|
|
Путешествия
Рыбачье (2018)
~~~~~ |
ОСТАШКОВ, ТВЕРЬ (Нилова пустынь, Старица, Торжок, Конаково) (2019)-1 | 0 | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11
Оглавление:-1. Перед поездкой 0. Дорога 1. День 1. В Осташкове. 24 июня, понедельник 2. День 2. Нилова пустынь. 25 июня, вторник 3. День 3. Бор. 26 июня, среда 4. День 4. Никола-Рожок. 27 июня, четверг 5. День 5. Дорога в Тверь. 28 июня, пятница 6. День 6. Под дождем. 29 июня, суббота 7. День 7. Старица. 30 июня, воскресенье 8. День 8. Торжок. 1 июля, понедельник 9. День 9. Конаково. 2 июля, вторник 10. День 10. Левым берегом. 3 июля, среда 11. День 11. Посадка в поезд, или Скромные итоги. 4 июля, четверг -1. Перед поездкойЯ (Гризли) и мой друг (Паумен) - широко известные в узких кругах путешественники. Предлагаю вам рассказ о нашей очередной поездке. В связи с ухудшением финансовой ситуации мы в этом году не полетели в Крым, а обратили свое внимание на ближнюю (по отношению к Питеру) Россию. Выбор пал на Тверь и Осташков. В Твери мы были ровно десять лет назад (см. Тверь-2009), а поездку в Осташков давно планировали, но всё не получалось. Итак, друзья (так я буду иногда называть себя и Паумена, чтобы не употреблять постоянное "мы") собрали вещи и... тронулись в путь! 0. Дорога. 24 июняНачнем с Московского вокзала. - Давно уже мы не ездили на поезде, - задумчиво произнес я. - И еще бы лет сто не ездить! - усилил Паумен. Друзья шли к вагону N1, который находился в голове состава. С другой стороны платформы стоял двухэтажный поезд. - Похож на корабль, - оценил я. - Первый раз в жизни вблизи вижу! - Хорошо бы на нем прокатиться, - ответил мой товарищ, - но только на втором этаже. Путешественники (так я тоже буду называть себя и Паумена) добрались до первого вагона. Обнаружили внушительную очередь. Впереди ждали посадки несколько выходцев из Средней Азии - мужчины, женщины и много-много детей. Проводница с большим трудом разобралась в их билетах, и тут подошел наш черед. - С чего вдруг такие подробности? - возмутится бывалый читатель. - Это малоинтересно! Ладно, буду писать короче. Вскоре поезд тронулся, но через пятнадцать минут встал. - Может, кого пропускает? - предположил Паумен. Мы остановились так, что прямо перед окном нашего купе всю панораму заслонил тополь. Пришлось любоваться этим неказистым деревом около получаса. Наконец поезд тронулся. - Напиши, что это была железнодорожная платформа "Славянка", - попросил Паумен. Затем поезд набрал ход и больше надолго не останавливался. Ближе к ночи под стук колес мы худо-бедно уснули. Я проснулся в 8:30 и тут же направился к проводнице. Вместо женщины в купе проводников сидел мужчина. - Поезд не опаздывает? - спросил я, памятуя вчерашнее любование тополем. - Идем вовремя, - ответил проводник. - Мы в Твери выходим, - сообщил я. - Через полчаса. - Тогда сдавайте белье! - сориентировался мужчина. При подъезде к Твери всё было, как и десять лет назад: та же Волга, те же трубы на гаражах. - Только мы изменились, - мудро заметил Паумен. Из всего вагона вышли только мы одни. Долго тащились по платформе, ведь у нас первый вагон. К тому же часть проходов была перегорожена. - Зачем? - спросит вдумчивый читатель. - Ждали "Сапсана", - отвечу я. - Для Твери это событие особое! Пассажиров, входящих и выходящих из "Сапсана", подвергают дополнительному контролю, а для этого надо сначала перекрыть платформу от посторонних. Затем мы нырнули в подземный переход и снова долго-долго брели на выход. Предъявили на контроле наши билеты и вскоре вышли непосредственно в город. Рядом с вокзалом был возведен православный храм Святого князя Александра Невского. Полюбовавшись новостроем, друзья по улице Коминтерна устремились на автовокзал. Зачем? Оттуда лежал наш путь в Осташков. Мало того, электронные билеты были куплены заранее. - Прогресс нам не чужд! - торжественно заверяю читателей. - К 2019 году мы уже научились покупать билеты по интернету! Переход получился утомительным, но брать такси, чтобы проехать 800 метров, было глупо. Сначала вдоль железнодорожного вокзала, потом через площадь с машинами, а затем мимо самой большой в городе "Карусели". Автовокзал опишу ретроспективно. Женщина привычно лузгала семечки; в лавке православных товаров продавалась книжка "Димон"; пассажиры в ожидании рейсов читали по старинке газеты, а не сидели, уткнувшись в айфоны и андроиды. Туалет стоил 20 рублей. Паумен подошел к окошку "Кассы", и нас нашли в списке пассажиров нашего рейса. - Надо платить за багаж? - спросил мой товарищ. - Автобус маленький, - ответила кассирша. - Договоритесь с водителем. В 10:40 друзья пошли на посадку. Сели на скамейку возле нашей платформы. Обнаружили среди многочисленных автобусов, ожидающих отправления, маленький и неказистый с надписью: "Осташков". Там не было никакого багажного отделения, что только усилило наши опасения. Наконец, неказистый автобус тронулся с места. Мы предусмотрительно встали раньше всех на посадку. Водитель, выйдя из автобуса, увидел нас с вещами и воскликнул: - С таким багажом я вас не возьму! Поезжайте другим рейсом или вообще оставайтесь дома! И отправился в здание вокзала. Мы слегка обалдели от такого обращения, но решили не паниковать раньше времени. За нами образовалась очередь. Подошла контролер-посадчик. Появился и шофер. - Идите в самый конец, слева, - буркнул он мне. Мы вошли в салон. В конце слева имелось небольшое пространство, куда я с трудом поместил черную сумку и синий чемодан. - Что мешало водителю сразу сказать: "Идите в конец, влево" вместо "Оставайтесь дома"? - спросил я. - Грубость, - ответил Паумен. Вскоре автобус стартанул. Шофер еще раз зарекомендовал себя хамом, не позволив одному из пассажиров поставить сумку рядом с водительским местом (хотя так посоветовала сделать контролер-посадчик, и сумка там никому не мешала). Слава богу, народу в салоне оказалось в два раза меньше, чем мест, поэтому некоторые поставили свои сумки прямо на сиденья. Из пассажиров запомнился врач со своей женушкой. Столичный доктор долго и громко выяснял по телефону, где находится их гостиница, а затем настойчиво спрашивал у пассажиров, какие достопримечательности можно посмотреть в Осташкове. Весь путь разделился на три этапа: - хорошая трасса до Торжка (часть автомагистрали Москва-Санкт-Петербург), на которой не болтало, и где Паумен благополучно заснул; - дорога с ухабами от славного Торжка до малоизвестного Кувшинино; - совсем пустая трасса в стиле "то яма, то канава" от Кувшинино до почти самого Осташкова, лишь на последних тридцати километрах сделавшаяся чуть-чуть получше. Вскоре стало ясно, почему шоферу так не нравились пассажиры с багажом - он подсаживал по пути всех, кого только мог, брал с них деньги и клал себе в карман. Например, за проезд от Торжка до Кувшинино люди платили по 150 рублей. - Чем меньше багажа, тем больше места для "левых" пассажиров, - объяснил Паумен. Шофер автобуса от начала до конца поездки был зол на весь мир, и в рейтинге водителей-хамов за все наши путешествия занял почетное первое место. Всех, кто не уступал ему дорогу или шел на обгон, он называл козлами и дебилами, а когда довез нас до места назначения, обернулся и сказал: "Ну что сидим-то? Приехали!" Ни в Торжке, ни в Кувшинино шофер не остановился, промчав мимо автостанций, поэтому сходить в туалет возможности не было. Зато мы доехали от Твери до Осташкова за два с половиной часа. Водитель привез нас не на речной, а на автобусный и железнодорожный вокзалы. Что в этом удивительного? Ровным счетом ничего, просто маршрутки довозят до речного. Мы хотели побыстрее добраться до гостиницы "Береговая", поэтому взяли частника за сто рублей и резво домчали до цели. Частник сообщил, что в кафе нашей гостиницы он справлял свое восьмидесятилетие (хотя я бы не дал ему больше шестидесяти), и что кухня в "Береговой" отменная. Еще он похвалил мороженицу, которую сделали в одной из башен монастырской стены. Больше никакой полезной информации об Осташкове мы от него не узнали. 1. День первый: В Осташкове. 24 июня, понедельникЕще не было трех часов дня, когда мы вселились. Заплатили 8000 рублей за четверо суток. Паумен в интернете прочел много отрицательных отзывов о "Береговой", но выбирать было особо не из чего. - Во всём есть свои плюсы! - заверил я. Нам достался номер 207 на втором этаже. Мы быстро разобрали вещички, а затем спустились в кафе - оно находилось напротив стойки администратора - и пообедали. Кафе оказалось просто замечательным! Мы взяли по салату и супу плюс чай; всё это обошлось в 600 рублей. Друзья пришли к выводу, что от добра добра не ищут, и надо в будущем здесь питаться. Затем отправились на Речной вокзал, который видели по пути в гостиницу. На всякий случай поясню - Осташков находится на берегу озера Селигер. В том месте, где мы поселились, Селигер омывает город аж с трех сторон. Главная функция Осташкова - ворота на Селигер, поэтому центральное место города - Речной вокзал. Мы хотели заранее определиться с экскурсиями, ибо от них зависели все наши дальнейшие планы. Путь от гостиницы до Речного вокзала занял не более пятнадцати минут. Местоположение "Береговой" - отличное! Кстати, доктор из Москвы вместе с женушкой поселился в отеле с претенциозным названием "Эпос", который находится гораздо дальше от Речного вокзала, и отзывы о котором вовсе не эпические. Вскоре мы подошли к кассам. Оказалось, билеты продают только в день экскурсий. - Многое зависит от погоды! - догадался Паумен. - Некоторые экскурсии могут и отменить. - Зато у нас остается пространство для маневра, - глубокомысленно заметил я. На завтра друзья запланировали Нилову пустынь, о которой расскажу в свое время. На обратном пути заглянули в магазин неподалеку от гостиницы и купили три двухлитровых бутылки воды. - Почему не канистры? - спросит практичный читатель. - Закончились, - отвечу я. - Так объяснила продавщица. - В интернете писали, что администрации "Береговой" следовало бы продавать канистры с водой постояльцам! - вспомнил Паумен. - Но они почему-то этого не делают. - В Осташкове очень узкая специализация! - объяснил я. Тут самое время сообщить, что Паумен отправился в поездку больной. Мало того, что у него температура, так еще и заложен нос. Надеюсь, мой друг скоро поправится. Мы вернулись в гостиницу, взяли плавки и поспешили к Селигеру. Огромное преимущество Осташкова - везде рядом вода. Мы отошли буквально на 150 метров и обнаружили неплохое место для купания. Тут выяснилось, что я забыл полотенце. Пришлось возвращаться в номер. Пока я бегал туда и обратно, Паумен фотографировал окрестности. А затем мы замечательно поплавали! По чистоте и прозрачности Селигер напоминает Валдай. Сначала мелко, но, если пройти 20-30 метров, становится глубоко. Вода пока теплая. Почему пока? Через три дня ожидается резкое ухудшение погоды. Не исключено, что сегодня - самый теплый день нашей поездки: вода прогрелась от предыдущей жары, но в городе кое-где встречаются большие лужи - значит, тут тоже лил дождь. Сегодня много дел и мало времени для письма (первый день всегда такой), но я совсем чуть-чуть расскажу об Осташкове. Здесь очень много красивых старинных домов - и каменных, и деревянных, но около половины - либо сгорели, либо разрушены. Радует глаз Селигер, чем-то похожий на Вуоксу. Вдоль самого берега идет улица Орловская, а параллельно ей, с магазинами - Печатникова. Мы зашли в сквер, который построил местный олигарх (надпись гласит: "Набережный сад. Благоустроен на средства гражданина Мозгова Анатолия Александровича в дар городу. 2018 год"). - Возможно, Мозгов и криминальный авторитет, - заявил я, - но за сад его уважаю! - На это ему хватило мозгов! - согласился Паумен. - А с чего вы решили, что Анатолий Александрович связан с криминалом? - спросит въедливый читатель. - Ведь он может и в суд на вас подать за клевету! - Не надо в суд! - поспешно отвечу я. - Разумеется, это лишь форма речи, утрирование... К тому же, я употребил волшебное слово "возможно". Просто в российской реальности обычно, если человек публично жертвует крупную сумму денег, она ему досталась нечестным путем. Разумеется, бывают и исключения. Возможно, перед нами именно такой случай! Почему Мозгова на табличке назвали "гражданином"? У меня это слово ассоциируется с возгласом: "Пройдемте, гражданин!" из фильма "Места встречи изменить нельзя". Я бы просто написал "на средства Мозгова Анатолия Александровича". Вам не кажется, что так было бы лучше? В глубине парка ("садом" назвать его язык не поворачивается) обнаружился замечательный памятник Рыбаку. Местный житель в непромокаемом плаще, из кармана торчит бутылка водки. В правой руке - удочка, которую он забросил на плечо, а в левой - ведерко с рыбой. Возле его ноги устроился хищный кот, воинственно задрав переднюю лапу. Всем своим видом кот показывает, что рыба в ведре - его, и чтобы никто не покушался на добычу. - Осташков - город котов, - заключил Паумен. - Ни одной собаки я здесь пока не видел, - подтвердил я, - хотя лай слышал! Этот лай время от времени врывается в окна нашего номера; ведь "Береговая" расположена в районе жилых домов. Пес, скорее всего, принадлежит кому-то из местных и даже не подозревает, сколько беспокойства доставляет постояльцам. Хотя в целом народа мало. И в гостинице, и в городе. На Речном вокзале нам объяснили, что на завтрашний рейс билетов точно всем хватит, и можно по этому поводу не беспокоиться. Есть недостатки в гостинице: судя по отзывам, не убирают, и, что гораздо важней, нет чайника и москитной сетки, а также слишком мягкие кровати. Последний момент меня особо беспокоит, учитывая проблемы со спиной. В номере имеется только один стул, одна лампочка над кроватью и очень низкий "журнальный" столик. - Расчет такой, - пришло мне в голову. - Пока один постоялец ест, сидя на единственном стуле, другой лежит в постели и читает при свете единственной лампочки. Затем они меняются местами. Есть или читать вдвоем - противоестественно, по мнению владельцев гостиницы. Местная вода имеет запах сероводорода, о чем неоднократно писалось в отзывах, но напор весьма хороший. Запах сероводорода - специфика Селигерской воды, а не происки владельцев гостиницы, как, судя по отчетам, решили некоторые постояльцы. Расскажу и о наших животных, которых мы берем в поездки. На этот раз мы взяли Белячка и тех зверей, которые прошлым летом остались дома, а именно - Ежика, Глазатыча, Соню, Медвежонка-Блокадника и Полосатока. Днем с нами на прогулку отправился Соня, и долго не мог сообразить: спит он или нет. В итоге заявил, что Селигер ему понравился, но купаться категорически отказался. А мы после купания отправились на беглый осмотр Осташкова. Напротив Речного вокзала, в удалении от Селигера, обнаружили известную колокольню на фоне памятника Ленина. Об этом тандеме пишет каждый, кому не лень. Точнее, памятник на фоне колокольни. Считается, что Ленин на фоне колокольни - фигура символическая. - Почему бы не построить колокольню в форме Ленина? - новаторски предложил я. Дальше располагался фонтан и еще два памятника, а с обеих сторон раскинулся парк, но мы туда не пошли. - Достаточно для первого дня, - решил Паумен. Осташков - город двухэтажный, поэтому занимает большую площадь - по нему еще ходить и ходить. Мы же прогулялись по Ленинскому проспекту, главной улице Старого города, до кафе "Джус", которое мой друг переименовал в "Джулс", или "У Джулса и Винсента из фильма "Криминальное чтиво". Само кафе, в отличие от названия, нам не понравилось. Я заказал там зеленый чай, а Паумен - горячий лимонад, ибо у него болело горло. Всё это принесли без сахара и в громадных 400-граммовых емкостях. - Зачем так много? - спросил мой друг. - Я столько не выпью! - Чтобы увеличить цену напитка, - объяснил я. На мой взгляд, "Джус" - слишком дорогое кафе для Осташкова. Мы там оставили 220 рублей. А потом повернули назад. Для Осташкова - слишком дорогое кафе, где мы оставили 220 рублей. А потом повернули назад. Купили в книжном магазине буклет, посвященный Ниловой пустыни. В нем много справочной информации и фотографий. Возможно, даже больше, чем требуется: но мой товарищ обещал всё тщательно изучить. Напротив Ленина с колокольней находится "Кулинария N1", где по стенам развешаны редкие советские плакаты. Эта тема широко представлена в интернете. Вернулись в номер около семи вечера. Сегодня надо пораньше лечь, ибо в поезде выспаться не удалось, а с утра - идти на завтрак. Мы посовещались, и Паумен велел разбудить его в 10:00. В целом, пока всё складывается замечательно по погоде и великолепно по предстоящей программе. Опасения вызывают лишь моя многострадальная спина, болезнь Паумена и надвигающиеся дожди. Но в ближайшие два дня обещают солнце, чем грех не воспользоваться. Перед тем как закончить описание дня, я обратился к Паумену: - Тебе есть, что сказать читателям? - Запишешь? - Непременно! - Я собираюсь в Ниловой пустыни углубить свои взаимоотношения с Богом. Как это получится, пока не знаю. Записал? - Слово в слово! Вечер прошел тихо. Мой друг читал о Ниловой пустыни, а я зашивал белые брюки, нелепо порвавшиеся на правом колене. Заснули мы около половины одиннадцатого. Ничто не предвещало... 2. День второй: Нилова пустынь. 25 июня, вторникС утра обнаружилась неприятность - у меня заболела спина впервые за семь лет! Всё дело в том, что кровати в номере - ужасно мягкие, и мне совершенно не подходят. Это наложило негативный отпечаток на весь сегодняшний день. Хорошо бы не на всю поездку! Я разбудил друга в 10:00, и через 15 минут мы вышли из номера. Завтраки здесь с 9:00 до 11:00. Процедура такова: берешь у админа талончик, с ним заходишь в кафе, протягиваешь девушке за стойкой и выбираешь один из пяти вариантов. Я выбрал первый - каша, а Паумен второй - сырники. Были также яичница, омлет и что-то еще. Душевно позавтракали. Кафе здесь хорошее, кормят отлично. В номере Паумен вколол мне диклофенак (обезболивающее и противовоспалительное средство), а затем мы выдвинулись на разведку подходов к полуострову Кличен и женскому монастырю. Такой маршрут планируем на завтра, а сегодня лишь хотели сориентироваться на местности. Добавлю, что номер в "Береговой" не убирают, поэтому мы просто собрали весь мусор в пакет и вынесли на первый этаж. Надо сказать, что здесь везде как-то душно - и в номере, и в столовой, и даже на улице, хотя Паумен утверждает, что его знобит. И вот мы шли: я - морщась от боли в спине, а Паумен - регулярно чихая или сморкаясь. - Два инвалида отправились на прогулку, - вынесет вердикт здоровый читатель. Друзья потащились по улице Орловской в сторону Кличена. Видели уходящий катер с пристани "Чайкин берег". Перед ней находилась техническая пристань, где стоял паром. Затем показался настоящий причал. Увы, он был закрыт за замок. Так как катер только что ушел, на пристани и рядом с ней не было ни души. Выглядело это загадочно. На видном месте висело расписание "Чайкин берег" - "Южная". - Что за Южная? - спросил Паумен. - По-моему, пристань на острове Городомля, - ответил я. Мой старинный знакомый Алексиус Смоуль, известный читателям по ранним запискам, сообщил, что Городомля - интереснейшее место. В наши планы она, правда, не входит, но чем черт не шутит? - Посетите Городомлю! - восклицал Смоуль. - Не пожалеете! - Зачем? - спросил я. - Там есть внутреннее озеро! - объяснил Алексиус. - Представь себе - озеро, на озере - остров, а на самом острове еще и внутреннее озеро! Это же круто! Вскоре открылась дорога на женский монастырь; всё оказалось весьма близко. Но мы туда не пошли, а вместо этого добрались до другого берега Селигера, а далее двинулись в обратный путь по широкой "деревянной" (по обе стороны исключительно деревянные дома) улице. Затем свернули на улицу Володарского. Ориентиром послужил храм возле нашей гостиницы: его состояние оставляет желать лучшего (а вообще церквей здесь много, и все они - интересные). - В этой церкви находится краеведческий музей! - заметил табличку Паумен. - Возможно, мы посетим его в четверг, - предположил я. Заглянули в магазин, купили три полуторалитровых бутылки воды "Кашинская" и отправились в гостиницу. Там помылись, и Паумен на час заснул, а я врукопашную (ибо очень болит спина, невозможно печатать на нетбуке), от руки на бумажке составляю эти записи: вы уж простите, что они, мягко говоря, не особо литературные. В любую погоду и при любых обстоятельствах моя работа - писать! Сегодня я делаю это, превозмогая боль... Если бы не спина и мягкие кровати, всё бы было отлично! В Осташкове есть, что посмотреть: местные дома очень интересны! Кстати, вчера мы встретили трех немцев, подходящих к Речному вокзалу. - Чем докажите, что немцы? - спросит недоверчивый читатель. - Они говорили по-немецки, - отвечу я. А еще у нас под окнами периодически лает пес. Я, правда, о нем уже упоминал, но он всё равно продолжает лаять. Судя по всему, пес живет в соседнем дворе, поэтому его отлично слышно. Так как Осташков заселен преимущественно кошками и котами, наш пес отдувается за всех собак города. Иногда лай становится приглушенным. В такие минуты мне кажется, что кто-то нажал на пульт управления собакой и сильно убавил звук. Но, скорее всего, это пес лает из помещения. Временами Осташков напоминает деревню (например, "деревянная" улица Тимофеевская, по которой мы возвращались), но по этим улочкам разъезжают иномарки. Иногда чем-то похож на Тихвин; такое чувство возникло, когда мы вчера гуляли по проспекту Ленина. Селигер виден почти с каждой точки, что придает городу неповторимый колорит. Еще мы видели два памятника Константину Заслонову: один - вчера на автовокзале; другой, большой камень - сегодня на прогулке. Камень находится возле дома, где жил известный партизан. Напоследок сообщу, что у нас в номере висит картина, которую я назвал: "А кони всё скачут и скачут". Художник не очень качественно изобразил лошадей: особо нелепыми получились жеребята. - Он старался, - встал на защиту живописца мой друг. Представляю вам данный шедевр. Заметно, что одной из лошадей не хватает двух задних ног, но более всего умиляют снежные вершины на фоне типичного пейзажа средней полосы. * * * А мы отправились на Речной вокзал. Еще раз напомню, что улица вдоль берега - Орловская, а параллельно ей - Печатникова. Мы пошли по Печатникова, ибо там удобней. Миновали красивое, но разрушенное здание, где внутри уже растут деревья, а на фасаде красуется надпись: "Нептун". - Бывший рыбный магазин, - предположил мой друг. Через несколько домов показался парк с памятником Рыбаку, а затем и Речной вокзал. У причала стоял теплоход "Капитан Хоробрых", а мы прямиком проследовали в диспетчерскую, где состоялся короткий разговор. - Два на 14:30. - 2000 рублей. Но ваш не этот. Не перепутайте. Тогда мы сели на скамейку в ожидании нашего теплохода. "Капитан Хоробрых" долго не мог отчалить. Туда бежали какие-то люди, а мы лениво за этим наблюдали. А в 14:15 сами пошли на пристань. Обнаружили два теплохода, стоящих на приколе: "Капитан Марков" и "Александр Родин". Но какой из них будет нашим? Я запечатлел уходящего "Хоробрых", а также Речной вокзал - самую монументальную архитектурную постройку Осташкова и огромные белые буквы ОСТАШКОВ. Экскурсантов набралось от силы 30 человек. Эта "могучая кучка" тусовалась на берегу, но теплоход всё не подавали. Наконец "Капитан Марков" покинул насиженное место. Мы встали первыми на посадку, поэтому я хорошо рассмотрел маневр "Маркова" при подходе к берегу 1, 2, 3, 4 и 5. Капитаны таких судов достойны уважения - не так-то легко управлять ими в условиях узких проливов и мелких глубин. Честь им и хвала! С 2012 по 2018 годы мы неизменно отдыхали на юге (кроме Калининграда-2015) и хорошо помним морские катера. Так вот, здесь я буду называть их теплоходами, а заодно сообщу вам отличие морских от речных. Речные - с более низкой посадкой, и у них на носу, в отличие от морских, находится красивая и удобная смотровая площадка с креслами по обе стороны. Друзья первыми взошли на борт и поспешили наверх. Заняли хорошие места на открытой палубе. Селигер - система озер, соединенных друг с другом. Напоминает нашу Вуоксу, но на Селигере больше широких разливов. Поначалу видишь только главный разлив, а куда пойдет теплоход - неясно. Когда мы еще сидели на скамейке возле Речного вокзала и ждали отхода "Хоробрых", на проспекте Ленина показался высокий иностранный автобус. Мы тут же решили, что он привез экскурсантов на наш рейс. Однако красивый автобус проехал мимо, и мы о нем благополучно забыли. Но напрасно. Видимо, экскурсантов сначала отвезли посмотреть женский монастырь, а потом автобус вернулся. И все пассажиры, а их было не меньше шестидесяти, устремились на наш теплоход. Народу тут же стало в три раза больше, и все сидячие места на верхней палубе заняли. Тем, кто подошел позже, пришлось расставлять пластмассовые стулья, которые имелись как раз для таких случаев. С некоторым опозданием "Марков" отчалил. Женщина-экскурсовод начала рассказ, но я решил не записывать. Во-первых, неудобно, ибо покачивало, а во-вторых, хотелось фотографировать. Нам показали Знаменскую церковь из красного кирпича, названную так от слова "знамение", и далекую набережную, которую мы вряд ли посетим. Теплоход развернулся и пошел вдоль нашей части города. Мы хорошо рассмотрели церкви, возле которых гуляли. Выяснилось, что высокая из бледно-красного кирпича называется Воскресенский собор (там находится краеведческий музей), а пятиглавая рядом - Троицкая. Обнаружили мы и нашу, нежно-розового цвета, "Береговую". Затем увидели еще одну гостиницу, а далее открылся путь на остров Кличен и женский монастырь. [Скоро, уверяю вас, мы туда пойдем пешком, вот тогда и посудачим об этом подробней!] Вскоре церкви Осташкова остались позади, и перед нами предстал Большой Селигер. На разливе друзья заметили паром: он перевозил КАМАЗы с Городомли на Большую Землю. А вскоре задул сильный ветер, ибо мы вышли на открытые просторы, где максимальная ширина - около семи километров. На верхней палубе тут же сделалось холодно, поэтому мы с некоторым сожалением спустились вниз. В салоне оказалось навалом пустых мест, теплоход бы легко вместил человек двести. Далее открылась очень интересная коса, ничего подобного я раньше не видел. Она находится на берегу Городомли и узкой извивающейся полосой вдается в Селигер метров на двести. Эту косу просто обожают чайки. Экскурсовод сообщила, что в Городомле функционирует какой-то военный завод, и въезд туда строго по пропускам. - Значит, не видать нам внутреннего озера, - огорчился я. - Как собственных ушей, - добавил Паумен. Следующий за Городомлей остров назывался Хачин. С Речного вокзала организуют экскурсии на Серебряное озеро, которое как раз находится на Хачине. Программа такова: до Хачина на теплоходе, а дальше - пара километров пешком до озера, купание, а потом - в обратный путь. - Экскурсия для нас! - воскликнул Паумен. - Вот только погода портится, - предупредил я. Кстати, расписание экскурсий с Речного вокзала вы всегда можете посмотреть в интернете. Любопытно, что древний город на острове Кличен в свое время разгромили новгородцы, да так, что в живых осталось только два рыбака (удили где-то в отдалении, им очень повезло). То есть всех женщин и детей новгородцы безжалостно убили, хотя речь шла не о каких-нибудь татаро-монголах, а о русских людях. Откуда такая звериная жестокость в наших предках? Так вот, одного из двух спасшихся рыбаков, которые спешно покинули Кличен, звали Осташка. Эти двое основали город Осташков. Прямо за косой показалась Нилова пустынь. Я сделал несколько снимков монастыря через окно теплохода, получились слегка размытые пейзажи. Проект Богоявленского собора изначально участвовал в конкурсе на строительство Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге. Наш Исаакий куда мощнее и величественней, но всё равно храмы похожи своей монументальностью. А колокольня напоминает Петропавловскую крепость, хотя Петропавловка значительно выше. Итак, мы сошли с теплохода. Перед мостом, ведущим к Пустыни, стояло несколько палаток с сувенирами. Чуть поодаль продавали рыбу. Туда тут же устремился Паумен и минут пять не мог отойти. Наконец, мой друг вернулся и сообщил, что наибольшим спросом пользуется