|
|
Захаров Валерий: "Куба - райский уголок!"
профиль на Кубаносе
Предыстория
Рассказ про Кубу надо начинать с летних каникул после второго класса. Тогда в полном разгаре была дружба с Островом Свободы, висело много плакатов на тему Фиделя и Кубы. И в нашем лагере такой имелся. Однажды на линейке я увидел этот плакат в необычном виде: он горел каким-то неоновым светом, и был словно объемный. Присутствовала необычайная легкость и желание всё увидеть своими глазами. Потом, сколько раз ни пытался еще так увидеть, ничего не получалось. Сейчас могу объяснить, что тогда вошел в ИСС - измененное состояние сознания.
Перед армией я жил и работал в геологической партии. Это сто пятьдесят километров на север от Николаевска-на-Амуре, поселок Многовершинный. Он стоит в семнадцати километрах от Охотского моря. Сейчас там добывают золото.
После окончания НВИИ (Норильского вечернего индустриального института) меня туда распределили.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_001.jpg)
Приехал я с опозданием почти на месяц. В Москве просидел в Домодедово четверо суток, потом в Хабаровске двое суток загорал. С Николаевска вертолетом добрался до Многовершинного. Первым делом пошел искать столовую, почти двое суток некогда было пожевать. И там встретился с сокурсником. Пошли в общагу, он выставил трехлитровую банку красной икры и булку хлеба. Вот так я и наелся от пуза деликатеса.
В Многовершинном меня поразило, что зимой выпадает очень много снега. Непогода длится кратно трем дням. В январе двадцать один день бушевала пурга, хотели вызывать военных, топливо кончалось. Поселок - примерно полторы-две тысячи человек, семьи с детьми, школа, садик. Вот тогда мне пришлось без смены работать пятьдесят шесть часов. Один сменщик заболел, другой на выхлоп улетел (сухой закон), третьего снегом засыпало, не мог откопаться и выйти из дома. Щит управления бросить нельзя, сердце поселка. Потом двое суток спал, не просыпаясь.
Снег там очень красивый - голубой, такого даже в Норильске не видел.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_005.jpg)
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_010.jpg)
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_015.jpg)
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_020.jpg)
Путь в учебку
Осенью, когда приехал в Многовершинный, встал на учет в военкомат. Но по каким-то причинам не призвали, пришлось ждать весны. Там тогда был сухой закон. По праздникам выдавали по бутылке водки и бутылке вина. Так и отметили мои проводы и Первое Мая одновременно. Утром прилетел вертолет, и я этим бортом улетел. Так что призвали меня за десять дней до двадцатилетия. По пути еще делали пару посадок за призывниками.
Четыре дня я болтался в Николаевске-на-Амуре. А 4 мая 1975 года постригся, и пошел в военкомат. Всех провожали толпы, а ко мне лишь подошел незнакомый кочегар. Слово за слово, я дал ему денег, он быстренько слетал в магазин. Выпили по стакану какого-то вина, он пожелал мне всего хорошего, и расстались. В тот день уходило всего пять человек. На УАЗике нас отвезли в аэропорт, сказали в Хабаровске явиться на сборный пункт на Черной речке. Там комиссия, снова самолет до Москвы и поездом до Арзамаса. Так оказался в учебке.
Премудрости морзянки
Курс молодого бойца, присяга. Затем началась учеба. По десять-двенадцать часов долбили-принимали морзянку, учили радиостанции Р-350 и Р-357. Нас готовили в ВДВ, поэтому и станции такие.
Как известно, морзянку передают с помощью ключа. На коромысле есть два контакта. Один нерегулируемый, второй регулируемый, обыкновенный винт с контргайкой. Этот контакт всё время замкнут за счет пружинки. На другом конце ручка, туда кладут пальцы. Почти под ручкой стоит нерегулируемый контакт. Начинаешь делать или колебания, или встряхивания. Соответственно получаются точки и тире.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_025.jpg)
С начала обучения на регулируемом контакте "выставляли зазор", то есть, клали под него трехкопеечную монету. Так работали примерно два месяца. Потом устанавливали зазор на две копейки, дальше на копейку. Перед выпуском уже на толщину лезвия. С уменьшением толщины увеличивалась и скорость. Но главное, к чему стремились, это качество сигнала.
Когда мы научились более-менее принимать и передавать, начались ночные связи. Каждую субботу с утра проводилась контрольная по приему. Я уверенно принимал 16-18 групп, некоторые ребята - 20 групп в конце обучения.
Передачу осваивали основательно. Вел заместитель командира взвода литовец Ионас Мажулис. Замок клал на кафедру перед собой томики Ленина. Если кто-то засыпал или на передаче ключом начинал работать не кистью, а пальцами, Мажулис кидал в провинившегося одним из томов вождя пролетариата.
