Путешествия
Гризли и Паумена
Коктебель (2017)
~~~~~
Русский Север (2016)
~~~~~
Рыбачье (2016)
~~~~~
Калининград (2015)
~~~~~
Тихвин (2014)
~~~~~
Псков, Пушгоры (2014)
~~~~~
Анапа (2014)
~~~~~
Балаклава (2013)
~~~~~
Нижний Новгород (2012)
~~~~~
Судак (2012) (Коктебель, Новый Свет)
~~~~~
Старая Русса (2012)
~~~~~
Байкал (2011)
~~~~~
Ярославль и Владимир (2011)
~~~~~
Крым (2010)
~~~~~
Новгород (2010)
~~~~~
Тверь (2009)
~~~~~
Рыбинск (2008)
~~~~~
Выборг (2008)
~~~~~
Новгород (2007)
~~~~~
Агой (2006)
~~~~~
Тула (2005)
~~~~~
Вологда (2005)
~~~~~
20 часов в Харькове (2004)
~~~~~
От Дагомыса до Нового Афона (2004)
~~~~~
От Туапсе до Адлера (2003)
~~~~~
Смоленское путешествие (2002)
~~~~~
Два дня в Петрозаводске (2002)
~~~~~
Один день в Москве (2002)
~~~~~
Псковское путешествие (2001)
~~~~~
Белое путешествие (Архангельск, Северодвинск 2001)
~~~~~
Анапа (2000)
~~~~~
Ейские записки (1997)
~~~~~
Фотоальбомы
с описаниями
Внимание, трафик!
Соловки (2016)
~~~~~
Из Петрозаводска в Кемь (2016)
~~~~~
Кижи (2016)
~~~~~
Петрозаводск (2016)
~~~~~
Калининградский зоопарк (2015)
~~~~~
Калининград (Светлогорск, Зеленоградск, Янтарное, Балтийск) (2015)
~~~~~
Тихвин (2014)
~~~~~
Пушгоры (2014)
~~~~~
Псков (2014)
~~~~~
Анапа (2014)
~~~~~
Балаклава (2013)
~~~~~
Н.Новгород (зоопарк) (2012)
~~~~~
Нижний Новгород (2012)
~~~~~
Судак (2012) с оглавлением
~~~~~
Коктебельский дельфинарий и Кара-Даг (2012)
~~~~~
Арпатский водопад и Веселовская бухта (2012)
~~~~~
Меганом, Гравийная бухта, купание в открытом море (2012)
~~~~~
Новый Свет и тропа Голицына (2012)
~~~~~
Генуэзская крепость и тропа на горе Алчак (2012)
~~~~~
Старая Русса (2012)
~~~~~
Ярославский зоопарк 2011
~~~~~
Ярославль, Владимир (2011)
~~~~~
Байкал, Ольхон, мыс Хобой (2011)
~~~~~
Байкал, Ольхон (2011)
~~~~~
Байкал, дорога на Ольхон (2011)
~~~~~
Кругобайкалка (2011)
~~~~~
Байкал, Листвянка (2011)
~~~~~
Байкал, Большие Коты (2011)
~~~~~
Иркутск (2011)
~~~~~
Новгород, Старая Русса, Валдай 2010
~~~~~
Алушта и Крым от Малоречки до Севастополя 2010
~~~~~
Походы
Гризли и Паумена
Маршрут 3: Приозерский плес (2004 год)
~~~~~
Маршрут 2: По озерам и порогам Выборгской погранзоны (2003 год)
~~~~~
Маршрут 1: По разливам Вуоксы (2002)
~~~~~
Походные тезисы
~~~~~
|
Автор заранее предупреждает, что данные заметки является наблюдениями непосвященного, и ни в коей мере не должны обижать местных жителей или знатоков края при неточностях, недомолвках или даже злонамеренном искажении информации об описываемых местах.
Я не претендую на звание краеведа или беспристрастного исследователя, а лишь излагаю свои впечатления, которые могут быть бесконечно далеки от объективной реальности.
Один день в Москве (26 июля 2002)
(Очередное путешествие Гризли и Паумена, однодневный визит в Москву, проездом из Смоленска в Питер).
Под энергичные аккорды "Прощания славянки" фирменный поезд "Смоленск-Москва" тронулся в путь. Было начало первого ночи, в городе давно стемнело. Провожающие помахали руками, пожелали пассажирам счастливого пути и разошлись по домам. А наш поезд, последовательно минуя Ярцево и Сафоново, помчал в направлении города Вязьмы, чтобы затем, через памятное сердцу каждого русского Бородино, проследовать в столицу нашей Родины - Москву.
Соседом по купе оказался довольно моложавый дед с окладистой бородой. Он до двух часов ночи бормотал молитвы. Делал это старец настолько привычно, что путешественникам стало ясно: перед нами - профессиональный верующий. Очевидно, он ехал в столицу выбивать деньги для церковного прихода. Другой сосед, простой парень из Ярцево, незамысловато проспал на верхней полке все положенные пять часов пути.
Нам же не спалось. То ли увиденное в Смоленске так подействовало на путешественников, то ли общая атмосфера поездки в плацкартном, вечно душном и крайне неудобном вагоне. Я подремал около двух часов, мой друг - не больше часа. В таком состоянии, утомленные и не выспавшиеся, мы и приехали в столицу.
Паумен разбудил меня около пяти. Священнослужитель уже не спал, а товарищ из Ярцево отсутствовал. Я слез с верхней полки, сложил белье и отнес проводнику. Затем вернулся к Паумену.
- Ну, здравствуй, Москва златоглавая! - сообщил я. - Кажется, подъезжаем...
Действительно, поезд уже рассекал окраины столицы. Капал дождь, который не прекращался всю ночь, и немногочисленные москвичи под зонтиками хмурыми взглядами провожали грохочущий состав. Старец начал молиться. Вернувшийся парень из Ярцево посмотрел на него с недоумением.
Мы же собрали вещи, что заняло, самое большее, минуты две. После этого мой товарищ уставился в окно, а я принялся наблюдать за пассажирами. В смоленском поезде было немало молодежи, почти все - без вещей: парни и девушки ехали в Москву на сутки - погулять в столице. Выйдя покурить, я стал свидетелем, как смолянка направилась в тамбур со стаканом воды. Там она долго и старательно мочила волосы, поправляя прическу. Все норовили предстать перед столицей в лучшем свете, и только я повторял Венедикта Ерофеева: "Все говорят: Кремль, Кремль... Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел... Когда я ищу Кремль, то неизменно попадаю на Курский вокзал"...