угорь. - А цены? - спросил я. - Зашкаливают! Можно было бы и купить, но не везти же этого угря на экскурсионном теплоходе в Осташков! Да и где его потом есть? В гостиничном номере? Вот в Листвянке на берегу Байкала имелась возможность отведать самой разной рыбы в любом из прибрежных кафе! В Осташкове этого явно не хватает! Вскоре мы перешли мост и оказались в Ниловой пустыни. И вся теплоходная братия, возглавляемая экскурсоводом, приступила к осмотру в классическом стиле: "стоим и слушаем", "идем и молчим". А тут еще из-за облаков выглянуло солнце, и сразу стало жарко. Мне особо запомнился рассказ экскурсовода о шести с половиной тысячах польских военнопленных, которых содержали в монастыре в 1939-1940 годах. Поляки жили в плохих условиях и жуткой тесноте. Военнопленных следовало занять работой, поэтому они разобрали по камешку один из храмов и сделали из этих камней мост, соединивший монастырь с Большой Землей. Видимо, в знак благодарности за тяжкий труд всех поляков то ли расстреляли, то ли утопили. Подробности этой жуткой истории до конца не известны, как и точные цифры погибших, а весь ход расследования можно прочесть здесь. Сам собор выглядит впечатляюще, но предстоит еще немало реставрационных работ, потому что многочисленные фрески не уцелели. Пропали и все церковные сокровища. Сохранились только мощи Нила, потому что они - субстанция сверхъестественная. Мы обошли монастырь, осмотрели Парадные морские ворота. У самой воды сидели детишки, словно сошедшие с картины 19-го века. Монастырь возвратили православной церкви в 1995 году. Именно тогда и вернули на остров мощи святого Нила Столобенского и пронесли их как раз через Парадные ворота. - А почему "Столобенского"? - спросит любознательный читатель. - И кто такой Нил? Это случайно не река в Египте? Друзья! О Ниле вы еще услышите! Это могучая фигура пройдет красной нитью через всё наше путешествие! Итак, о Столобенском. Нил дал обет никогда в жизни не сидеть и, тем более, не лежать, а только стоять. - А как же он спал? - спросите вы. - Доподлинно известно, что крайне редко Нил отдыхал, повисая на специально вбитых в стену крюках, подгибая ноги, - дипломатично отвечу я. - Так как же он спал?! - Возможно, когда висел на крюках... Честно говоря, у меня нет однозначного ответа. Но для тех, кто прочно закоснел в житейском скепсисе, написана увлекательная книга Уильяма Джеймса "Разнообразие религиозного опыта". Согласно Джеймсу, мистический опыт не поддается доводам рассудка и легко кладет на обе лопатки стройные и логичные умозаключения, когда они касаются вопросов веры. Так что, насчет сна Нила отвечу цитатой из известного фильма: "Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе - науке это неизвестно!" А мы обогнули собор, глядя на могучие стены снизу-вверх, а затем прошли во внутренний двор монастыря к надвратной церкви Петра и Павла. Там обнаружилось очень душевное место - сбор средств для монастырских кошек, за что я очень зауважал священников Ниловой пустыни. Около места сбора приютилась пара наиболее религиозных котов. - Значит, коты ближе к богу, чем собаки? - спросил Паумен. - В Ниловой пустыни - точно, - ответил я. Затем всем дали свободное время. Мы предпочли надвратную церковь, хотя некоторые поспешили к мощам Нила. В общей сложности мы поднялись по разным лестницам на 36 метров. С обзорной площадки открылись: ухоженная монастырская территория, величественный Селигер, размеры которого только и можно понять с такой высоты, окружающие ландшафты и виды на ближайшие острова. Это было так замечательно! Затем мы спустились и зашли в церковную лавку. Там купили Паумену серебряный крестик и цепочку, чтобы мой товарищ смог углубить свое соприкосновение с Богом. И неспешно отправились в "Чайную", которая находилась во внутреннем дворе монастыря. В трапезной с большим удовольствием выпили облепихового и брусничного чая, а также съели по вкусному пирожку. А еще купили банку варенья (имбирь с лимоном) за 200 рублей! В "Чайной" продавалась масса съедобной всячины - особо запомнились пятилитровые банки с солеными огурцами. Также имелся большой выбор соленых грибов. - Я бы купил! - воскликнул Паумен. - Этим грибникам я доверяю! - А вот Нил не собирал грибов, - заявил я. - Это еще почему? - Чтобы срезать гриб, надо сесть на корточки, а Нил так поступить не мог. - Ты его недооцениваешь! Возможно, Нил даже парил над землей, собирая грибы, или ловко сшибал их ногой так, что они целыми и невредимыми падали ему в корзинку! В целом, в Ниловой пустыни нам понравилось. Сюда хорошо приехать на целый день в солнечную погоду и неспешно бродить, созерцая окрестности. Если у вас есть машина, приезжайте с пустым багажником: набьете его банками соленых огурцов, грибов и варенья! Как только мы вышли из монастыря, задул сильный ветер. Друзья, не мешкая, поднялись на борт "Маркова" и заняли отличные места в самом носу судна. Там при выходе на трап имелась примечательная надпись: "Место для удара головой". Когда мы сходили, минимум три пассажира эффектно приложились к этой надписи. Экскурсовод, вполне приятная женщина, с нами попрощалась и попросила не забывать Селигер. А теплоход тронулся в путь - дорога до Осташкова заняла сорок минут. Мы вновь неспешно прошли по всем Селигерским разливам. И вдруг на половине пути я вспомнил о Ежике! Мы же взяли на прогулку нашего колючего друга! К сожалению, увлеченные осмотром, совсем забыли о нем. - Я смотрел из рюкзака! - угрюмо пояснил Ежик. - Приходится просвещаться в сложных условиях! На этих словах он пробрался к окну и начал внимательно изучать береговую линию, а именно - нашу гостиницу, место, где мы в первый день купались, церкви и деревянные дома. Вскоре показался памятник Рыбаку и Коту. Все стали выходить. Туристы поспешили в комфортабельный автобус "Волга Wolga", а мы отправились домой. Так утомились, что даже не выкупались. Вскоре уже были в гостинице. Кафе работало до 20:00, поэтому друзья заказали по мясной солянке и салату оливье. Кроме нас, ужинали еще две пары. Судя по тому, что они спустились к уже накрытому столу, трехразовое питание было оплачено заранее. - Почему именно трехразовое питание, а не ужин? - спросит въедливый читатель. - Такая услуга есть в нашей гостинице, - поясню я, - а вот услуги "заказ ужина из номера" что-то не припомню. - С одной стороны трехразовое питание удобно, - оценил Паумен. - С другой - не особо куда выберешься между приемами пищи. А мы в номере перекачали фотографии на нетбук и доели копченую колбасу с краюшками. - В кафе не наелись? - спросит удивленный читатель. - Просто нельзя было больше ее оставлять, - объясню я. - Ведь здесь нет холодильника! Посмотрели местные новости о широчайших перспективах ТэВэЗэ, Тверского вагоностроительного завода. Там работает шесть с половиной тысяч человек, именно столько польских военнопленных было умерщвлено в Ниловой пустыни. А около десяти часов пришло время сна. Я сделал себе постель на полу в связи с больной спиной, а заодно принял половинку "Фенозепама". Наши окна выходят во внутренний двор гостиницы. Там расставлены столики, за которыми проводят досуг постояльцы. Под неспешную беседу под пиво двух мужиков о трудностях бизнеса я и заснул. 3. День третий: Бор. 26 июня, средаСпать на полу оказалось ужасно. Болела спина, и вдобавок было очень жестко. В первую половину ночи у меня затекло всё, что могло, но спасал "Фенозепам". Потом я проснулся и с половины пятого до семи мучился: то капал дождь, то лаял пес, то разговаривали тетки во дворе. В начале восьмого я сообразил подложить под себя наше полотенце и сложить иначе покрывало - стало чуть-чуть помягче, и я заснул, но в 8:15 меня разбудил будильник. Да, прихватило меня здесь со спиной! Я сделал зарядку и в 9:45 разбудил Паумена. Мой товарищ попросил еще пятнадцать минут для сна, затем встал, и мы отправились на бесплатный завтрак. На этот раз я взял вариант номер пять (яичница с сосиской), а Паумен - номер четыре (омлет). Сытно и вкусно позавтракав, мы вернулись в номер, а затем выдвинулись на прогулку. Правда, перед этим Паумен вколол мне диклофенак для бодрости. Наш путь лежал в Бор. Знакомым путем мы прогулялись до новой гостиницы по адресу: улица Орловская, дом 1, а затем мимо причала "Чайкин берег" - к полуострову Житенному. Всю дорогу я находился под впечатлением от сильной личности Нила Столобенского, который, как я уже писал, никогда не лежал, не сидел, а только стоял столбом. - Столбизм - вот наш лозунг сегодня! - вещал я. - Нил идентифицировался со столбом! Мудрый ход! Он решил стать прямым и непоколебимым, как столб, а заодно изобрел всемирную теорию столбизма, как наш друг Ежик в свое время - общую теорию компактности. Иди вперед, не обращай внимания на невзгоды, плюй на все неприятности, не сворачивай, добивайся своих жизненных целей! Иначе говоря, стань полнейшем столбом! Я так увлекся новой темой, что чуть не врезался лбом в самый настоящий столб, после чего слегка сбавил обороты. Мы свернули на улицу, ведущую к женскому Житенному монастырю. Когда миновали несколько домов, слева открылся симпатичный песчаный берег. Это был, судя по всему, городской пляж Осташкова, потому что там даже имелись переодевальные кабины. Но ни одного человека, так как... Простите, забыл описать погоду! С самого утра или даже с ночи всё небо затянуло тучами, сделалось прохладней, а, когда мы вышли, временами стал накрапывать дождик. Неудивительно, что пляж был девственно пуст! Женский монастырь находился на маленьком острове Житенный, который соединили с Осташковом насыпью. К нему шла асфальтовая дорога. Дальше имелась развилка, от которой влево уходила отворотка, проезд по которой машинам был строго запрещен. Словно в подтверждение этого рядом с импровизированным шлагбаумом стоял человек в камуфляжной форме. - Там секретный объект? - спросил я. - Экологи защищают Бор от автомобилей! - объяснил Паумен. - Так это дорога в Бор! - догадался я. - А мы пойдем в монастырь! - добавил мой друг, указав на два светлых купола справа. - А я думал, мы просто сфотографируем их с дороги... Уважаемые читатели, поймите меня правильно: я ничего не имею против женского монастыря! Я лишь предполагал, что мы взглянем на него со стороны! Именно поэтому напялил шорты вместо брюк, ведь в шортах посещать такое заведение противопоказано. И когда мы приблизились к монастырю, я засомневался. - Пошли, Гризли! - твердил Паумен. - Никто тебе ничего не скажет. Но как только мы сделали шаг, охранник на входе сообщил, что в шортах меня в собор не пустят. Осознав всю нелепость ситуации, я решил и вовсе не заходить на монастырскую территорию, а подождать Паумена за воротами. И мой друг отправился один. Как раз в это время к обители подъехало два микроавтобуса, доставивших экскурсанток: среди двадцати женщин не нашлось ни одного мужика. К этой группе, состоящей исключительно из юбок и платков, пристроился и Паумен с фотоаппаратом. Я же это время посвятил прогулке вдоль Селигера. Минут через двадцать Паумен вернулся. Он сообщил, что монастырь - достаточно бедный, и там проживает 50 женщин и 50 детей. - Я видел надвратный храм, - добавил мой товарищ, - который назывался "Во имя святых апостолов Иоанна Богослова и Андрея Первозванного", и там стояла дата - 1768 год! - Давненько это было! - присвистнул я. - А ты всё упустил! - подчеркнул мой друг. - И всё из-за шортов! - А ты заметил, что мужские монастыри обычно более зажиточные, чем женские? - Я решил сменить тему. - Помню весьма бедный женский монастырь в Тихвине, - подтвердил Паумен. - Но вряд ли это правило не имеет исключений. И друзья устремились дальше. Обогнув часового, бдительно охранявшего проезд, целеустремленно зашагали по острову Житенному к острову Кличен. Там и находился Осташковский бор. Всё это время я не любовался окрестностями и не был овеян возвышенными чувствами, а думал об одном: "Пойдет дождь или нет?" К этим раздумьям примешивался вопрос: "А если пойдет, возвращаться в гостиницу? Или продолжить путь?" Во времена застоя добрые люди соединили острова Кличен и Житенный мостом. С него открылись замечательные разливы Селигера. А Кличен с тех пор стал доступен простым смертным, то есть людям, не имеющим плавсредств. Уж и не знаю, где именно стоял древний город, разрушенный до основания новгородцами: мы нигде даже подозрения на него не обнаружили. - Может, легенда? - предположил я. - Время меняет всё, - философски ответил мой друг. Асфальтовая дорога тянулась вдоль берега по острову Кличен еще километра полтора. Далее стояли вкопанные столбы, преграждая проезд автотранспорту. Тут фактически и начался Бор, хотя и до этого дорога шла по смешанному лесу (если кто не знает, бор - это сосновый лес). По пути нам встретилось два мужика. У каждого в руках было по пакету. Вопрос: что в пакетах? Однозначно не грибы. Во-первых, их в лесу практически не было, во-вторых, грибы носят в корзинах, а в-третьих - из формы пакетов следовало, что там находилось нечто иное. Паумен предположил, что мужики собирали травы, а я - шишки. Но истина нам так и не открылась, хоть я и настаиваю на шишках. - А я на кедре! - ответил Паумен. Кстати, вчера на экскурсии нам сообщили, что в Тверской области более половины площади занимают леса. - А в Карелии больше, - заметил я. Тут же созрел вопрос для читателей: какая область России является наиболее лесистой? Свои ответы пишите в комментарии. А мы погрузились в мир величественных сосен. Конечно, этот уголок природы частично пострадал от рук человеческих. Например, имелась поляна, на которой стояли футбольные ворота. - Игра в одни ворота! - прокомментировал Паумен. - Очень удобно; вы в любом случае выиграете! Очевидно, поляна появилась благодаря людям: лес, что рос на этом месте, безжалостно вырубили, а всё остальное вытоптали. Возможно, во времена Советского Союза здесь проводили спортивные мероприятия. Разумеется, в хорошую погоду по выходным местные жители (а, проще говоря, "осташи") ходят в Бор большими компаниями - и на рыбалку, и в походы с ночевкой. Но так как бор острова Кличен занимает обширную территорию, а жителей Осташкова чуть более шестнадцати тысяч, они просто не в состоянии загадить свое природное достояние, хотя такие мрачные перспективы имеются. - Вот в Конакове местный бор взяли под защиту! - воскликнул я. - А тут еще можно жечь костры! - дополнил Паумен. Но я всё-таки воздержусь от излишней критики. Ведь во время нашей прогулки в Осташковский бор там всё было просто замечательно! В частности, меня поразила сосна, которая на приличной высоте расходилась сразу на четыре ствола! Ничего подобного я раньше не видел! Тропинки становились всё уже и разбегались в разные стороны. Мы выбрали правую и вскоре вышли на берег Селигера. Прекрасная стоянка была занята супружеской парой - женщина убиралась на территории, выметая шишки, а мужчина стоял по пояс в воде и удил рыбу, приговаривая: "А вода-то теплая!" - Он так ничего и не поймает, - предположил я, - зато выйдет из воды часиков через шесть и повторит жене: "А вода-то теплая!" - "Вот ее ты и будешь есть", - придумал Паумен ответ жены. А спустя секунду мой друг решил искупаться. Таким образом, слова рыбака оказались пророческими! Мы приметили на другой стороне бухты хорошее место с удобным входом в озеро. Правда, рядом находился рыбак-одиночка в лодке. Пока мы размышляли: идти туда или нет, мужик завел мотор и умчался восвояси. И друзья вдоль берега, почти полностью заросшего камышом, отправились к приглянувшемуся месту. Для июня, бора и дождливой погоды - дождь то капал, то прекращался, - было на редкость мало комаров. Может, на Селигере всегда так? Но всё-таки немногочисленные комары имелись и слегка нас покусали. На полпути я вспомнил, что у меня в рюкзаке Полосаток! Нашего друга следовало обязательно вынуть, дабы он полюбовался природой! В первый раз мы вышли на берег немного раньше, чем нужно, и я различил отчетливый шум в камышах. - Скорее всего, змея, - предположил Паумен. Вот только гадюка или уж? Мы не стали проверять, а направились дальше. И тут обнаружилось наше отличное место! Я вытащил Полосатока, а Паумен отправился купаться. Полосаток тут же принялся мне объяснять, что они, звери, очень мало видят интересного, и я просто обязан расширять их кругозор. В это время внутри меня шла борьба: купаться или нет? Всё-таки я очень переживал за спину. Но вода была не очень холодной, ветер практически отсутствовал, и я решился, о чем сейчас не жалею. Всё-таки купание преображает мир и улучшает настроение! И вот мы полноценно искупались, а затем полюбовались панорамами. Заодно я показал Полосатоку ряд местных достопримечательностей. А потом друзья той же самой тропой двинулись в обратный путь - хотя в итоге чуть-чуть заплутали. Временами раздавались чьи-то голоса, один раз рядом с нами прошли два подростка, в другой - проехали навстречу три юноши на великах. Когда мы уже выходили на асфальт, то встретили загадочного дедушку на велосипеде, который что-то важно бубнил себе под нос. - То есть Бор не был абсолютно безлюден! - уточнил Паумен. - Но фактически пустовал! - добавил я. Друзья немного постояли на красивом пляжике перед выходом из Бора, а затем заметили вдалеке доску объявлений. - Что это? - заинтересовался Паумен. - Список пропавших в Бору, - зловеще предположил я. - Сотни людей ушли, да так и не вернулись! Их потерянные души умоляют о спасении! Оказалось, что вся доска увешена фотографиями домашних животных. - Так много кошек и собак здесь пропало! - испугался я. - Никто не пропал! - возмутился Паумен. - Просто предлагают отдать в хорошие руки! Это был стенд защитников собак и кошек. Вне Бора гулял ветер, справа открылись водные разливы, а на мосту стоял наш дедушка- велосипедист и беседовал с чайкой, сидевшей на ограде. - Чайкин пастор! - догадался я. - Бродит по бору, катается на велосипеде, а чайки прилетают к нему исповедоваться. Приняв исповедь у очередной чайки, дедушка влез на велосипед и умчался в сторону Осташкова: на сегодня его работа закончилась. А нам еще требовалось добраться до гостиницы или, если говорить официально, - гостевого дома "Береговая". Вскоре мы дошли до охранника дороги, затем еще метров триста, и тут!.. Навстречу попался мрачный местный житель в тапочках и с помятым красным лицом. Поравнявшись с нами, он зловеще спросил: - Закурить не найдется? У меня не было, а Паумен решил не делиться. Но вообще-то тип был очень неприятный, и я опасался, что он попросит денег. "Самый злобный осташ", - окрестил его я. Оставив за спиной осташа-алкаша, мы прогулялись уже знакомым путем. Впереди открылся район с Воскресенским собором и Троицкой церковью. На пристани выяснилось, что проезд до Южного на острове Городомля доступен лишь работникам завода "Звезда". Не поленюсь и приведу текст объявления: "Внимание! Теплоход осуществляет рейсы только в контролируемую зону ЗАТО Солнечный. К посадке на водный транспорт предприятия "Завод "Звезда" допускаются только лица, имеющие отношение к деятельности предприятия "Завод "Звезда", ЗАТО Солнечный и д/о Селигер". - Что такое ЗАТО? - спросите вы. - Закрытое административно-территориальное образование, - отвечу я. - А почему оно закрыто? Об этом я расскажу поздней, ибо очень хочется сохранить интригу хотя бы на время. А мы зато зашли в магазин недалеко от гостиницы, и (о чудо!) туда наконец-то завезли канистры с водой! Мы взяли канистру, два йогурта "Чудо" (чудеса множились) и отправились в номер. А потом на обед. Нам уже давно хотелось заказать уху по-селигерски, но останавливало то, что блюдо готовят полчаса. И вот сегодня друзья никуда не спешили, поэтому день ухи настал! Мы заказали две порции (240+240 рублей), один салат греческий на двоих, пельмени для меня и драники Паумену, а также два чая. В итоге обед обошелся в тысячу рублей, что по местным ценам весьма дорого. Зато очень вкусно! Особенно уха! Затем Паумен вознамерился поспать до половины седьмого, а я заварил кофе и принялся составлять записки. Сегодня первый день, когда у меня достаточно времени для письма. Вынужден констатировать - как только мы вернулись с обеда, пошел дождь. Он льет уже больше часа и прекращаться не собирается. Причем довольно крупный и сильный, куда мощнее, чем когда мы гуляли в Бору. Непогода всё-таки настигла Осташков. Да еще и раньше времени, ибо дождь, согласно прогнозу, должен был начаться в 21:00. Рассказать вам, в каком положении я пишу? В нашем номере - очень низкий столик и всего один стул, поэтому Паумен обычно ест на стуле, а я во время трапезы сижу на полу. Если сесть на пол и печатать на нетбуке, стоящем на этом низком столике, будет слишком высоко. А если сесть на стул и печатать, то будет слишком низко. И вот, в мою голову пришло гениальное решение! Я вынул один ящик из тумбочки, перевернул и сел на него. Слава богу, он крепкий и пока подо мной не сломался, нормальная высота для письма. Мало того, Паумен вколол мне еще диклофенак, в связи с чем спина не болит. Вот какой ценой даются мне эти записки! Еще немного об Осташкове. Нам здесь нравится. При хорошей погоде в городе можно легко провести неделю, а то и две, потому что от Речного вокзала есть много экскурсий. Например, отличный вариант - поездка на Серебряное озеро или, допустим, обзорная экскурсия по Селигеру. В то же время в любой погожий день можно еще раз сходить в Бор: он большой и там немало отличных мест, где можно и поплавать, и позагорать. К тому же расположение нашей гостиницы очень удачное: не надо пользоваться общественным транспортом, все достопримечательности под рукой. Но всё упирается в погоду, в дождь и холод здесь делать нечего. Мы, конечно, попытаемся опровергнуть этот тезис, ибо завтра обещают грозу на целый день. Возможно, она начнется уже сегодня. А я пока ознакомлю вас с разноплановой жизнью Осташкова. Например, по пути в женский монастырь висит плакат: "Покатаю на катере!". Всё это весьма неопределенно: куда, зачем и почем? Рядом находится что-то вроде лодочной станции, где висит другая табличка: "Любые маршруты по Селигеру по вашему желанию". Это уже более конкретно, но всё равно до конца не ясно - зачем просто так на катере по озеру рассекать? Чтобы почувствовать скорость? Или это касается только заядлых рыбаков? Вчера, прогуливаясь перед поездкой в Нилову пустынь, мы наткнулись на белого крокодила. Точное местоположение не назову - ищите на улице Тимофеевской. Паумен уверяет, что рептилия сделана не из бревна, как кажется поначалу, а из армированного бетона. Возможно, такой армированный крокодил - единственный в мире. И водится только в Осташкове! А еще здесь есть бегемот. Он проживает на улице Печатникова и спит в высокой траве около дома Доктора. - Какого еще Доктора?! - воскликнет изумленный читатель. - Который лечит Кота, - объясню я. Впрочем, обо всём по порядку. На улице Печатникова находится дом, и рядом с ним обитает множество самых разных персонажей. Мы их видим по пути на Речной вокзал. Прямо перед домом разлилась еще одна достопримечательность - Большая Лужа, которая не высыхает даже в сильную жару. Так вот, хозяин дома, на все руки мастер, создал собственными руками несколько забавных фигурок. Около дома сидит на пенечке Доктор Айболит с Котом. Точно не ясно, кто кого лечит, ибо Доктор с отсутствующим видом глядит куда-то в сторону и похож на сумасшедшего. Возможно, это персонаж сказки "Доктор Бегемот" или даже "Доктор Свинья", где Бегемот или Свинья являются врачами, исцеляющими Айболита. У Свиньи, еще одного героя района Большой Лужи, имеется любопытная особенность - она полая. Что еще есть интересного в Осташкове? Ровно посередине между домом Доктора и Воскресенским собором стоит небольшое строение с надписью: "Метро". Рядом находится дверь, а на двери замок. Если вы - бывалый метрополитеновец и знаете особые коды (возможно, жесты), то можете подойти к этому строению, когда рядом не будет прохожих, постучать в дверь секретным метрополитеновским способом, и она... тут же откроется! Сделав пару шагов, вы обнаружите себя в таинственной кабине. Вскоре она опустит вас глубоко-глубоко под землю, а еще через несколько минут вы уже окажетесь на любой станции московского или питерского метрополитена! Если вы, конечно, бывалый! Но это - страшная тайна, известная только работникам метро: поэтому пусть этот секрет останется строго между нами. Теперь пару фраз о нашей гостинице. В "Береговой" прекрасная слышимость, то есть отвратительная звукоизоляция. В сезон, когда многие номера заняты, сюда надо приезжать с набором берушей. Также в номерах вы днем с огнем не отыщите табличку "Просьба не беспокоить". - Почему это?! - воскликнет читатель, обожающий вопросы и возгласы. - А они здесь без надобности! - отвечу я. Скорее Солнце упадет на Землю, чем в вашем номере кто-нибудь уберется. Таковы славные Береговые традиции. Поэтому от мусора избавляйтесь сами; просто сложите его в полиэтиленовый пакет и отнесите на первый этаж. К сожалению, в городе очень много разрушенных домов, которые стоят на одном только честном слове - с выбитыми окнами и прохудившимися крышами. И это в местах, где до Селигера рукой подать! На улицах почти нет людей. Машины иногда проезжают. Так как тротуаров в общепринятом смысле этого слова не существует, иногда машины проносятся слишком близко от пешеходов. Есть элементы "деревенщины": многие колют дрова, стригут бензокосилками траву. Растет много цветов. Неподалеку от нашей гостиницы - большой каштан. Иногда раздается лай, зато мы не слышали ни одного петуха. Кошки встречаются чаще собак. Местной молодежи, как таковой, нет. Тихий провинциальный городок. Куда ни глянь, везде вода. А теперь она еще и капает с неба. * * * Я разбудил Паумена в 18:30. Дождь прекратился. И мы отправились на вечернюю прогулку. По улице Печатникова, последовательно минуя Метро, Дом Доктора, "Нептун" и Сад богатея. Часы показывали начало восьмого. Речной вокзал оказался закрыт, как и автобусные кассы. Тогда друзья пошли дальше. Советская кулинария, пивбар "Варница", кафе "Центр" (почти напротив Речного вокзала), "Книги", магазин детских игрушек. Нам понравился красивый трехэтажный дом 19 века, один из самых элегантных в городе. Позади осталось и кафе "Джус". - Надо дойти до кремля! - твердил я. - Какого еще кремля, Гризли? - Там же стена! - Так это бывший монастырь! И вот мы добрались. Выяснилось, что собор называется Вознесенский. Легко запомнить - поэт Андрей Вознесенский, только здесь не Андрей, а собор. А церковь Знаменская. Но всё сделано из красного кирпича и фактически является одним зданием, стоящим за монастырскими стенами. Раньше на этом месте находился монастырь. Потом его упразднили, а в начале 20 века здесь возвели Вознесенский собор. Вплоть до 2018 года на территории бывшего монастыря находились кельи, но совсем недавно их уничтожил пожар. Пожары вспыхивали в Осташкове на протяжении всей истории города и часто приводили к ужасным бедствиям. Оказывается, до сих пор приводят. - Вчера экскурсовод рассказывала про набережную, - вспомнил я. - Может, разыщем? - Попробуем, - ответил Паумен. Попытка тут же увенчалась успехом: набережная находилась перед самым носом, прямо возле Вознесенского собора! Сообщаю хорошую новость: Осташков имеет впечатляющую и длинную, около километра, набережную. Ее построили во времена Советского Союза и с тех пор ни разу не ремонтировали, но выглядит она мощно. - Поразительно! - принялся разглагольствовать я. - Город имеет население 16 тысяч и такую набережную! А еще и огромный Речной вокзал! Поясню, почему так вышло. В 70-е годы прошлого столетия озеро Селигер было признано курортом регионального значения. В связи с этим Осташкову выделили крупные денежные средства. На них были возведены вокзал и набережная, отреставрированы многие дома и отремонтированы дороги. Именно тогда Нилову пустынь отдали под туристические цели, а по Селигеру стали ходить теплоходы. Те, что уцелели, ходят до сих пор. Мы прошли набережную до самого конца. Прохожих было мало. Примерно треть - туристы. На одном месте набережной имелась надпись: "Осташков - грязен и вонюч", к последнему слову (видимо, для усиления) добавили мягкий знак. - Ты бы не писал об этом, Гризли, - попросил Паумен. - И так об Осташкове болтают бог весть что! - Хорошо, не буду, - согласился я. В одном месте к набережной притулилась бочком бутылка из-под портвейна "777" с поясняющей надписью: "Три топора". - Отличный натюрморт! - восхитился я. - Вот только как связаны между собой "777" и "Три топора"? - Это не цифра "7", а топор, - предположил Паумен. Лучшего объяснения мне на ум не приходит. По пути обнаружился ресторан "Уха", но мы решили туда не идти, ибо он выглядел подозрительно. Позже выяснилось, что это - отличное заведение, и теперь я жалею о нашем поступке. А мы вернулись к Знаменской церкви, а оттуда - к проспекту Ленина. В итоге зашли в "Джус", ибо надо было где-то поужинать, а кафе при гостинице закрывалось в 20:00. "Джус" устроен так: на первом этаже "Бургерная" (я смутно представляю, что это такое), а на втором - можно пообедать. Мы поднялись наверх. Там было душно, хотя кондиционеры создавали видимость работы. - Имитацию, - уточнил мой друг. Мы заказали облепиховый чай для Паумена, морс - для меня плюс бутылочку "Пепси", ибо очень хотелось пить. Эта "Пепси" (0,25 литра) стоила сто рублей, что по Осташковским ценам - космос! - "Джус" вообще завышает цены! - воскликнул Паумен. Кроме этого я заказал себе блин с сыром, а Паумен шницель из картофеля. Ждали долго. Наконец минут через пятнадцать мне принесли блин. Это было нечто: столько зеленого лука, укропа и петрушки, что хватило бы человек на двадцать. Я всё это съел и почувствовал себя нехорошо. А моему другу шницель никак не несли. Мы уж обговорили все темы, которые могли, а Паумен всё оставался голодным. - Пойду в сортир, чтобы убить время, - заявил я. И спустился на первый этаж. Туалет тоже был с подходцем. Там очень плохо закрывалась щеколда. С третьей попытки я ее закрыл, сделал всё, что хотел, и уже собрался выходить, но не тут-то было! Промаявшись с проклятым механизмом, я всё вырвался из туалетного плена и вернулся к другу. Шницеля по-прежнему не было! Только мы прокляли "Джус" раз и навсегда, как шницель принесли. Он оказался вкусным. Да и напитки, надо признать, были хороши. - Здесь кормят неплохо, - подытожил Паумен. - Просто ты зря заказал сырный блин! - Кто знал, что там одна петрушка? - оправдывался я. В целом "Джусу" я ставлю тройку с плюсом, хоть и не уверен в своей объективности. Мы вышли на Ленина около девяти вечера. Осташков совершенно опустел. В одиночестве друзья проследовали до улицы Печатникова, а оттуда - домой. Проходили известный сквер, то бишь Набережный сад. - Когда на улице становится темно, Рыбак ставит ведро, садится на скамейку и отдыхает, - предположил я. - А кот спит и видит сны, - добавил Паумен. В номере мы еще испили чайку, а затем улеглись спать. Перед самым сном расскажу о странном феномене. Здесь нередко раздается загадочный звук, напоминающий свист падающего снаряда, только нет взрыва в конце "полета". Только "пиууууу-уууу"... и всё. Мы до сих пор не знаем, что же это такое. Наверное, так и не узнаем, но этот звук раздается лишь в пределах гостиницы - в самом Осташкове мы его ни разу не слышали. И если Паумен просто залег в постель, то я долго-долго готовил себе лежбище, чтобы оно было мягче, чем в прошлую ночь. И, надо сказать, преуспел... 