Руку срывали те, кто пытался увеличить скорость передачи за счет качества. Техника передачи точки - делаешь колебание кистью. Тире - на кисть кладешь коробок спичек и пытаешься его стряхнуть. Это показывают на самом первом занятии, дальше уже работают без коробка. Тем, кто срывал руку, бечевкой привязывали к запястью амбарный замок или половинку кирпича, благо в старом монастыре этого добра хватало. Конечно, с таким грузом работать на ключе трудновато. Но вообще сержанты берегли наши ручки, особо тяжелым работам мы не подвергались, потому что рука после тяжелой работы закрепощается.
В сентябре уже ходили на связи. Работали с Броварами, Читой, Ташкентом. В конце начались БД-сеансы, передача и прием быстродействием. Для этого радиограммы набивали на фотопленке, там после пробивки оставались отверстия, и потом прокручивали эту пленку через спецприставку. Так осуществлялась передача. А прием велся на магнитофон, на большой скорости. Вся передача и прием занимали буквально секунды. Потом запись воспроизводилась на маленькой скорости. Там была одна особенность: точки тянутся долго, а тире - очень быстро. Поэтому нормальной считалась скорость приема 10, 12, 14 групп.
После ужина мы до 23 отдыхали, а потом шли на ночные связи. Давали частоту, запасную частоту, время, позывной и начинали. Если попадал дед, можно было и всю ночь продолбить.
Отбор на Остров Свободы
Первый раз насчет Кубы меня вызвали в штаб в июле. Спросили: "Готов?" "Готов!" И на следующий день отправили на комиссию в Москву, а через день - в Горький. В сентябре мы еще раз в Москву ездили. Отобрали из части всего десять человек, а поехали трое. Критерии отбора мне неизвестны. Только после армии я узнал, что даже приходили опрашивать соседей насчет меня. Ходили разговоры, что ребят из учебки отправляли также во Вьетнам и Индию.
Взаимоотношения с сержантами были нормальные. Панибратства они не допускали, но гоняли, пока мы не выполняли нормативы. Старшина нашей роты был фронтовиком: он и сержантов держал в строгости. Когда мы только приехали в учебку, старшина велел всем сдать деньги; а если нужны были, то брали понемногу. Технику я освоил быстро, сказалась гражданская подготовка. Когда сержанты отлучались по своим делам, меня отправляли на станцию: смотреть, подсказывать и обучать.
Нашу учебку, в/ч 17845, можно найти на сайте ВДВ. Она до сих пор функционирует.
Путь на Кубу
В Москве нас, троих с Арзамаса, присоединили к группе со Спасск-Рязанской учебки - это слухачи-микрофонщики шли в двадцатый батальон. Получился взвод; мы и раньше вместе с ними комиссии проходили. В Пушкине перед отправкой нам сказали, чтобы всю наличность мы истратили, вот ребята со Спасск-Рязанского и затарились одеколоном.
Когда вышли в Балтику, они отметили начало путешествия. А ведь в море качает, у некоторых не выдержали желудки. Палубу привели в неприглядный вид. Построение всех, и офицеров тоже, шмон капитальный в каютах, нашли еще несколько пузырей. Тут же произошло их торжественное затопление. Полкан - начальник эшелона пришел в такую ярость, что читал нотации минут сорок, а в конце как заорет: "В трюм их! В трюм! И не выпускать!"
В итоге, нас стали привлекать к работам с командой "Балтики". В первый день мы у самого киля наводили порядок, казалось, там не ступала нога человека со времени постройки судна. На следующий день нас троих назначили пожарниками. Нужно было ходить и смотреть, чтобы никто не курил в неположенных местах, и чтобы нигде не было возгораний. Так и патрулировали круглые сутки, сменяясь каждые четыре часа.
Когда подходили к Гаване, объявили общее построение, капитан корабля наградил всех грамотами и объявил благодарность. У полкана так и челюсть отвисла.
На теплоходе запомнилось несколько моментов. В Северном море поразил бирюзовый цвет воды. В Бискайском заливе попали в хороший шторм. За нашим столом трое лежали, ну, тут мы и потрескали. У меня почему-то появился зверский аппетит.
Во время шторма при патрулировании ночью запрещалось выходить на палубу, поэтому мы проходили через бар. Однажды, когда шли, я хотел поставить ногу на пол, а опоры не чувствую. Вытянул ногу дальше, тут пол пошел резко вверх, и я - бац! - уселся на пятую точку.
Когда вошли в тропики, попробовали океанской воды. Один наш товарищ Михаил имел привычку выпивать воду из графина и новой не приносить. А второй, Валерка Наумов, на это очень сердился. Однажды мы с ним решили проучить Михаила. Открыли иллюминатор, умудрились даже водоросли поймать. Привязали стакан, начерпали целый графин. Сели, ждем. Тут забежал Михаил, налил полный стакан и сходу хорошо глотнул. Плевался потом полчаса, а мы умирали со смеху. Но зато потом стал приносить водичку.
Когда шли вдоль Кубы, было интересно ночью смотреть грозу, мощные всполохи виднелись за кормой. Однажды Валерка Наумов даже видел шаровую молнию. Несколько минут она летела за "Балтикой", а потом тихо погасла.
Долго стояли перед Гаваной, практически половину суток.