Мы, правда, прибыли на Белорусский. Вскоре путешественники ступили на твердую землю и огляделись. В зависимости от погоды предстояло выбрать вещи, которые не стоит сдавать в камеру хранения. Однако, небо Москвы было четко разделено на две части - в одной громоздились темные и низкие облака, в другой - ярко светило солнышко.
Друзья вышли в город и направились к метро; наш путь лежал на Ленинградский вокзал. Следовало сначала купить билеты в Питер, а уже потом планировать московскую программу.
В вестибюле станции метро образовалась длинная очередь за жетонами. Мне показалось, ее целиком составил смоленский поезд. Паумен с вещами встал поодаль, а Гризли, автор данных строк, врубился в толпу. Очередь двигалась медленно.
- Сколько стоит жетон? - попытался выяснить я.
- Пять рублей, - ответил кто-то с начала.
- Не знаю, - среагировал другой.
- По-моему, семь, - добавил третий.
Когда я подошел к окошку, выяснилось, что передовые москвичи жетоны отменили в целях экономии металла. Теперь существуют магнитные карточки на две и на пять поездок, причем, покупать на пять - более дешево. Однако, понять это сразу (тем более, в толпе смолян) было проблематично. Купив две карточки на две поездки, мы проникли в метрополитен под яростные вопли контролера: "Карточки вставлять в прорезь"! "Вынимать здесь"!
- Да из села я приехал! - разъярился Гризли, но кое-как пролез с чемоданом на эскалатор. - Еще раз повторяю: из села!!!
Мы сели на кольцевую и поехали к "трем вокзалам". В поезде я обратил внимание на ярких представителей московской молодежи. Кудрявый парень в шлепанцах и с плеером, девица со стильным рюкзаком и в разноцветной кепке, и рядом - нечто страшное в брюках. Скорее всего, троица возвращалась с какой-то ночной тусовки.
На следующей остановке парень с девицей вышли, а третье существо осталось.
- Это парень или девушка? - спросил я Паумена.
- Парень, - ответил мой друг.
- А вот и нет, - парировал Гризли. - Посмотри-ка на грудь.
- Ну и что? - не согласился Паумен.
Я призадумался. Действительно, грудь была великовата для мужской, но маловата для женской. "Оно" вышло вместе с нами на "Комсомольской". Бывалые путешественники замедлили ход, пропуская "нечто" вперед, и, по бедрам, опознали в существе девушку.
- Вот она, московская молодежь! - злорадно воскликнул Гризли. - Вот оно, уродство!
Надо сказать, что с самого приезда в Москву я держался высокомерно и пытался выявить в столице недостатки. Бесконечные повторения: "Ну здравствуй, Москва златоглавая!", содержали, скорее, насмешку, чем реальное приветствие. Этот возглас сочетался с уже почти забытым: "Приветствую вас, уважаемые москвичи и "Жигули"!
Паумен был со мной не согласен.
- Очень глупо, Гризли, - назидательно изрек мой друг, - столь примитивно рассуждать о Москве. Зачем мы тогда сюда приехали? Разумеется, здесь есть и хорошее, и плохое, но выискивать только отрицательное - недостойно путешественника.
- В Москве надо бывать раз в пять лет, - стал доказывать я. - Так, взглянуть, что нового построили в столице, каков дух златоглавой. Ведь общеизвестно: в Москве делается все, чтобы меньше людей приезжало сюда из провинции. Здесь очень плохой общепит, и дорогой - так было всегда. Кроме этого, москвичи никогда не подскажут дорогу.
- В противном случае Москву бы просто заполонили приезжие, - возразил Паумен. - Их здесь и так больше, чем коренных жителей. Так что проблему следует рассматривать в совокупности...
В ответ я лишь пожал плечами. Тем временем, мы уже выходили из метро. Я, наконец, почувствовал свежий воздух.
- Хочу постоять спокойно, покурить, - внезапно заявил Гризли. - От этого скопления народа кружится голова. Еще раннее утро, а какие толпы ходят!
На этих словах я собрался где-нибудь встать и поставить чемодан, но было негде. Тогда мы направились к Ленинградскому вокзалу. Наконец, я нашел место среди ларьков и, закурив, впервые огляделся по сторонам. И тут же - прямо перед собой увидел грязного бомжа. Он настойчиво рылся в помойке. Неподалеку стояло еще двое. Один спал на ящиках. Трое в отдалении допивали чужое пиво. От "бомжатины" ужасно несло особым, известным каждому гражданину России, запахом. В раздражении я бросил сигарету, ибо подышать свежим воздухом не удалось. Я схватил за ручку чемодан, представив на секунду, что это - заряженный револьвер, и мы последовали дальше.
Очевидно, утро на "трех вокзалах" - законное время бомжей. Милиция спит, ночные пассажиры разъехались и тут - бомж на несколько часов становится хозяином положения. Да и в целом, район "трех вокзалов" - гнилое место. Куча ларьков, отовсюду - громкая музыка. Под нее торговцы, да и бомжы, спят. Ощущение шумного балагана, разноцветной ярмарки, бутафории, а на деле - большая человеческая свалка...
Для начала мы сдали вещи в камеру хранения. Как всегда, оказалось, что автоматических касс нет: принимается только ручная кладь. Для чего это делается, ведь автоматические кассы - гораздо удобней и экономичней? Ответ прост: чтобы содрать побольше денег с приезжающих в Москву.
Зайдя на платформы Ленинградского вокзала, друзья обнаружили кафе.
- Давай, Гризли, выпьем кофе! - предложил Паумен.
Наученные смоленскими (от 6 до 20 рублей) ценами на этот благородный напиток, мы рассчитывали рублей на тридцать за чашку.
- Что-то в этом кафе никого нет, - подозрительно произнес я.
Оказалось, чашка кофе стоит шестьдесят рублей. Не найдя слов, чтобы прокомментировать эту неслыханную наглость, друзья прошли в помещение вокзала.
В кассах на Питер народу было немного. Как выяснилось, билетов тоже. В итоге, мы взяли два места в плацкартный вагон лишь на 1.25 ночи. А планировали уехать в десять вечера! Внезапно открылись широчайшие московские перспективы.
- Будем мужественными, Паумен, - подбодрил я товарища. - В конце концов, 18 часов на ногах - это возможно. Главное, ходить не очень быстро и действовать с умом.
- И не ссориться, - добавил Паумен.