4. День четвертый: Никола-Рожок. 27 июня, четвергДа, я не отлежал себе ни руку, ни ногу, ни даже бок, но замерз! В четыре утра встал и надел серый свитер. Дело в том, что прогноз перед нашей поездкой поменялся в самый последний момент, и мы уже буквально на ходу взяли с собой байкалки и свитера, о чем сейчас нисколько не жалеем. В следующий раз я проснулся в пять, так как было очень холодно. И положил на себя две байкалки. Затем я пробудился в шесть, потому что невероятно замерз, и закрыл окна. Надо было это сделать три часа назад. С шести до семи шел дождь, а в перерывах лаял пес. В общем, еще одна ночка выдалась сложной. Зато с утра меньше болела спина. * * * Мы встали чуть раньше обычного и отправились на завтрак. - Почему раньше? - спросит любознательный читатель. Ответ прост: вчера всё-таки решили, что поедем на водную экскурсию, невзирая на погоду. А экскурсия эта начиналась в одиннадцать. Я съел кашу, а Паумен сырники. Затем в номере мой друг вколол мне диклофенак. Мы быстро собрались и вышли, основательно утеплившись. В частности, я надел серый свитер, а сверху байкалку. Вот только других штанов у меня не нашлось, поэтому я облачился в рваные брюки. Во время экскурсии у меня родилась мысль отпороть задний карман и использовать его в качестве заплаты. Осталось только воплотить мечту в жизнь. Перед экскурсией мы планировали купить билеты на автобус до Твери, ибо завтра до обеда покидаем полюбившийся Осташков. Но выяснилось, что их не продают без паспортов, которые благополучно остались в номере. Экскурсию на 14:30 к Серебряному озеру отменили, так как в нее включено купание, а погода к этому совершенно не располагала. На нашу же экскурсию записалась группа детей, человек двадцать; все они толпились в здании вокзала, ожидая теплоход. Вскоре его подали. Это вновь оказался "Капитан Марков". Тут же сообщу, что Марков Иван Маркович и Хоробрых Алексей Сергеевич - Осташковские водники, погибшие в годы Великой Отечественной войны. Мы опять поднялись на борт "Маркова" первыми, но на верхнюю палубу не пошли, ибо было очень холодно. Вместо этого сели в носу судна, где самые лучшие места для осмотра, а заодно вновь полюбовались надписью: "Место для удара головой". Вскоре подошла экскурсовод. Теплоход отчалил, и экскурсия началась. На этот раз я взял с собой тетрадку и кое-что записал. Я специально не запомнил имя-отчество экскурсовода, дабы потом никто не обижался. [Был случай, когда человек прочел о себе в моих записках спустя десять лет после их публикации и долго возмущался прочитанным. Дабы такой вариант полностью исключить, воспользуюсь словами "инкогнито" и "анонимность", а все совпадения с реальностью назову случайными]. Так вот, у нашей "анонимной" имелся ярко выраженный комплекс учительницы. С самого начала она очень расстроилась присутствию на борту детей и долго уговаривала их не шуметь. А затем периодически призывала экскурсантов к тишине. Но, в целом, ее рассказ был интересным, хотя временами казался мне наивным. Например, женщина искренне удивлялась, что озеро Селигер имеет такое название. - Его надо было назвать "Островное озеро"! - уверяла она. - Ведь на Селигере насчитывается более сотни островов, а точное количество назвать невозможно, ибо в результате изменения ландшафта их число постоянно меняется. Согласитесь, немного странная логика. Географические названия - очень тонкая штука. Как, к примеру, надо было назвать Москву? Или Неву? Пусть уж носят те имена, которыми их нарекли. Тут же сообщу, что в результате лета 2010 года (помните словосочетание "аномальная жара"?) Селигер обмелел на полтора метра и до сих пор, почти десять лет спустя, не может набрать былой полноводности, хотя сантиметров сорок вернулось. Начало маршрута было таково - вдоль берега Осташкова, где мы вчера гуляли по набережной, а потом назад. Совершив круг, теплоход вновь причалил к Речному вокзалу. - Это еще зачем? - спросите вы. Объясняю: женщина-диспетчер решила прокатиться по маршруту, но на пять минут опоздала. Если бы это был простой экскурсант, он бы остался на берегу, но команда своих не бросает! Капитан умело подвел теплоход к причалу, диспетчер ловко впрыгнула на нос, а два юноши-матроса ее подстраховали. Вообще, экипаж состоял из трех человек - двух "юнг", проверявших билеты и помогавших пассажирам входить и выходить, а также бывалого капитана в рубке: его никто не видел, но экскурсовод отзывалась о нем крайне положительно. Далее мы пошли (ибо корабль идет, а не плывет) позавчерашним путем, а именно - до Ниловой пустыни. Там мы высадили детей и трех взрослых, после чего на борту осталось не более пятнадцати человек. Это и был весь состав экскурсии - видимо, из-за плохой погоды, - и малым числом отправились в Успенскую церковь, которая также называется Никола-Рожок. А теперь перейду к рассказу экскурсовода. В XIХ веке, согласно запискам одного российского путешественника (вроде нас с Пауменом), Осташков являл собой образец провинциального, но весьма образованного, города. "Ямщики здесь читают Дюма!" - умилялся путешественник. 95 процентов горожан были грамотными. А вообще эти земли были издавна заселены, ибо здесь проходил знаменитый торговый путь из варяг в греки. Знаменский монастырь, упраздненный в конце 19 века, по тем меркам находился на самой-самой окраине, а центр Осташкова - примерно там, где теперь стоит наша гостиница. Как я уже писал, в городе часто случались пожары. В частности, в 1867 году сгорело более двухсот домов, что стало для жителей настоящей трагедией. Дата образования Осташкова - 1371 год, первое упоминание о городе. Но, возможно, в скором времени эта дата будет изменена. - Это еще почему?! - воскликнет эмоциональный читатель, заламывая руки. Успокойтесь, милейший, сейчас всё объясню. Не так давно была обнаружена так называемая "Уставная грамота" (документ, в котором перечисляются города, платившие дань). Согласно этому перечню 1150 года, на месте Осташкова упоминается город Жабачев. (Возможно, тех горожан "душила жаба", и им очень не хотелось платить дань.) Кстати, городом тогда называли любой населенный пункт, имевший ограду естественного (озера, горы) или искусственного (частокол, стены) характера. Так что, не исключено, что Осташкову-Жабачеву добавят еще 221 год. Согласно этой Грамоте в 1150 году на берегах Селигера насчитывалось около двадцати городов. Один из них - на острове Городомля. Это составное название - "город" плюс "мля" (не путать с "бля"). "Мля" означало "много", так что Городомля - то ли много городов, то ли многочисленный город. Я предположу, что на острове находилось много городов. Почему? Так будет более загадочно. Тут же расскажу и о современной Городомле. Эту территорию захватил и успешно осваивает Роскосмос в лице своего головного предприятия "Звезда". Что они там делают, я постараюсь узнать по своим каналам. В любом случае, на острове работает около двух тысяч человек, и правила проезда туда с годами только ужесточаются. По всему периметру острова установлены видеокамеры. Мне пришло в голову, что все чайки на Майской косе, а именно так называется феноменальная коса Городомли, это новая разработка Роскосмоса, биологические беспилотники класса "Чайка". Правда, это уже из теории заговора. Еще одну особенность Майской косы озвучила экскурсовод: с одной стороны глубина - полметра, а с другой - десять метров. А всё потому, что Селигер имеет ледниковое происхождение. Ледник проходил по этим местам 25 тысяч лет назад и срезал часть земной коры метров на сто, обнажив межпластовые воды. Раньше вся эта местность была покрыта водой, а теперь острова постепенно поднимаются. Кто знает, что вылезет наружу через пару столетий? Рельеф Селигера сложный. Бывают места, где глубина - всего десять-пятьдесят сантиметров, кое-где - шесть-восемь метров, а максимальная - 20 метров. Чтобы проводить теплоход, нужны сноровка и умение. Помогают буи, предупредительно расставленные по всему Селигеру. Напоследок добавлю, что самое высокое здание Осташкова, имеющее целых девять этажей, - головной офис предприятия "Звезда". - Да что же они делают в этой своей Городомле? - воскликнет заинтригованный читатель. Уже по возвращению домой я пробил инфу по своим каналам. Выяснилось, что в Городомле с конца 50-х годов прошлого века изготавливают гироскопы для баллистических ракет. Что такое гироскоп? Прибор, отвечающий за точность наведения ракеты. А известно ли вам, что в настоящее время в России производят самые точные гироскопы? Да-да! Это значит, что, если ракета с нашей территории будет выпущена по США, американцам несдобровать. Правда, и мы получим симметричный ответ, но в этом ли дело? Главное, что наши гироскопы - лучшие в мире, а люди в Городомле не зря едят свой хлеб! Мой друг с коротким, как выстрел, именем Елф, узнав всю эту подоплеку, ночь не спал, а к утру написал замечательный стих, который я размещаю в этих записках. Полагаю, он станет эффектной концовкой темы, посвященной Городомле. На Селигере благодать. Пасутся мирные туристы, И золотеют в небе чистом Кресты церквей - святая рать. О землю с чувством бьется лоб. Как благостно! Как хорошо, бля! А на заводе в Городомле Готов уж новый гироскоп. Вернемся к истории. Почему Воскресенский собор и Троицкая церковь расположены рядом? Всё потому, что в 19 веке на месте, где теперь стоит наша гостиница, находились две слободы. И каждая хотела иметь свою церковь. Принцип "одна слобода - одна церковь!" распространялся на весь Осташков, и почти все храмы сохранились до наших дней. Лишь от Преображенского собора осталась одна колокольня, а на месте собора установили памятник Ленину. Сам же собор при Советской власти тщательно и вдумчиво разобрали по кирпичику для строительства домов работникам кожевенной фабрики. А между тем, Преображенский храм был возведен в честь защитников Осташкова - от поляков, литовцев и татаро-монголов. - Хорошо хоть колокольня цела, - заметил Паумен. - Что в этом хорошего?! - возмутился я. - Только представь: сколько из этой колокольни можно было построить домов рабочим? Что важнее: жилье или церковь? По-моему, ответ очевиден! А вы как считаете, читатель? Что лучше: крыша над головой, но нет церкви, или церковь есть, а жить негде? Вы, конечно, скажите, что необходимо и то, и другое, но я-то ведь поставил вопрос ребром! Еще немного о женском монастыре, куда вчера заходил Паумен. Он находится на острове Житенный. Откуда пошло это название? В стародавние времена горожане хранили там зерно, "жито". Зачем? Для сохранности, чтобы не сгорело при пожарах, которые нередко случались в Осташкове. Остров тщательно охранялся, а вода являлась естественной преградой и для огня, и для врагов. Экскурсовод сообщила, что в монастыре проживает 100 (а не 50) женщин, и они берут на воспитание детей, которых привозят непутевые родители. Матушка Елизавета, главная в монастыре, "принимает под свое крыло" - цитата из экскурсовода - "всех детей". За ними присматривают монахини. Это, конечно, немного странно, что родители могут запросто отдать своих чад в монастырь, но перепроверять эту информацию я не стану, иначе мы сильно уйдем в сторону. В Осташкове 19 века проживало около пяти тысяч человек, и имелось пять храмов. Почему так много? Кроме принципа "одна слобода - одна церковь", надо помнить, что Осташков находился на пути паломничества в Нилову пустынь, которую в то время ежегодно посещали 50 тысяч человек. Это сильно подпитывало город в православном отношении, да и в экономическом плане тоже. Теперь о Ниле Столобенском. Я стал думать, что у меня в Осташкове разболелась спина исключительно из-за этого святого человека. Возможно, Господь захотел, чтобы я хоть на пару процентов ощутил то, что чувствовал Нил, а не только иронизировал на тему столбизма. А как это возможно? Только через физическую боль. Я сейчас сплю не на кровати, а на полу. Это далеко от висения на крючьях, но хоть что-то. И новые подробности из жизни святого. Остров, на котором Столобенский обрел свое пристанище, был посещаем задолго до него. И назывался Столобенским издавна. Нил же поселился там в 1528 году и прожил 27 лет. А до прихода Нила остров вовсю использовался жителями окрестных деревень для разнообразных языческих ритуалов. Эти темные люди не чурались и жертвоприношений. И тут явился Нил. Разумеется, язычники не обрадовались. Они старались всеми силами прогнать святого с острова, а Нил преспокойно жил себе в пещере. Тогда наиболее радикальные язычники решили спалить остров дотла. Они устроили пожар в надежде, что Нил сгорит заживо. Но не тут-то было! Заметив, что часть острова пылает, Нил Столобенский опустился на колени и взмолил Бога о помощи. И она пришла! На остров обрушился мощный ливень, который в считанные минуты погасил огонь. Благодаря этой истории авторитет Нила многократно возрос, и местные язычники стали массово обращаться в христианство. После смерти Столобенский был канонизирован, и посмотреть на его мощи, как я уже писал, съезжались паломники со всей страны. Именно поэтому на острове и возвели монастырь. А наш маршрут после Ниловой пустыни был таков. Сначала "Капитан Марков" повернул на запад и прошел мимо островов Городомля (слева) и Хачин (справа). Путь лежал к Успенскому собору у Николы-Рожка. Странное название экскурсовод объяснила так: рожок - один из самых древних музыкальных инструментов. С его помощью дозорные оповещали жителей об опасности или о приближении купцов с товарами. И действительно, на высоком холме был построен храм, который с воды разглядеть очень сложно - только при подходе к берегу видны красивые синие купола. Вскоре наш теплоход причалил. Слева, буквально в двадцати метрах, стояли палатки. Экскурсовод объяснила, что это - единственное место на Селигере, где официально разрешена ночевка с костром и существует централизованная уборка мусора. - Всё-таки это две большие разницы! - воскликнул я. - Одно дело - отдыхать в прекрасном месте на берегу озера, и совсем другое - рядом с палаточниками на расстоянии в десять метров. - Здесь на каждой стоянке предусмотрен один пенек на всю компанию, - отметил мой друг. - Всё это как-то чрезмерно организовано и напоминает пионерский лагерь. В тот день палаток было мало, ибо начало лето и погода не баловала, а в августе, скорее всего, станет значительно больше. Всё же приятно, что наша Вуокса еще не находится под таким пристальным контролем, как Селигер. Немногочисленные экскурсанты сошли с теплохода по лесенке и вслед за бывшей учительницей поднялись на холм. Там нас ждал храм Успения Святой Богородицы. Мы полюбовались сравнительно бедным иконостасом - церковь находится на этапе восстановления. Мое внимание привлекли старые иконы, требующие реставрации. Это задача непростая и дорогостоящая. В церкви стояла отдельная "касса" (внушительный ящик с прорезью) для пожертвований на восстановление икон. Отдельно собирали и на воскресную школу. Я никому ничего не пожертвовал (отчасти потому, что не ношу с собой в поездке кошелька, а отчасти из-за жадности). Мы бегло осмотрели храм и вышли на свежий воздух. На территории монастыря, очень маленькой, находятся могилы монахов. Мне показалось это не совсем правильным, хоть я и помню, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Получилось, что площадь вокруг церкви процентов на 70 заполнена могилами, и кажется, что ты очутился на кладбище. Но я на своей точке зрения не настаиваю: да и не выкапывать же теперь эти могилы? Мы вышли на берег. Там было очень красиво. Слева, явно неподалеку, шел сильный дождь, а впереди на воде образовалась буквально завеса из капель. При этом на нашем месте было сухо. Всё это выглядело сюрреалистично: вокруг серая пелена и только возле "Капитана Маркова" - небольшой просвет, а сквозь свинцовую хмарь проглядывает бледное солнце, отражаясь в водах Селигера. Переполненные впечатлениями, мы взошли на борт теплохода. Вскоре он отчалил. Экскурсовод закончила рассказ. Тогда мы поднялись на верхнюю палубу, где оказались совершенно одни, затем проследовали на корму и долго любовались следом на воде от нашего "Маркова". Над нами дождь так и не пошел. Было холодно, но не мокро. Ливни шли сегодня целый день над разными местами Селигера, иногда очень сильные, но нам удалось в буквальном смысле выйти сухими из воды. Когда мы спустились в салон, экскурсовод сообщила, что завтра состоится автобусная экскурсия к истоку Волги. Шесть пассажиров изъявили желание поехать. Мы бы тоже с большим удовольствием присоединились, но завтра покидаем гостеприимный и очень понравившийся нам Осташков. Ровно через час "Капитан Марков" причалил к Речному вокзалу. Все вышли, а мы направились в гостиницу за паспортами. - Зачем? - спросит невнимательный читатель. - Надо же купить билеты на автобус до Твери! - отвечу я. В гостиничном номере выложили из рюкзака Глазатыча, который вместе с нами любовался разливами Селигера. Наш радостный друг тут же начал взахлеб сообщать подробности поездки остальным зверям, а мы вновь отправились на Речной вокзал. На этот раз по Орловской - она более живописна, да и путь по Печатникова уже надоел. Кстати, на одном из домов висит табличка, поясняющая - кто такой Печатников и почему улице присвоили его фамилию. Написано мелкими буквами и давно, я только разобрал, что он - рабочий какого-то завода. И тут же предположил, что Печатников - человек, филигранно подделывающий печати, и это не фамилия, а "погоняло". Улица Орловская - очень примечательна; почти каждый деревянный или каменный дом - произведение искусства. Нам доставляет большое удовольствие бродить по этим местам, рассматривая уникальные здания. Жаль, что слишком многие из них - заброшены и разваливаются буквально на глазах. Купили автобусные билеты на завтра. Они оказались на редкость дорогими - по 625 рублей каждый, хотя сюда мы приехали вдвоем за 663 рубля. Но что-либо менять уже было поздно. Нам достались последние места, рейс на 12:30. Надеюсь, мы благополучно доберемся до Твери, хоть поездка и вызывает опасения. И вновь по Орловской в гостевой дом "Береговая". В номере оставили вещи и поспешили в кафе. На этот раз заказали так называемую "Суворовскую похлебку" (именно ее уминал за обе щеки Александр Васильевич во время легендарного перехода через Альпы). Это самый дорогой суп из меню, порция стоит 280 рублей. Мы здесь не всегда укладываемся в норму - 3000 рублей в сутки, поэтому сегодня решили поужинать в номере, предварительно что-то купив в магазине. Также заказали оливье, пельмени, два сырника и заплатили больше тысячи рублей. Получился самый дорогой обед. Затем в номере посмотрели фотографии. После этого мой товарищ лег спать, а я принялся составлять записки. Уважаемые читатели! Если вы дошли до этих строк, знайте - они дались мне нелегко. Почти всегда я пишу вместо дневного сна, а сегодня особенно сильно хочется спать. А всё потому, что в позапрошлую ночь я мучился от болей в спине, а в прошлую - от холода. Что принесет мне нынешняя ночь? Но что бы ни принесла, она станет последней в Осташкове. Подведу краткие итоги. Информация, почерпанная из отзывов об Осташкове, оказалась недостоверной. На самом деле, здесь очень интересно! Мы бы с удовольствием отдохнули в Осташкове неделю, десять, а то и пятнадцать дней. Во-первых, прекрасно функционирует Речной вокзал, предоставляя целый ряд разнообразных экскурсий на самый взыскательный вкус. Во-вторых, рядом находится Бор, куда можно сходить несколько раз. В-третьих, имеются автобусные экскурсии. Есть и краеведческий музей, куда мы просто не успели заглянуть. То есть, развлечений для пытливого туриста хватает. Да и сам город занимает обширную территорию, можно бродить и бродить, ведь множество мест в Осташкове мы так и не увидели. Так что впечатления - крайне положительные, кроме мягкой кровати и разболевшейся спины. Но это, возможно, связано с величественнейшей фигурой Нила Столобенского... Пишу я, наверное, уже третий час. Паумен спит. Дождь так и не пошел. Тихо. Разве что время от времени истерично лает пес. Отчасти его можно понять: Осташков - город несобачий, на одной только Орловской мы сегодня, возвращаясь, обнаружили двух рыжих котов, поневоле впадешь в истерику. В наши планы входит еще совершить вечернюю прогулку, а потом готовиться к отъезду. А впереди нас ждет замечательная Тверь! * * * Вечером прошвырнулись по Ленина. Цель - снять 15 тысяч рублей с банковской карточки. Благодаря мобильному интернету выяснили адрес Сбера - проспект Ленина, дом 121. Миновали знакомые места вплоть до кафе "Джус" и забора бывшего монастыря. С часовни, которую переделали под мороженицу, и первого супермаркета "Магнит", который мы нашли в Осташкове, пошли новые места. Оказалось, здесь даже есть кальянная! Ленинский проспект за монастырем - развлекательная часть города: кафе и магазины, преимущественно двухэтажные. Завершался этот участок внушительной гостиницей "Эпос". - Что такое эпос? - спросил я. - История народа, народные сказания, - пояснил Паумен. - Значит, здесь до посетителей доводят народные сказания? - Не без этого. После огромной по Осташковским меркам больницы показался Сбербанк. Мы сняли деньги и поспешили назад. Погода стояла хмурая, но без дождя. Друзья купили в "Магните" печенья к чаю, а когда вышли, начался дождь. Он не прекращался до нашего возвращения в гостиницу. - Осташков плачет, - пояснил я, - не хочет с нами прощаться. - Мне тоже не хочется уезжать, - признался Паумен. Напоследок, уже на улице Печатникова, мы обнаружили надпись на заборе: "Воровать нечего. Всё украдено до вас". - Крик души, - прокомментировал мой друг. Как только мы очутились в гостинице, дождь превратился в ливень. - Всё-таки Осташков очень деликатен к нам, - отметил я. - Вчера целый день дождь обходил нас стороной, да и сегодня припустил, когда мы уже добрались до дома. Последний вечер в славном Осташкове прошел тихо. Всю ночь город лил слезы, прощаясь с путешественниками. Мы же мирно спали: Паумен на кровати, а я на полу. 5. День пятый: Дорога в Тверь. 