Первый день на Кубе
Первое впечатление от Гаваны - город после бомбежки. Пришвартовались, началась разгрузка. Нам пришлось ждать, сошли последними. Напротив был склад. Кубинцы оттуда смотрели на нас, а мы - на них. Негр посмеялся над моими ушами. В ответ я покрутил пальцем у виска, показал на уши, и выставил вверх большой палец. Мол, "Во!" - всё у меня в порядке. Негр обиделся и сразу ушел.
Погрузили на ЗИЛы, и мы поехали через тоннель в Нарокко. Нас разместили в палатках на две недели, где-то возле бригады на холме. Маялись дурью, типа политзанятия, наряды, строевые. Всё это дело называлось "карантин".
Потом пришел офицер, и нас троих увезли на приемник в Торренс. Через час приехал майор Стесик Николай Евгеньевич - начальник ПДРЦ - и отвез нас обратно в Нарокко, только уже в Центр. Нас определили в отделение "Астра".
Кстати, наша воинская часть называлась в/ч 54234-С, а почтовый адрес был п/я 254С
На ПДРЦ
На смену я проходил неделю или полторы. Затем перевели в радиомастера, хотя в "Астре" оставили. Там как раз собирали новый пульт. Очень похож на фото, но это не он.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_030.jpg)
Всю отделку и установку элементов схемы монтировали вместе с Ваней, вторым радиомастером. Когда пробовали предварительно, получилась хохма. Стесик вышел из технического здания и кричит, чтобы у нас в мастерской взяли трубку, он говорить будет. Где-то перепутали концы, пришлось бегать нарочным. Потом была большая работа по перепайке кроссов.
Когда меня только перевели в мастера, деды заставили отремонтировать телевизор. Неисправность была пустяковая, но починить оказалось непросто. Пришлось вручную сматывать, а затем наматывать трансформатор ТВС. Сделал, деды потом до барки смотрели Штаты. Проработал пять месяцев, снова пробило. Делать не стал, пока наши фазаны не уехали.
Взаимоотношения между призывами
На периоды делились так: молодые - прослужили полгода, фазаны - год, старики - полтора и деды - дембеля. В каждые полгода складывались свои отношения. Наши деды, например, запрещали нам что-либо делать персонально старикам. Наш период до их отъезда только убирал казармы, территорию и в столовой, если в наряде были старослужащие.
В день отъезда дедов я был в наряде под грибком, въезде на ПДРЦ. Деды гудели всю ночь. В четыре часа ночи позвали в казарму (думал, надо убирать за ними), налили полкружки спирта и заставили выпить. Так нахрюкался первый раз на Кубе. Утром раньше обычного явился Стесик, пришлось докладывать в таком состоянии. Или не учуял, или сделал вид, но пронесло. Подъехал "Пазик", погрузили последних дедов, они кинули "суку" и поехали в бригаду. Мне в тот момент стало очень, очень тоскливо, даже комок подкатил к горлу (они уехали, а мне еще полтора года служить).
Наши старики не особо притесняли, как-то всё спокойно с ними было, а вот фазаны сильно давили психологически. Помню своего старика Шестакова Игоря. Наши кровати стояли рядом. Игорь сушил свои дембельские шмотки на моей кровати. На фото видно.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_035.jpg)
Вдалеке стоит Чувашев Саня. И немного видно, как Саня Костин выглядывает. Мы тогда были молодыми. Моя кровать стояла слева, третья. На ней полотенце растянуто.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_040.jpg)
Каждый молодой был как бы прикреплен. Мы отдавали то ли пачку c выдачи, то ли половину с месяца табачного довольствия "своему" старику. Пока обстановка была незнакомой, молчали. Как освоились, начали маленько огрызаться.
Стесик затеял вечерние прогулки. После очередного прессинга мы отказались петь на прогулке. После отбоя прессинг продолжился, обошлось без рукоприкладства. Среди фазанов были два крикуна-забияки, остальные - нормальные парни. Расклад был такой: двенадцать молодых, двенадцать фазанов и шесть стариков. Такое противостояние длилось до апреля. Как только барка пришла в Гавану, мы отказались выполнять любые команды фазанов.
Больше всех орал пскопской; не помню, как звали - он был в наряде по столовой. Ему также наорали, чтобы сам мыл посуду. Ничего, вымыл сам. Через пару месяцев лично у меня произошла стычка. Мы уже были фазанами. Старики рассказывали, что за ночь подстригали клумбу ножницами. Ну я и брякнул, чтобы памятник себе поставили. Один подбежал, замахнулся и состоялась дуэль глазами. Смотрели друг на друга, не мигая, пару минут, а потом разошлись.
Вот такой был я хмурый, когда получилась стычка с тем, кто справа от меня.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_045.jpg)
Молодых мы тогда вообще не трогали. А старикам считалось неприлично общаться с молодыми, давать им команды. Так что, они проиграли это противостояние.