Друзья понимающе переглянулись и вышли на площадь "трех вокзалов". Вскоре бомжи остались позади. Мы пересекли железнодорожную ветку и направились в сторону Садового кольца. В это время я рассказывал Паумену то немногое, что знал о Москве.
- В планировке столицы большую роль сыграл Сталин, - монотонно бубнил Гризли. - Именно он спрямил и расширил до страшных размеров некоторые проспекты; при нем была организована столь разветвленная сеть метро, а уж затем - большое количество подземных переходов. Без вышеперечисленных сооружений центр Москвы просто бы задохнулся...
Паумен слушал мои рассуждения без интереса и больше рассматривал атлас Москвы. В моем друге проснулась беззаветная любовь к картам. Я же настолько углубился в рассуждения, что перешел к описанию нью-йоркского метро, хотя никогда в жизни в Америке не был. Время от времени мой словесный поток прерывался, и путешественники прикладывались к термосу с кофе, предусмотрительно заваренному в Смоленске.
По дороге нам попалась гостиница "Волга". Гризли по глупости решил узнать, каковы цены за номер. Когда я зашел в павильон, на меня неодобрительно уставилось несколько крепких парней в дорогих костюмах. Узнать цену не спрашивая, а ознакомившись с каким-либо прейскурантом, оказалось невозможно. Люди у стойки администратора просто протягивали ему свои кредитные карточки. Поэтому пришлось выйти, несолоно хлебавши.
В любом случае, стоимость проживания настолько превышала цены в гостинице "Смоленск", что точная сумма потеряла значение. Хотя, по московским меркам, перед нами была самая рядовая, можно сказать, заштатная гостиница.
- Интересно, что ты испытываешь, - обратился я к Паумену, - когда видишь человека в дорогом костюме, какой никогда себе не купишь? И вдруг этот "богач" оказывается простым швейцаром, открывающим дверь по-настоящему богатым посетителям! ...
- Ты что-то очень заумно выразился, - прервал меня товарищ. - И вообще, слишком много болтаешь. Что за волна обличительности на тебя нашла? Зачем судить по какой-то гостинице обо всей столице? Москва - неоднородна, многолика. Да и вообще, у Москвы - нет лица!
- Как это? - не понял я.
- Все очень просто, - терпеливо разъяснил Паумен. - Ты привык описывать относительно маленькие города, как Смоленск или Псков. Вот они - имеют свое лицо. А в случае Москвы (или, допустим, Токио) мы имеем дело с мегаполисом, где существует много маленьких городов. Кунцево, Химки, Большая Садовая - это маленькие города, и у каждого - свое лицо. Москву нельзя оценивать "в общем".
Я внимательно слушал товарища. Постепенно мне открывалась истина.
- Да и вообще, за один день не увидишь и сотой части столицы, - подытожил Паумен. - Поэтому будь, пожалуйста, более корректен к Москве.
- Постараюсь, - пообещал я.
Тем временем, друзья приступили к первому пункту "московской программы" - посещению Серебряного Бора. Это - традиционное место отдыха москвичей и гостей столицы. Путь в бор лежал через метро, но дорогу туда преграждало Садовое кольцо, по которому бесконечным потоком текли автомобили. Мы надолго застряли у светофора. Наконец, зажегся зеленый свет. С двух сторон проспекта, навстречу друг другу, ринулись толпы пешеходов. На середине дороги они встретились, смешались и поспешили в разные стороны. Как только путешественники вместе со своей толпой добрались до тротуара, вновь зажегся красный.
По дороге Паумен решил купить какую-нибудь московскую газету.
- Может быть, сходим в кино, - пояснил мой товарищ.
Мы остановились у ларька, но, в процессе долгого рассматривания, не нашли ничего путного. В итоге, взяли свежий "Московский Комсомолец". Затем доехали до станции "Полежаевская", и вылезли на шумном, оживленном перекрестке. Почти сразу случилось чудо: коренная москвичка правильно указала мне направление в Серебряный Бор.
- Вот видишь, - сказал Паумен, - нельзя однобоко судить обо всех москвичах.
Чтобы зафиксировать в памяти этот феномен, я больше ни разу не спрашивал у прохожих дорогу: боялся разочароваться. Мы влезли в подошедший троллейбус и стали глазеть по сторонам.
Вскоре Паумен сел и углубился в чтение. Оказалось, на первой полосе "МК" опубликовал огромную статью о трех вокзалах. Мой товарищ начал с увлечением поглощать газетную информацию. Я же, уставившись в окно, принялся делать свои, косолапые выводы об увиденном.
Первое, что поражало - многоэтажные дома. Поймите правильно, я - не из деревни и знаю, как выглядит современная многоэтажка. Но в Москве количество этажей следует умножить на два, а то и на три. Высокие дома - двадцать этажей, двадцать пять - стали нормой. Наверное, земля стоит дорого, а может - таков столичный стиль: все московское должно быть большим! Поэтому в новых районах преобладают высоченные, могучие дома-исполины, стоящие друг от друга на удалении. Все это сооружается на фоне широких проспектов и несколько холмистой, перетекающей, подобно тихим морским волнам, местности.
Паумен же наткнулся на статью про общепит. Там говорилось об ужасном положении с уличной торговлей. Журналисты яростно критиковали продавцов шаурмы и чебуреков, работающих в непотребных, антисанитарных условиях.
- Ни шаурму, ни гамбургеры мы в Москве не купим! - воскликнул шокированный Паумен, известный своей чистоплотностью.
Тут мой товарищ ненадолго задумался.
- Кстати, на Ленинградском вокзале я видел явную бомжиху, - вспомнил он. - И она продавала пирожки. Это же - форменное безобразие!
- Журналисты смакуют грязные подробности, - счел своим долгом вставить я. - Они искусственно раздувают проблему: иначе никто не будет читать.
- Шаурма запрещается! - категорически изрек Паумен. - Обсуждение закончено!
Словно услышав его слова, и троллейбус решил закончить свой путь. Он выбрался из чащи новостроек, переехал через какой-то мост и плавно окунулся в зелень деревьев. Вскоре показалось троллейбусное кольцо. К тому времени пассажиров в салоне почти не осталось. Под приятный голос из динамика: "Серебряный Бор, кольцо!", путешественники выскочили на улицу и оказались на небольшой площади. Здесь же была указана схема: детский парк и далее: пляж N2 и пляж N3. Где находился пляж N1, осталось загадкой. Прикинув расстояние, путешественники двинулись к пляжу N3: он располагался ближе своего конкурента. Идти оказалось достаточно долго. Тем не менее, друзья с удовольствием преодолевали все новые метры пути, ибо за короткое время успели устать от московской многолюдности.