28 июня, пятницаУтро началось как обычно. Я встал в 8:00, сделал зарядку и разбудил Паумена. Затем мы отправились на завтрак. Мой друг съел омлет, а я - сырники со сгущенкой. На этом обычность закончилась. За 45 минут друзья собрали вещи и потом еще около часа ждали, когда же наступит 11:45, чтобы сдать номер и заказать такси. В это время по телеканалу "Пятница" шла передача "Орел и решка" о Соломоновых островах. На этих островах практически не бывает туристов, страна очень бедная, а рыбаки вместо парусов используют ветки деревьев с листьями, потому что на парус просто нет денег. Прервав просмотр на середине, я отправился сдавать номер. Всё прошло гладко, но я почему-то беспокоился. Сначала, что мы не успеем на Речной вокзал, а потом - что такси не придет вовремя. Зачем я нервничал? Ума не приложу! На деле номер у нас приняли без проблем, через пять минут к гостинице подъехало такси, и уже без пяти двенадцать мы оказались напротив Речного вокзала, где все в Осташкове садятся на маршрутное такси. И еще ровно полчаса ожидали микроавтобус. Мы волновались, как с таким багажом поместимся в маленькую маршрутку, но и здесь всё разрешилось весьма неплохо. У нас были места 15 и 16 в последнем ряду, а между местами 16 и 17 нашлось пространство, куда мы втиснули нашу черную сумку. Синий чемодан я поставил возле ног, а на черную сумку водрузил рюкзак (где, кстати, ехал Белячок, ибо животных пришлось распихивать по сумкам, чтобы уменьшить количество багажных мест). Маршрутка стартовала с пятью свободными местами. Мы обрадовались, но преждевременно. У гостиницы "Селигер", находящейся в новом Осташкове, где полно пятиэтажек, четыре из пяти мест заняли. И дальше, не в лучших, мягко говоря, условиях, да еще и по плохой трассе, мы затряслись в направлении Твери. Тут хочется вволю обругать автобусное сообщение по маршруту Осташков - Тверь. Это просто форменное безобразие! Никому с багажом не советую связываться с маршрутками. Места мало, на трассе трясет, постоянно подпрыгиваешь на ухабах так, что можно получить травму при приземлении, да еще и берут 600 рублей с человека. Эти маршрутки - какие-то "левые", на них вообще нет никаких надписей. Видимо, организаторы таких поездок деньги кладут себе в карман, а о пассажирах думают в последнюю очередь. - Неужели надписи так важны? - спросит читатель, склонный к полемике. - Сами надписи большого значения не имеют, - объясню я. - Но, если на маршрутках надписей нет, значит, перевозка пассажиров организована нелегально. Зачем? Чтобы ни с кем не делиться выручкой. При таком подходе к делу организаторы маршрута ради комфорта пассажиров и палец о палец не ударят! Я не склонен к негативным оценкам, но это трехчасовое путешествие запомнится надолго. Особенно потому, что болела спина, и тряска на ней сильно сказывалась. В таких условиях и нормальному пассажиру тяжело, а каково инвалиду?! - Так как же добираться из Осташкова в Тверь? - воскликнет читатель, который ценит комфорт. - Что посоветуете? - Ехать на автобусе, - отвечу я. - Тоже есть сложности, но и дешевле, и удобней. В ужасных условиях мы дотряслись до Кувшинино, где состав пассажиров сменился наполовину. Влезли бабка с дедом, с рюкзаками, которые обычно называют "картошка". Дед поначалу сунулся к нам (наши попутчики опрометчиво вышли покурить), но я объяснил, что все места заняты. Слава богу, дед сел ближе к водителю, иначе даже не знаю, как бы мы ехали друг у друга на головах. Далее с трудом добрались до Торжка. И только когда выехали на федеральную трассу, тряска прекратилась. По пути дважды попали в сильнейший ливень, в последний раз - уже в самой Твери. Заодно надолго встали в пробке из-за аварии на Петербургском шоссе. Наконец ровно через три часа нас высадили возле гостиницы "Турист", что на улице Коминтерна. Дорожные мучения закончились, но приключения продолжались. В Твери полным ходом лил дождь. Я с вещами спрятался под навесом автобусной остановки, а Паумен пошел на автовокзал за билетами до Старицы. В итоге взял на воскресенье. Следовательно, послезавтра мы туда отправимся, а завтра будем осматривать Тверь. Пока тряслись на ухабах в маршрутке, услышали по радио, что в Москве за вчерашний день выпало двадцать процентов от месячной нормы осадков; Тверь и Осташков тоже зацепило. Эти три дня (вчера, сегодня и завтра) ожидаются наиболее дождливыми, а дальше будет легче... Вскоре Паумен вернулся с автовокзала. Мы немного отошли от Коминтерна и взяли такси. За 300 рублей нас подвезли к гостинице. Она называлась "Теремок" и находилась на улице Московской. Полное название - "Теремок на Московской", ибо есть еще "Теремок на Пролетарской". - Звучит невразумительно, - оценил я. - Куда лучше "Пролетарский домина"! * * * Если номер в "Береговой" я толком не описал и нисколько об этом не жалею (внимания заслуживает лишь картина "А кони всё скачут"), то о "Теремке" следует рассказать. Мы в таком номере еще не жили. Он расположен в мансарде. Места очень мало. Скошенное окно на потолке; мы так и не разобрались, как открыть на нем жалюзи. Ни одной тумбочки возле кроватей, которые стоят рядом и занимают практически всё пространство. С другой стороны имеется крошечный столик, где мне с большим трудом удалось пристроить нетбук. Правда, Паумен уверяет, что цена по тверским меркам низкая - две тысячи рублей за сутки. Зато имеются те составляющие комфорта, которых нам так недоставало в Осташкове, чайник и холодильник. Также есть посуда, а в ванной - батарея, которую можно включать и выключать, на ней очень удобно сушить полотенца. (Позже выяснилось, что это так и называется - "полотенцесушитель".) Мы сильно устали с дороги, поэтому плохо соображали. Кое-как разложили вещи, и тут Паумен осознал, что потерял паспорт. Нас охватила минутная паника, а затем мой друг спустился к админу на первый этаж (наш номер находится на третьем), где паспорт и нашелся. В гостинице предлагают поесть, но дорого, да и готовят не здесь, только разогревают. Словом, полная противоположность "Береговой". Мы решили не связываться с таким сервисом и перекусить где-нибудь в городе. Направились куда глаза глядят, по улице Московской. Вышли на какой-то проспект. Напротив находился огромный торгово-развлекательный центр "Рио". А мы повернули налево и вскоре очутились на площади Гагарина. Тут и сориентировались. И побрели к центру по широкой улице Вагжанова. С правой стороны через дорогу открылся бизнес-центр "Ямской". Там имелась большая зеленая надпись: "Фреш буфет". - Я о нем читал, - вспомнил Паумен. - Зайдем? "Фреш" рекламируют как ресторан взвешенных цен, ибо там всю еду кладешь в тарелки сам, а потом ее на кассе взвешивают. Мы взяли по два салата, куру и котлету. Отлично перекусили за 660 рублей! И продолжили путь по Вагжанова. Добрались до Смоленского переулка широчайших размеров. - Какой же это переулок?! - удивился я. - Широкий, - пояснил мой друг. С правой стороны обнаружился Сквер чернобыльцев. Человек в ОЗК широко раскинул руки, расставив в обе стороны огромные пятерни, и выпятил живот. Может, кому-то памятник представляется высокохудожественным, а мне он кажется нелепым. - Хоть какой-то памятник есть, и то хорошо! - оценил Паумен. Далее располагался фонтан с младенцами. А мы вышли на широкую улицу Советскую. В наши планы не входило долго гулять по Твери. Мы разве что выбрались на набережную Волги, полюбовались бело-зеленым женским Свято-Екатерининским монастырем и Успенским собором. Также обнаружили устье Тверцы и гостиницу "Юность", где останавливались десять лет назад, а потом слегка прогулялись в сторону Нового моста. На многих тверских домах встречалась надпись: "@marvel_help". Мой пытливый ум озадачился: что бы это значило? - Был какой-то фильм про Марвела, - с трудом вспомнил я. - Должно быть, теперь он поселился в Твери, - предположил Паумен, - и остро нуждается в помощи. Вопреки ожиданиям, запрос в интернете не прояснил ситуации. Значит, принимаем нашу версию. На улице Советской в доме 61 находился католический костел. Удивительно, но факт: в 70-е годы прошлого века его снесли, как "неинтересное здание", а в 1993 году с помощью католической церкви возвели заново. А уже потом рядом с костелом построили мечеть. - Как Макдональдс всегда открывают рядом с KFC, - заявил я, - так и мечеть разместили рядом с костелом. Выбирай: ты за католиков или за мусульман? Возле костела стояли четыре человека. Мы прошли мимо и устремились к знакомому фонтану. - Если долго пить из фонтана, можно стать алкоголиком, - предположил я. - Ведь Христос обращал воду в вино. - Ты, Гризли, вроде трезв, а несешь такую чушь, словно выпил, - ответил Паумен. - Оставь в покое религиозную тематику! Часы показывали девять вечера. И уставшие друзья завершили прогулку. Добрались по Вагжанова до площади Гагарина и заглянули в "Рио". Выпили чая с одним куском торта на двоих, заглянули в "Перекресток", где купили еды на вечер, и отправились в номер. Там я, наконец, зашил белые брюки, которые порвались еще в Осташкове, и стали совсем непригодны для носки. После получаса кропотливой работы я воплотил в жизнь портновскую мечту: срезал с брюк задний карман и приспособил его на колене, как заплату. Вышло креативно, хоть и косолапо. Ни у кого в мире больше нет таких штанов! Добавлю, что у нас в номере оказался качественный телик с большой диагональю и юэсби разъемом. Я воткнул в него нашу флешку, и мы с удовольствием посмотрели 10 серию 2 сезона "Доктора Хауса". А еще здесь великолепные по жесткости кровати! Поэтому я на этот раз не спал на полу, а лег в самую настоящую постель! 6. День шестой: Под дождем. 29 июня, субботаЯ проснулся в 9:00 и разбудил Паумена в 11:00. Друзья перекусили и отправились на осмотр города. Никаких особых планов не было. Как только вышли, закрапал дождь. Мы были в байкалках, поэтому только накинули капюшоны и продолжили путь. Он лежал в центр. Заранее к прогулкам по Твери мы не готовились, в наших головах витали какие-то обрывочные воспоминания десятилетней давности. На этот раз по улице Московской мы просто зашагали в другую сторону. Улица оказалась узкой и без достопримечательностей. Миновав два квартала, друзья свернули на Вагжановский переулок и вскоре вышли к Дому Радио на улице Вагжанова. Так называлась остановка, откуда много маршруток следовало в центр. Эту информацию мы почерпнули из мобильного интернета, целиком и полностью сосредоточенного в телефоне Паумена. Удобная, надо признать, штука - Яндекс.Карты. Можно построить любой маршрут и узнать, каким транспортом добираться из точки "А" в точку "Б". Хоть мы и купили в поездку карту Твери и даже атлас Тверской области, бумага ныне не в цене, зато интернет - доступен и комфортен. - Жаль, но с бумажными картами придется расстаться навсегда! - заключил я. Мы немного постояли у Дома Радио (с другой стороны улицы находилась церковь Рождества Богородицы), а затем сели в какую-то маршрутку, заплатив по 25 рублей с носа. Проехали по улицам Вагжанова и Советской и добрались до Тверского проспекта. Это фактически самый центр города. Зашли в Вознесенский собор, где под сводами разносилось дружное "Господи, помилуй!", а потом по Советской - на пешеходную улицу Трехсвятскую, которую местные именуют "Трехой". Увы, пешеходка не впечатлила. Десять лет назад на Трехе стояли Тверской козел и Трамвай! На этот же раз не обнаружилось ничего интересного. Главной достопримечательностью стали рекламные постеры через каждые сто метров. - Куда дели Трамвай? - возмущался я. - А за Козла вы еще ответите! - Бар "Калинин"! - воскликнул Паумен. - Ну, хоть Калинина оставили, - обрадовался я. - Теперь он будет играть роль Тверского козла, ибо с бородкой! На деле сложность заключалась в том, что дождь не прекращался. Наоборот, усиливался. Стояла холодная погода, около 11 градусов, дул ветер, и прогулка в таких условиях - пусть и по новым местам - не радовала. Возможно поэтому Тверь нас не впечатлила. Пройдя Треху почти до конца, мы свернули к набережной Тьмаки. Нам уже доводилось бродить там под проливным дождем десять лет назад. Тогда дожделюбивая Тверь устроила нам ненастную пятницу, фактически лишив одного дня путешествия. Сейчас ситуация повторялась. Мы полюбовались рекой, впечатляющим Покровским храмом и прекрасными лесенками, спускавшимися к воде. Если бы светило солнце, мы бы там посидели! Но лил дождь, а наш фотоаппарат очень чувствителен к влаге, на снимках тут же появляются белые пятна - поэтому мы во время прогулки почти ничего не сфотографировали. Взяли с собой Белячка, ибо нашему крупному другу наскучило сидеть в номере. Шел дождь, а Белячок всё бил ластой в рюкзак, требуя, чтобы его выпустили. Мы, как могли, объясняли другу, что он промокнет. В итоге Белячок смирился и приспособился к "рюкзачному зрению". А нам пришлось отказаться от прогулки вдоль Тьмаки. Вместо этого по Свободному переулку мы направились в сторону Волги и Горсада, намереваясь посетить Объединенный музей. - В Твери всё конкретно, по-армейски, - на ходу рассуждал я. - Не какой-нибудь там сад Пушкина или парк Гоголя, а просто Горсад. Всё ясно и понятно, уставное сокращение. Да и музей просто "объединенный". Будешь жить по уставу, завоюешь честь и славу! Дадим суровый отпор послаблению дисциплины! Горсад встретил нас пустыми и мокрыми дорожками, а также почти полной безлюдностью. Гуляла лишь одна свадьба: молодожены и гости уже насквозь промокли и, спасаясь от простуды, дружно налегали на алкоголь. На пристани стоял прогулочный катер без малейшей надежды на отправку, а многочисленные аттракционы были закрыты. - Вот что значит дождь! - философски заметил Паумен. Мы осмотрели Волгу, дальний берег и красивую Воскресенскую церковь. Настало время идти в Объединенный музей. - Что там объединено? - спросил Паумен. - Всё! - объяснил я. - И краеведение, и новейшая история. Всё от Баха до Фейербаха. Увы! Никакого объединения увидеть не удалось, ибо музей оказался закрыт на ремонт. - Что же теперь делать?! - воскликнул Паумен. - Не расстраиваться, - объяснил я. - Похоже, Бог не хочет, чтобы мы шли в этот музей. - А что он хочет? - Этого я не знаю. Зато знаю, чего хочу я: сходить в туалет. До Горсада мы заглянули в небольшое игровое кафе, где продавец безуспешно предлагал нам сыграть в какую-нибудь игру. Вместо этого мы выпили два капучино, вот и возникла потребность в сортире. В раздумьях, что же делать дальше, мы продолжили путь. И что бы вы думали? Бог решил, что нам следует посетить картинную галерею! У нас просто не было другого выхода! Перед Юсуповским дворцом, где разместилась галерея, вознесся ввысь Спасо-Преображенский собор. Невзирая на дождь, полным ходом шло его восстановление. Мы застали момент, когда три огромных синих купола еще лежали на земле, а по собору, со всех сторон облепленному лесами, ползали, словно муравьи, трудолюбивые реставраторы. Возможно, это - самый могучий храм в Твери. Так пожелаем ему процветания! А мы начали знакомство с картинной галереей, заплатив по 250 рублей за билет. - Почему здесь так мало народа? - спросил Паумен. - Людям не до картин, - объяснил я. - Спроси любого прохожего: "Что ты хочешь: поесть или сходить в картинную галерею?" И все скажут: "Поесть!" А если спросить: "Что лучше: водка или картина?", то почти все ответят: "Водка!" "Больше пейте, меньше закусывайте", - так нам завещал Венедикт Ерофеев! Итак, посетителей было словно кот наплакал, зато имелось очень много картин. Почти в каждом зале сидели женщины-смотрительницы и громко переговаривались, чем сильно отвлекали. Но это не главное. Видимо, всё-таки живопись - не наша тема. В одном из первых залов мы обнаружили задумчивую девушку, которая стояла возле каждой картины минут по пять. Я ей немного позавидовал. Мне было сложно и на двадцать секунд застыть перед любым полотном. Интерес вызвали лишь немногочисленные пейзажи Айвазовского. Видимо, художник какое-то время жил в Твери, иначе откуда здесь подлинники? Достойными внимания оказались и некоторые пейзажи других авторов, зато портреты... Никогда не видел ничего более скучного! На середине осмотра мы с Пауменом устали. Сели на скамейку в зале, сплошь и целиком увешанном портретами 18-го и 19-го веков. Со стен на нас взирали некрасивые лица. - Нет, в целом-то мне всё ясно, - начал разглагольствовать я. - Тогда не было фотографий, а люди хотели оставить после себя память. Но сейчас всё это разглядывать просто тоскливо! Есть что-то невыразимо печальное во всех этих сотнях музейных портретов! - А они всё смотрят и смотрят на нас, - добавил Паумен. Мы посидели минут десять под пристальными взглядами картинных мужчин и женщин. Мне кажется, их взгляды остались на нас даже после посещения галереи! Впрочем, сегодня обойдусь без мистики. Лучше сообщу, что мы добросовестно ознакомились с большим количеством картин. Осмотрели залы с иконами, где основное внимание уделено Нилу Столобенскому. Изучили живопись 20 века, прославляющую человека труда. Даже поднялись на третий этаж, чтобы составить представление о современном искусстве. Увы, нас ждало полнейшее разочарование! На фоне первых двух этажей современное искусство смотрелось бледно и невыразительно. - Так любой ребенок нарисует! - выразил наше общее мнение Паумен. В результате в картинной галерее в меня впихнули столько "культурия", что в какой-то момент я переполнился информацией. Возможно, некоторые читатели сочтут меня примитивом и быдлом, но принцип социалистического реализма никто не отменял. - Лучше бы что-нибудь о войне, - рассуждал я в гардеробе, пытаясь осознать увиденное. - Или мебель какую-нибудь показали. Или посуду. - Гризли, все знают твои интересы, - заверил Паумен. - Живопись - не мое, - согласился я. Когда мы вышли на улицу, дождь всё еще моросил. А мы направились в центр города. Миновали медицинский университет, где обнаружилось немало арабов-выпускников. Затем цирк. А вскоре вновь очутились на переулке Свободном, где приметили кафе с незамысловатым названием типа "Просто вкусно". Уточню: оно находилось на улице Новоторжской, возле отеля "Гайд-парк". Знатоки города могут меня поправить, и тогда я напишу точное название. В зале сидели мужчина и девушка. За стойкой никого не было. - Заходите! - любезно обратился к нам мужчина. - Здесь отлично кормят! После такого предложения мы уже не могли уйти. Сели за столик. Вскоре появился официант. Мы заказали: две солянки по 150 рублей, два греческих салата по 320, а также яблочный чай. Потратили 1200 рублей, зато очень качественно пообедали. И я, и Паумен к тому времени очень устали от ходьбы, информации и дождя. Стали думать, как возвращаться в гостиницу. Вновь помогли Яндекс.Карты. Мы указали пункт назначения, а нам высветился путь домой. Расплатились. Прошли немного по Новоторжской. Пересекли широкий Тверской проспект и почти тут же вскочили в маршрутку 106, которая привезла нас к Дому Радио. В этом месте пока что начинаются и заканчиваются все наши тверские маршруты. А далее знакомым путем по переулку Вагжанова и улице Московской добрались до "Теремка". Было около половины пятого. Паумен помылся и лег спать, а я приступил к запискам. С пяти вечера переношу на жесткий диск нетбука свои впечатления, а сейчас - без двадцати семь. А ровно в семь я должен разбудить друга. Признаюсь, я очень утомился от этой писанины и уже плохо соображаю, о чем и зачем пишу. Таковы издержки сочинительства в поездке - ни секунды покоя: либо смотришь новые места, либо их описываешь. А в целом всё складывается отлично, только чувствуется усталость. Однако просто необходимо по горячим следам записать впечатления, иначе пройдет несколько дней, и всё вылетит из памяти. Перед тем как закончить, брякну еще несколько фраз: интересная гостиница и любопытный город. Всегда волнительно познавать что-то новое. Несомненно, на Тверь оказывает сильное влияние близость Москвы. Мои родственники по линии отца были выходцами из Твери - то есть здесь (как и в Кронштадте, и в Калуге) тоже находятся мои корни. Жаль, что с этими моими родственниками потеряны всяческие контакты. Как бы то ни было, Тверь - очень достойный город. И Волга тут весьма широкая. Когда мы вчера любовались ее разливами, я понял, что она по ширине вполне сопоставима с Невой в районе Обухово. В Твери нет отдельного примечательного района, но гостеприимное купеческое лицо у города имеется. Попробуем за оставшиеся дни вглядеться в эти черты повнимательней. * * * Вечер мы решили посвятить кальянным. Возможно, читатель помнит о нашем увлечении, ярко проявившимся в Коктебеле-2017. Сейчас кальяномания уже пошла на спад, но полностью интерес к танжу и даксайду (виды табака) не утрачен. Благодаря интернету удалось выяснить, что в Твери - 37 кальянных. - В Питере больше, - оценил Паумен. - У нас и город крупнее, - уточнил я. Наше путешествие можно смело назвать Первым Мобильным: только в 2019 году мы стали полноценно пользоваться "интернетом из телефона". Это помогает, но не всегда. Так, продвинутый андроид Паумена утверждал, что по адресу - улица Московская 102, строение 1 - находится кальянная One Smoke. - Это же в квартале от нашей гостиницы! - радостно воскликнул я. - А вдруг там плохо? - засомневался Паумен. - Зато близко! Мы прочли отзывы. Один был крайне положительным, другой - резко отрицательным. - Как всегда, - прокомментировал я. - Люди пишут лишь когда им что-то очень понравилось или очень не понравилось. Информативность таких отзывов нулевая. - Отзывы дают фактический материал, - не согласился Паумен, - а эмоциональную составляющую надо отбрасывать... И мы всё-таки решили зайти в One Smoke, а если понравится, то задержаться там. Минут через семь были на месте. - Раньше мы здесь проходили, - стал вспоминать Паумен, - но никакой кальянной я не видел. - Они обычно спрятаны во дворах, - объяснил я. Друзья углубились во дворы. Кальянной нигде не было. На одном из входов висело странное объявление "Тайная комната" с не менее странным добавлением "Квест-клуб". - Только квеста мне и не хватало, - пробурчал я. - Пошли отсюда! - воскликнул Паумен. Так мобильный интернет обвел нас вокруг пальца, хотя мы всё равно продолжаем им пользоваться. - А как насчет погоды? - спросит читатель-синоптик. - Моросил дождь? - Спасибо за вопрос! - отвечу я. - Увлеченный кальянными, я чуть не забыл о важном! Нет, никаким дождем и не пахло! Погода улучшилась: было сухо, хотя и не тепло. А мы добрались до Дома Радио и поехали в центр на первой подвернувшейся маршрутке. Для любителей точных цифр сообщу: проезд на маршрутке стоил 25, а на общественном транспорте - 21 рубль (а в Питере 40 и 31 соответственно). - Но у нас и расстояния другие, - добавил мой друг. Вышли на пересечении Тверского и Советской. - На Трехе есть кальянная "Мята", - сообщил Паумен. - Дом 6. - Погнали! Вскоре мы уже шагали по пешеходной улице. Погода стояла приличная, народу было значительно больше, чем днем. - Мы в самом конце улицы, - расстроился я, взглянув на номера домов. - До "Мяты" еще далеко! А затем друзья пересекли бульвар Радищева... Надеюсь, вам не надо объяснять, кто это такой? Или вы знаете только Михаила Круга? Почитайте Радищева, его книгу "Путешествие из Петербурга в Москву", и это значительно расширит ваш КРУГОзор... К чему это я? Просто ассоциативная цепочка. Во-первых, на бульваре Радищева установили памятник Кругу, автору знаменитой песни "Владимирский централ". Михаил сидит на скамейке с гитарой в руках, и любой житель Твери (тверич или тверитянин, решайте сами) может подсесть рядом и сфотографироваться с застывшим автором-исполнителем. А во-вторых, завтра, 30 июня, в городе должен пройти вечер памяти Круга, в связи с чем вся Тверь завешана плакатами. На одном из них мне запомнилась фраза: "Мы вместе с Кругом!" Я не стал особо иронизировать на эту тему, лишь пропел: Солнечный Круг, Небо вокруг, Это рисунок мальчишки... а также Если с Кругом вышел в путь, Если с Кругом вышел в путь, Веселей дорога! но всё же мой любимый альбом - "Треугольник" группы "Аквариум". Не так давно вскрылись печальные обстоятельства убийства Михаила Круга, поэтому поймите - я не кощунствую, просто обыгрываю фамилию. Думаю, что Михаил Круг на долгие годы останется в памяти народной, что лучше иных слов и речей свидетельствует о его популярности и таланте. А о Радищеве я завел речь вовсе не поэтому. Просто на бульваре Радищева дом 6 расположена кальянная "Legends". То есть по-заграничному "Легенды". Звучит многообещающе, не так ли? - Чем тащиться до "Мяты", лучше направимся в "Легенды"! - воскликнул я. И мы, свернув с Трехи, туда и направились. Бульвар Радищева пересекает Тверской проспект. Но продолжить путь по бульвару напрямую нет никакой возможности. Сначала надо пройти почти квартал по Тверскому, затем перейти по светофору, вернуться на квартал назад - и вот вы снова как ни в чем не бывало гуляете по бульвару Радищева! Так мы и поступили. А вскоре уже спускались по ступенькам в легендарное заведение. [Тем, кто равнодушен к кальянам (а также тем, у кого они вызывают отвращение), предлагаю сразу перепрыгнуть дальше.] Оформлены "Легенды" были стильно. На главной стене красовалась надпись: "Нам 5 лет". На визитке: "Почувствуй разницу". Стены украшали плакаты странных личностей, из которых я узнал только Хемингуэя и Де Ниро. Хемингуэй был в своем обычном прикиде - если кто не знает, старик Хэм любил алкоголь [да и покурить был не прочь], в связи с чем и оказался в "Легендах", а Де Ниро предстал в какой-то киношной роли, весь окутанный клубами дыма. Остальные портреты вполне соответствовали первым двум. - Вот это "Легенды"! - восхищенно произнес я. - Сейчас подымим! - поддержал меня Паумен. Мы сели за столик. К нам подошел кальянщик. Мы заказали танж (самый крепкий табак) с персиковым вкусом. А также чай. И вскоре этот кальян нам принесли. Ну, что вам сказать, друзья? Это был один из худших кальянов в моей жизни! Можно сказать, что это был самый легендарный по убогости кальян за все те годы, что я покуриваю табак. Начну с того, что он был предельно слабым. То есть вообще никаким. Закончу тем, что не ощущалось никакого вкуса. Дам совет: если вы испытываете удовольствие от вдыхания с умным видом невкусного и слабого дыма, посетите "Легенды". Я же туда больше - ни ногой! Мы немного повдыхали этот отвратительный дым, поглазели на старика Хэма, поделились впечатлениями с Мишуткой, которого взяли с собой, и через полчаса покинули легендарное заведение, оставив там 950 рублей. - За что?! - воскликнул я на улице. - Я думал, будет 650, - признался Паумен. - Это легендарно! - закончил я. - Будет, о чем рассказать потомкам! - Подонкам, - уточнил Паумен. Разумеется, на этом друзья не остановились. У Высоцкого есть строчка: "Если я чего решил - я выпью обязательно". Примерно так обстояли дела и у нас, только с кальянами. Поэтому мы вновь направились в далекую "Мяту". Но тут обнаружили улицу Симеоновскую. [Симеон, если кто не в курсе, - распространённое мужское имя еврейского происхождения, один из сыновей Иакова (от Лии).] Там в доме 1 находилась кальянная под названием "Хука". Хука (hookah) - это и есть кальян по-английски, но у меня сложилось впечатление, что в данном случае Хука - имя обезьяны, портреты которой висели на стенах кальянной. - Не портреты, а рисунки, - поправил мой друг. В кальянной гремела какая-то попса, что не очень соответствовало профилю, но нам уже было всё равно. Хотелось покурить. На этот раз мы заказали даксайд. - Крепкий, - добавил Паумен. Да, этот аспект стоит подчеркнуть - крепкий! Мы везде повторяли, что нужен крепкий кальян! Кальянщик выслушал нас с пониманием и отправился готовить снадобье. А мы стали слушать попсу. Наконец, кальян был готов. - Каковы эмоции на этот раз? - спросит читатель сопереживающий. Отвечу так: прекрасно тянущийся кальян с неплохим вкусом, но с абсолютным отсутствием крепости. - Да что же это такое?! - воскликнул я. - В Твери не умеют делать кальяны, - сделал печальный вывод Паумен. - Курят только слабые, и считают, что так и надо. Вскоре кальянщик подошел к нам. - Как вам кальян? - с сияющей улыбкой спросил он. - Слабый, - ответил я. Кальянщик изобразил на своем лице неподдельное удивление и даже возмущение. - Я сделал максимально крепкий, - объяснил молодой парень. - До вас еще никто не жаловался. А где вы были до нас? - Мы из Питера, - пояснил Паумен. После такого ответа кальянщик беззвучно удалился. Видимо, он решил, что Питер - странный город, где все словно с ума посходили, и ничего не понимают в крепких кальянах. А мы оставили в "Хуке" 850 рублей и снова вышли неудовлетворенные. - Но этот хотя бы можно было курить, - заметил Паумен. - А в "Легендах" и курить нельзя, - согласился я. - Как добираться до дома? - спросил Паумен. - Надо смотреть твой мобильный интернет, - ответил я. - На память ничего не помню. Но после двух кальянов навалилась парализующая тупость. Смотреть интернет было лень, поэтому мы просто поплелись к Вознесенскому собору. Город словно вымер. Тверской бульвар был почти пуст. - Еще же не поздно! - удивился Паумен. - Кто рано встает, тому Бог дает, - ответил я. - А, чтобы рано встать, надо рано лечь. - А если я не хочу рано спать? На улице можно было изредка встретить только молодежь. Все тверичи нашего возраста уже сидели по домам. Напомню, была суббота. Мы добрались до Советской. Здесь тоже народу почти не было, никакой общественный транспорт не ходил. Друзья дошли до остановки. Ни души. Я посмотрел расписание - почти все автобусы заканчивали движение от половины девятого до девяти. - Очень странно! - подивились путешественники. - В Питере общественный транспорт работает до двенадцати, а метро - и вовсе до часа! Зато порадовала погода. Выходя из "Хуки", мы впервые наблюдали закат - то есть солнце - в Твери. Небо прояснилось, а до этого три дня было постоянно затянуто. Так как транспорт не ходил, пошли мы. Миновали поворот на Треху и площадь Михаила Тверского. - До дома мы как-нибудь доберемся, - втолковывал мне по пути Паумен. - Меня беспокоит, что у нас нет еды. - А вот меня еда не волнует, - отвечал я, - зато идти пешком до гостиницы не хочется. Друзья увидели магазин "Магнит". - Зайдем? - предложил Паумен. - А то все магазины у дома уже закроются. Мы попытались, но путь преградил охранник. - Магазин работает до десяти, - объяснил он. Я взглянул на часы. Они показывали 22:04. - Что за глупость?! - возмутился Паумен. - В Питере почти все магазины работают до 23 часов, а каждый второй - круглосуточный! - Поверь, здесь Тверь, - ответил я. Мы добрались до следующей остановки. Там стояли люди. - Подождем? - спросил я. - Минут десять, - ответил мой товарищ. И тут нам повезло. Подъехал автобус, который следовал до улицы Гагарина. - "Рио" точно открыт! - заверил я. - Там-то и купим еды! Каково же было наше разочарование, граничащее с изумлением, когда выяснилось, что огромный торгово-развлекательный центр "Рио" закрывается в 22:00?! В Питере такие торговые центры работают до 24:00. - Может, это связано с общественным транспортом? - стал рассуждать я. - Ведь если транспорт перестает ходить в десять, то и торгово-развлекательный центр к этому времени тоже надо закрывать. - Но это же безобразие! - воскликнул Паумен. - Таковы тверские реалии, - ответил я. В итоге мы всё-таки купили еды. На автозаправке возле улицы Московской. Выбирать было особо не из чего, поэтому друзья взяли каких-то круассанов, овсяное печенье и пачку "Юбилейного", а также канистру с водой. Таким образом, мы сделали два неутешительных вывода: - кальянным в Твери есть, куда расти, - транспорту в городе есть, куда развиваться. Посмотрев на ночь серию Хауса, друзья уснули. 