Тут большую роль сыграл наш возраст. Мой старик Игорь Шестаков был на год моложе меня. У нас после десятого класса был только Сергей Бобошин, остальные со средним специальным образованием (среди радиомехаников). И когда очень много раз начинают орать без повода, это даже, наверное, рабам не понравится. Ведь у каждого есть чувство достоинства. Мы держались вместе, после ужина собирались на спортплощадке и обсуждали какое-либо событие, пути решения и т.д. Есть такое выражение "разделяй и властвуй". Разделить нас не удалось, и власть у них была шаткая. Тем более, технически, допустим, я был подготовлен неплохо. На третьем занятии по технической подготовке рассказал не только блок-схему передатчика, но еще и объяснил, как работает каждая ступень усиления сигнала, с графиками и упрощенными схемами. Стесик даже зауважал. Вечером на поверке вывел меня из строя и объявил благодарность за успешное знание матчасти. И потом прочитал мораль всем.
Я всего лишь раз использовал свое положение деда, да и то с разрешения прапорщика, начальника смены. Дело было зимой, я зашел в техздание погреться. Михаил метался от передатчика к передатчику - шла работа по "Астре", часто меняли частоты. Я заглянул в релейку, а молодой Ломоносов (между собой его называли Менделеевым) спит. Прикоснулся - не реагирует, потряс за плечо - не реагирует, дал затрещину - проснулся. Спрашиваю: "Спал?" Отвечает: "Нет!" Ну, меня и заело. С разрешения начальника смены забрал его на десять минут. Пошли к дизельной на наклонный пандус. Там он поотжимался. Спрашиваю: "Устал?" Тот кивает головой. До туалета тротуар был в горку, побегал. Ночью слышно хорошо, как топает, тоже устал. Затем снова пару раз побегал, поотжимался. Я попросил, чтобы он больше не спал. И сработало - больше к нему нареканий не было.
Мы старались всё делать по уставу. Не сможет по уставу - тут уже никто не накажет. Так поступал наш командир отделения в "Астре".
Пару раз я лежал в бригадной санчасти. Даже там молодые из бригады не чувствовали себя спокойно. Пришлось осадить одного фазана из палаты: отбирать еду - это я посчитал западло. Молодой потом прилип ко мне как банный лист: куда я, туда и он. Так было, пока не выписали того фазана. Так что у нас на ПДРЦ был еще курорт по сравнению с бригадой.
Астра
Радиомастерская - отдельное государство на Центре. Ушел утром и до вечера тебя никто не видит. Занимался ремонтом и профилактикой передатчиков. Себе собрал усилитель НЧ, 20 Вт. Неплохие характеристики показывал. Назвал "Рубин-001".
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_050.jpg)
Старшим в отделении Астра был Николай Сергеевич Лесков. Классный мужик, мы за него все были горой. Очень его уважали на центре. В 76 году молния ударила в изолятор антенны, которая находилась слева от техздания, и перекрыло все фидера. Центр стоял два часа. Из Москвы уже начали трезвонить через космос. Положение спас Николай Сергеевич.
Один раз он попросил ему помочь, надо было что-то перенести, так пришли все свободные солдаты! На Кубе у Лескова было звание старший лейтенант. В 1979 году я пробыл у него в гостях пять дней. У меня был отпуск, написал ему письмо, он пригласил в Москву. Встретил в Домодедово.
Лесков рассказал, что мой молодой проченчил запас радиоламп, которые подходили к телевизору. А запас был - не одна коробка. Правда, получил боец за это по полной программе.
Еще об "Астре"
В Союзе существовала автоматизированная система прослушивания и контроля. Принцип работы основан на распознавании слов угрозы, преступления и прочих похожих выражений. После выявления этих ключевых слов, всё начинает записываться. Я впервые узнал о ней в 79 году.
Мы автоматически давали подписку на двадцать пять лет, как только соглашались на службу в "Астре". Ничего особенного мы и не знали. Знали время, частоту и какая антенна. Обеспечивали связь посольств, одностороннюю передачу информацию. Старшие по Астре говорили, что мы подчиняемся Совету Министров, КГБ. В 76 году в Канаде проходили Олимпийские игры - был дополнительно введен "Олимпийский сеанс", мы так его сами называли. На этом направлении один раз прошла информация. Потом из газет узнали, что был похищен ребенок, у кого - забыл, но помню, что советский.
Однажды летом дали команду срочно провести регламентные работы. Пришлось попахать, даже сделали регламент электродвигателей вентиляторов. Кроме того, расконсервировали передвижную станцию. В общем, резерв был пятьсот процентов. Сеанс прошел без сучка и задоринки. Интересно, конечно, самим было узнать: для чего? Потом старшие сказали, что это был наш серьезный человек.
Иногда передачи велись голосом на испанском, просто назывались цифры и все. Имелась и антенны 17 или 18, на которых можно было слушать без всякого приемника.
Александр Селиванов (ПДРЦ 72-73) писал: "АСТРА" - это радионаправление, лучи антенн которого были направлены как на восток, так и на запад. Центр Астры был в двадцатке. Служили только офицеры по три года. Передача от них шла или в телеграфе - ЗАС, или с магнитофона от нас... "Усталый" голос диктовал цифры... Кто их принимал на обычном приемнике - неизвестно. Мы эту организацию называли "Молчи, молчи...". На ПДРЦ был один майор-астровец, он служил три года. В подчинении у него имелся один наш оператор-солдат, у которого была отдельная комната с аппаратурой с кодовым замком; после работы она опечатывалась".