За высокими заборами по обе стороны дороги находились шикарные дома "новых русских". Это не удивило. В Москве живет немало богатых людей, которые "могут себе позволить". Дворцы имели свою охрану, сигнализацию и были весьма автономны. Из одной "дачи" вышел милиционер в форме. Сзади на поясе болталась кобура с пистолетом. Страж порядка с грустью взглянул на путешественников, взял веник и принялся подметать мусор у ворот.
- Как тебе нравится? - обратился я к Паумену. - Владельцы наняли мента... Так он их даже не охраняет, а работает вместо дворника...
- Жалкое зрелище, - согласился мой товарищ. - Милиционеры должны преступников ловить, бандитов обезвреживать, а не дворниками подрабатывать! Однако здесь, наверное, лучше платят...
К одному дому подъехал шикарный микроавтобус. Оттуда вылезли люди в красочных робах.
- В таких машинах хозяева привозят рабочих на строительство, - догадался Гризли. - А на каких автомобилях сами катаются?
- Уверяю тебя, - подлил масла в огонь Паумен, - по московским меркам, эти постройки - весьма скромные. Многие считают, что иметь столь бедное жилище - просто неприлично.
Я лишь негодующе покачал головой.
Спустя пять минут с правой стороны начался парк. Пройдя по нему метров сто, мы очутились на берегу Москвы-реки. На воде тренировались любители каноэ и ручной гребли. Выглядело это так: шестеро молодцов гребут из последних сил, а за ними на моторке, развалившись, едет тренер. Он кричит в микрофон: "А ну, давай, поднажали"! или "Что-то слабовато гребем, прибавить темп"! Вдоволь насмотревшись на несчастных гребцов, путешественники направились дальше.
Пляж N3 оказался платным. Отдав по пятнадцать рублей равнодушной девушке в будке, мы вошли внутрь отгороженной территории. Тут уместно сказать о погоде, которую я несправедливо обошел стороной. С самого утра было достаточно прохладно. Дул резкий, порывистый ветер. Мы были в куртках, а из рюкзака торчали зонтики. Изредка солнце выходило из-за туч, одаривая путешественников одним-двумя теплыми лучиками, но тут же вновь скрывалось за облаками.
Итак, что мы увидели? За пятнадцать рублей пляж предоставлял массу услуг. Самая заметная - повсюду расставлены пластмассовые стулья, которые используют в кафе на открытом воздухе. Кроме этого, имелся ряд скамеек и несколько столов. Чуть в отдалении слышались механические удары - рабочие пляжа делали что-то вроде аквапарка или городка для детей. Судя по всему, строительство находилось в самом разгаре. Вообще, мы встретили в Москве много сезонных рабочих. Все они одеты в красочные спецовки. Например, работников пляжа N3 нарядили в куртки с надписью на спине "Лето - на все сто"!
- Как же, на все сто, - прокомментировал я. - Так и проработают все лето. Как ты думаешь, им прилично платят?
- Наверное, много приезжих работает, - предположил Паумен. - По их меркам, немало. Москвичи в это время отдыхают.
Впрочем, вернемся к пляжу. Его украшали многочисленные грибочки или навесы, имелось два волейбольных поля, два кафе, душ и бесплатные биотуалеты, широко распространенные в столице. Посетителей же было очень мало, не более сорока человек.
Путешественники с наслаждением уселись на стулья, а потом и на скамейку. Мы переоделись (плавки имелись с собой) и по очереди искупались. Ощущения - весьма необычные. Представьте сами: практически пустой водоем, а напротив - многоэтажные новостройки. На другом берегу, заросшем кустарником, плескалось несколько "бедняков", не пожелавших тратиться на пляж. На пристани стоял теплоходик. Завершала композицию церковь около пирса - окончательно делая картину нереальной.
После купания пришлось тотчас одеться. Было холодно: не то, что загорать, но даже сидеть в плавках на берегу оказалось невозможно. Облачившись в куртки, друзья перебрались за приятный деревянный столик и устроили утреннюю трапезу.
Мы вынули из рюкзака колбасу, сыр и хлеб, купленные в Смоленске, допили кофе из термоса: одним словом, в приличных условиях основательно перекусили. После еды потянуло в сон. Паумен-наиумнейший объяснил, что к девяти вечера сонливость должна пройти. Однако было только одиннадцать утра.
Позавтракав, мы начали неспешно собираться. Оставаться на пляже не имело смысла: холодно, да и скучно. В это время к нам подошло трое рабочих. Они тактично попросили ненадолго освободить столик. После этого троица с беспрецедентным педантизмом в течение десяти минут подметала наше место. Было убрано все, в том числе и немало песка. Это мне, скорее, понравилось.
Нам вообще пляж показался приятным. Общее мнение выразил Паумен.
- Я готов платить пятнадцать рублей за такие услуги, - сказал он по дороге к троллейбусу N21. - Это лучше, чем грязь и неудобства на диком пляже...
Следующим пунктом программы был зоопарк. Поэтому мы покатили на 21-ом до знакомой "Полежаевской". На обратном пути я вновь рассматривал высоченные новостройки. Все мои попытки засечь количество этажей закончились безрезультатно, троллейбус шел слишком быстро. Ну и, конечно, остановки объявлялись по магнитофону.
Почему-то в салоне не было привычного кондуктора. Я сидел-сидел, пока не увидел, что люди компостируют талоны. Мне, давным-давно привыкшему к кондукторам в Питере, это показалось архаизмом.
- Спроси у водителя талоны, - приказал Паумен.
Я отдал честь и вытянулся по стойке "смирно". Взяв у друга восемь рублей, Гризли медленно побрел через салон к водителю.
- Проезд - десять рублей на двоих, - отшила меня женщина из кабины.
Немало удивленный, я пошел еще за двумя рублями. Затем - обратно к водителю. Потом - снова к Паумену. Так я и не понял, почему проезд с кондуктором стоит четыре рубля, а без оного - пять. Пожалуй, это - самая большая московская загадка, которую я вынес из путешествия...
Зоопарк находился неподалеку. Мы проехали на метро остановки четыре и вышли на "Баррикадной".
- Не вижу поблизости ни одной баррикады! - заявил я.
Паумен взглянул на меня с укоризной, но от замечаний воздержался. Он указал верное направление и мы двинулись на поиски животных.