7. День седьмой: Старица. 30 июня, воскресеньеНачну с лирического отступления. Жаль, что не всё удается описать: на это просто не хватает времени. Какие-то мысли и о нашем путешествии, и о городе приходят в голову, но записать их не успеваешь, а потом они улетучиваются. Большинство, к сожалению, навсегда. Любые записки имеют изъяны, а у моих изъян такой - всего не напишешь. Итак, я встал в 8 утра. Сделал зарядку, разбудил Паумена. Утро выдалось каким-то смурным: легли поздно, проснулись рано, поэтому мы почти ни о чем не разговаривали. Попили кофе. Собрали вещи. Взяли с собой Медвежонка-Блокадника и на такси рванули к автовокзалу. С этим в "Теремке" всё предельно просто: в каждом номере есть домофон. Звонишь и говоришь: "Это из 23-го номера. Нам нужно такси до автовокзала на ближайшее время". Тебе отвечают: "Хорошо, я перезвоню". И всё. Сидишь и ждешь. Перезвонили: "Вас ожидает черный Фольцваген номер 107". Мы вышли, сели и помчали. Сначала по набережной реки Лазурь, а затем по Волоколамскому проспекту, протяженность которого составляет более двух километров. На Волоколамке (проспект затем переходит в Волоколамское шоссе, которое идет до города Волоколамска) лишь одна достопримечательность - Армянская апостольская православная церковь. В Твери широко представлены разные конфессии, вот только протестантского храма мы пока не видели. В такси я размышлял о том, что некоторые районы города совершенно не нуждаются в изучении. Например, тот же самый Волоколамский проспект: там нет ничего интересного. Справедливости ради, то же самое относится и к 80 процентам города Санкт-Петербурга. Таксист взял с нас 115 рублей. Сразу стало ясно, что вчерашний шофер - жулик, ибо мы ему заплатили 300 рублей. Вышли из машины, сели в зале ожидания и принялись строить планы на будущее. Решили, что завтра поедем в Торжок, а послезавтра - в Конаково. Затем Паумен отправился покупать билеты в Торжок, а я - в туалет. До отправления автобуса в Старицу оставалось двадцать минут. Когда я вышел, то застал товарища в замешательстве. - Мне не продали билеты, - объяснил Паумен. - Я забыл паспорта в номере. Повторилась осташковская ситуация. - Ладно, купим позже, - сказал я. - А как мы купим обратные билеты из Старицы? - спросил мой друг. Это правило ввели не так давно: теперь билеты на междугородние автобусы продают только по паспортам. - Как-нибудь выкрутимся, - решил я. - Не пропадать же билетам! Да у нас и не будет другого дня для Старицы. - Если что, уедем обратно на машине, - согласился Паумен. Но какое-то беспокойство всё-таки осталось. Сначала мы хотели найти на автовокзале правила, где было бы точно сказано насчет паспортов. Не нашли. Потом изучили наши предыдущие билеты из Осташкова в Тверь. В каждом из них был проставлен номер паспорта. - Я свой номер не помню, - признался я. - Я тоже, - ответил Паумен. Чтобы прояснить возникшую ситуацию, мой друг направился к дежурной по вокзалу. - А вы не думаете о том, что вас и на посадку не пустят? - задала встречный вопрос дежурная. - Ведь посадка тоже осуществляется по паспортам! - Раньше при посадке у нас паспорта не спрашивали, - ответил Паумен. - Давайте ваши билеты, - сказала дежурная. Она поставила на них какую-то печать и добавила: - Отсюда вы уедете, а вот как вы будете объясняться в Старице насчет обратных билетов, я не знаю. С печатями на руках мы вышли на посадку. Моего друга одолевали смутные сомнения. - А мы можем эти билеты сдать? - спросил я. - Конечно! - ответил Паумен. - Так давай сдадим! - с жаром воскликнул я. - Я-то думал, мы деньги теряем, а если можно сдать, так чего мы ждем?! - Так мы же хотели уехать! - Поедем на следующем. Или завтра. Иначе мы себе испортим всю поездку. Мы вернулись в здание автовокзала. - А когда следующий рейс? - спросил Паумен. - В 13:15, - ответил я. - Через два часа. - Значит, вернемся в гостиницу за паспортами и снова поедем сюда, - решил мой друг. И мы сдали билеты. В этой нервотрепке я даже не отследил, вернули ли нам полную стоимость. Наверное, какой-то процент при сдаче билетов всё же вычитают. Паумен стремился быстрее вернуться в гостиницу. Перед автовокзалом стояло две машины. Мы обратились к водителю одной из них. - "Теремок"? - смущенно переспросил шофер. - Я вообще-то вожу по пригородам. А с ближайшей машины водитель куда-то ушел: так что я вам ничем не смогу помочь. Это был едва ли не первый случай в жизни, когда таксист отказывался нас везти. А тут еще полил сильный дождь. Мы бросились под навес остановки. - Что будем делать? - спросил Паумен. Я было завел речь о мобильном интернете, но тут подошел троллейбус. Мы заметили табличку "До Лазури". Вскочили, а затем буквально потащились по Волоколамке, ибо троллейбус - куда медленней такси. Зато на полпути прекратился дождь. - Работы ведутся на Смоленском переулке, - важно объяснила кондуктор. - Троллейбус дальше не пойдет. И мы вышли у Лазури. Это было недалеко от "Теремка". Пройдя квартала три, вернулись в гостиницу, где взяли паспорта, а заодно и атлас Тверской области. Времени до рейса в 13:15 было достаточно, поэтому мы решили обойтись без такси. Интернет указал, что от площади Гагарина до автовокзала идут маршрутка N10 и автобус N1. Когда мы вышли на площадь, начался дождь. - Этого только не хватало! - воскликнул я. И тотчас дождь превратился в самый настоящий ливень. На площади Гагарина есть удобные колонны с навесом, под которым можно спрятаться. Сначала мы хотели переждать: простояли под навесом минут пять, но дождь не стихал. Я взглянул на небо - оно всё было затянуто серой хмарью. Тогда мы достали зонтики. В Твери очень мало остановок общественного транспорта, зато расстояния между ними - километровые. Мы дошли под зонтами до бизнес-центра "Ямской" и за это время успели изрядно промокнуть. Тут к остановке подъехала десятая маршрутка. Мы сели. И вдруг, сразу у Дома Радио, десятка свернула к набережной Лазури. - Если маршрутка поедет к "Рио", - сказал я, - я просто выйду и вернусь в номер. - И что ты будешь там делать? - Не знаю. Но я уже достаточно промок. На наше счастье, маршрутка не пошла к "Рио", а прямиком доставила нас на автовокзал. И Паумен вновь направился к кассам. - Два билета до Старицы на 13:15. - Сейчас уходит автобус на 12:10, - сообщила кассирша. - Будете брать? Так, неожиданным образом, судьба нам улыбнулась. Высокий и комфортный автобус следовал маршрутом Тверь-Торопец через всю Тверскую область, где Старица была лишь первой остановкой. Мы последними вошли в салон и заняли отличные места. Это немного расстроило женщину с таксой, которую нам пришлось потеснить. - Я думала, здесь никто не поедет, - объяснила она. - Мы тоже так думали, - ответил я. Такса мужского пола, то есть, "таксон" при этом не издал ни звука. А мы, в итоге, потеряли не больше часа чистого времени. В расписании указано, что автобус от Твери до Старицы идет 1 час 40 минут, а наш дальнобойный шел всего лишь час двадцать. Таксон уютно расположился на сиденье напротив нас и вскоре задремал. - Правильно сделали, что вернули билеты! - подытожил я. - Если бы мы поехали на том рейсе, то всю дорогу думали бы лишь о том, продадут нам в Старице обратные билеты или нет. Скорее всего, их бы не продали. - Пришлось бы договариваться с кем-то из таксистов, - продолжил Паумен. - И за две тысячи нас бы, наверное, довезли. Но поездка была бы испорчена! Затем мой товарищ вытащил из рюкзака Медвежонка-Блокадника. Наш белый друг уставился в окно, с жаром объясняя нам, что всю ценную информацию о поездке он непременно сообщит блокадникам, желающим как можно больше узнать о Тверской области. - Не слишком много ли ты на себя берешь? - спросил я. - Нет-нет! - категорически замотал головой Медвежонок. - А ты знаком хоть с одним блокадником? - Телепатически, - после долгой паузы ответил наш друг. - Ну, если телепатически, - протянул Паумен, - то да! И наш Блокадник увлекся созерцанием. Автобус сначала петлял по всяческим разъездам-переездам, затем пересек трассу Москва-Питер и, проехав по Е105 пару километров, свернул на шоссе весьма среднего качества. Там нас совсем немного покачивало, что несравнимо с теми отвратительными условиями, в которых мы оказались позавчера. Поэтому даю ценный совет: если поедете из Осташкова в Тверь, не связывайтесь с маршрутками! Лучше через автовокзал - и дешевле, и комфортней. Паумен вознамерился поспать, а я на это время получил во владение андроид и немного посмотрел о Старице. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы ориентироваться в городе. * * * И вот мы прибыли. Тут же купили обратные билеты на 18:55 - прямой рейс "Старица-Тверь". Разумеется, кассирша попросила при оформлении паспорта. Мой друг остро нуждался в кофе, поэтому мы заглянули в незамысловатый буфет при автостанции. Кстати, тут же обругаю мобильный интернет - я набирал в Яндекс.Картах "Кафе Старица", и мне выдало только одно кафе "Березка". Забегая вперед скажу, что мы его так и не нашли! Зато обнаружили несколько других! - Мобильным приложениям есть куда расти, - резюмировал Паумен. А мы вошли в простецкое кафе. - Вам кофе? - спросила продавщица. - А у вас есть заварной? - спросил мой друг. - Конечно! - ответила женщина. Она достала молотый кофе, бросила ложку порошка в пластмассовый стакан и залила эту смесь кипятком. По ее понятиям, получился заварной кофе. - Сладкое кофе? - спросила она. - Горячее? Паумен оторопел от таких вопросов. Обычно мой друг пьет кофе без сахара, но сказать: "Горячий. Без сахара", у него язык не повернулся. Вместо этого Паумен произнес: - Сладкое. Одну ложку. Продавщица удовлетворенно кивнула. А мы еще заказали чай мне, а также две ватрушки. - С вас сто рублей, - сообщила женщина. Это было самое дешевое кафе за всё путешествие. Съев по ватрушке, друзья устремились на осмотр города. Рядом с автостанцией находилась красивая желтая церковь. - Как она называется? - спросил Паумен. - Зачем запоминать названия, если они все есть в интернете? - ответил я. - Важно лишь то, что нам надо в Успенский монастырь, и что главная улица - Володарского, а с той стороны моста - Ленина. Всё остальное есть в твоем мобильнике. На этот раз и андроид не понадобился - указатель гласил: "Ильинская церковь". Рядом находился указатель "Краеведческий музей". (За эти шикарные указатели отдельное спасибо властям Старицы, они украшают город и даже придают ему некий столичный лоск.) - В музей не пойдем, мне хватило картинной галереи! - заявил я. - В крайнем случае, на обратном пути. А то устанем и потеряем свежесть восприятия. И мы по улице Володарского зашагали в сторону Успенского монастыря. Погода стояла хмурая. Хорошо еще, что не шел дождь. По пути увидели еще одно кафе, где продавался настоящий эспрессо. Паумен выпил чашечку, а я ограничился чаем. Заодно мы съели: мой друг - корзиночку, а я - буше, которое здесь почему-то называлось "Шоколадные тона". - Может, из-за ненависти к Джорджу Бушу? - предположил я. Далее нашим взорам открылась гостиница "Волга" и крайне странный памятник Старице. Справа стали видны купола Успенского монастыря, он находился где-то внизу, у реки. Мы подошли к гостинице и сфотографировали купола сверху. Получился интересный ракурс. Далее нас ждал... читатель-зануда с вопросом: "Что странного в памятнике Старице?" В какой-то степени читатель прав: сказал "а", говори и "б"! Поясню: на большом камне стоит молодая женщина и держит в левой руке свиток с надписью: "700". На камне написано: "В лето 1297 срублен бысть городок на Волзе к Зубцову на Старице". Видимо, памятник установили в 1997 году в честь семисотлетия города, а в 90-е годы многое делали косолапо. Начну с того, что грамота неестественно стоит на маленькой женской руке. Закончу общей убогостью идеи - женщина, вроде как, из 1297 года, но откуда тогда на свитке цифра 700? А мы почти сразу обнаружили еще один памятник, на этот раз погибшим в Великой Отечественной войне. Разумеется, его установили во времена Советского Союза, но радовало, что выглядел он как новенький. Далее на возвышении стоял памятник маршалу Захарову, а большой плакат на трассе гласил: "120 лет со дня рождения уроженца Старицкого края Маршала Советского Союза, Дважды Героя Советского Союза Матвея Васильевича Захарова. Помним! Гордимся!" В наши цели не входило изучение событий 20 века, произошедших в Старице, поэтому пытливого читателя отправляю прямиком во Всемирную Паутину, а мы обратимся к годам более ранним. Ибо Старицкий Свято-Успенский мужской монастырь был уже близок! - А чем Успенский отличается от Свято-Успенского? - глубокомысленно спросил я. - Святостью, - исчерпывающе ответил Паумен. По пути к монастырю открылся еще один памятник Корнилову, но вовсе не белому генералу, а герою Крымской войны, Владимиру Алексеевичу. Видимо, тоже уроженцу здешних мест. Но куда больше нас поразили панорамы - арочный мост, далекие церкви на другом берегу, узкая Волга. Глаза разбегались, но первым делом следовало посетить Успенский монастырь. Мы стали спускаться к главному входу. Величественные монастырские стены впечатляли. - Такие я видел только в Кириллове, - вспомнил Паумен. - А ты заметил, что мужские монастыри всегда более богатые и представительные, чем женские? - поднял я старую тему. - Налицо гендерное неравенство, - отозвался Паумен. Успенский монастырь - второй на моей памяти православный комплекс, расположенный в низине. Первый - Псковско-Печорская лавра. Но Лавра была специально спрятана, а Успенский монастырь по сравнению с ней всё-таки построен выше. Думаю, выбор места был обусловлен близостью к Волге, ведь монастырь фактически стоит на реке. Мы прошли внутрь через главные ворота. Слева открылась белая Введенская церковь 1570 года, а впереди - Успенский собор с колокольней 1530 года, надвратная церковь Иоанна Богослова и желтый Троицкий собор 1819 года, который отдельно мы даже не сфотографировали. Монастырь интересный, много самых разных церквей. Прежде всего обращаешь внимание на Введенскую, потому что она кажется наиболее древней, и на Успенский собор, как самый красивый. Мы поначалу считали, что весь монастырь передан монахам и будут какие-то ограничения. Но выяснилось, что монахи живут лишь в одном из зданий, расположенном ближе к Волге. На схеме оно так и обозначено - гостевой дом. Никто на входе не предлагал юбки и платки, как в Ниловой пустыни. Чуть позже мы заметили группу девушек безо всяких православных атрибутов, а за всё время пребывания в монастыре видели лишь одного монаха. - И какие из этого следуют выводы? - поинтересуется читатель вдумчивый. - Хорошо это? Плохо? На мой взгляд, хорошо; ведь доступность вызывает доверие. Первым делом друзья посетили Введенскую церковь; нам просто сразу захотелось туда зайти и спрятаться. - От дьявола? - спросит заинтригованный читатель. - От дождя! - отвечу я. Дело в том, что на небе сгустились чрезвычайно темные тучи. Казалось, что ливень неизбежен, и мы планировали переждать его в стенах монастыря. Паумен во Введенской церкви поставил свечку; возможно поэтому дождь на этот раз нас миновал. Затем мы отправились в недавно отреставрированный Троицкий собор. Долго разглядывали иконы. Паумену запомнился лев, а мне надпись: "Московский патриарх обращается к Сергею Радонежскому, чтобы тот стал патриархом московским". - Головокружительная карьера, - прокомментировал я. - Сначала "в обнимку с медведем гулял, чтоб хоть как-то его подбодрить" (цитата из "Снарка" Льюиса Кэрролла), а затем отказался от патриаршества! Еще мы осмотрели монастырское кладбище и могилы священников конца 19-го и начала 20-го веков. Затем зашли в надвратную церковь Иоанна Богослова. Со второго этажа, если его так можно назвать, открылась красивая панорама Волги. Лиловые тучи теперь висели где-то вдали. Друзья через ворота направились к реке. С одной стороны - величественные монастырские стены, с другой - Волга, которая в этом месте выглядела, как вполне обычная речка. Мы немного посидели на ступеньках, спускавшихся к воде, а потом вышли на берег. Там пообщались с двумя собаками: крупным хаски и черным лабрадором. Сначала казалось, что они гуляют одни, но позже вдалеке обозначились их хозяева. Собаки радостно зашли в реку. - Я бы тоже хотел здесь искупаться! - сказал Паумен. - Плавки-то мы с собой не взяли, - объяснил я, - а голышом плавать при всем честном народе неудобно. Мы же - не собаки! - Да и холодновато, - добавил мой друг. И мы побрели вдоль монастырской стены в сторону моста. На противоположном берегу открывались красивые виды. В перспективе наш путь лежал именно туда. На середине реки имелся небольшой островок. Затем перед нами во всей красе предстал мост через Волгу: весьма интересная арочная конструкция. У входа на мост обнаружился огромный (особенно по меркам Старицы) обелиск, посвященный Великой Отечественной войне. То ли бои здесь шли очень серьезные, то ли в Старице с особым пиететом относятся к войне. Сам мост выглядел настоящим конструкторским шедевром, блестящим полетом инженерной мысли и достойным воплощением технической мечты 60-х годов прошлого века. Оба берега реки - очень высокие, поэтому требовался именно трехарочный мост на двух быках. Плита перед мостом гласила (если предположить, что неодушевленный предмет способен что-либо гласить): "Мост через р. Волга построен 1959-1963. Реконструирован в 1998 году мостоотрядом 19 по проектам института Гипрокоммундортранс". При нас мост в очередной раз ремонтировали - проход был разрешен только по левой стороне, а проезд - по одной полосе с помощью светофора. Та половина моста, что ближе к Успенскому монастырю, была перекрыта, и на ней экскаватор - как мне показалось, лениво - вскрывал асфальт. - Работа продлится еще месяц, - пообещал я. - А то и два! - усилил Паумен. На другом берегу реки также находилось множество церквей. Напротив Успенского собора, по правую руку от нас, располагался "Зеленый монастырь" (я его так назвал). Позже выяснилось, что истинное название - церковь Параскевы Пятницы и часовня Александра Невского, просто эти здания издалека сливались в одно. За ними выше разместились церковь Спаса Нерукотворного и Борисоглебский собор, а по левую руку от нас возвышалась Преображенская церковь. Сначала мы просто любовались изгибом реки. Затем на дальнем берегу обнаружился красивый песчаный пляжик, где удалось разглядеть местных жителей. - Вот там можно искупаться! - воскликнул Паумен. - Туда еще надо дойти, - ответил я. - А как же плавки и холодная вода? - спросит внимательный читатель. - Там можно было искупаться и без плавок, - отвечу я. - К тому же, солнце вышло из-за туч и сделалось гораздо теплее. Так что гипотетическая возможность имелась, но мы ее не использовали. Далее на другом берегу открылся целый архитектурный комплекс, состоящий из Преображенской церкви, длинного основательного здания и колокольни. Все эти величественные постройки находились в запущенном состоянии. Особое беспокойство вызывала судьба колокольни. На ее самой верхней секции и ниже уже вовсю росли зеленые побеги, а это - самое мощное средство разрушения. - Если не начнут восстанавливать, она скоро рухнет, - предрек Паумен. - Я десять лет назад писал про Торжок, что там слишком много церквей. - Мне вспомнилась болезненная тема. - Меня тогда все критиковали: мол, много церквей не бывает! Но что делать, если нет сил у маленькой Старицы восстановить все свои исторические здания? Отреставрировали Успенский монастырь, и замечательно! Но кто займется Преображенской церковью? Прекрасный пример - затопленная церковь на Рыбинском водохранилище: она тоже несколько десятков лет торчала из воды, пока не скрылась в пучине. На сегодняшний день колокольня Преображенской церкви - первый "кандидат на вылет". Сама Волга выглядела величественно. Надо сказать, что в Старицу река течет из Ржева, а ее самой узкой частью ежедневно любуются жители села Селижарово. В общем, прогулка по мосту вышла запоминающейся. На небе стали появляться голубые просветы, что настраивало на оптимистичный лад. Мы перешли через дорогу и начали спускаться к Зеленому монастырю. Над ним справа была хорошо видна колокольня церкви Спаса Нерукотворного, а чуть слева и выше - Борисоглебский собор. - Чтобы обойти все церкви Старицы, надо раньше приезжать и позже уезжать! - заявил я. - А лучше провести здесь пару дней, - добавил Паумен. Друзьям открылись новые ландшафты: красивейший Успенский монастырь на фоне Волги с маленьким островком, Зеленый монастырь, церковь Спаса Нерукотворного и крупным планом Успенский собор. И тут обнаружились доблестные мостостроевцы! Вернее, их строительные вагончики. Сначала нам показалось, что это реставраторы, но люди в ватниках как-то недобро на нас посмотрели, и всё встало на свои места. - Мосты строить - тоже почетная профессия! - заключил я. - Без церкви прожить можно, а без моста - никак! - Это из разряда: "что важнее - книжка или фуражка?" - ответил Паумен. - Фуражка - что, ерунда! А книжку почитать можно... У нас наметился теологический спор на фоне одного моста и множества церквей, но мы уже вплотную приблизились к Зеленому монастырю, и на споры не осталось времени. Зашли внутрь. В помещении имелась церковная лавка. Любезная женщина (продавец, экскурсовод и смотритель одновременно) рассказала историю церкви Параскевы Пятницы. Это сочетание из двух заглавных "П" явилось для меня полнейшей загадкой, поэтому пришлось обратиться к интернету. Цитирую: "Параскева Пятница - мифологизированный образ в народной православной традиции славян, основанный на персонификации пятницы как дня недели и культе обобщённого образа святой Параскевы". Теперь с небес опущусь на землю. Работы по восстановлению начались два года назад. Не так давно реставраторы нашли на полу синюю икону, которая ныне висит на стене. Женщина разрешила нам осмотреть церковь, чем мы не преминули воспользоваться. Меня особо поразила фреска, нижняя часть которой не сохранилась, и там кто-то написал несмываемым маркером "Punk's not dead". Мне кажется, этот снимок является наглядной иллюстрацией "стыка культур". - Хотите подняться на колокольню? - спросила женщина. - Конечно! - Обычно мы просим за это сто рублей с человека. Мы раскошелились и отправились к колокольне Александра Невского. Вышли из церкви, наполовину обогнули здание и очутились перед узкой дверью и крутой лестницей. И восхождение началось! Возможно, вы скажете: "Что тут особенного?", но для меня это стало ярким событием. Одно дело - ходить по Успенскому монастырю, где всё давно отреставрировано, и совсем другое - пробираться по местам, где еще сохранился дух старых времен. Итак, мы залезли. Паумен приступил к "прозвону". Мой товарищ попытался исполнить мелодию, а я сделал несколько снимков со звонницы. В основном это были зеленые купола с синими шпилями на фоне Волги и моста, а также далекая колокольня Спаса Нерукотворного. А в один из кадров даже попали вагончики доблестных мостостроителей. - Ты-то будешь звонить? - спросил Паумен. - Надо, - ответил я. Извлек несколько звуков, но со слухом у меня не всё в порядке, поэтому я быстро закончил это занятие. Нам очень понравилась атмосфера открытости в церкви. Пожелаем энтузиастам восстановить храм как можно быстрее, хотя понятно, что на это потребуется много сил. А вот что будет с несчастной Преображенской церковью и старинным постройками с другой стороны моста, я даже не знаю. Мы же отправились вдоль Волги. Миновали длинное и заброшенное здание 19-го века. Его тоже строили на века, но любое творение рук человеческих имеет свой временной ресурс - это здание тоже когда-нибудь рухнет при таком к себе отношении. И вот, наконец, друзья добрались до замечательной скамеечки, откуда открылся потрясающий вид. Природа словно готовилась к этому моменту: как раз выглянуло солнце, небо стало голубым... И перед нами возник пейзаж, который очень сложно описать словами. Уверен, вам помогут фотографии, но для тех, кто читает распечатку, поясню: вдаль, петляя, уходила Волга, так, что получалась идеальная змейка, два поворота в одну и два в другую сторону; а на противоположном берегу - освещенный солнцем Успенский монастырь с куполами и монументальными крепостными стенами. Вся эта картина на фоне реки выглядела просто бесподобно, а мост с этой точки смотрелся величественно. Одинокий рыбак стоял с удочкой, а монастырь на фоне голубого неба с перистыми облаками покорял своей красотой. Мы сели на скамейку и долго обозревали окрестности. - Здесь хорошо пить, - наконец изрек Паумен. - И это всё, что ты можешь сказать?! - возмутился я. - Ничего себе оценка! - А что в этом такого? - удивился мой друг. - Многие с большим удовольствием здесь бы выпили! И наша беседа потекла в другом направлении. Сбиваясь с восторженных нот на бытовуху, добавлю, что на противоположном берегу имелись внушительные заросли борщевика. - Штаб-квартира российского борщевика находится в Тверской области! - пафосно заявил я. - Зато 53% ее территории составляют леса, - напомнил Паумен. - Лесные массивы не дадут борщевику распространиться! На этих словах мы отправились обратно. Но не совсем. Следовало еще изучить левый берег Волги (уточню, что Успенский монастырь находится на правом). Дошли до Зеленого монастыря и оттуда по диагонали начали подниматься к улице Ленина. Миновали помпезное заведение с надписью: "Ритуальные услуги". - Лучше бы церкви так качественно отреставрировали, - поморщился я. - Понимаешь, Гризли, людям, особенно в провинции, очень важно должным образом похоронить своих родственников, - стал мне втолковывать Паумен. - Это традиции, а предприниматели этим пользуются. - Против традиций выступать не буду, - заверил я. Вскоре мы вышли на главную улицу. Там обнаружился памятник Ленину. Я назвал его "Ильич и его бесноватая рука". - Ильич-указатель, - поправил Паумен. Вождь мирового пролетариата, если смотреть на него в фас, словно махал правой рукой, призывая прохожих немедленно подойти к нему. В профиль же Ульянов напоминал прилежного школьника, который поднял руку в надежде, что учитель обратит на него внимание. Во всём остальном это был обычный памятник Ленину. - Его надо покрасить серебряной краской, - предложил Паумен, - как делали во многих провинциальных городах. - Почему не золотой? - спросил я. - Не всё золото, что блестит! - ответил мой товарищ. На здании справа, весьма замысловатой формы и с колоннами, находящемся почти напротив Ильича, красовалась огромная вывеска "Пиццерия". - Ленин бы это не одобрил, - оценил я. - Да, Ильич за такое не похвалит, - согласился мой друг. - Может, зайдем? - Да там плохо кормят! - Зато кормят! Здесь же глушь! Это единственное место, где можно перекусить! Однако Паумен не внял моим стенаниям, и мы отправились дальше по улице имени Ленина. Не знаю: это ошибка в Яндекс.