Александр рассказал правильно. Только одно замечание: говорили разборчиво и медленно, поэтому казалось, что голос усталый.
Моей основной задачей было проводить регламенты техники качественно и в срок. Так получилось, что числился в Астре, а нес службу в мастерской.
Схема расположения
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_055.jpg)
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_060.jpg)
От начала территории бригады до ПДРЦ было метров 600-800. Напротив нашей казармы располагалась казарма мореманов - двенадцать человек. При нас было всего 7 зданий.
Весной 77 года к нам приезжал генерал. Они с командиром ходили на антенное поле. После этого мы узнали, что должны строить новый центр. В 78 году ПДРЦ переехал в Эль-Габриэль.
Можете и меня представить, я стою во втором ряду второй слева, в кепоне.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_065.jpg)
Быт
Дежурный по столовой с дежурным по ПДРЦ ездили в бригаду с термосами, и там получали завтрак и обед с ужином. По сравнению с учебкой питание было разнообразней. Какао, например, или салатики из зеленых помидор. Очень редко мы ели натуральную картошку с селедкой или рыбой, а в субботу давали манную кашу.
В воскресенье утром всегда был черный кофе. Ну и плюс, что приносили с самоходов: бананы, гуаяву, сопливчики, ананасы. В декабре 76 года Стесик договорился с кубашами насчет апельсинов, привезли полный ГАЗ-51. Сначала ели, как в Союзе, а потом только выдавливали сок.
Вечерами (в 8-30 зимой и в 9-00 летом) смотрели фильмы. Те, что с Торренса, были старые. Поэтому договаривались в бригаде (там привозили с посольства) и смотрели иногда новые фильмы. Фильмы брали в кинотеатре, который был в деревне. На территорию бригады не заходили. Делали так: начинали чуть позже их. Отправляли гонца, как у них заканчивалась часть фильма, он с банкой летел к нам на центр. В первой ходке обычно ходили старики, а потом уже молодежь. В молодом периоде мне пришлось крутить фильмы, так что от этих гонок был избавлен.
После обеда отдыхали или перед нарядом, или перед сменой до пяти часов. С пяти до семи работали по благоустройству. Сделали бильярдную, новую курилку. По ночам с ноября по март смотрели по телевизору Штаты.
Прививки нам делали еще в учебке. Два раза в руку, и под лопатку. Последний раз, когда сделали в руку, место укола почему-то гноилось с полгода.
Еще в карантине меня в ногу укусила какая-то тварь: почесалось и вроде прошло. Через месяц на этом месте появился нарыв, а потом ногу прилично разнесло. Причем, когда я был в наряде. С трудом достоял, а потом поковылял в санчасть, в бригаду. Там вскрыли, затолкали полметра бинта и пришлось две недели ходить на перевязки. А гноилась чуть ли не до апреля.
В Торренс ездили каждую неделю за письмами. Еще приезжали на концерт. На отоварке пару раз были перед дембелем. А обычно просто составляли списки на зубную пасту, сгущенку и прочее. На пятьдесят сентаво хватало, остальные шли на книжку. Потом перед дембелем сразу с этой суммы и отоваривались.
Один раз ездили на похороны командира части. Как нам сказали, он попал в автомобильную аварию. Было общее построение, выступление замполита и прохождение строем. Гроб с телом потом отправили в Союз.
Самоходы и ченч
Были некоторые любители. Лично я пару раз сходил. Первый раз пошли с Ваней-радиомастером за сопливчиками, это в сторону мореманского технического здания. Он договорился за пачку сигарет. Набрали полтора полиэтиленовых мешочка.
На второй ходке Стесик меня поймал. Пошли за "хлебным деревом", даже не переодеваясь в рабочие робы: оно росло на краю антенного поля. Покидали-покидали палки - сшибли пару штук и назад. В разговоре вспомнили Стесика. Выходим из-за куста, а он - тут как тут. Прочитал мораль, по паре нарядов мы схлопотали. После этого я перестал искать приключений; проще было договориться с ребятами.
Мы ченчили сигареты, носки, мыло, часы, если у кого были с Союза. Слово "ченч" употреблялось. Бегали каждый по своим местам.
Иногда ездили за водой. Недалеко от Нарокко был населенный пункт, где имелась точка для заправки. На сто дней там и затарились ромом "Гавана Клаб" и ликерами. Попробовали все, что были тогда в продаже - банановый больше всего понравился.
Из наших стариков один сходил, так потом всю бригаду пересчитывали в воскресенье. Когда все уехали на выезд, солдат решил сбегать в "Шайбу". Это кубашский магазин в Нарокко. Прямо в магазине его задержал патруль, повезли в бригаду. На крутом повороте перед антенным полем солдат выпрыгнул из кузова и давай бежать! Там заросли кустарника были густые. И повезло, скрылся от патруля.