Сразу скажу, что московский зоопарк - очень хорошая вещь: после посещения понимаешь, что питерский аналог надо закрыть или оставить там только птиц. За последние годы в главном зоопарке страны произошли значительные изменения и все - к лучшему. Самое главное - увеличилась территория. Сейчас зоопарк занимает две автономные площади, соединенные между собой мостом, под которым проходит автомобильная трасса. Кроме этого, в связи с 850-летием Москвы, правительства некоторых экзотических стран передали зоопарку ряд уникальных животных. Ну, и наконец, зоопарк украсили прекрасным памятником и красиво оформили парадный вход.
Ныне он представляет собой могучие ворота, дополненные с двух сторон массивными башнями - фундаментальная постройка в столичном вкусе. Гигантомании не избежал и памятник, вообще-то планировавшийся как фонтан. Но фонтан не бьет, зато по монументу лазает большое количество детей.
Произведение архитектуры представляет собой условную гору, составленную из множества разных животных. Автор, очевидно, хотел напомнить публике о парадоксах эволюции и неизменности базальных ценностей. С другой стороны, смысл памятника постигать незачем, ибо в контексте зоопарка он неизбежно воспринимается, как очередной экспонат. Надо лишь добавить, что фигурки животных сделаны очень добротно и реалистично. По размерам "животный монумент" превосходит памятник "1000-летия Руси" в Великом Новгороде, что наглядно демонстрирует московские стандарты. Дети своими щуплыми телами истерли нижние фигурки животных. Теперь наиболее облюбованные зверьки блестят на солнце, усиливая асимметрию сложной архитектурной композиции.
В целом, осмотр зоопарка занял у нас около четырех часов. Это было время наибольшей сонливости. В конце мероприятия, устав, мы присели рядом с памятником и некоторое время слушали надоедливые крики ребятни. Один мальчик вопил: "Ребята, кто хочет бесплатно прокатиться"? - и указывал на каменную фигурку кулана. Два пацана на высоте десяти метров устроились на цапле и курили. Между тем, "вопила" не унимался. Он бестолково, со всей ребячьей энергичностью, орал свои глупости.
Паумен вспомнил Хармса: "Многие считают детей чудесными, а вот я нахожу, что они - омерзительны. Особенно, когда пляшут".
- Сейчас не пляшут, - заметил я. - Но голова разболелась...
- Совсем не понимаю детей, - признался мой товарищ. - Вроде и сам был ребенком, а сейчас - смотрю на них, как из другого мира. С собаками все гораздо конкретней.
- Конечно, - мне вспомнился известный зоолог Малышкасов...
Впрочем, вернемся к зоопарку. Первое сильное впечатление произвели на нас тюлени, которые с потрясающей грациозностью и на большой скорости плавали в глубине водоема. Их красивые тела можно было видеть с наблюдательного пункта сверху. Хорошо оформлен вольер с белыми медведями; выяснилось, что главного из них кличут "Митрич".
В московском зоопарке принята прогрессивная модель вольера. Животное не держат в традиционной, давно изжившей себя, клетке. Зверь "гуляет на свободе", естественно передвигается, но ограничен от посетителей глубоким рвом. Подобная система удобна всем: за животными интересней наблюдать, и звери чувствуют себя лучше. Так содержатся здесь волки, бурые медведи, тигры и многие другие животные. К одному из немногих недостатков отнесу поведение посетителей. Посудите сами! Везде развешаны объявления: "Не кормите животных! Это вредно для их здоровья"! Но будут ли читать подобные просьбы и требования самодовольные москвичи? Конечно, нет!
И летят к животным в неописуемом количестве бананы, чипсы (что совсем уж вредно!) и прочие продукты. Когда мы проходили мимо Митрича, медведь деловито жевал буханку хлеба: кто-то перебросил ее через высокое стекло. Зачем буханку хлеба-то бросать? Видимо, в глубине души московский посетитель лелеет благородное желание поделиться своими заработками, прибылью, со всей Россией. Однако, местом действия выбран зоопарк и делятся с животными. Для чего? Чтобы последним хуже было. Конечно, звери ничего не понимают и попрошайничают. Людям это нравится. А лично мне - не очень.
Может быть, я столь импульсивен, ибо все это ярко проявилось с бурыми медведями - очень красивыми особями. Они только и делали, что попрошайничали. Благородные животные - самец раза в два больше самки - ели и ели. Я даже всерьез забеспокоился об их здоровье.
Гвоздем программы стал орангутанг. Неплохое впечатление произвела и горилла, но главный приз, несомненно, достался орангутангу. В переводе с малайского, орангутанг - лесной человек. Его рост около 150 см, вес от 100 до 150 килограмм. Руки длинные - до 3 м в размахе. Шерсть красновато-рыжего цвета. Представили себе картинку?
Так вот, это было нечто! За этой крупной обезьяной хотелось наблюдать часами. Больше всего орангутанг походил на недалекого, изрядно выпившего работягу. Казалось, он хотел что-то объяснить публике, которая собралась у вольера. Иногда он красноречиво выбрасывал вперед правую руку - подразумевая "Дай выпить"! Однако, никто выпить ему не давал. Тогда орангутанг наклонял голову и в задумчивости начинал переводить взгляд с места на места, сетуя: "Ну, вот, не дают выпить и все тут!". Решив, что уж лучше унизиться и еще раз попросить, он снова вскидывал руку и мысленно вопил: "Ну дайте выпить-то! Сколько еще без водки сидеть"?! Мимика обезьяны была поразительна, движения - очень пластичны. Время от времени орангутанг показывал публике язык, что вызывало приступы смеха.
А еще мы видели крокодилов! Лично я первый раз вживую рассматривал этих удивительных пресмыкающихся. Мне показалось, что крокодилам выделили слишком мало места, но это - мнение дилетанта. По крайней мере, "зеленые" были потрясающе неподвижны, даже казалось, что перед нами - чучела. Однако, в одной клетке крокодил "ожил" и медленно поплыл в другую сторону террариума. Это было по-своему величественно.
Сразу за террариумом располагались гигантские черепахи, с важным видом ползающие по лужайке - подарок одной экзотической страны. Далее - парнокопытные, горные козлы...
В прудах (весьма многоводных, успешно имитирующих настоящее озеро), наряду с утками и прочим "птичником", запустили живую рыбу. Мы долго смотрели, как из воды с шумом выныривает крупный карп. Мне показалось, что утки его побаиваются.