Картах или специально добавили слово "имени"? Уже дома я решил в этом вопросе разобраться. Согласно списку улиц города, многие имеют приставку "имени". Например, улица имени Пушкина, улица имени Захарова. В то же время улица Володарского, улица Александра Завидова. Видимо, Пушкин и Захаров жителям Старицы более милы, чем Володарский и Завидов. Или наоборот. С правой стороны улицы имени Ленина выделялось красивое двухэтажное здание. На него указывала стрелка с надписью: "Памятник архитектуры. Дом купца Филиппова, 2 половина 19 века". Мы проследовали мимо сквера с братской могилой, которую я прилежно сфотографировал с разных ракурсов. В Старице уделяют большое внимание памяти о Великой Отечественной войне, потому что (пришлось заглянуть в интернет) осенью 1941 года здесь шли затяжные и кровопролитные бои. Я, правда, в тот момент думал о другом: "Где же всё-таки мы поедим?!" - Зря не зашли в "Пиццерию"! - ворчал я. - Нет здесь больше кафе! - Не беспокойся! - отвечал Паумен. - А я и не беспокоюсь, просто есть хочу... Тут я увидел местную жительницу. - Где у вас можно поесть? - спросил я. - У нас? - женщина растерялась, словно ей никогда не задавали такого вопроса. - Ну, там, в Пиццерии... Она неопределенно махнула рукой и надолго задумалась. - Вот видишь! - сказал я Паумену.... В этот момент мой взгляд зацепился за странную надпись: "Парикмахерская Адепт". - Адепт - ревностный приверженец, - пояснил образованный Паумен. - Или последователь. - Здесь может постричься только последователь? - спросил я. - Всё проще, - ответил Паумен. - Человек не знал значения слова, но оно показалось ему красиво звучащим. - А значит, привлекающим внимание! - догадался я. - Стало быть, всё надо называть словом "адепт": магазин "Адепт", стиральный порошок "Адепт Турбо", сосиски "Адепт-гурман"... - От адепта слышу! - закрыл тему Паумен. Когда я уже смирился с тем, что останусь голодным, мой товарищ увидел надпись: "Кафе "Чебуречная" - 100 метров". Вскоре показалось и само кафе. - Почему же та женщина ничего не сказала об этом кафе? - удивился я. - Особенности российской глубинки, - предположил мой друг. Нам пришлось немного подождать, ибо заведение пользовалось популярностью. Затем подошла официантка, и мы заказали два рассольника, пельмени и блины, а также чайник чая. - А почему не чебуреки? - спросит читатель-гурман. - В "Чебуречной" принято именно их заказывать! - Чтобы не быть предсказуемыми! - сходу отвечу я. - Хотя, если честно, у меня чебуреки ассоциируются с жирной и нездоровой пищей. Всё оказалось на редкость вкусным. В кафе было чисто, даже работал туалет для посетителей. Еще больше мы удивились, когда принесли счет - 410 рублей. - Замечательные цены! - воскликнул я. - Обязательно, Гризли, напиши об этом кафе! - попросил Паумен. - Несправедливо, что многие не знают о нем! Для Старицы это прыжок выше головы! Уважаемые читатели! Если будете в Старице, не думайте о церквях и забудьте о Волге. Первым делом мчите в кафе "Чебуречная" по адресу улица Советская, 2Б, чтобы наесться до отвала! А уже потом, на сытый желудок, принимайтесь за осмотр достопримечательностей. Поверьте, в Старице есть, на что взглянуть! Изрядно отяжелевшие, мы вновь очутились на Ленина. - Пошли! - махнул рукой Паумен и направился в сторону от Волги. - Ты куда? - На автовокзал. - Он в другой стороне. - Не может быть! Далее состоялся продолжительный спор, в котором победил здравый смысл. И мы той же дорогой - братская могила, дом купца, памятник Ленину - стали возвращаться. Я сфотографировал указатель перед мостом: "Собор Бориса и Глеба, 1805-1816, церковь-колокольня Спаса-Нерукотворного, 1817-1827 (0,5 км). Церковь Рождества Пресвятой Богородицы Параскевы Пятницы, 1750-1825 - (0,3 км)". - Зеленый монастырь делали 35 лет! - воскликнул я. - Зато потом он простоял без ремонта почти два века! - добавил мой друг. Вскоре мы уже шли по мосту. Проезд транспорта по-прежнему осуществлялся по светофору - сначала в одну, а потом в другую сторону. - Как думаешь, когда его отремонтируют? - спросил мой товарищ. - Не раньше следующего года, - ответил я. Минут через пятнадцать друзья подходили к автовокзалу. - Заглянем в краеведческий музей? - предложил Паумен. Издалека он смотрелся очень привлекательно, но вблизи выяснилось, что очаг культуры закрыт для посещения. Табличка "Режим работы" сообщала, что в воскресенье музей работает только до 16:00. - Потому что просвещаться надо днем! - заявил мой товарищ. - Особенно по воскресеньям. - А что делать потом? - спросил я. - Видимо, пить? - Не без этого, - ответил мой друг. На закрытой музейной территории обнаружился какой-то памятник. - Напоминает доктора философии Эльмара, - сказал я. - Вряд ли это он! - возразил Паумен. - Точно он! - настаивал я. - Ведь философия ценится во всем мире, и Старица не исключение! Затем я снял с мощным увеличением этот памятник. Кто это? Данный вопрос адресую заинтересованным читателям. До отъезда оставалось больше часа. Мы еще раз осмотрели Ильинскую церковь, затем немного пообщались с местной кошкой, у которой был особый раскрас - серо-белый с примесью рыжего. Она сначала нас обнюхала, а потом легла на спину и стала кататься. - Таковы обычаи кошек в Старице! - глубокомысленно изрек я. Пришли на автовокзал. Нашего автобуса еще не было. Тогда мы прогулялись до указателя "Город Старица, 1297 год". С другой стороны указателя всем известный Пушкин с сомнением взирал на монастырь. - Пушкин нам дороже любого города, - объяснил я замысел скульптора, - поэтому он на голову выше всех церквей. "А.С. Пушкин посещал город Старицу в 1828-1836 гг." - написали под барельефом. - Посещал - означает "проезжал мимо, не останавливаясь", - предположил Паумен. Мы еще послонялись по Старице минут двадцать, а затем - сели на скамейку в ожидании автобуса. Наконец, он подошел. Контролер-посадчик оказалась очень бдительной, так что никаких шансов выбраться из Старицы на автобусе без паспортов у нас просто не было. - Перегибы на местах! - пробурчал я. Обратная дорога пролетела быстро. В связи с воскресеньем автобус набился, свободных мест не осталось, но и стоя никто не ехал. Солнце продолжало светить, а мы наблюдали красивые пейзажи, пытаясь разглядеть русло Волги, вдоль которой долгое время ехали. Прибыли в Тверь около девяти. Так как день получился очень насыщенный, о вечере расскажу ретроспективно. Сначала добрались до речки Лазури на троллейбусе N2, а оттуда - через перерытый Смоленский переулок - дошли до улицы Вагжанова. Там сели на какую-то маршрутку до площади Гагарина. А там, как известно, находится торгово-развлекательный "Рио". В этом "Рио" есть магазин "Перекресток", где мы купили самых разных продуктов. Дома с удовольствием съели винегрет и оливье с двумя малосольными огурцами. - Хорошая получилась поездка! - воскликнул Паумен. - И с погодой повезло! - добавил я. - А еще правильно, что вернулись домой за паспортами, - подытожил мой друг. Перед сном мы еще посмотрели две серии Хауса, а на следующий день нас ждали новые приключения! 8. День восьмой: Торжок. 1 июля, понедельникСегодня мы решили провести разгрузочное утро: надо же когда-то восстанавливаться. Но если для Паумена это означало длительный сон, то у меня появилась возможность запечатлеть на экране монитора всё, что случилось с нами за последние дни. Время позволяло, ведь "Ласточка" на Торжок уходила только в 15:23. Впрочем, обо всём по порядку. Проснувшись около половины десятого, я только в одиннадцать приступил к запискам. Почему? Сначала меня отвлекли утренние ритуалы, куда, помимо зарядки и очевидных вещей, вошло тестирование нашего старенького нетбука. Зато с 11:00 вплоть до 13:30 я неутомимо печатал, увеличив описание путешествия на 30 тысяч знаков, включая пробелы. - Это рекорд? - спросит любознательный читатель. - Близко к пределу моих возможностей, - скромно отвечу я. Тут настало время будить Паумена. - Почему так поздно?! - возмутился мой друг. - Я думал, ты меня разбудишь в половину первого! - Час на сборы, час доехать, - рассеяно отвечал я, поглощенный мыслями о только что написанном. - Вполне хватит. - Я за час собраться не успею! - воскликнул Паумен. И только тогда моя башка лихорадочно заработала. Сначала я предложил не ехать в Торжок, а взять подстилку и отправиться на центральный пляж Твери. Эти мысли я дополнял поисками в мобильном интернете: у меня почему-то всё на редкость быстро искалось. Правда, до интернет-поисков мы плотно перекусили сыром и копченой колбасой, купленными накануне в "Перекрестке", а также салатом из помидоров. Времени оставалось всё меньше: куда же всё-таки ехать? Тут я обнаружил опять-таки с помощью мобильного интернета, что и в Торжке, и в Твери ожидается небольшой дождь, а местами - даже гроза. - Попасть в грозу на центральном пляже Твери не хочется, - признался Паумен. - Тогда поехали в Торжок! - решил я. Следующий час прошел в спешке, не свойственной отважным путешественникам. Обычно мы всегда и везде приходим заранее, а тут пришлось рискнуть. В 14:35 вызвали такси. Через 10 минут машина подъехала. Мы тут же вышли и ровно в 15:00 очутились около железнодорожного вокзала, за 23 минуты до отправления поезда. Немыслимая для нас беспечность! - Вон кассы! - тут же определил Паумен. И правда, возле всего одного окошка стояла очередь человек на двадцать. Паумен в нее встал, а я ринулся к автоматам по продаже билетов. Но если в Питере я в них разбираюсь, то тут впал в ступор. Там были перечислены населенные пункты, среди которых я не обнаружил Торжок. Какой-то человек слева от меня покупал билет на Химки, что показалось мне и вовсе парадоксальным. "Ему же в Химки, а мне в Медведки", - ни к селу, ни к городу всплыла в памяти цитата из Высоцкого. Я заметался в непонятках, и тут... мне помог бравый железнодорожник, которому я до сих пор очень признателен. Он стоял возле автоматов по продаже билетов и инструктировал таких же чайников, как я. Я бросился к спасителю. Доблестный мужик в форме, узнав, куда нам надо, что-то нажал на одном аппарате - я вставил туда 300 и получил сдачи 11 рублей, параллельно нажал что-то в другом, там с 400 получилось 111 рублей сдачи, и вот уже мы - счастливые обладатели двух билетов! - Как он это сделал? - спросил Паумен. - Не знаю, - честно ответил я. И друзья с билетами ринулись на вокзал. - А в чем дело? - вклинится читатель. - Неужели такой ажиотаж на "Ласточку" в Торжок? - Конечно, нет! - отвечу я, задним числом осознав ситуацию: - Просто за семь минут до "Ласточки" на Торжок в сторону Москвы отбывала другая "Ласточка"! Туда и брали, в основном, билеты! Мы с трудом прорвались через турникеты (водишь-водишь штрих-кодом билета по экрану, а створки не открываются!), очутились на вокзале и прошли в туалет. Тут надо отдать должное властям Твери - на вокзале туалеты бесплатные, и даже не надо никому билет показывать. Я вышел первым, а Паумен задержался. Тут я заметил, как растерянный мужик (ну, прямо как я!) в отчаянье спросил у полицейского: "А где отправляется Ласточка?" - Выходишь на перрон и вперед до упора! - доходчиво объяснили ему. Я воспринял этот совет, как руководство к действию. Как только Паумен вышел, я воскликнул: - За мной! И потащил товарища проверенной тропой ("Выходишь на перрон и вперед до упора!"). Вскоре мы прибежали к платформе N3. Оттуда отправлялась "Ласточка" на Москву. - Черт побери! Здесь тоже "Ласточка"! - только теперь до меня дошла вся сложность ситуации. Я закрутился на одном месте и тут увидел женщину-контролера. - А где "Ласточка" на Торжок? - спросил я. - С другой стороны, платформа N4, - ответила контролер. - Там же всё написано! Написано-то написано, но когда цейтнот, нет времени читать! И мы в быстром темпе устремились обратно. Сейчас, когда никакой спешки нет и в помине, я прекрасно понимаю, что на вокзале всё было организовано правильно: - платформа N1 у перрона - поезда на Москву, - платформа N2 у перрона - на Питер, - платформа N3 за перроном - пригородные электрички в сторону Москвы, - платформа N4 за перроном - пригородные электрички в сторону Питера. Элементарно, не правда ли? Но сразу додуматься до этого я не мог. Дело в том, что в Питере нет "сквозных" вокзалов. Все поезда со всех вокзалов Северной столицы идут в одном направлении: от центра к окраине. Отчасти из-за этого мы и запутались. Так что еще раз спасибо доблестным железнодорожникам за помощь и разъяснения! Вскоре мы уже были на платформе N4. Прошли еще один контроль - две тетки с кассовыми аппаратами проверяли билеты. На этой платформе, фактически за железнодорожным вокзалом, стояли две электрички: слева - на Торжок рейсом в 15:41, справа - "Ласточка" на 15:23. Это было из серии "Почувствуйте разницу!" Обыкновенный пригородный поезд до Торжка являл собой жалкое зрелище: грязные вагоны, неудобные сиденья, жара, духота, а напротив - "Ласточка": перед каждым входом спущены удобные лестницы (не надо залезать с земли), а когда мы вошли в вагон, нас окружила, охватила и окрылила прохлада от кондиционера! Впрочем, не буду подробно описывать "Ласточку". Надеюсь, большинство читателей знакомо с этим высокоскоростным поездом. Из плюсов, кроме прохлады, приведу лишь такой: поезд быстро идет, плавно тормозит и разгоняется, а его колеса почему-то не стучат на стыках, словно отрицая основы мироздания. Конечно, 289 рублей за один билет - цена, недоступная большинству тверичей, поэтому поезд был практически пустой - в каждом вагоне сидело от силы пять пассажиров. В таких идеальных условиях и началась наша поездка в Торжок. С собой мы взяли Ежика. Да-да, того самого Ежика, который из рюкзака изучал Нилову пустынь! На этот раз наш колючий друг вылез на волю и с любопытством уставился в окно. И было на что посмотреть! Сначала мы проехали станцию Дорошиха, находящуюся фактически в городской черте. Потом последовала станция Тверца, а перед ней - красивый разлив реки. - Гризли плавает в Тверце, С глупой мордой на лице, - вспомнил Паумен строчки десятилетней давности. - А я ведь в Тверце ни разу и не плавал, - с грустью и безо всякой рифмы пришлось признать мне. Кстати, предлагаю неплохой вариант пляжного отдыха. Если на дворе жара, поезжайте в Тверцу из Твери (всего две остановки на поезде), лягте на берегу Тверцы-реки: загорайте да купайтесь! Минут через двадцать за окнами возник Лихославль. Делать в этом городе, на мой взгляд, совершенно нечего, но пару часов побродить можно. На обратном пути я сфотографировал водонапорную башню, которая крайне заинтересовала Великого Пешехода в 2009 году (см. его заметки: "Псков-Изборск-Порхов-Лихославль-Тверь"). Где он теперь? Продолжает ли путешествовать? Мы с Пауменом, слава богу, пока в строю. А еще раньше, году в 2002-ом, Лихославль посетил Елф со своим другом Батуром: целью визита являлся местный краеведческий музей. До сих пор книгу почетных гостей украшает надпись: "За державу приятно!" Впрочем, я залез в дебри... Предпоследней остановкой была станция Терешкино, а потом и сам Торжок. Вся поездка прошла очень комфортно. До поворота с основной трассы Питер-Москва (участок от Твери до Лихославля) скорость достигала 140, а после поворота на Торжок - не больше 90 км/час. - Плохое качество железнодорожного полотна, - объяснил Паумен. А Ежик всю дорогу, вместо того чтобы внимательно смотреть в окно, учил меня жить. - Тебе надо больше читать! - твердил он. - Хватит читать только самого себя! - На другое у меня просто нет времени! - оправдывался я. - Надо разносторонне развиваться! - не унимался Ежик. - Немедленно принимайся за чтение! Я же отбивался как мог и призывал нашего колючего друга к терпимости... Попутно друзья строили планы на поездку в конце августа - начале сентября. Желание есть, но финансов мало. Надеюсь, что-нибудь придумаем. И вот Торжок. Часы показывали половину пятого - путь на "Ласточке" занял 1 час 4 минуты, а на автобусе - как минимум, 1 час 15 минут, хотя поезд идет в обход, фактически зигзагом через Лихославль. Первым делом друзья взяли обратные билеты на "Ласточку" в 19:11. Затем пристально рассмотрели автостанцию Торжка, одноэтажный деревянный дом с чердаком. - И эта убогая хижина называется автостанцией?! - скептически осведомился я. - Довольно, Гризли! - одернул меня Паумен. - Это еще почему? - Потому! И тут я вспомнил одну вещь, о которой незамедлительно сообщу читателям. Дело в том, что мы уже были в Торжке десять лет назад, и тогда он нам не очень понравился. Даже не так. Просто произошла зловещая история с криком, которая мистическим образом изменила всё впечатление о городе. Мне запомнился отзыв на те мои записи: "Вы, прежде чем излагать бесполезные факты и нести бред (в историческом смысле) зашли бы в краеведческий музей Торжка и сопоставили свои скудные знания с действительностью. Хотя, если для вас Пушкин, - "Кудрявый Александр", то видимо, воспитаны вы на иных героях. Хотелось бы напоследок спросить, - Из какого мухосранска происходит ваша родословная, господа?" Это отзыв 36 в ленте комментариев. Уверен, что Ovel (автор сообщения от 2011 года) уже давно забыл о нем, а я помню! Так что советую и вам написать какой-нибудь комментарий к любым моим запискам; уверен, он надолго останется в моей памяти. И вот теперь мне следовало сделать вывод из крика души Ovel'а и реабилитироваться перед Торжком: ведь обычно нам все города, в которых мы бываем, нравятся. Наш путь лежал по ничем не примечательной улице Вокзальной к Ильинской церкви, которая была видна издалека. Что изменилось в этих местах за десять лет? Начну с того, что на углу 1-й улицы Пугачева и Вокзальной построили отель "Торжок" - весьма вместительный и симпатичный. Во дворе отеля стояли машины. Значит, там кто-то жил. Я сфотографировал отель. - Сразу видно, что приезжие! - заорал на всю улицу какой-то дед в трениках. Я дипломатично промолчал, а голосистый дед обогнал нас и засеменил куда-то вдаль. - Тонкое замечание, - прокомментировал Паумен. - Главное, чтобы дед не разразился длинной речью, - объяснил я. - Всегда можно наткнуться на сумасшедшего: ответишь ему, и он от тебя не отстанет, пока не расскажет всё, что у него на душе. Вскоре мы вышли на Ильинскую площадь. Тут стоит заметить, что день оказался очень жарким, а я, напрасно доверяя Гисметео, положил в рюкзак зонтики, да еще и наши куртки: теперь это всё бесполезной ношей болталось за спиной. Мы встали и выпили всю нашу пол-литровую бутылку воды, но это мало помогло. - А ведь мы по той улице никогда не ходили, - задумчиво произнес я, указывая на улицу Дзержинского. - А там наверняка тоже есть что-то интересное! - У нас в запасе только два с половиной часа, - ответил Паумен. - Давай не отклоняться от маршрута. Мы миновали какое-то восточное кафе. - Возможно, там есть кальянная! - отметил мой товарищ. Друзья начали спускаться по улице Красная горка, повторяя путь десятилетней давности. Затем вышли к Тверце и к Тверецкой набережной, где распложен комплекс домов с гостиницей "Тверца" - парадная часть города, а также к пешеходному безымянному мосту и Крестовоздвиженской колокольне на другом берегу. - Только сейчас до меня дошло, - признался я, - что Петропавловка - колокольня, потому что наверху колокола! - Прав был Ежик: читать тебе больше надо, - ответил Паумен. А я обнаружил еще одну далекую Климентовскую церковь с колокольней. Выглядела она весьма удручающе. Меня беспокоят эти несчастные колокольни: не хочется, чтобы они обрушились! Мы стали переходить Тверцу. На середине моста баянист наяривал мелодии. Заметив меня, он вдруг резко оборвал мотив и заиграл "Бессаме мучо". "Неужели принял меня за испанца? - подумал я. - В любом случае, денег не дождется!" Музыкант проводил нас скорбным взглядом. А может, мне померещилось. На другом берегу мы посетили тот же самый платный туалет, что и десять лет назад. Старушка-уборщица приветствовала нас как родных. - Целый час никого не было! - всплеснула руками она. - А как только начала мыть пол, так и пришли! Я оставил сорок рублей за двоих и сделал шаг в направлении сортира. - Куда, молодой человек?! - грозно спросила бабушка. - Я еще чек не оформила! - А задним числом нельзя? - поинтересовался я. - Ты со мной не шути, - насупилась старушка. Тут я понял, что в Торжке шутки плохи, и терпеливо дождался чека. Вскоре мы встали на площади 9 января. (Переименована в 1925 году в память о Кровавом воскресенье.) Стояла страшная жара, около 28 градусов. - Что будем делать? - спросил я. - Надо выпить! - ответил Паумен. - Минералки! И мы поспешили в "Магнит". Эта сеть широко представлена в Тверской области, а один из магазинов разместился на улице Торговые ряды. Там мы и купили две пол-литровых бутылки воды. - Почему не одну литровую? - спросит практичный читатель. - Поллитровки были холодными, - объяснил Паумен. Выпили воды и отправились дальше. Обратили внимание на памятник Кирову. Сергей Миронович по-хозяйски стоял на пьедестале и с плохо скрываемым презрением смотрел вниз. - При чем тут Киров? - спросил я. - Его же убили, - ответил Паумен. - У нас много кого убили, - заверил я. - Его убили, а потом начались такие репрессии, что везде стали ставить памятники Кирову, - развернуто ответил мой друг. На улице Торговые ряды обнаружился магазин с названием "Торговые ряды". - Вот уж воистину масло масляное! - возмутился я. - Ради приличия назвали бы хотя бы "Ряды торговые"! На площади Пушкина нашим взорам предстал Александр Сергеевич. Вернее, его бюст. На кудрявой шевелюре сидела ворона. - Не является ли это оскорблением поэта? - в рифму спросил я. - Ovel такое точно не простит, - оценил Паумен. - Пушкина нельзя называть "кудрявым Александром". - Почему? - возмутился я. - Он, что, был прямоволосым?! - Он для нас - Александр Сергеевич, - объяснил Паумен. - Ибо велик! Где-то наверху справа находилась Знаменская церковь, а мы устремились дальше по Кузнечной улице. Нашей целью, как и десять лет назад, был Борисоглебский монастырь. - Может, опять скажу что-то нелояльное, - стал рассуждать я, - но какой смысл запоминать названия церквей? Ведь они почти всегда повторяются - Вознесенская, Воскресенская, Успенская, Никольская. - Крестовоздвиженская, - добавил Паумен. Впереди открылась Благовещенская церковь. На ее синих куполах можно было разглядеть золотые звездочки. - Мы в прошлый раз туда не зашли, - вспомнил Паумен. - Давай сначала доберемся до Борисоглебского монастыря, - предложил я, - и тогда будем точно знать, на какие достопримечательности осталось время. - Всё-таки два с половиной часа на Торжок мало, - заметил Паумен. - А кто виноват, что "Ласточки" так редко ходят?! - возмутился я. - К тому же, надо иногда отдыхать! Мы спустились к безымянной площади, по центру которой установили памятник. "Сейчас сфотографирую, - решил я, - а потом по интернету узнаю, кто это". И мы уже почти помчали к Борису и Глебу, как вдруг... обнаружили прямо над нами на возвышенности какое-то деревянное строение. - Новоторжский кремль, - прочли друзья. Десять лет назад здесь точно ничего не было! Таким образом, отмечу главный прорыв в развитии Торжка - администрация города не сидела, сложа руки, а создала на холме музей под открытым небом! Вскоре открылся главный вход. Мы прошли через деревянные ворота и заплатили по 50 рублей за билет. Внутри оказалось что-то вроде древнего городища. Кроме нас, посетителей не было. - Уже поздно! - объяснил мой друг. - Просто новоторжцы не интересуются историей! - возразил я. - Хватит наезжать на Торжок! - одернул меня Паумен. И друзья приступили к осмотру. Вышли на площадку с деревянными зайцами. - Наверное, в древности у детей были такие игрушки, - предположил я. Рядом стояла одинокая изба: а за ней хорошо просматривался забор частокольного типа, а также один из куполов Благовещенской церкви. Вдалеке застыли два деревянных воина. - Пугала? - предположил я. - Их ставили в огородах, чтобы отгонять ворон? - Это мишени! - объяснил Паумен. - В них метали копья и стреляли из луков. Мы подошли к зайцам - они были сделаны из срезов березы и ольхи. - Слишком крупные и тяжелые для игрушек, - оценил я. - Значит, декоративное искусство, - сказал мой друг. - Древние тоже были не лишены чувства прекрасного! Где-то за холмом уже угадывались церковные постройки Борисоглебского монастыря. Мы решили осматривать экспонаты по кругу, но затем заметили лесенку на обзорную площадку. Там открылось много интересного! Поляна, по которой мы до этого бродили, представляла собой зеленое поле. Видимо, теперь на ней по праздникам собирается всё население Торжка. Виды в другую сторону оказались захватывающими! Сначала во всей красе предстал Борисоглебский монастырь. Он был куда лучше отреставрирован, чем десять лет назад, и выглядел бесподобно на фоне неба с малым количеством облачков. Вдалеке можно было рассмотреть деревянную Тихвинскую церковь. Я узнал о ней, когда готовился к поездке. Первое упоминание о храме относится к 1653 году. Жаль, что нам не удалось до нее добраться! По левую руку текла красивая изгибающаяся Тверца. Еще левее были видны величественный Спасо-Преображенский монастырь и далекая набережная Тверцы, наполовину скрытая деревьями. Борисоглебский монастырь состоял из собора Бориса и Глеба и колокольни (полное название - Святые ворота с надвратной церковью во имя Спаса Нерукотворного). Справа от собора Бориса и Глеба разместилась Введенская церковь, а слева - Свечная башня. Так что если будете в Торжке, непременно полюбуйтесь красотами города из Новоторжского кремля - в хорошую погоду от увиденного захватывает дух! А мы восстановили дыхание и спустились, дабы изучить кремль и его экспонаты. Первым оказалось стенобитное орудие таран, цитирую: "Осадное устройство, применяемое для разрушения укреплений противника, пробивания крепостных стен и ворот". Также были представлены катапульта "Вид метательной машины, предназначенный для метания снарядов по баллистической и горизонтальной траектории" и баллиста "...для метания снарядов с горизонтальной траекторией полета". - Баллиста должна стрелять по баллистической траектории, - задумался я. - Не веришь надписи? - удивился Паумен. - Проверю дома, - пообещал я. [Уже из дома цитирую Википедию: "Баллисты по конструкции мало чем отличаются от катапульт, различия возникают из-за метода стрельбы. В то время как катапульты стреляют стрелами (дротиками) почти горизонтально, баллиста предназначена для стрельбы камнями под большим углом возвышения". А что такое большой угол возвышения? Баллистическая траектория! Так что в музее допустили ошибку!] - Может, хватит теории? - спросит уставший читатель. - Безусловно! - отвечу я. - Перейдем к более страшным вещам, а именно - к пыткам! В музее были представлены два орудия пыток - дыба-подвес и колесо на шесте. Бесстрастная надпись гласила, что при колесовании приговоренному разбивали все основные кости скелета, стараясь при этом не повредить внутренних органов, поэтому человек после такой экзекуции умирал, подвешенный на колесе, очень медленно. Свидетель тех лет писал, как смертники переговаривались друг с другом на третий день после колесования. - Как много раньше было жестокости! - завел я свою любимую пластинку. - Тогда люди по-другому относились к смерти: лишить другого жизни или самому погибнуть было в порядке вещей. Но зачем намеренно обрекать врагов на чудовищные страдания? - Зато в наши годы додумались до атомной бомбы, - грустно констатировал Паумен. Мы покинули Новоторжский кремль, обогащенные новыми знаниями. И, уже выходя из главных ворот, поняли, что времени на Торжок осталось в обрез, поэтому поспешили по Старицкой улице к Борисоглебскому монастырю. У ворот имелась вывеска "Музей". Мы тут же направились к собору Бориса и Глеба. Это самое массивное здание монастыря - я такие постройки называю "в стиле Исаакиевского собора". Храм стоял в лесах, как и десять лет назад. Чуть дальше находилась наполовину отреставрированная колокольня Введенской церкви. Прекрасно смотрелись Свечная башня и колокольня Спасской церкви. Мы вошли в Введенскую церковь. - Минуточку! - воскликнет внимательный читатель. - Что значит "отреставрирована наполовину"? - Кроме колокольни, - уточню я. - Два нижних этажа. В церкви почти не было народа. Мы осмотрели иконостас и присели на скамейку. Из недр церковных помещений вышла женщина и села рядом. Так несколько минут мы просидели в тишине, получая силы и поддержку от множества ликов святых. Было тихо, прохладно и спокойно. После долгой дороги нужен покой - и эти несколько минут умиротворения нам подарила Введенская церковь. Слева перед входом в церковь имелся деревянный забор с табличкой: "Вход на братскую территорию строго воспрещен!" Я заглянул через окно второго этажа на братскую часть и увидел там много церковных построек, крепостную стену и достаточно пространства для жизни. Вскоре мы вышли из храма. Навалилась усталость. Я просто взмок, рюкзак казался тяжелым. Всё-таки сложно в бодром темпе идти полтора часа, да еще при жаре. Зонтики нам точно были без надобности. - Что теперь? - спросил я. - Обойдем собор Бориса и Глеба, - ответил Паумен. - Посмотрим сверху на Тверцу. Открылись панорамы частного сектора, а чуть дальше - современные пятиэтажки. На том берегу тоже виднелся какой-то храм. Наверное, до него никогда не доходят туристы. Тут мы обернулись и с удивлением обнаружили полуголых девиц, которые позировали более взрослым дамам на фоне собора. - Судить не буду, - пробурчал я, - но это, по крайней мере, глупо. - Разве это не суждение? - спросил Паумен. - Православным бы это точно не понравилось! - уточнил я. - Мне тоже, - признался мой друг. - Это просто неэстетично! - Да, о чем вы толкуете, черт побери! - вклинился читатель. - Какие еще полуголые девицы?! Представьте себе картину: три очень юные, лет 15-16, девушки, одетые в бесформенные прозрачные голубые одеяния, из-под которых просвечивает нижнее белье, совершают то ли гимнастические, то ли балетные движения на фоне монументальных стен собора Бориса и Глеба. А еще эти тела подсвечивает девушка с фонариком, стремясь сделать картину более запоминающейся. А две другие дамы лет по 30-35 это безобразие фотографируют, подбадривая "моделей": "Наклонись сильней!", "Встань более ровно!", "Энергичней!". - Жалкие тела девушек несопоставимы с мощью церковных построек! - воскликнул я. - Да и вообще: зачем это всё?! Конечно, пусть каждый поступает, как хочет! Но этот маскарад - глубоко вторичен, и совершенно не тянет на искусство! - Да и моделей могли бы подобрать получше! - добавил Паумен. - У них ноги толстые! Разбив в пух и прах чьи-то художественные потуги, друзья отправились на выход. Напоследок сфотографировали схему Борисоглебского монастыря. - Может, попытаемся забраться на колокольню? - предложил Паумен. Увы! Она оказалась закрыта. На двери висел внушительный замок, несмотря на надпись: "Вход на колокольню - 100 рублей". - Единая такса по всей Тверской области, - отметил я. - Денег не жалко, - ответил Паумен. - Вот только нет никого. Пока мы бродили вокруг собора Бориса и Глеба, осуждая про себя бесстыжих девиц, мимо, как раз от колокольни, прошли три мужчины. Видимо, реставраторы. Они, судя по всему, и повесили замок. А мы покинули Борисоглебский монастырь, напоследок полюбовавшись Свечной башней, ее тоже надо реставрировать - по крайней мере, красить. Друзья в быстром темпе возвращались по Старицкой улице, когда Паумен предложил всё же зайти в Благовещенскую церковь. - Нет времени! - стал возражать я. - Это недолго! - объяснил мой друг. Мы пересекли улицу, и, так как никакого очевидного входа не было, просто поднялись по неудобным ступеням. Обнаружили забор и калитку. Я хотел ее отворить, но она оказалась на замке. - Значит, не суждено, - заключил Паумен. Видимо, главный вход находился с другой стороны. Позже это подтвердили Яндекс.