не приводя имён их участников.
Итак, вот этот святочный рассказ в моём изложении:
Ну, ладно, добавлю ещё один случай. Но уже не со мной, а то я всё я да я. Случай с моей хорошей знакомой (имена героев изменены). Хоть и звучит он как святочный рассказ, и назвать его можно "Дары русских волхвов", но это не подражание О'Генри, а повествование, основанное на реальном происшествии. Рассказ не о русском хамстве, а о доброте и широте души простых русских людей.
Замуж моя знакомая вышла поздно - в 32 года, долго выбирала. Зато мужа выбрала прекрасного - на три года старше её, высокий, красивый, интеллигентный, густая обильная шевелюра, очки в тонкой оправе делали его похожим на молодого профессора, хотя был он всего старший инженер в НИИ. Год прожили в полном счастье. Вернулись из отпуска в Коктебеле, где много плавали, карабкались по горам... Но что-то Саша после отпуска стал себя плохо чувствовать, сильно уставал... Перегрелся на Крымском солнышке, наверное. Недомогание не проходило, обратились к врачам.... Диагноз страшный - острый миелолихобластный лейкоз. Лейкемия, по-нашему. Прогноз однозначный - скорая смерть. Раз острый. Ну, конечно, положили в больницу, "химия" уже не поможет, но всё равно врачи пытались сделать, что только возможно. Полгода молодая будущая вдова ежедневно после работы мчалась в больницу после посещения полупустых магазинов (1985 год), чтобы купить болящему чего-нибудь вкусненького (Саша к концу почти ничего не ел). Сама она тоже была на вынужденной диете - поесть нормально не успевала. На красивом лице торчал только Ахматовский нос и расширились зелёные глаза.
Приближался Новый год Великой Перестройки. Врачи утешали её - скоро отмучаешься, не больше двух недель ему осталось. И она решила забрать умирающего на три дня домой. Врачи категорически возражали - это будет лишнее мучение для него, нельзя прерывать уколы, Вы только ускорите его смерть.
- Марьсемённа, ну раз все равно уже близко, я очень хочу устроить ему последний Новый год! Шприц и лекарства я возьму, всё сделаю. Ну, пожалуйста, Марьсемённа! Это ж последний!
- Ну, хорошо, иди оформляй документы, я подпишу.
Из такси она тащила больного на первый высокий этаж с огромным трудом - двигаться самостоятельно он уже не мог. Раздела, уложила на кровать, сделала положенный укол. Постучала Клавдиванна, соседка по лестничной плошадке:
- Неля, на Песочной мандарины выбросили! (Для молодых поясняю - выбросили - это не значит на помойку. Это такой советский сленг, это значит, какие-то дефицитные продукты поступили в продажу). Неля взяла большую чёрную сумку из кожзаменителя (продуктов-то на новогодний ужин в холодильнике мышь накакала), поцеловала Сашу, цеплявшегося за её рукав:
- Спи! Я быстро! - и побежала к остановке метро.
Очередь перед магазином была большая, уже много пустых ящиков из-под мандаринов лежали в беспорядке у входа. Но не прошло и двадцать минут, как очередь в кассу продвинулась, и Неля попала в магазин. Минут через десять продавщица в нечистом белом халате что-то прокричала.
- Что она сказала?
- Да осталось десять ящиков, просила больше не становиться.
Очередь заволновалась:
- В одни руки больше килограмма не давать! - раздался глас народа, многократно повторённый. И тут Неля вспомнила, что надо ещё купить продуктов, дома-то есть почти нечего, какой тут праздничный стол. Оне обернулась к дворничихаобразной женщине в ватнике и сером шерстяном платке:
- Я отойду в гастрономический, надо хоть сыра и колбаски купить, Вы меня запомните?
- Иди уж, - хмуро сказала пожилая женщина.