Потом они приехали к нам, пересчитали солдат, все на месте. В техздание их не пустили, а этот старик числился на смене. Так они вечером перед отбоем снова приезжали пересчитывать. Ребята вовремя подменились, поэтому беглеца так и не нашли.
Инциденты
Несчастных случаев при мне не было, если не считать порезанных и побитых рук: все микротравмы были получены при изготовлении сувениров. Я только однажды хватанулся за 380 Вольт. Косил траву перед мастерской, утром - сыро, был в колодках. Пошел отключать косилку, но не пакетник, а сразу концы. Тотчас отпрыгнул на пару метров, обошлось. Один дизелист свалился с биллиардной, когда монтировали каркас навеса. Но повезло, ничего не сломал.
Побегов с ПДРЦ не было. А вот с бригады зимой 76-го года убежал один. Мы видели, как бригадные солдаты антенное поле прочесывали. Все были злые на него. Когда беглеца нашли, то отправили в двадцатый батальон. Он оттуда опять убежал. Поймали, кажется, у канадского посольства. Весной на барке отправили в дисбат в Союз.
При нас чемпионом по губе был наш старик Женя. От него и услышали такую фразу начкара: "Пять сутка". Перед дембелем Женя посчитал, что пробыл на губе более двухсот суток. С нашего периода однажды сразу пять человек увезли, после выезда. Они в баре заказали по восемь порций рома на каждого в один присест. Этот процесс увидели иностранцы. Спросили: "А еще можете?" Наши ответили, что могут. И нахрюкались по полной программе на халяву. Выходя из автобуса, трехэтажными матюгами крыли офицеров. Через день забрали то ли двоих, то ли троих обратно с губы. На БД ходить было некому.
Я на губе не был ни разу. Помню, когда ходил на перевязку, парней с гауптвахты заставляли вдоль дороги срубать траву под ноль лопатами. Жара была очень сильная, а им не давали разогнуть спины.
Пляж
Летом, если не в наряде, каждое воскресенье ездили в Гуанабо, это дальше Варадеро. Уезжали в 9 утра и приезжали к 12-30. Автобус должен потом за обедом в бригаду еще съездить. Трех-четырех часов с лихвой на пляж хватало.
Ездили все вместе: солдаты, офицеры и их семьи. В Гуанабо всего за пятьдесят минут добирались. Стесик возил туда, где обычно не было спиртного, чтобы мы тратили деньги на мороженое или рефреску.
Первый раз я попал на пляж в конце февраля 76 года. Вода была еще холодной. Поэтому просто окунулись и на берег. Вот он, первый выезд на море.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_070.jpg)
Ближе к апрелю в одной из поездок набрали около трехсот кокосов. Я залез уже, наверное на пятую пальму, оторвав все плоды, а назад спуститься сил не осталось. Так и сидел, пока не подогнали кунг.
На пляже с кубашами не общались, только когда ходили за бутылочкой пивка в бар - в те выезды, когда не ездил Стесик. Бар располагался примерно в ста метрах от места, где мы купались. Однажды ребята отыскали в воде лангуста: так до самого отъезда с пляжа выворачивали камни, пытаясь его поймать. Шустрый оказался, так и не поймали.
Когда в последний раз ездил на море, то нарвался на мурену. Отплыл достаточно далеко, метров пятьсот-шестьсот от берега. Дно начало уходить вглубь и пропадать в серо-голубой дымке. Глубина была примерно три-четыре метра. Начали попадаться старые раковины. Увидел "луковицу", нырнул и боковым зрением заметил мурену. Вынырнул, потихоньку отплыл, потом врубил пятую скорость, да так и шпарил, пока не уперся головой в берег. Раньше никогда не видел даже на картинке мурену, а тут пронзила мысль и в точку попал.
Недалеко от места, где мы купались, был небольшой пирс, оттуда иногда видели барракуд. Один раз на берегу обнаружили метровую акулу. Как она туда попала, не знаю. Подошли, посмотрели, потрогали на ощупь. Кожа у ней была, как наждак.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_075.jpg)
Кубаши
На территории ПДРЦ бывали только два кубинца. Они приезжали за отходами из столовой. Делали свое дело молча. Видимо, отец с сыном. А так никого на территории не было, чинили обычно все сами.
Правда, одного кубинца поймали; мы его еще весной заметили. Я пошел проверить, как молодой делает регламент. Потом вышли с ребятами покурить под навес. Вижу, сидит кубаш на поле под фидерами. Спросил у ребят, что за фрукт? Они сказали, что и раньше его видели, он здесь бывает в определенное время. Я, на всякий случай, рассказал о кубаше Лескову.
Уже после армии, когда был у Николая Сергеевича, спросил про этот случай. Лесков и рассказал, что кубаши задержали этого лазутчика.