Раз уж я заговорил о воде, стоит сказать и об "аква-прибамбасах" зоопарка. Здесь функционирует полноценный дельфинарий: мы пришли как раз между выступлениями и видели, как люди фотографируются с дельфинами. Следом, ударными темпами, строится аква-продолжение: несколько огромных бассейнов для морских животных. Чем закончится строительство - рекомендую посмотреть самим читателям.
Теперь пару слов об услугах. Разумеется, в зоопарке предлагают "выпить-перекусить". Почему-то кофе, столь необходимого путешественникам, практически не было; только в конце осмотра мы наткнулись на два заведения с кофейной продукцией. Обслуживание, типичное для Москвы: пакетик "Нескафе", ценой в три рубля, засовывают в пластмассовый стаканчик, сверху льют кипяток и продают за десять. Один раз я сдуру купил пол-литровую бутылку "Колы" и заплатил 26 рублей. Когда узнал цену, было поздно возвращать бутылку - жадный Гризли уже зажал ее в лапе. Так что цены в зоопарке, как говорится, кусаются.
Напоследок мы посетили бесплатную фотовыставку животных. Много симпатичных снимков: величавый волк с мудрым взглядом, маленький слоненок стоит под слонихой, шаловливо смотрит обезьяна. А ведь фотографировать животных - очень сложный труд....
Этой выставкой и закончилось посещение зоопарка, интересное и познавательное.
Часы показывали полчетвертого. Сон немного отступил. Мы выпили по стаканчику кофе около метро и задумались о дальнейших планах. Честно говоря, их не было. Рассматривались возможность пойти в кино, посещение Красной площади, старого Арбата, но все это следовало делать ближе к вечеру. Идти на Патриаршие Пруды и в музей Булгакова - не осталось сил. Внезапно Гризли заметил на другой стороне проспекта "Дом кино" и стал уговаривать Паумена посмотреть сеансы.
- Столичный "Дом кино" не показывает фильмов широкой публике, - урезонил меня Паумен. - Он ориентирован на премьеры и тематические просмотры. По крайней мере, так было раньше. Я видел здесь фильм Сокурова "Камень" и даже встречался с режиссером.
- Странно, - подивился я. - У нас в "Доме кино" крутят фильмы для всех желающих.
- То в Питере, - подытожил Паумен. - А здесь, все - иначе.
Тут моему товарищу пришла в голову блестящая мысль.
- Поехали на Ваганьковское! - воскликнул он, рассматривая карту. - И находится кладбище неподалеку...
На наше счастье мимо проезжала маршрутка. Заплатив по десять рублей, путешественники довольно быстро добрались до цели.
Перед нами было третье звено в цепочке путешествия, и опять - удачное. На Ваганьковском мы смогли отдохнуть от людей, которых слишком много в Москве, побродить по тихим аллеям.
Войдя на кладбище, мы сразу увидели могилу Высоцкого. Пройти мимо и не заметить - было невозможно. В прошлом - любимый бард, этот человек много значит для меня и поныне, но я считаю глупым распространять уважение на могилы и захоронения. Высоцкий-памятник выглядел довольно нелепо. Он высовывался с гитарой из какой-то простыни, означающей то ли смерть, то ли бренность жизни. Не уверен, что архитектор выбрал удачную гиперболу. На мой взгляд, памятники на кладбище должны быть простыми и строгими. Кстати, мы прибыли на следующий день после годовщины смерти поэта, поэтому на могиле лежала гора цветов.
Вокруг стояли люди. Многие фотографировались на фоне памятника. Мне это показалось дурным тоном.
- Все-таки - кладбище, - согласился Паумен. - Подобные поступки - полнейшая безвкусица. Это все равно, что пить шампанское с супом.
Подивившись людской серости, друзья неспешно побрели вглубь кладбища. В это время погода окончательно изменилась в лучшую сторону. Теплее стало уже в зоопарке, солнце выходило из-за туч все чаще и чаще. Воздух прогрелся и куртки пришлось снять. Все это перекочевало в мой рюкзак, ставший легче из-за опустевшего термоса. А когда мы приехали на Ваганьковское, облака и вовсе раздуло. Вскоре воцарилась настоящая жара. Из насквозь прочитанного Пауменом "МК" выяснилось, что в Москве в последнее время необычайно тепло, а по области - бушуют лесные пожары. Просто мы случайно попали на дождливое утро.
- Зачем я ношу эти зонтики? - временами восклицал Гризли, поправляя на спине рюкзак. - Хорошо хоть, что подстилку на пляж не взяли.
- Чтобы служба медом не казалась, - невозмутимо отвечал Паумен. - Путешествие - это работа...
Наш путь лежал к могиле Миронова - туда показывал указатель. Можно было пойти и к Есенину - разницы мы не видели. Друзья прошли мимо могил Старостина, игрока и тренера "Спартака", фигуристки Людмилы Пахомовой, а также ведущего "Что? Где? Когда?" - Ворошилова.
Неподалеку от Ворошилова мое внимание привлек обелиск с фотографией некого бородача. Читателям советую обратить внимание на это надгробие. Фамилию усопшего я запамятовал, но вы его ни с кем не спутаете. Дело в том, что на фотографии бородач - жизнерадостно улыбался во весь рот. Чувство беспримерного счастья, довольства и веселья просто читалось на его лице.
- Ему что, так весело на том свете? - поинтересовался Гризли. - Зачем вывесили улыбающуюся физиономию?
- Это похоже на снимки на фоне могил, - пояснил Паумен. - Элементарное безвкусие.
Изображение хохочущего бородача еще долго стояло у меня перед глазами.
- А вот, смотри, человек в шапке-ушанке и толстом свитере, - показал Паумен. - В загробном царстве ему наверняка не будет холодно.
- А тут - фамилия, а дальше написано: "Академик по специальности "Химия", - обратил я внимание на неказистую могилу. - Дело происходит, очевидно, следующим образом. В раю проходит конкурс. Бог спрашивает очередного поступившего:
- Какое научное звание имеете, товарищ?
- Академик!
- Не в области ли химии?
- Так точно!!!
- Что же вы раньше не сказали?! Нам крайне нужны специалисты по химии!
- По-моему, богу безразлична профессия умершего, - завершил разговор Паумен. - Однако, по старой привычке, на могилах пишут "генерал", "военный", "летчик". В Судный День это не зачтется...
Беседуя, мы дошли до памятника Миронову. Он был сделан оригинально: от черного обелиска в обе стороны расходятся три черных узких плиты - словно от памятника идут небольшие волны. Конечно, люди фотографировались - причем, все подряд. Путешественники сели в отдалении и дерябнули "Колы".