Для молодых поясню - в советских магазинах надо было сначала отстоять в очереди, чтобы взвесить колбасу и сыр в одном отделе, запомнить или записать стоимость, потом очередь за картошкой и морковкой - в овощном отделе, за хлебом стоять не надо - и так знаешь стоимость буханки чёрного или батона, потом за творогом очередь в молочный отдел, потом отстоять самую большую очередь в кассу, потом с пробитыми чеками снова идти в очередь в каждый отдел - это вам не супермаркет. Короче, когда Неля вернулась в свою первую очередь, перед ней оставалось человек семь. Но и ящиков с мандаринами оставалось совсем ничего. Давали уже по полкило в одни руки. Устала она очень, да и перенервничала, весь день ничего не ела, есть не хотелось, но, наверное, постоянное голодание свою роль сыграло - она едва держалась на ногах. Но Сашке последнюю в его жизни пару новогодних душистых мандаринов она скормит.
- Женщина, вас тут не стояло! - нагло заявила дворничихаобразная в платке, когда Неля пыталась пристроиться перед ней.
- Как! Как же не стояла! Я же Вас предупреждала, когда отходила! Товарищи, пожалуйста, подтвердите, что я всю очередь отстояла, только в гастрономический ненадолго отошла!
Товарищи за дворничихаобразной сурово насупили брови - мандаринов оставалось совсем мало, может не достаться. Товарищи впереди дворничихаобразной, уверенные в своей правоте получить заветные фрукты, законно делали вид, что Нелин призыв к ним не относится.
- Ну, как же так, я же стояла!! Какая несправедливость! - И тут Нелины нервы сдали. Слёзы брызнули из глаз, и она в голос зарыдала. "Гады! Сволочи! Хамы! Видели же все, что я тут час стояла!" - эти мысли бились в её голове, вызывая новый пароксизм рыданий. Очередь подобралась, кассирша застыла.
- У меня муж умирает! Сволочи! - выкрикнула она в отчаянии. Силы уже оставляли её.
Очередь замерла.
- Да, ладно, становись, чего там.... - сказала баба в платке.
- Да, да, эта девушка стояла, а видела! - заявила интеллигентного вида старушка на третьем месте после бабы.
- Девушка, становитесь, становитесь, - забормотали люди в очереди, хотя и рисковали, что может быть именно им и не достанется мандаринов. Но ноги уже не держали Нелю. Шатаясь, она пошла к выходу и плюхнулась в своём красивом пальто на грязную от растаявшего снега ступеньку на выходе из магазина. Слёзы заливали красивое лицо. Какой-то выходящий мужчина незаметно положил ей несколько мандаринов на колени. Увидев это, две или три женщины сделали то же самое, положив их в открытую чёрную продуктовую сумку за Нелиной спиной. Отрыдавши, но продолжая всхлипывать, Неля с трудом встала, цепляясь за дверь, и направилась обратно в магазин. Мандарины упали с колен и мягко посыпались со ступенек на грязный снег. Но из-за слёз она этого не заметила. Очереди уже не было, мандарины кончились. Неля подошла к кассе, взглянула на свою записку и сказала кассирше суммы, которые надо было пробить за докторскую колбасу, сыр, хлеб, мороженый хек, пирожные. Кассирша сочувствующе смотрела на неё:
- Ай, девушка, не берите в голову. Ну, хамы, что с них взять.
Добравшись до дома, Неля скинула пальто, взглянула на спящего мужа, поставила сумку на стол в кухне, и начала вынимать из неё купленные продукты. На дне она увидела четыре желтенькие шарика...
Саша говорил ей, что это был самый замечательный, самый запоминающийся Новый год в его жизни. В котором он прожил ещё четыре недели - врачи ошиблись. Умер он 27 января 1986 года.