Карты. - Вот что значит - приехать в город всего на два часа! - подчеркнул Паумен. - Здесь и за десять часов всё не осмотришь, - ответил я. Мы вышли на безымянную площадь к памятнику. Это оказался Ефрем Новоторжский. - Основатель Борисоглебского монастыря! - вспомнил Паумен. Бросив прощальный взгляд на Благовещенскую церковь, мы зашагали по малоинтересной Кузнечной улице. Два с половиной часа в Торжке обернулись почти сплошной прогулкой без отдыха. Вскоре добрались до площади Пушкина, а оттуда по Гражданской улице - в сторону Тверцы. Пересекли ручей Здоровец. - Ручей как ручей, - оценил я. - Здоровец среди овец, а на молодца - сам овца! - добавил Паумен. На Гражданской сразу за мостом находился ресторан "Оникс", где имелась возможность отведать знаменитых Пожарских котлет. - Вот бы здесь пообедать! - воскликнул мой друг. - Тогда "Ласточка" уйдет без нас, - ответил я. Сожалея о котлетах, мы полюбовались большим Преображенским храмом и затем - Входоиерусалимской церковью. - Редкое название, - оценил Паумен. - В честь входа Христа в Иерусалим. Мы перешли через Тверцу по автомобильному мосту. Справа все постройки Борисоглебского монастыря слились в одну и смотрелись празднично и величественно. Слева, освещенный солнцем, виднелся пешеходный мост, и далее отлично просматривалась улица Красная гора. Тверецкая набережная издалека выглядела очень привлекательно. По ней мы и направились в сторону пешеходного моста. Обнаружили памятную доску о берестяной грамоте (смотри Торжок-2009), а затем и здание с поблекшей надписью: "Единая Россия". Но более всего оказалась подвержена упадку сама гостиница "Тверца". Из надписи с одной стороны осталось ".вер..", а в слове "гостиница" пропала буква "ц". Я дернул ручку двери на входе в "Тверцу", и она начала открываться. Значит, по крайней мере, гостиница работает. - Когда открыли гостиницу, то и весь близлежащий район отреставрировали, - предположил мой друг. - Вложили много денег и надеялись на толпы туристов. Но толп не оказалось, и гостиница пришла в упадок... А мы с большим трудом по жаре поднялись на Красную горку. Перед этим в магазине купили магнит с изображением Торжка. Наверху Паумен предложил зайти в Ильинскую церковь. На первом этаже был алтарь, а путь на второй преграждали скамейки - там велась реставрация. Здесь вход на колокольню тоже стоил сто рублей. Но у нас уже не осталось ни сил, ни времени. Через Ильинскую площадь друзья побрели на вокзал. Было по-прежнему жарко. Пожалуй, выдался самый знойный день за всё путешествие. Мы купили в ближайшем магазине по порции мороженого. Когда добрались до Вокзальной площади, на наших глазах прибыла "Ласточка", из которой начали выходить немногочисленные пассажиры. В Торжке, как в старые добрые времена, - свободный вход на вокзал. В Питере уже давно все вокзалы огорожены, а с недавних пор даже вещи просвечивают. - Торжок - зона, свободная от террора! - воскликнул Паумен. А я на всякий случай трижды плюнул через левое плечо. Раз уж мы коснулись проблемы безопасности, затрону такой аспект. Если вы садитесь на междугородний автобус, то обязаны предъявлять паспорт. Зачем? Ну как же: а вдруг вы террорист? (Можно подумать, что террористы не имеют паспортов.) Зато если вы отправляетесь из одного города в другой по железной дороге, то паспорт не нужен. Почему? Очевидно в пределах Тверской области террористов интересует только автобусное сообщение! Мы тут же сели в совершенно пустой вагон, где царила приятная прохлада. Вскоре "Ласточка" отправилась в Тверь. Таким образом, завершилась наша поездка в Торжок. Обратный путь почти не запомнился: Ежик смотрел в окно и предавался философским размышлениям, а мы планировали свои дальнейшие действия. По прибытию друзья отправились на автовокзал, чтобы купить билеты на завтра в Конаково. Проходя мимо "Карусели", обнаружили, что магазин работает круглосуточно. Возможно, он такой один во всей Твери! Автовокзал же работал до 21 часа. За полчаса до закрытия мы купили билеты на 12:15, а заодно Паумен снял пять тысяч в банкомате. * * * Требовалось где-нибудь поесть. Однако мы до сих пор не изучили городской транспорт, что и куда идет. В итоге, просто пересекли улицу Коминтерна и уехали на третьей подошедшей маршрутке под номером 177. - Идете в центр? - спросил я. - Да, - ответил шофер. В пути нам открылась новая Тверь. Вернее, этим маршрутом мы ездили десять лет назад, а в этом году впервые. С Коминтерна свернули на широкую улицу Чайковского. - Он что, здесь жил? - спросил Паумен. - Тверь снилась ему по ночам, - пошутил я. Вернувшись домой, я провел тщательное расследование, но ничего толком выяснить не удалось. Петр Ильич жил в Санкт-Петербурге и в Москве. В Твери бывал, но не более того. - А почему центральный проспект города не может безо всякой на то причины носить фамилию великого композитора? - вклинится читатель, обожающий классическую музыку. - Может, но это маловероятно, - сдержанно отвечу я. Вскоре, ибо расстояния между остановками огромные, мы очутились на набережной Тьмаки. И отправились на Треху. - Я хочу найти нормальное кафе! - заявил Паумен. - А до этого мы питались в кафе для сумасшедших? - спросил я, но тут же понял, что моему другу не до шуток, и добавил: - Ладно, давай поедим в солидном заведении. Мы как раз выходили на пешеходную улицу. - Кафе "Оазис", - прочел я. - Скидка на кальяны - 50%. - Слишком дорого, - отмел Паумен. - На чем основан этот вывод? - спросит вдумчивый читатель. - Заведение расположено на слишком видном месте, - пояснил мой товарищ, - да и выглядит весьма респектабельно. Тут меньше пяти тысяч на обед не потратишь. Затем мы подошли к кафе под открытым небом, где было занято две трети столиков. Я взглянул на меню и ужаснулся: салаты от шестисот-семисот, а мясные блюда - от тысячи рублей. - Так мы оставим здесь все пять тысяч! - воскликнул я. - Наш бюджет такого не выдержит! Тогда друзья решили присмотреть что-то более дешевое на бульваре Радищева. Заодно я сфотографировал Паумена на скамейке вместе с Михаилом Кругом. Если вы обнаружите на снимке только Круга, не удивляйтесь, мой товарищ надел шапку-невидимку. Ничего привлекательного в плане еды с одной стороны Радищева не нашлось, тогда мы направились в другую. Сначала увидели очень дорогое кафе "Blackbird", что по-английски означает "Скворец". Сразу за "Скворцом" располагалось кафе "Bonneville". Нам оно показалось более доступным. Мы даже сели за столик и заглянули в меню. Вскоре осознали, что обед потянет на полторы-две тысячи, потому что салаты от 350, а супы от 250 рублей, и всё сплошь - европейская кухня. Какие-то супы-пюре, а салаты и вовсе неведомых названий - теплый салат с ростбифом, цезарь с креветками. - Никаких борщей или солянок! - воскликнул я. - Где оливье или винегрет? - добавил Паумен. Осознав, что перед нами - откровенное низкопоклонничество перед Западом, друзья поспешили прочь. Пересекли бульвар и заглянули теперь уже в дешевое кафе (надо же где-то поесть!), но там не предлагали суп. - Так мы останемся без ужина! - воскликнул я. В конце концов, мы выбрали ресторан быстрого питания "Сковородка". Там уже оставался малый выбор блюд, ибо часы показывали десять минут десятого, а заведение закрывалось в десять. Напрочь отсутствовали салаты, но мы не растерялись и взяли по солянке за 82 рубля, макароны и рис с Пожарской куриной котлетой, пирог, корзиночку, а также два компота и два чая. В итоге очень дешево перекусили. Цену не запомнил, но она была смехотворной по сравнению с предыдущими кафе. - Значит, Пушкин обожал курятину! - воскликнул я, когда мы сели за столик. - А курам нравятся стихи кудрявого Александра? - Оставь в покое Пушкина, прямошерстный Гризли! - ответил Паумен. - Дай спокойно поесть! Друзья покинули "Сковородку" в 21:40. Вновь встали два насущных вопроса: "Как добраться до дома?" и "Где купить еду на утро?" В "Магнит" на Советской мы уже не успевали. Поэтому друзья знакомым путем дошли до остановки на улице Советской и там застыли в ожидании. Слава богу, подошел автобус N20, который заканчивал свой маршрут и шел только до площади Гагарина, хотя обычно до Химинститута. Мы вышли у "Рио" в 21:55. Торгово-развлекательный центр закрывался. Тогда друзья без лишних слов отправились на автозаправку возле Московской, где купили канистру воды, бутылку газировки и две пачки печенья на завтрак. Дома попили чаю, а затем посмотрели две серии Хауса. Таким образом и закончился этот весьма содержательный день! 9. День девятый: Конаково. 2 июля, вторникЯ проснулся в 9:00. Сделал зарядку, помылся и разбудил Паумена в 10:30. Вскоре выяснилось, что немного раньше, ибо будильник по неведомым причинам убежал на пятнадцать минут вперед. Завтрак у нас оказался очень скромным, потому и очень быстрым. После этого мы еще минут пятнадцать маялись дурью, а затем вызвали такси до автовокзала. Машина пришла вовремя. Мы спустились и только на улице обнаружили, что погода - весьма холодная, и даже возможен дождь! Это стало полнейшей неожиданностью: ведь вчера было жарко! Сыграло свою роль и то, что у нас в номере нет окон, а окно мансарды мы давно не открывали. Вчерашней жарой из Торжка даже не пахло - дул холодный ветер, было градусов 14. А я не взял зонтики, напялил шорты и легкую футболку, даже куртки летние оставил в номере, не говоря о байкалках. Паумен проявил сообразительность и вернулся за куртками. Мне бы это и в голову не пришло! А затем мы рванули на автовокзал. Тучи по пути сгущались, а в начале Волоколамки закапал дождик. На середине проспекта он уже хлестал вовсю. Я смотрел в окно такси и не верил своим глазам: где же жара?! Под проливным дождем мы расплатились с водителем. На этот раз с нас взяли 165 рублей. Намечается странная тенденция - за один и тот же путь с нас берут всё больше: сначала 115, потом 150, а вот теперь 165 рублей. Видимо, в последний день снимут все 200. Мы вошли в зал ожидания: даже там было холодно. - Куда мы поедем? - всё повторял Паумен. - Мы же не взяли зонтики! - Живи сегодняшним днем, - посоветовал я. (Для тех, кто не понял, поясню мой излюбленный тезис: живи настоящим, не забегай в будущее и не застревай в прошлом. Только здесь и сейчас! А все опасности и неприятности надо рассматривать по мере их поступления). - Если так, то в Конаково ехать не надо, - ответил мой товарищ. - Там будет солнце, - пообещал я, правда, без особой уверенности. Друзья сели на скамейку и принялись ждать. Вчера нам продали билеты на первое и второе места. Мы дождались полудня и вышли на площадь с платформами. Минут через пять подошел автобус. Салон заполнился почти целиком, и вскоре автобус отъехал. Он оказался совершенно обыкновенным и нисколько не комфортабельным. - Но всё же не маршрутка, - добавил Паумен, вспомнив путь из Осташкова в Тверь. Выяснилось, что основную часть пути мы проследуем по трассе М10 (она же Е105), а там не трясет. - Почему не Е95, как в легендарной песне Кинчева? - спросил мой друг. - Может, платную трассу назвали этой цифрой? - предположил я. [Верный ответ: "До 1997 года название Е95 носила современная Е105, включающая в себя М10".] А сразу после деревни Воскресенское с трассы М10 идет поворот на М11, платную дорогу на Москву. М11, разумеется, есть и до Твери, но за двадцать пять километров до города все трассы сливаются в одну, а затем, через двадцать пять километров, снова расходятся. Сначала автобус проследовал по Волоколамке к набережной Лазури. Затем вдоль всей Лазури, вырулил на Московское шоссе и погнал по нему, а слева показалась Волга. Тверь долго не хотела заканчиваться, напоминая о себе заводами, гаражами и прочими урбанистическими деталями. Однако через некоторое время мы всё же выехали на трассу М10, где первое время было очень много грузовиков. Вскоре миновали поселок со странным названием Эммаус, где имелось несколько гостиниц для дальнобойщиков. Что говорит на эту тему интернет? Во-первых, что "рядом находится село Эммаусс (отдельный населённый пункт), которое дало название посёлку". Во-вторых, "Эммаус - знаменитое место "преломления хлебов" воскресшего Иисуса с паломниками. Эммаус - бывшее название села Раздзог в Северной Осетии. Эммаус - народные праздники в Светлый понедельник в Польше, Словакии и Чехии". Эта пестрая информация меня лишь раззадорила. В итоге я обнаружил большой трактат, посвященный Эммаусу (желающие могут пройти по ссылке). Приведу лишь одну важную цитату: "Митрофан Слотвинский переименовал Яминскую пустынь не случайно. Он сделал это в честь Эммауса Палестинского - места, где Воскресший Христос явился Клеопе и апостолу евангелисту Луке". Таким образом, место в Иудее дало название поселку в Тверской области! Минут через сорок автобус въехал в большое селение Радченко. Шофер промчал мимо остановки, и тут же несколько пассажиров воскликнуло: "Я выхожу!" Водитель резко затормозил. - Почему вы не остановились? - зашумели пассажиры. - Так никто не просил! - оправдывался шофер. - А здесь всегда все останавливаются! - выразила общее мнение строгая женщина в очках. Стало ясно, что в Радченко живут весьма требовательные и консервативные граждане. А еще там красивые виды на Волгу. Мы проехали Старое и Новое Мелково (местных жителей этих деревень иногда называют "мелкасами"), а затем мост через Волгу. Далее шла отворотка на Завидово. В это название случайным образом вплелся здравый смысл - завидуйте, я живу в Завидово! Вдоль трассы потянулись шикарные пансионаты, скрытые от посторонних глаз высокими заборами, а также огромные рекламные плакаты: "Отдых на Волге. Всё включено". Затем справа открылся красивый вид на Московское море и длинный железнодорожный мост. Пассажиров в салоне становилось всё меньше - люди выходили, но почти никто не входил. Вскоре после отворотки на Завидово автобус свернул на трассу до Конакова, 22 километра. Минут через пять мы увидели много больших армейских палаток и сцену. - Похоже на рок-концерт, - сказал я. - Так это "Нашествие"! - догадался Паумен. - Надеюсь, что в этом году обойдутся без танков! [Тут самое время сказать, что мы были в Конакове десять лет назад. Тогда нам всё очень понравилось, а погода стояла просто замечательная!] В общей сложности добирались долго, 1 час 35 минут. Во-первых, было не разогнаться на М10, пока основная часть грузовиков не свернула на М11. Во-вторых, много остановок на этих 22-х километрах. И вот перед нами Конаково! Первым делом мы зашли на автостанцию и купили обратные билеты на 18:20. Рядом располагалось кафе "Кафемолка". Мы заглянули. За прошедшие годы "Кафемолка" превратилась в солидное заведение. Друзья заказали две порции сырников и два капучино, что потянуло на семьсот рублей. Правда, поначалу сырники готовить не хотели, ибо это - пункт меню, входящий в завтрак (до 12:00). Но затем работники кухни сделали для нас исключение. Всё это сообщила нам официантка. Она была вышколена так, словно с пяти лет мечтала обслуживать посетителей, и работала с неподдельным энтузиазмом. - Совсем молодая, - заметил я. - 18 лет, - оценил Паумен. "Может, в таком возрасте стоит интересоваться чем-нибудь другим?" - подумал я. Но девушка была буквально помешана на своих обязанностях. Она всё делала идеально: спросила у нас, когда подать кофе - до или после сырников, забрать ли меню и т.д. Кроме того, у нее имелось электронное меню на планшете, а также продвинутые часы на запястье, периодически попискивающие, что тоже было как-то связано с "Кафемолкой". В самом кафе тоже обнаружилось новшество - кухня отделена от зала прозрачной стеной - и можно наблюдать, как две женщины-поварихи готовят. На мой взгляд, для Конакова - слишком дорогое кафе. Ну а меню было точь-в-точь, как вчера вечером в Bonnevill'e, - сплошь и целиком западная кухня, за исключением сырников. Венцом нового подхода к обслуживанию посетителей стал туалет. Вернее, вход в него. На электронном замке следовало набрать код - С250, а потом повернуть ручку снизу на один оборот против часовой стрелки. У меня это получилось лишь с третьего раза, хоть я и имею высшее техническое образование. А вот Паумен с задачей не справился - ему помог какой-то мужик из ресторана. Может, стоило сделать вход в туалет более простым? Уже после поездки я посмотрел отзывы местных жителей: все хвалят "Кафемолку". Ну, тогда и я буду завязывать с критикой. К тому же сырники оказались очень вкусными, да еще со сметаной и брусничным вареньем! Друзья покинули кафе и по улице Энергетиков направились к проспекту Ленина, чтобы затем спуститься к набережной Волги. Маршрут был знакомым, а вот погода подкачала. Во-первых, было холодно. Во-вторых, над Конаково сгущались тучи. Вскоре стало ясно, что неминуемо пойдет дождь, и не просто дождь, а натуральный ливень. Мы шли по Ленина, который представлял собой бульвар с широкой аллеей посередине, и думали вовсе не о наслаждении новыми впечатлениями, а о том, в какой магазин заскочить, когда пойдет дождь. Сначала мне казалось, что дождь хлынет с минуты на минуту, но он всё не шел. Когда же я решил, что он и вовсе не пойдет, с неба закапало. Мы встали под елью. Паумен закурил. Прошло минуты две. Затем дождь усилился, и мы были вынуждены заскочить в магазин "Магнит". И вот тогда гроза развернулась с яростной силой. Мы поднялись на второй этаж, где располагались парфюмерия с косметикой, и вместе с девицами, застигнутыми врасплох непогодой, стали дожидаться окончания ливня. Настроение было на нуле. - Если бы мы были в байкалках и кроссовках, - рассуждал Паумен, - то могли бы еще погулять. - Под такой грозой всё равно бы промокли, - безрадостно отвечал я. Замаячила печальная перспектива еще часок понаблюдать из окна за грозой, а затем возвращаться на автостанцию. В проливной дождь в Конакове нечем заняться, здесь самое главное и важное - природа. Наконец, дождь приутих. Мы надели полиэтиленовые накидки-плащи, которые взяли вместо зонтиков, и вышли на улицу. У Паумена оказалась сносная накидка, а у меня - эконом-класса, с короткими рукавами. Пройдя метров сто по проспекту, друзья наткнулись на краеведческий музей! Появилась робкая надежда: может, здесь мы сумеем переждать непогоду? Это был тот редкий случай, когда музей бы нас попросту спас. Увы! В понедельник и вторник там был выходной! - Что за идиотское расписание?! - в сердцах воскликнул Паумен. - Значит, быстро посмотрим Волгу и поедем домой, - угрюмо произнес я. Я уже почти смирился с потерянным днем. Осталось лишь посетить единственный храм в Конакове, который еще только строился. Я случайно наткнулся на него в интернете. И мы под дождем направились к церкви со странным названием Сорока мучеников Севастийских ("сорока" - числительное "40", а не птица). Я ничего не знал об этих мучениках - и поначалу даже решил, что речь идет о Севастополе. Восполняю пробел: "Воины-христиане, принявшие мученическую смерть за веру во Христа в Севастии в 320 году при императоре Лицинии". Вскоре мы подошли к "мученикам". Большую церковь из красного кирпича так и не достроили, и никаких работ там не велось. Похоже, стройку заморозили. Типичная история: кто-то выделил деньги, они закончились, вот всё и встало. В этом смысле церкви не являются исключением из правила. Рядом с недостроем разместилась деревянная часовня. Она была закрыта. Мы печально встали под ее навесом, ибо дождь усилился. Оставалось только переждать сильный ливень, выйти ненадолго на берег Волги и проститься с Конаково. - Зачем мы сюда приехали? - спросил Паумен. - Кто же мог такое предположить? - ответил я. Дождь снова начал стихать. В грустном настроении друзья вышли из-под навеса, как вдруг - на небе обнаружились голубые просветы! Всё еще особо не веря в какие-либо улучшения, мы отправились к Волге. И тут погода стала кардинально меняться! - Это случилось сразу после посещения часовни! - воскликнул я. Для наглядности три фотографии: мокрый тротуар, просветы и солнечное небо! Между этими снимками - ровно пять минут. Изумленные друзья поспешили к реке. Всё вокруг было мокрым, приходилось огибать лужи, которые высыхали буквально на глазах. Фрагменты голубого неба сделались единым целым. Это было самое настоящее чудо! Мы вышли на широкий разлив Волги. На берегу росли симпатичные сосны. Вся серая хмарь сосредоточилась возле Конаковской ГРЭС и постепенно уменьшалась в размерах - ветер уносил ее прочь от города. Друзья, не мешкая, приготовились к купанию. На берегу Волги, в начале городского пляжа, стояло несколько скамеек: на одной из них мы и разместились. Паумен побежал плавать, а я остался караулить вещи. Скамейка справа была занята: там две тетушки неопределенного возраста выпивали. Слева, ближе к берегу находилось подобие сцены с надписью: "Чистый берег - чистая вода". Вскоре туда прошли два парня с непонятной аппаратурой: один из них залез в Волгу и начал что-то измерять. Но главная достопримечательность пляжа в тот момент неспешно брела по дорожке в моем направлении. Это был весьма странного вида дед. В одной руке он сжимал палки для шведской ходьбы, а в другой - костыль. - Помогите деньгами или гостинцем инвалиду детства! - приветствовал дед двух мужиков с аппаратурой. - Нет ничего, - ответил более молодой. - Отец, честно, так бы дал! Дед пробурчал что-то себе под нос и отправился дальше. Шел он очень медленно, но всё-таки перемещался. Минут через пять он приблизился ко мне и вновь провозгласил нараспев: - Помогите деньгами или гостинцем инвалиду детства! Слово "гостинец" из уст старика звучало как-то нелепо, я под "гостинцем" всегда представлял подарок маленькому ребенку. А Паумен в это время как раз закончил водные процедуры. Мой товарищ бодро доплыл до буйка и обратно (кстати, единственного атрибута пляжа, не считая пары-тройки переодевалок на большом расстоянии друг от друга) и уже возвращался к нашей скамейке. Я понял, что надо быстрее избавляться от деда. Полез в кошелек, подаренный мне на день рождения пару недель назад, и достал оттуда сторублевую купюру. Ни слова не говоря, отдал ее старцу. Инвалида детства мой поступок вдохновил. - Может, костыль купишь? - с надеждой спросил он. - Продам недорого! Вряд ли можно было предложить что-то более нелепое. - Нет, - сухо ответил я. Я справедливо полагал, что, получив сотню, дед тут же смоется. Это подразумевала, можно сказать, элементарная вежливость. Ведь дед прекрасно понимал, что я дал ему сотню только для того, чтобы он как можно быстрее испарился. С другой стороны, поведение инвалида было непредсказуемым, и он вполне мог испортить наше короткое пребывание на пляже. Слава богу, здравый смысл возобладал, и дед в своей неспешной манере ретировался. Я еще немного посидел с Пауменом, пока дед тащился дальше по дороге. Вот он добрался до выпивающих теток. - Помогите... инвалиду детства! - раздался знакомый призыв. - Нам бы кто помог! - отозвалась одна из женщин. - Нет ничего! Иди мимо! Дед доковылял до последней скамейки и там надолго застрял. А я отправился плавать. Если кто-то внимательно следит за моими записками (это вовсе необязательно, но вдруг такие есть?), то он должен помнить, что десять лет назад во время визита в Конаково я в Волге не купался, ибо у меня имелись проблемы со спиной. На сегодняшний день эти проблемы никуда не делись, но, памятуя нашу прогулку в Осташковский бор, я всё же решил окунуться. Кто знает, будет ли еще в жизни такая возможность? Купание удалось на славу и пошло на пользу. Всё-таки плавание на свежем воздухе очень бодрит! Вода, правда, была неидеальной. Волга немного цвела, имелась какая-то зеленая взвесь, но в остальном всё было здорово. Добавлю, что наш подвиг никто из присутствующих не повторил, кроме парня с аппаратурой, но его ползание в воде вряд ли можно назвать купанием. - Так что же он делал? - спросит любопытный читатель. - Не знаю, - честно отвечу я. - Если у вас есть предположения, пишите в комментарии. Солнца вокруг становилось всё больше, и вскоре вся Волга заискрилась тысячами солнечных зайчиков. Где-то слева зазвучала бодрая музыка. Это Верка-Сердючка (в записи, конечно!) пела: Хорошо, всё будет хорошо! Всё будет хорошо, я это знаю! - Не слышал этой песни с тех пор, как мы поссорились с Украиной, - признался я. - А в Конакове - политический мир и стабильность, - ответил Паумен. - И солнце этот факт выгодно подчеркивает. Мы оделись, собрали вещи. Я выкинул в мусорное ведро свою накидку для инвалида (возможно, детства). И мы двинулись вдоль берега солнечной реки, хотя еще полчаса назад собирались возвращаться в Тверь. Вот такие погодные метаморфозы! Знакомый путь десятилетней давности. На берегу стояло два кафе. В одном проходило какое-то мероприятие: три женщины весьма приличного возраста бойко прыгали под музыку. - Давно такого не видел, - сказал Паумен. - Людям весело оттого, что выглянуло солнце, - пояснил я. - И еще они выпили, - добавил мой друг. Тучи исчезли с горизонта, и даже над Конаковской ГРЭС воцарилось голубое небо. Конаковский разлив Волги - очень красив! Далее нас встретил пустой причал, а в прошлый раз на нем стоял теплоход. Теперь там одинокий рыбак сидел с удочкой. Всё было как-то очень красиво. Впрочем, в Конакове всегда великолепно в хорошую погоду. Во-первых, замечательные сосны. Во-вторых, прекрасная река. В-третьих, песочек, масштабные панорамы, пролетающие мимо катера - всё это выглядит действительно впечатляюще. - Почему-то по Селигеру мне на катере не хотелось прокатиться, - вспомнил я. - А вот по Волге с удовольствием бы промчал! Мы добрались до конца городского пляжа. Дальше надо было искать Пьяный мост. Что это такое? Вот цитата из отчета 2009 года: "Раньше таких длинных понтонных мостов я не видел. Когда идешь по нему, сильно шатает, что объясняет название. Подробности сообщил Максиматор: "До затопления Иваньковского водохранилища Донховка была узкой и мелкой. Мост был немного выше по течению (посередине между пьяным и каменным). Когда зимой падает уровень воды, видна насыпь старого моста. Как мне сообщили в нашем краеведческом музее, пьяный мост появился на этом месте в 1955 году, затем в 1974 был перестроен. На моей памяти в начале 80-х заменили понтоны с квадратных на