Настроение было неплохим, но чувствовалась усталость. Уходить с кладбища в "суету городов и потоки машин" не хотелось. Поэтому мы пробродили по Ваганьковскому практически до закрытия. За это время посетили и могилу Есенина. Возле нее путешественники долго рассуждали: сколько стоит место на этом кладбище, кого можно назвать достойным такого места, а также: значат ли хоть что-нибудь подобные критерии?
Напротив входа в Ваганьковское расположен киоск, где до сих пор торгуют книгами о Высоцком. Почему-то почти никто не пишет, что поэт умер от чрезмерного употребления наркотиков. Как будто от этого песни Высоцкого станут хуже! Масса воспоминаний, как Володя пил, а вот о наркотиках - ни слова. Что же, нарушу это табу.
В ларьке играла музыка и мы, как всегда, наткнулись на "Большой Каретный".
- Все-таки, любовь к Высоцкому - редкий народный феномен, - заметил я.
- Что и говорить, - ответил мой друг. - Он - гений, по крайней мере, талант.
Обратный путь на "Баррикадную" лежал по симпатичной улочке. На левой стороне сносили вполне приличный дом, чтобы на его месте поставить новый, еще лучше. Это - еще одна особенность столичного градостроения. Весьма надежные и симпатичные здания сносят под корень, чтобы на их месте поставить более современные, высокие и роскошные. Конечно, земля стоит дорого, но, мне кажется, в основе подхода лежит огромное количество денег: потому и не жаль сносить хорошее.
"Ломай, не жалей!", "На наш век хватит!" - кричат московские строители, руководители и чиновники всех уровней. И ломают, строят, снова ломают и снова строят - таким образом просаживаются государственные деньги...
Московское путешествие, между тем, продолжалось, хотя возможно, уже несколько утомило читателя. Пусть он поставит себя на наше место. Ведь так долго бродить - значительно трудней, чем читать эти строки.
Наш путь лежал в "Макдональдс" на Пушкинской площади, который одно время был самым посещаемым в мире. Не являясь ни антиглобалистом, ни поклонником "фаст фуд", скажу, что подобное питание - надежно, хотя и невкусно.
В "Макдональдсе" мы потратили 280 рублей. По смоленским меркам, это - четыре полноценных обеда на двоих. Для Москвы, наверное, дешево. Два "чизбургера", "биг-мака", "картофеля фри" да "Кола". Надо признать, что подобная стряпня, действительно, питательна, ибо до глубокого вечера, плавно перешедшего в ночь, мы больше есть не захотели. Однако, советовать читателям повторить наш опыт, у меня почему-то не поднимается рука. Хотя и не опускается. Уж если совсем некуда идти - катите в Макдональдс, здесь, хотя бы, туалет бесплатный; правда, девушкам придется отстоять небольшую очередь.
Описывать подробно "фастфудню" не хочется: зачем-то громкая музыка, кондиционеры, в "Пепси" - огромное количество льда: дождаться, пока он растает - практически невозможно. Народу, слава богу, не очень много - закусочная забита примерно на 70%. Чизбургер мне понравился больше, чем биг-мак, но за такую цену можно сделать несравнимо вкуснее...
Как вы понимаете, мы находились на Пушкинской площади. Даже самому серому жителю России должны быть известны: Тверская улица, памятник Юрию Долгорукому, Манежная площадь, Красная площадь, Москва-река - поэтому об этом распространяться не буду.
Друзья очень устали. Особенно это касалось Паумена. Он надел в Москву спортивные тапки и совершенно "находил" себе ступни. Даже у меня, бывалого походника, болели конечности. В киноцентре "Россия" шел стандартный американский боевик, и мы решили не идти. Очень дорого - билеты на вечерние сеансы по 170 и 220 рублей.
Путешественники выбрали в качестве пристанища одну из скамеек и оттуда наблюдали за многочисленной толпой. Людские потоки двигались, перемешивались; у фонтана сидела куча молодежи с пивом и о чем-то болтала; у памятника Пушкина девица декламировала Высоцкого "Ой, Вань, гляди, какие клоуны". Так как друзья уселись на проходном месте, нам не дали скучать.
Сначала подошел мужчина с собакой и попросил денег. Я не дал. Мужчина проследовал дальше. Я увидел его подходящим к другим скамейкам.
- Плохой человек, - задумчиво сказал Паумен. - Я бы дал, но он не на собаку потратит.
Секунд через тридцать молодой парень попросил сфотографировать его на фоне киноцентра "Россия". Еще через минуту подростки стрельнули закурить. Наконец, к нам подошла миловидная женщина с букетиками цветов.
- Купите девушке цветы для поднятия настроения! - обратилась она ко мне, под девушкой, очевидно, имея в виду Паумена.
- В другой раз, - хмуро ответил я.
- Спасибо, - ответила женщина и, продолжая улыбаться, отошла...
В течение вечера мы видели немало подобных "цветочниц", очевидно, воссоздающих атмосферу фильма "Огни большого города". Такая уж на тот момент в Москве была мода.
Устав от всевозможных просьб и предложений, передохнув и несколько придя в себя, друзья тронулись по Тверской в сторону Манежной площади. Был уже восьмой, а то и девятый час. Путешественникам хотелось напоследок выйти в самый центр города, к Кремлю родимому, к Мавзолею.
И тут случилось что-то странное. Чем ближе подходили мы к Манежной, тем тяжелее становился воздух вокруг. То ли из-за накопившейся усталости, то ли объективно, но последний квартал Тверской произвел на меня гнетущее впечатление.
Посудите сами: с двух сторон - внушительные, давящие, самодовольные правительственные здания. Фасады домов словно навалились на прохожих, превращая последних в мелких букашек. Чувствовалось, что здесь обосновалась абсолютная ВЛАСТЬ, которая никому не отдаст своей силы. Мимо нас проплывали государственные подъезды N4, N5 с широкими мраморными лестницами. На входе - плечистые охранники в дорогих костюмах смотрели цветной телевизор. Элитный бутик напротив оказался заполнен покупателями - невиданное для Питера зрелище.
От увиденного у меня заболела голова и мы сели на скамейку - остановку автобуса.
- Знаешь, я всегда был далек от мистики, - признался я Паумену. - Но эти места вызывают клаустрофобию...
Мой друг, тем временем, разглядывал дома напротив, однако надежные жалюзи бережно хранили тайны своих обитателей. Я же бросил взгляд на публику, идущую по Тверской. Все поголовно - бедные приезжие, глазеющие по сторонам. И у каждого в руке - непременная бутылка пива! Чем ближе к вечеру, тем больше пива на душу населения.