А теперь оригинал этого же события в изложении моей подруги:
Новый год я справляла отдельно от родителей. Да и какой, ей Богу, Новый Год, не праздничное, мягко говоря, настроение... Сашу [имя изменено мной, как и в докубайке. - В.Л.] опять, уже и без его просьб, взяла из больницы домой... Праздновать. Он лежал в гостиной на диване, исхудавший вконец, как узник Бухенвальда. Как ни странно, его тёмные волосы не поредели, и их нужно было стричь. Знакомая парикмахерша приехала на дом. Я наблюдала с болью и с каким-то смирением, как пряди падают на подстеленную клеёнку, и невольно думала, сама себе ужасаясь: "Вот, будет аккуратным в гробу на прощании". А ещё в голове мельтешились картинки из недавнего прошлого, как посылала его стричься перед свадьбой, и какой он пришёл похорошевший.
Нужно было придумать что-нибудь для новогоднего стола, я до последнего старалась "держать лицо" для Александра... В продуктовых магазинах было, прямо скажем, не богато. Очереди длиннющие, и за чем? Смешно сказать! Одна очередь за смерзшимися в ледяную серую массу тощими рыбинами, хеком, и солёными огурцами... Другая за хлебом, маслом и сыром. (Сейчас материться хочется, а тогда, вроде как обыкновенное дело, все за этим в очереди стоят, никто не возмущается). Заняла я очередь, постояла "живот к спине - к спине живот", потом вежливо попросила людей, которые за мной заняли очередь:
- Я отойду на минутку, мне нужно ещё во вторую очередь занять.
Те мотнули головой, не очень, правда, доброжелательно. Ту же самую процедуру я провела и в другой очереди. А иначе невозможно, так и Новый Год пропустишь в очередях, ещё ведь и два раза в кассу нужно отстоять!
Кто ТАМ был, тот знает наперёд, что я услышала, когда вернулась через пять минут (а отстояла уже ни много, ни мало минут тридцать: ВАС ТУТ НЕ СТОЯЛО!
- Да как же - опешив, вопрошала я, - да я же вас предупреждала!
- Ничего не знаю, не стояло! Идите, девушка, идите! - поддержала остальная очередь, заволновавшись, что рыбы им из-за меня может нехватить...
- Надо со всеми вместе стоять! - рявкнул дядька с обликом отставного военного...
- А то, ишь, умная какая, - добавила ехидная сухая старуха, - все стоят, а она, вишь, гуляет!
Я стояла под этим артобстрелом хамства, злобности, и несправедливости, и вдруг, сама не понимая, как это получилось, как не стыдно было так позорно обнажаться перед злобными харями, выкрикнула:
- У меня дома муж умирает! А ВЫ!..."ВЫ, ВЫ, ВЫ" - как будто продолжало звучать в возникшей неловкой тишине...
Всё замерло на секунду, а потом ожило, задвигалось, заговорило...
- Да ладно! Да стояла она! Я видела! Да чего к девушке прицепились! Да, стояла она!
Очередь разомкнула ряды и впустила меня, реабилитированную, на заветное место...
Александр выглядел довольным в Новогодний Вечер, и даже чувствовал себя получше. Я приготовила всё вкусно и красиво - рыбу с ломтиками солёных огурцов по краю блюда, и пирог спекла с остатками клубничного варенья... Мы смотрели "Новогодний Огонёк", как будто не последний Новый Год встречаем вместе, как будто всё нормально. А, может, Саша так и думал, ведь я от него скрывала правду.
Перед тем, как отправиться спать, он взял меня за руку и сказал, и я видела, что он говорит правду:
- Лена, это самый мой счастливый Новый Год, спасибо...
Конец рассказа, записанного его автором.
Ну, вы видите, как у меня было близко к оригиналу? Только хек я на мандарины заменил, делов-то куча! Зато как ярко и выпукло я показал доброту и широту души нашего советского народа, самого читающего в мире! Мороженый хек бы ей никто на колени не положил. А мандарины в моей версии - клали! Вот! А вы говорите - русские хамы!