Настоящий разведчик
Однажды наш разведчик Бобошин Сергей случайно узнал, кто украл часы у Валерки Наумова. Им оказался старик, прикомандированный с приемника: его прислали для проведения учебных связей, для сдачи на классность. А мы тогда были фазанами. Вечером наши ребята обговорили эту ситуацию, наметили план действий. Когда все улеглись после отбоя, наши встали и подошли к постели воришки. Кровать просто поставили на попа. Тут шум, крики начались. Казаков, вроде, с кем-то схватился. Вышли из казармы. Объяснили старикам, что случилось. Затем постепенно всё успокоилось. С этим стариком больше никто не разговаривал. Он остался один до третьей барки. Начал пить. Потом извинялся, плакал. Провожать на дембель его никто не вышел.
Серегу мы называли "Разведчиком", потому что через его коммутатор шли все переговоры с другими подразделениями, он их волей-неволей прослушивал. Один раз в журнале нашел незаконченное письмо молодого. Тот писал, что служба у него - лучше некуда, а всех стариков он посылает, куда захочет. А перед этим на выезде наш призыв купил молодым мороженого полакомиться, в том числе и этому писаке. С тех пор служба у молодого пошла строго по уставу, а Бобошин подтвердил свое прозвище "Разведчик".
Один раз после регламента Сергей прогонял релейку (слушал эфир на прием) и нарвался на переговоры ребят с бригады (они болтали насчет ченча и самохода). Так Бобошин над ними подшутил: объявил каждому по пять нарядов вне очереди и пригрозил, что вечером придет и проверит, доложили ли командиру. Вот такие фокусы позволяла вытворять релейная связь!
Сувениры
Майор Стесик ездил в погранзону на рыбалку. У него был знакомый кубинец, вместе с которым они учились в Академии в Союзе, он и открывал Стесику доступ к побережью. Привозил наш начальник всегда много, ракушки возил на ГАЗ-51. Ваньку-радиомастера всегда брал с собой. А потом все заборы были ракушками увешаны, и черепах привозил. За дизельной валялись панцири, две или три штуки, примерно метр в диаметре. Перед нашим дембелем Стесик привез много ракушек, и самим разрешил выбирать на свой вкус.
А сувениры делали просто. Мне пришлось полировать небольшую черепашку размером с тарелку. Берется пластина, мокрая тряпка и утюг. После пропаривания пластина становится мягкая. Ее кладут между двумя фанерками под пресс минут на сорок, а потом выпиливают нужную фигурку. Шлифуют наждачкой, полируют пастой ГОИ. Это - самая сложная операция. Чуть сильнее придавишь - горит. И начинаешь снова шлифовать, полировать.
Я себе смастерил колье лотос, а цепочку делал из кабеля, где была серебряная жила.
Выезды в Гавану
Зимой ездили в Гавану, парк Ленина и в туристический центр Харуко. Это пятьдесят-шестьдесят километров на юго-восток от Гаваны, со скал было видно море в дымке. Эту дорожку на фото почему-то запомнил.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_076.jpg)
При Стесике практически все побывали на карнавале.
Когда приезжали в Гавану, говорили, что встречаемся через два-три часа, и все расходились своими компаниями. Побывал в Капитолии, музее Хемингуэя, посольстве, зоопарке. Ходили по Малекону, были на коралловом острове (у нас его называли "Остров Любви"), на выставке о Союзе. Я единственный, кто на эту выставку не попал, и всё из-за рюмки. С тех пор алкоголь под строгим контролем. Обидно было, что не увидел макет любимого города, где прошла юность.
Ездили мы и на встречу с нашими моряками, провели нам экскурсию по кораблю. Но в разговоры с нами моряки вступали неохотно. Им сказали, что мы тоже служим, несмотря на то, что одеты в гражданку. В любом случае, контакта не получилось.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_077.jpg)
Один раз забрели в китайский квартал. Все, не сговариваясь, признались, что появилось какое-то чувство страха, поэтому решили побыстрей оттуда убраться.
Мой первый выезд - в зоопарк.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_080.jpg)
Это - выезд в парк Ленина, амфитеатр с плавучей сценой. Слева - замполит с сыном.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_085.jpg)
Слева крайний - наш старшина. Выезд в парк Ленина был среди недели, награда за отличную подготовку к проверке.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_090.jpg)
Напротив Капитолия был ресторан. Зашли туда, но дальше бара не пустили, так как мы были не в костюмах. Тоже самое случилось и в парке Ленина. Правда, там надо было подниматься на второй этаж, и произошло это вечером.
Иногда ездили и на концерты, какая-то культурная программа была, из Союза приезжали артисты.
Это Хиселла. С ней сфотографировались в туристическом центре в Харуко.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_095.jpg)
А это - на дембельском выезде в турцентр.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_100.jpg)
Кубинская фауна
Когда я был молодым, старики фотографировались с двухметровым питоном. Я эту сцену наблюдал из-под грибка, стоял в наряде. Все свободные собрались тогда на клумбе и фотографировались, а я подойти ближе не мог, статус был не тот.
Летом 76, после утреннего моциона, направился в казарму. Снял полотенце с пояса, а на правом бедре - сидит красавица. Вначале опешил и остановился. Проходящие ребята спросили, что случилось? Взглядом показал на ногу. Сшибли полотенцем, только тогда обрел дар речи.