цилиндрические, поставили металлические перила вместо деревянных". Из сообщения ясно: мост сделали понтонным из-за перепада уровня воды в реке летом и зимой". И друзья отправились к Пьяному мосту через многоэтажки разветвленной улицы Гагарина. Что там изменилось за десять лет? Практически ничего! Вскоре был обнаружен мост. Он воистину уникален! Есть ли еще где-нибудь такой в Тверской области? В связи с тем, что сделалось тепло, мальчишки ныряли прямо с моста в Донховку. Мы увидели также большое количество яхт. - Думаешь, среди них есть конаковские? - спросил Паумен. - Ни одной! Все либо москвичей, либо тверичей. - Либо тверитян, - уточнил я. - Кроме того, хотя бы одна из лодок наверняка принадлежит кому‑нибудь из богатых конаковцев. А мы - медленно, но верно - очутились в Бору. Он приветливо принял нас своими высоченными соснами. И еще одна особенность Бора - урны через каждые пятьдесят метров. - В Осташковском бору я ни одной не видел, - пришлось признать мне. Мы уходили всё дальше. Набрели на лужайку с деревянным паровозиком. Рядом находился декоративный теремок. В этом месте я вытащил из рюкзака задремавшего Соню. - Это Бор? - спросил наш друг. - Мне не снится? - Бор! - подтвердил я. - Фантастика! - воскликнул Соня. Но тут выяснилась такая напасть: часы показывали около пяти вечера, а наш автобус отходил в 18:20. Из-за того, что мы неспешно поели в "Кафемолке", а потом долго пережидали дождь в магазине, у нас не осталось времени на Бор! Ведь идти по нему до Волги около получаса, а потом еще столько же назад! И мы приняли тяжелое, но верное решение - возвращаться. Но не через Пьяный мост, а более коротким путем. По дороге назад обнаружили веселого деревянного зайца с морковкой. А еще там был очень симпатичный, хоть и немного грустный, волк. - Настоящий? - спросите вы. - Нет, тоже деревянный! Величественные сосны, освещенные солнцем, кивали нам вслед своими макушками и прощались. Надеюсь, не навсегда. А мы напролом, мимо то ли санатория, то ли пансионата всё-таки вышли из Бора. И очутились на трассе, по которой приехали в Конаково. - Надо вызвать такси, - сказал я. - А ты знаешь номер? - Надо найти в твоем телефоне. - А как мы добирались в прошлый раз? - Вроде бы, на такси... К сожалению, подробности того возвращения стерлись из памяти. Мы пересекли дорогу и тут, на наше счастье, подошел рейсовый автобус до Конакова. Я проголосовал, а шофер затормозил. Даже не на остановке, за что ему огромное спасибо! - Видимо, принял нас за местных, - рассудил я. - А, может, просто человек хороший, - ответил Паумен. Мы заплатили по тридцать рублей и оказалось, что автобус идет прямо на автостанцию. Так что у нас после цейтнота, наоборот, появилось лишнее время. Поэтому мы вышли в районе Центральной площади. Там имелись два торговых центра, скамейки и клены. Нас привлекла надпись: "Додо пицца". В основном, первое слово. - Может, мы сможем там кофе попить? - предположил Паумен. Мы обогнули торговый центр и заглянули в "Додо". - Обыкновенная столовка, - констатировал мой друг. И мы покинули: и додо, и пиццу. (Уже в Питере выяснилось, что "Додо пицца" - сеть кафе, а не достопримечательность Конакова.) Друзья неспешно брели в направлении автостанции. - Можно вновь заглянуть в "Кафемолку", - рассуждал Паумен. - Я только не разобрался с кодом для туалета. - Давай зайдем в "Кнакер"! - предложил я. - Это же магазин! - Там есть забегаловка наверху. - А туалет? - Посмотрим. (Поясню: "Кнакер" - магазин в Конакове, отдельно стоящее двухэтажное здание, а вообще "кнаккер" - горячая варено-копченая сарделька, перевод с немецкого.) На втором этаже магазина находилось нечто вроде суши-бара с кафетерием в одном флаконе. Рядом обнаружился и туалет. Тогда мы заказали Паумену капучино, а мне - какой-то "японский" бульон. И вот, когда мне принесли этот бульон с лапшой и курой, за окнами грянул дождь. Гроза. Вторая за день. Но если первая была весьма суровой, то вторая оказалась просто зверской! Да еще и с градом! Поедая лапшу, я с ужасом следил за разбушевавшейся стихией. Крайне странный выдался день! От автостанции до "Кнакера" - не более трехсот метров, но под таким дождем с градом мы бы вымокли насквозь! - У нас еще есть двадцать минут, - сообщил Паумен. - Может, за это время дождь стихнет. Я в это слабо верил: уже представил, как промокну до нитки и буду постепенно высыхать в автобусе до Твери. Тут же стало ясно, что если бы мы пошли в Бор, на берег Волги, то ливень с градом аккурат бы застиг нас именно там. Это было бы еще то приключение: ведь спрятаться некуда и надо возвращаться к рейсу! Град тем временем перешел в сильнейший дождь. Потоки воды текли по тротуарам, а автомашины, проезжая по Энергетиков, оставляли с двух сторон от себя впечатляющие брызги. Но через десять минут, словно по заказу, дождь ослаб, а еще через десять - и вовсе прекратился. И мы, осторожно огибая водные преграды, буквально затопившие Конаково, начали пробираться к автостанции. Вскоре были там. До отхода автобуса оставалось пятнадцать минут. Мы сели на скамейку внутри станции. Через пять минут кассирша и контролер-посадчик встали возле окна в тревожном напряжении. Всё происходило в метре от нас. Наконец, кассирша сказала: - Он не приедет. - Точно не приедет, - подтвердила контролер-посадчик. Мы слушали этот диалог с мистическим ужасом. Что значит "не приедет"? Это же автобус по расписанию! - Это Конаково? - спросил Паумен. - Или город Зеро, из которого нельзя уехать? - Может, шутка? - промямлил я. После всего, что случилось за сегодня - двух гроз с благоприятным исходом - нам хотелось только одного: побыстрее добраться до Твери. Но человек предполагает, а Господь располагает. Еще минут пятнадцать мы надеялись, что это - чей-то нелепый розыгрыш, ведь за всё время наших поездок по России (которые начались аж в 1995 году, скоро будем праздновать четверть века!) ни разу не отменялись рейсы автобусов между городами. Даже в непредсказуемые 90-е годы! Наконец, я пошел в кассу сдавать билеты. - А почему не пришел автобус? - на всякий случай спросил я. - Это всё водители из Твери! - возмущенно объяснила кассирша. - Что хотят, то и делают! Мы не стали вникать в детали, хотя поведение работников автостанции тоже вызывает вопросы. Складывается ощущение, что они находятся на необитаемом острове и способны лишь молить Бога, чтобы тот прислал рейсовый автобус. Ведь у них наверняка есть телефон какого-нибудь главного диспетчера или контролирующей службы, куда можно пожаловаться на нерадивых водителей. Неужели на этих нарушителей нет управы? - А может и нет, - задумчиво произнес Паумен. - Дела с транспортом здесь находятся в весьма запущенном состоянии... Мы же обратились за помощью к интернету. По мобильному телефону друга я отыскал услугу "Автокасса Автоэкспресс". Именно эта контора везла нас из Осташкова в Тверь. Мы зареклись туда обращаться, но тут ситуация сложилась исключительная. - Пойдем в Автоэкспресс! - воскликнул я. - Ты уверен, что он здесь есть? - Ну, Яндекс.Картам-то можно доверять! Выяснилось, что в Тверской области нельзя доверять никому. Никаких касс Автоэкспресса не обнаружилось. Зато нашелся туалет, куда мы и сходили. - Неужели на автостанции не могли? - снисходительно хмыкнет читатель. - Там туалет работал только до 18:00! - отвечу я. - Почему? Понятия не имею! Ради интереса мы заглянули на железнодорожный вокзал. Не так давно, в 18:09, ушел поезд. Следующий отправлялся только в полдевятого, да и то шел до Радченко, а потом на Москву. - Можно доехать до Радченко, а оттуда на "Ласточке" в Тверь, - сказал я. - Но тогда в "Теремке" мы будем только ночью. Да, транспортный коллапс поразил всю Тверскую область! Тогда мы стали рассматривать возможность уехать в Тверь на такси. Интернет услужливо привел стоимость - 1300 рублей. - Давай всё-таки подождем следующего рейса, - предложил Паумен. Рейс в 19:10 был самым последним. Девушка-кассирша не смогла мне ответить, придет он или нет. Но мы понадеялись, что уж последний-то будет! И не прогадали. Автобус всё-таки подошел. Его появление привело в бурный восторг и посадчика, и кассиршу, а также два десятка пассажиров, желавших выбраться из Конакова. Публика разве что не бросилась в пляс, широкие улыбки озарили лица отчаявшихся, а кое-где послышался смех. - Стоит ли после таких проблем с транспортом рекомендовать Конаково читателям? - задумался я. - Стоит! - ответил Паумен. - Здесь очень хорошо! Просто пусть люди будут готовы к транспортным неожиданностям! Вскоре мы залезли в автобус. И он с многочисленными остановками потащился в Тверь. А мы на обратном пути всё-таки заметили памятник Летящему Солдату. Не так-то легко обнаружить его с трассы! Чтобы стало понятней, еще одна цитата из 2009 года: "Затем справа показался памятник. Огромный каменный человек куда-то летел. - Космонавт, - предположил я. - Взорвался, - ответил Паумен. Впоследствии с форума я узнал, что это памятник сержанту Вячеславу Васильковскому. В 1941 году он предвосхитил подвиг Александра Матросова, закрыв грудью амбразуру вражеского дзота. Нашел я и фотку монумента. Судите сами: с трассы складывается впечатление, будто сержант куда-то летит. Тут я вставлю чужую и сомнительную шутку: "Какие были последние слова Александра Матросова, когда он валился на амбразуру вражеского пулемета? "Эх, бля, гололедица!" Путь назад прошел без приключений. Народ входил и выходил, но, когда мы повернули на М10, ротация пассажиров резко сократилась. А в половине девятого мы въехали в Тверь. - Давай выйдем раньше! - предложил я, увидев Лазурь. - Где? - В начале Волоколамки. И мы попытались. Когда автобус свернул на Волоколамский проспект, я попросил водителя остановить "поблизости, где ему удобно". Добрый шофер довез нас аж до проспекта Победы! Это еще с полкилометра, если не больше, от Лазури. - Сегодня не день транспорта, - заключил Паумен. Заканчивался наш предпоследний день в Твери, а в городском транспорте мы так и не разобрались. Мимо проносились маршрутки и автобусы, но куда? Нам надо было на Треху в "Сковородку", но ни в одном из маршрутов не стояло слова "Центр". В итоге сели наугад. И повезло. Маршрутка пронеслась по проспекту Победы, а потом свернула на Чайковского. (Кстати, углубленные изыскания показали, что великий композитор жил в непосредственной близости от Твери (в Мартыново Клинской области), и упустить этот важный факт городские власти просто не могли). Ну а дальше всё просто: на Чайковского есть огромный торгово-развлекательный центр, а с другой стороны - река Тьмака. У этого центра мы и вышли. И поспешили в "Сковородку". Вскоре уже стояли на раздаче. На этот раз салаты оставались, поэтому мы взяли две солянки, два винегрета и две порции сырников. И с подносами замерли возле кассы. - Подождите двадцать секунд, - попросила кассирша. - Хорошо, - согласились мы. Было неясно, зачем, но почему бы не подождать? - Вы же знаете, что с девяти до десяти вечера действует скидка - 50% на всё меню? - спросила кассирша. Мы, конечно, этого не знали, но были приятно удивлены! Так вот почему мы вчера здесь так дешево поели! И сегодня получилось 450 рублей за два полноценных ужина, включая компот, булочку и чай! Просто восхитительная Сковорода! - А ведь это фамилия известного философа, - заметил я. - Григорий Саввич Сковорода. - А ты откуда знаешь? - Не такой уж я и серый! - Так откуда? - В детстве собирал марки великих людей; одна из них была со Сковородой... И мы снова отлично поужинали! - Сможем успеть в "Магнит" на Советской, - сказал я, когда мы доедали сырники. - Сколько времени? - 20:20. И мы после ужина бодро зашагали по пешеходной улице в сторону Советской. Где-то впереди буквально гремела музыка. Там же на скамейках сидели разрозненные группки молодежи. - Кто притащил с собой такое громкое радио?! - недоумевал я. С каждым метром музыка становилась всё громче. И только возле площади Михаила Тверского обнаружился источник. Это была иномарка с раскрытой дверью, откуда неслись убийственные децибелы. - Если оставить человека в закрытом салоне с такой аудиосистемой, он просто оглохнет, - сказал я. - Провинциальный стиль, - оценил Паумен. - У нас на Невском такое невозможно, - согласился я. - Там все музыкальные группы играют качественно, большая конкуренция. Никто не будет слушать попсу из машины. Всё-таки хочется слегка пожурить тверскую власть: почему нет изюминки в пешеходной улице города? Возьмите пример хотя бы с Нижнего Новгорода, где на Покровке - очень много красивых и интересных скульптур! А если нет достопримечательностей, то главной станет музыка из двери иномарки! А мы поспешили в "Магнит". И успели. Купили привычный набор продуктов - молоко, сырки, йогурты и яблоки. Вышли и стали дожидаться общественного транспорта. Но было уже поздно по тверским меркам - десять вечера. - Вызовем такси! - предложил я. - Но мы с ним не разобрались, - ответил Паумен. - А что тут разбираться?! Находишь по интернету первый попавшийся номер и звонишь! Мой друг так и поступил. И мы продолжили ждать, но на этот раз - такси. После десятиминутного ожидания к остановке подъехал автобус N41, который следовал до площади Гагарина. - Будем ждать до упора! - постановил я. И буквально сразу, как 41-й отошел, показалось наше такси. Вскоре мы обогнали этот автобус и с комфортом домчались до "Теремка". 10. День десятый: Левым берегом. 3 июля, средаВот и наступил последний день путешествия. И начался он, как и ожидалось, с дождя. В нашем номере его определить очень легко, он лупит по окну мансарды, а если крупный и интенсивный, то шум усиливается. Я встал в 9:00. Пока делал зарядку, дождь начинался и прекращался несколько раз. Затем я сел за нетбук и описал нашу поездку в Торжок, а после этого проснулся Паумен. Друзья позавтракали и задались вопросом: что делать сегодня? - Надо перейти на левый берег, - предложил я. - Прогуляться по мостам. - Попробуем, - ответил Паумен. - Если погода позволит. На этих словах дождь вновь заколотил по мансарде. Я вызвал такси через горничную. - Улица Советская, дом 1, - сообщил я. - А что там находится? - спросил Паумен. - Гимназия номер шесть. - Зачем она нам? - Она нам точно не нужна, но мы оттуда пойдем по Старому мосту на левый берег. Вскоре мы уже ехали на такси. Когда выходили из гостиницы, дождь только что прекратился. По небу гуляли лиловые облака. Не было и тени сомнения, что дождь снова польет, вопрос лишь в том, через сколько времени. - Тверь - город дождей! - произнес Паумен. Шофер благоразумно решил, что в Гимназию N6 нам не нужно, и остановился возле Юсуповского дворца. Именно там находилась картинная галерея, которую мы посетили четыре дня назад. Слева открылся стадион "Химик". Чуть дальше - далекий памятник Пушкину, Горсад и Новый мост. Наше внимание привлекла надпись на бетоне: "В России расстаются навсегда". Мне она показалась символичной. - Вот тебе наглядный пример! - воскликнул я. - Мне в записках не надо ничего выдумывать! Если быть наблюдательным, сюжеты сами найдутся! - И что по-твоему она означает? - заинтересовался Паумен. - Либо политическая, то есть, какого-то лидера предали анафеме, - предположил я. - Либо, что более вероятно, парня бросила девушка, вот он и написал такую чушь. - А еще более вероятно, что мы никогда не узнаем причину возникновения этой надписи, - заключил Паумен. И тут я вспомнил, что много лет назад выходил на балкон своей лестничной площадки возле лифта и там курил. А заодно с удивлением рассматривал надпись карандашом: "Я искала тебя ночами лунными", даже не подозревая, что это - строчка из песни Земфиры. - Может, посмотреть авторство в интернете? - предложил я. (Оказалось, это цитата из некоего Бориса Рыжего. Стихи написаны в 1996 году. Вот так-то! А в России, на самом деле, расстаются по-разному, и только рыжие-бесстыжие навсегда). А мы отправились на другой берег по Старому мосту. На площади нас ждал памятник Дружбе народов, но мы свернули на набережную. И тут пошел дождь. Мы привычно встали под дерево в раздумьях: а что же делать дальше? Крона надежно защищала от воды. К тому же мы надели верные байкалки. Но сколько времени стоять? И главное - зачем? Рядом находился памятник подводникам. С помощью интернета удалось узнать, что его установили в 2010 году. Заслуживает внимания фраза на постаменте: "Нигде и никогда не было такого равенства перед лицом смерти, как в подводной лодке, где либо все погибают, либо все выживают". Правда, тут же вспомнился Гребенщиков: - Но что до той, что стоит за плечом, Перед нею мы все равны... Вскоре дождик ослабел, и мы продолжили прогулку по набережной Афанасия Никитина. Добрались до симпатичного домика. На двери было написано "ОО Панорама". Это оказался ресторан "Парус". Мы решили выпить там кофе. "Парус" был девственно пуст: ни одного посетителя. - Дождь идет, - объяснил Паумен. - Кто сюда доберется? Сели за столик. Вскоре подошел официант. Мы заказали два капучино. И тут в мою голову пришла светлая мысль: "А не покурить ли у них кальян?" Я поделился соображениями с Пауменом. - Рискнем! - решил мой друг. Дело в том, что восточные люди знают толк в кальянах. Они курили их значительно раньше, чем возник невообразимый бум в Европе. Впрочем, за всех европейцев не скажу, но в Питере за последние десять лет стало раз в сто больше кальянных. Официант вернулся с капучино, и я спросил: - У вас можно покурить кальян? - Да. - А сколько это будет стоить? - 600 рублей. Тут подключился Паумен. - А какие у вас есть табаки? - Шербет и ... [не разобрал]. А вы что хотите? - Мы хотим покрепче. - Прямо так, чтобы было крепко-крепко? - переспросил официант, которого звали Тенгиз. - Мы из Питера, - объяснил я. - Там крепкие кальяны, а здесь - какие ни заказываем, всё не то. - Будет вам крепкий кальян, - пообещал Тенгиз. Минут через двадцать официант вернулся с кальяном. Не стану долго его описывать: это был идеальный крепкий кальян! А всякие "Легенды" отдыхают! Таким образом, Тенгиз вернул нам веру в кальянные силы Твери. Не перевелись еще кальянщики на земле Тверской! Рекомендую продвинутым кальянофилам иногда отказываться от традиционных танжа и даксайда, посещая ресторан "Парус". И их кальян надует ваши паруса вкуса! Мы вышли из ресторана через час, слегка покачиваясь. Впрочем, это метафора. От кальяна вас никогда не закачает. Зато идеальный кальян из "Паруса" обладал еще одним важным качеством - быстро выветривался. В заведении на набережной мы оставили 1300 рублей. - Почему так много? - спросит читатель-счетовод. - Крепкий кальян стоил 750, - объясню я, - а, кроме капучино, мы еще заказали и чай. - Да и вообще: это всё-таки ресторан! - добавил Паумен. Зато мы отлично провели незапланированную прощальную вечеринку! Из "Паруса" еще и открывались замечательные виды на Старый мост, Горсад и колесо обозрения, которое неистово крутилось, невзирая на дождь. - Кто на нем катается? - спросил я. - Контролер забыл выключить механизм, спрятавшись от дождя, - предположил мой друг. Возможно, на колесе катались на пару дождь и ветер, как обычно - совершенно бесплатно. Пока мы сидели в "Парусе", дождь не шел. Стоило выйти, он зачастил. Поэтому в тот день вышло мало фотографий. А за сухость спасибо родимым байкалкам! Под дождем мы добрались до Нового моста. Когда шли через Волгу, дождик опять стих. Тогда мы вытащили на свет божий Полосатока. Наш вперед смотрящий друг чрезвычайно воодушевился. - Я из Кронштадта! - заявил Полосаток. - Люблю воду и всё морское! Сквозь рюкзак я наблюдал за памятником подводникам и проникся! Ведь я всегда-всегда смотрю только вперед! Таким я и запечатлел его. А мы спустились с Нового моста в сторону Горсада. Впереди открылся кинотеатр "Звезда". - Хочешь в кино? - спросил я. - Нет. - Говорят, что в "Звезде" идут достойные фильмы. Правда, я читал об этом десять лет назад. Настроение было прощальным. Куда там! Не до кино! Тверь безутешно плакала моросящим дождиком, надолго расставаясь с нами. Мы же простились с Волгой и через Тверской проспект вернулись на Треху. А затем устремились в "Сковородку". Это был наш третий визит. И последний. Поели на 650 рублей. После кальяна аппетита не было, но мы приложили все усилия, чтобы зарядиться калориями. А затем совершили прощальную прогулку по городу. На улице Жигарева миновали музей Козла. - Может, зайти? - спросил Паумен. - Уже нет ни сил, ни желания, - ответил я. - Зато теперь есть прекрасная возможность вставить в отчет мой стих 1991 года! И продекламировал: Империя зла встречает Год Козла, Таков уж исход на нынешний год, Такие времена - всё вокруг хана. Веселись, народ! Козлиный год грядет! И хватит слов у главных козлов, Чтоб нас с вами сделать козлами. Примите всерьез слова насчет козлов. Империя зла встречает Год Козла. Каким образом эти стихи относятся к Тверскому путешествию? Да никаким, просто к слову пришлось! А мы вышли на площадь Жукова. Памятник известному полководцу установили перед военной академией воздушно-космической обороны. Маршал застыл с отведенной левой рукой, указывая куда-то в землю. - Здесь ставим зенитки, - расшифровал я. - Живее, академики! Враг наступает! Тут снова пошел дождь, и мы стали традиционно прятаться под деревьями. Вскоре очутились на Староворобьевской улице, где не обнаружилось ни одного старого воробья, а оттуда дошли до перерытого Смоленского переулка. Не повезло нам с ремонтными работами: ведь это прямой путь к нашей гостинице! - Главный минус "Теремка" - удаленность от центра! - воскликнул Паумен. - Гостиница вроде бы и близко, если смотреть по карте, но до нее не так-то просто добраться. - А какое самое большое достоинство? - Комфорт. Всё есть: телевизор, чайник, холодильник, хорошие кровати. Именно этого нам недоставало в Осташкове. - Зато там было отличное кафе! Так что везде есть свои плюсы и минусы. Кстати, при вселении в "Теремок" администратор вручила нам карточку с десятипроцентной скидкой на повторное проживание. Мы в ближайшие годы не планируем, а вот читателей, возможно, заинтересует. Вскоре друзья оказались на углу Смоленского и Вагжанова. Пора, наконец, пролить свет на эту фамилию. Александр Петрович Вагжанов - делегат I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, председатель Тверского Совета, один из организаторов партизанского движения в Сибири. Он известен тверичам так же, как Порфирий Конаков жителям Конакова, а Александр Кондратьев - коренным петербуржцам. - Вагжанова Тверь не забудет! - воскликнул Паумен. - По крайней мере, фамилию. - А мы никогда не забудем проспект Большевиков, - добавил я. - Его нельзя переименовать, ибо название историческое. - Что вы имеете против Вагжанова? - возмутятся читатели-коммунисты. - Или против партизанского движения в Сибири? - Ровным счетом ничего! - чистосердечно отвечу я. Друзья сели на 106-ю маршрутку и с ветерком домчались до "Рио". А там выбрали Паумену джинсовую куртку за 3200 рублей. - В прошлый раз мы здесь купили тебе "Форварда", - вспомнил я, - а теперь куртку. На добрую память о Твери! * * * На этом месте, согласно традиции, мне следует закончить и подвести итоги поездки: спонтанные и бессистемные. Но я поступлю иначе и продолжу рассказ. Мы весьма забавно уезжали из Твери - этим стоит поделиться. Итак, друзья вернулись в номер. Дождь полил с новой силой, застучал по окну мансарды, словно приговаривая: "Путешествие закончилось! Даже не думайте больше выходить на улицу!" По этому поводу мы устроили "Хаус-марафон", просмотрев пять серий второго сезона. В перерывах между сериями собрали вещи. Я спустился к админу и сказал, что в два часа ночи мы уезжаем. - Спасибо за предупреждение! - поблагодарила девушка. - Я вам тогда прямо сейчас выдам магнитики, а то ночью могу забыть. И мы стали счастливыми обладателями магнитов "Теремок" с рекламой гостиницы. Когда до отъезда оставалось 15 минут, закончилась 23 серия "Хауса". - Главное, не забыть вынуть флешку из телевизора! - заявил я. И начал убирать зверей в сумку. Я наверняка забыл сказать, что в связи с острой нехваткой пространства наши друзья в номере разместились так: Белячок, Мишутка и Соня - на черной сумке, Ежик, Глазатыч, Полосаток и Медвежонок-Блокадник - на батарее. Мы взяли с собой только самых маленьких (кроме Белячка, который самый лучший), а Рыжий, Бегемот и Мишка остались в Питере. Кстати, если надо было узнать погоду на улице, я снимал с батареи наших друзей, открывал окно мансарды, вставал на батарею и осматривал окрестности. В последнее время эти осмотры не радовали. 11. День одиннадцатый: Посадка в поезд, или Скромные итоги. 4 июля, четвергПеред самым выходом из номера я посмотрел интернет в мобильнике Паумена. Выяснилось, что наш поезд Ейск - Санкт-Петербург, N246, стоянка в Твери - 2 минуты. - Немного, - оценил я. - Успеем, - заверил Паумен. Около двух ночи подъехало такси. По пустым улицам мы помчались на вокзал, пунктуально отстаивая по 40 секунд на каждом светофоре. Город практически вымер. Почти все улицы Твери, в том числе и центральные, например, Волоколамский проспект - были не освещены. - Экономят, - предположил мой друг. Мы вышли у железнодорожного вокзала и знакомым путем (как при поездке в Торжок) спустились в подземный переход. Вскоре добрались до зала ожидания и сели на скамейку. - Какой у нас вагон? - спросил я. - Первый, - ответил Паумен. И тут мы призадумались. Все поезда стоят в Твери не больше двух минут. Согласитесь, времени мало. Некоторые, один из десяти, стоят и вовсе минуту - не представляю, как за это время можно успеть сесть. По вокзалу объявляют, что в проходящие поезда можно садиться в любой вагон. Да, лучше так, чем остаться в Твери, но всё же хочется забраться именно в свой, дабы потом среди ночи не брести с багажом до родимого места. Поезда приходят и уходят. Пока мы ждали, на Питер и Москву отправилось более десятка поездов; ни один не стоял на платформе больше двух минут. - На это просто нет времени, - объяснил Паумен. - Да и мало кто в Твери садится. А у нас еще был первый вагон! И главное: нельзя заранее узнать, какой будет нумерация вагонов: с головы или с хвоста состава! Поэтому я отправился на разведку. Подошел длиннющий поезд Москва - Санкт-Петербург, я насчитал 17 вагонов. Первый остановился где-то в самом начале платформы, второй - в самом-самом конце. За две минуты точно не добежать, ведь зал ожидания расположен ровно посередине. Мы начали прислушиваться к объявлениям. Обычно нумерацию вагонов объявляли минут за пять до прибытия поезда. У большинства была с головы. В этой "голове" имелся свой недостаток: платформа там уже заканчивалась и надо было затаскивать вещи в вагон с земли, зато бежать ближе. Тут объявили, что у нашего поезда нумерация с хвоста. Это стало для нас командой: "На старт!" Мы вовремя прибежали в нужное место, но неверно рассчитали: поезд оказался значительно длинней! В итоге, посадка получилась динамичной. Состав остановился, мы с сумкой и чемоданом добежали до нашего первого вагона и... двери никто не открыл! Зато из второго вагона на платформу стали вылезать пассажиры со своим багажом. Но нам-то как попасть в поезд?! И вот когда мне уже стало казаться, что я останусь в Твери, ибо это - "город Зеро", дверь первого вагона открылась, и в ней возникла заспанная физиономия проводницы! Мы тут же заскочили внутрь. Через несколько секунд поезд тронулся, и Тверь стала медленно удаляться. * * * И еще совсем немного итоговых фраз. Сначала об Осташкове. Замечательный город, где можно провести и две недели! Правда, многое зависит от погоды. В любом случае, не верьте отзывам, что Осташков - глушь и провинция, в нем есть тихое и ласковое очарование. Кроме того, Осташков - ворота в мир Селигера. Желаю вам изучить этот мир в мельчайших подробностях! А Тверь оказалась для нас воротами в царство малых городов - Старицы, Торжка и Конакова. И в каждом обнаружились свои находки. Да и сама Тверь, которую я в последние дни называю Дверью, стала самым настоящим Окном, распахнутым во вселенную новых впечатлений. А закончу я спонтанным рифмованным посланием: В стране находок и потерь, Раскинулась родная Тверь. И кто бы ни был ты теперь, В ее величие поверь! Среди засовов и дверей, И стай людей, и толп зверей, Земли отцов и матерей, Вам не найти других Тверей! Ты слышишь трель? Да будет Тверь! В потоке дней Мы вместе с ней! |
|
|
|