А что еще может позволить себе приезжий? Ведь все остальное - по недоступным ценам! Вот и льется рекой народный пенистый напиток.... И каждый сжимает в руке бутылку, как маленький флаг: я - не убогий, могу себе пиво купить!
Надменные фасады только усмехаются подобной наивности...
Путешественники покинули остановку и достигли Манежной площади. Там опять что-то ремонтировали.
- Сколько можно строить и перестраивать хорошее? - обратился я к Паумену. - Что они там еще копаются?
В действительности, Манежная была перекрыта наполовину. Мы осмотрели мощный фонтан с конями: было забавно пройти под летящими водными струями и практически не замокнуть. Друзья сфотографировались на фоне заходящего солнца. Время перевалило на десятый час, постепенно темнело. Мы сели в Александровском садике на аллее городов-героев.
Рядом пристроилось множество гостей столицы. Их уже обхаживали первые темные личности. Сомнительный кавказец (человек, а не собака) тащил за собой на тележке тяжеленную сумку.
- Пиво, чипсы, - предлагал он.
Мне подобное поведение показалась странным: рядом, в ларьке, вполне легально продавали пиво. Очевидно, кавказец пришел на свою "торговую точку" раньше времени.
Паумен заметил одиноких иностранцев. Два "голубых", уже в почтенном возрасте, глазели на златоглавую. В их паспортах не была указана сексуальная ориентация, но она явно читалась на лицах. Вскоре парочка поспешила в отель, а нам было некуда спешить.
Раньше, во время застоя, у Вечного Огня стояли военные. Сейчас - нравы не те. Кремль так и остался символом Родины, но дисциплина - потеряна. Так, несколько парней играли в мяч неподалеку от Кремлевской стены. Лет двадцать назад эта забава им бы дорого стоила. Я хочу сказать, что запустили эти места, кастрировали их историчность. Даже Манежную перерыли, чтобы народ демонстрации не устраивал. Вместо демонстраций - ультрамодные, ультрадорогие магазины под землей: отоваривайтесь, господа хорошие!
Путешественники дотопали до памятника Жукову. Затем - вышли на Красную площадь. Здесь, как обычно, бродили толпы иностранных туристов. Я накануне читал Лимонова "Моя политическая биография", и радикальные идеи блуждали в моей голове. Автору внезапно захотелось вскочить на Мавзолей и заорать, что есть мочи: "Свободу Эдуарду Лимонову! Писатель не должен сидеть в тюрьме"!!!
- Посадят суток на десять, - прокомментировал мое желание Паумен.
- Могут и больше дать, - не согласился я. - Гайки-то уже вовсю закручивают...
В это время один из наших соотечественников зачем-то оперся о цепь, которой Мавзолей огорожен от площади, и она - сорвалась. Юноша попытался прицепить ее назад, а тут - милиционер подошел. Непорядок, мол!
Парень предъявил какое-то удостоверение.
- Журналист, наверное, - предположил я.
- А что будет дальше? - спросил Паумен.
- Любой вояка должен посоветоваться со страшим по званию, - сообразил служивый Гризли.
И действительно, милиционер начал переговариваться с кем-то по рации. Нарушитель порядка стоял рядом с виноватым видом. Было заметно, что парень боится.
- Ничего хорошего ему не светит, - резюмировал я. - Менты из кожи вон лезут, чтобы доказать необходимость присутствия на площади. Этот "срыватель цепочек" - для них просто подарок.
И мне вновь захотелось крикнуть: "Выпустите Лимонова из Лефортово!", хотя смысла в этом не было никакого. Да я бы и не закричал...
Тем временем, на небе стали зажигаться звезды. Наша поездка в Москву, какой бы длинной ни была, подходила к концу. К двенадцати следовало ехать к камерам хранения, чтобы не платить деньги за следующие сутки.
Напоследок мы сделали вылазку на Старый Арбат. Здесь путешественники не нашли ничего интересного. В самом начале улицы возводили высотное здание, ревела современная техника.
- Скоро и Арбат окончательно испортят, - подумал я. - Куда же идти гулять, когда снова в Москву заехать придется?
На углу Нового Арбата, сквозь окно кафе, мы увидели ценник: чашка кофе - 79 рублей, стакан сока - 87 рублей. Что интересно, посетители в заведение были.
Бедные же москвичи и огромное количество приезжих расходились по домам да вокзалам. Простой люд старался побыстрее успеть в метро, что-то купить в ларьке, ибо они закрывались в одиннадцать. Последние тусовщики что-то лабали на гитарах в подземном переходе. Воодушевление публики вызвала песня группы "Чайф", где есть строчки: "Запил сосед, у них на фабрике - стачка".
А в это время в дорогие рестораны на шикарных машинах подъезжали все новые посетители. "Сливки общества" готовились приятно провести ночь. Двери "Мерседесов" открывали строгие швейцары, светские женщины блистали украшениями, а мужчины - своей солидностью и респектабельностью. В элитных заведениях столицы открывался новый всенощный банкет для избранных. Здесь текли рекой, переливаясь через край, шальные и украденные деньги. Так, пакет сока пропивался за 700 рублей, шампанское и водка стоили уже за тысячу, но богатых меньше всего интересовала цена - они не привыкли скупиться на развлечения...
Покидая Арбат, я даже почувствовал облегчение - мне был неприятен этот "пир во время чумы".
- Знаешь, в Москве не зря так много нацболов, - заявил Гризли. - Люди видят эту несправедливость, и вступают в НБП, КПРФ или поддерживают Анпилова. Не спасают даже высокие московские оклады и пенсии. На них все равно не сходишь в ресторан...
Когда мы вошли в метро, там было поразительно душно.
И тогда Паумен сказал:
- Что-то глубоко неправильное происходит в нашем государстве. Несомненно, страна - больна. Деньги огромным потоком стекаются в столицу, но даже здесь - оседают в карманах толстосумов. Строят дорогие отели, казино, рестораны, а обыкновенным москвичам - ничего не остается. Даже вентиляцию в метро нормальную не сделали, потому что богатые в метро не ездят...
Между тем, поезд уносил нас в направлении ленинградского вокзала. Впечатлений было много, но общий вывод не напрашивался: у мегаполисов свои законы, здесь нет общих зависимостей. Одно было ясно: приезжая в столицу, надо брать больше денег: одни сутки в Москве обошлись нам приблизительно в 1000 рублей.
- До свидания, Москва златоглавая! Надеюсь, еще увидимся...
|