![[]](/img/w/weterany_k_b/zaharov/zaharov_105.jpg)
Потом посмеялись, конечно. У нас этого паука называли "вдовой". Размером с ладонь, черного цвета, волосатая, с редкими красноватыми волосками. А глаза, как бусинки, черные.
Ваня-радиомастер один раз поймал полуметрового питончика. Хотели посмотреть, как он будет лягушку кушать. Посадили в большую банку, травки настелили, завтрак положили. Двое суток было тихо. На третий день лягушка взвыла. Бросились смотреть. Питончик обвил лягушку и начал сдавливать. Когда открыли банку, он испугался и отпустил жертву. Потом ждали еще пару дней, но всё было тихо. Поэтому решили питона отпустить.
Однажды напоили хамелеончика. Влили несколько капель спирта и отпустили. Тот полез на стенку техкласса. Смешно, как настоящий пьяный выглядел. Три лапы ставил более-менее уверенно, а четвертую - не очень. Пару раз свалился, но потом снова лез на стенку.
Муравейник
На ПДРЦ за экраном кинотеатра был огромный муравейник диаметром около семи-десяти метров. Холмики небольшие - метр или чуть больше. От них тянулась муравьиная тропа. Я специально по ней ходил - тропа уходила мимо дизельной в сторону технического здания мореманов где-то метров на двести.
Утром, весной 77 года, проснулся оттого, что услышал удары в фанерный потолок. После подъема вышли из казармы и увидели, что на асфальте всё усыпано этими муравьями, местами слоем в пять сантиметров! Очень многие из них были с крыльями. Убирать их оказалось невозможно, вся масса двигалась. Мы постарались обойти их, но все-таки маленько подавили. Видимо, они ночью слетелись на свет возле входа в казарму. К обеду все разлетелись, остальное убрали дневальные.
В январе 76 года в казарме стала появляться кучка земли. За день примерно полведра набиралось. Пригнали водовозку и все шесть кубов воды закачали в отверстие. Бесполезно! Утром - опять кучка земли. Тогда прикатили бочку соляры, слили туда, а потом зацементировали. После этого муравьи пропали.
Зимой за ночь они обгрызли два куста на клумбе с желто-красно-зелеными листьями. Мы заметили, что у этих муравьев существует разделение труда: одни отгрызали кусочки листьев, а таскали - уже другие.
Еще мне пришлось столкнуть с другими муравьями. Был дневальным по столовой, взял веник из пальмы и начал подметать. Вдруг всю руку как ошпарило кипятком. Потом рассмотрел их - меньше миллиметра, желтоватого цвета. Второй раз меня покусали, когда мы пошли спиливать засохшую пальму. Пока пилили, не замечали. А как свалили, сразу рванули из этого места в душ. Всё тело горело, невозможно было терпеть.
В ожидании дембеля
На последние три месяца меня поставили командиром отделения дизелистов. Начальник дизельной никогда не называл меня по званию, а просто Палыч. Со старшиной тоже сложились нормальные отношения. Когда назначали дежурным по столовой, я старался увильнуть. Показывал как будто вывихнутый палец. "Вывихивать" палец у меня получалось регулярно, поэтому старшина ставил просто дневальным.
И еще одна традиция была у нашего старшины. По утрам он персонально будил старичков. Постучит по кровати и шепчет: "Коленька, Мишенька, Сашенька.. Вставай, просыпайся, солнышко встало". Такую нежность и мне пришлось испытать: но между собой солдаты почему-то называли старшину - "Лысый".
Путь назад
Я ушел на первой барке. До последнего дня никто не знал, будут ли там для нас места. Еще 29-го апреля я был в наряде, а 30-го в шесть утра объявили, что мы едем. 29-го апреля 1977 года в 18-00 у меня закончилось последний наряд по ПДРЦ. Я снял кепон, ремень со штык-ножом, повязку и просто потоптал.
"Фин трабаху!" - сказал напоследок.
Замполит в ответ только покачал головой.
Недозволенные вещи (некоторые фотки, две-три одинаковых ракушки, у меня - усилитель), перед поездкой в бригаду мы передали офицерам. В бригаде на стадионе устроили шмон, но в наших чемоданах ничего не нашли.
В порту Ленинграда всё было наоборот: офицеры передали нам свои "левые" вещи; на этот раз солдат никто не досматривал.
Куба - любовь моя!
Что значит для меня Куба? Тоже, что и для всех, кто там служил. Одно дело - читать в журналах или газетах, смотреть по телевизору, другое - увидеть собственными глазами. Недаром говорят: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Ведь мы воочию познакомились с совершенно другим миром: историей, культурой, обычаями и природой.
Есть такое выражение "Райский Уголок". Наверное, Куба - тоже райский уголок! По крайней мере, мне так кажется все годы после службы. Плохое забылось, вспоминается только хорошее. Ведь в то время было круто попасть в другое полушарие Земли; многие тогда даже не знали, что наши войска есть на Кубе.
Я уже писал в начале рассказа, что только два-три года назад понял, КАК я туда попал. Вот что значит - сила мысли!
|