Медведев Михаил: другие произведения.

Анапа (2000)

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 17, последний от 31/01/2020.
  • © Copyright Медведев Михаил (medvgrizli@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/02/2018. 413k. Статистика.
  • Дневник: Россия
  • Оценка: 5.38*20  Ваша оценка:

    Путешествия
    Гризли и Паумена

    Коктебель (2017)
    ~~~~~
    Русский Север (2016)
    ~~~~~
    Рыбачье (2016)
    ~~~~~
    Калининград (2015)
    ~~~~~
    Тихвин (2014)
    ~~~~~
    Псков, Пушгоры (2014)
    ~~~~~
    Анапа (2014)
    ~~~~~
    Балаклава (2013)
    ~~~~~
    Нижний Новгород (2012)
    ~~~~~
    Судак (2012) (Коктебель, Новый Свет)
    ~~~~~
    Старая Русса (2012)
    ~~~~~
    Байкал (2011)
    ~~~~~
    Ярославль и Владимир (2011)
    ~~~~~
    Крым (2010)
    ~~~~~
    Новгород (2010)
    ~~~~~
    Тверь (2009)
    ~~~~~
    Рыбинск (2008)
    ~~~~~
    Выборг (2008)
    ~~~~~
    Новгород (2007)
    ~~~~~
    Агой (2006)
    ~~~~~
    Тула (2005)
    ~~~~~
    Вологда (2005)
    ~~~~~
    20 часов в Харькове (2004)
    ~~~~~
    От Дагомыса до Нового Афона (2004)
    ~~~~~
    От Туапсе до Адлера (2003)
    ~~~~~
    Смоленское путешествие (2002)
    ~~~~~
    Два дня в Петрозаводске (2002)
    ~~~~~
    Один день в Москве (2002)
    ~~~~~
    Псковское путешествие (2001)
    ~~~~~
    Белое путешествие (Архангельск, Северодвинск 2001)
    ~~~~~
    Анапа (2000)
    ~~~~~
    Ейские записки (1997)
    ~~~~~

    Фотоальбомы
    с описаниями

    Внимание, трафик!
    Соловки (2016)
    ~~~~~
    Из Петрозаводска в Кемь (2016)
    ~~~~~
    Кижи (2016)
    ~~~~~
    Петрозаводск (2016)
    ~~~~~
    Калининградский зоопарк (2015)
    ~~~~~
    Калининград (Светлогорск, Зеленоградск, Янтарное, Балтийск) (2015)
    ~~~~~
    Тихвин (2014)
    ~~~~~
    Пушгоры (2014)
    ~~~~~
    Псков (2014)
    ~~~~~
    Анапа (2014)
    ~~~~~
    Балаклава (2013)
    ~~~~~
    Н.Новгород (зоопарк) (2012)
    ~~~~~
    Нижний Новгород (2012)
    ~~~~~
    Судак (2012) с оглавлением
    ~~~~~
    Коктебельский дельфинарий и Кара-Даг (2012)
    ~~~~~
    Арпатский водопад и Веселовская бухта (2012)
    ~~~~~
    Меганом, Гравийная бухта, купание в открытом море (2012)
    ~~~~~
    Новый Свет и тропа Голицына (2012)
    ~~~~~
    Генуэзская крепость и тропа на горе Алчак (2012)
    ~~~~~
    Старая Русса (2012)
    ~~~~~
    Ярославский зоопарк 2011
    ~~~~~
    Ярославль, Владимир (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Ольхон, мыс Хобой (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Ольхон (2011)
    ~~~~~
    Байкал, дорога на Ольхон (2011)
    ~~~~~
    Кругобайкалка (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Листвянка (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Большие Коты (2011)
    ~~~~~
    Иркутск (2011)
    ~~~~~
    Новгород, Старая Русса, Валдай 2010
    ~~~~~
    Алушта и Крым от Малоречки до Севастополя 2010
    ~~~~~

    Походы
    Гризли и Паумена

    Маршрут 3: Приозерский плес (2004 год)
    ~~~~~
    Маршрут 2: По озерам и порогам Выборгской погранзоны (2003 год)
    ~~~~~
    Маршрут 1: По разливам Вуоксы (2002)
    ~~~~~
    Походные тезисы
    ~~~~~
    Автор заранее предупреждает, что данные заметки является наблюдениями непосвященного, и ни в коей мере не должны обижать местных жителей или знатоков края при неточностях, недомолвках или даже злонамеренном искажении информации об описываемых местах.
    Я не претендую на звание краеведа или беспристрастного исследователя, а лишь излагаю свои впечатления, которые могут быть бесконечно далеки от объективной реальности.

    Анапа (2000)

    Предисловие И. И. Бумаракина, главного редактора издательства 'Весь мир на книжной полке'.
    Краткое вступление автора.
    Часть 1. Первые впечатления.
    Гризлиус N1. Приезд в Анапу.
    Гризлиус N2. Первые шаги по Анапе.
    Гризлиус N3. День третий: продолжение знакомства.
    Часть 2. Картина усложняется.
    Гризлиус N4. Путешествие в Абрау-Дюрсо.
    Гризлиус N5. Анапа: новые места.
    Гризлиус N6. Путешествие в станицу 'Анапская'.
    Часть 3. Промежуточные итоги.
    Гризлиус N7 Анапе посвящается....
    Гризлиус N8. Обитатели дома на Северной.
    Гризлиус N9 Ухудшение погоды - путешествия откладываются.
    Гризлиус N10 Посещение Новороссийска.
    Гризлиус N11 Ключи от комнаты.
    Часть 4. Анапа: попытка объять необъятное.
    Гризлиус N12. На галечном пляже.
    Гризлиус N13. Шоу-индустрия.
    Гризлиус N14 Путешествие на косу.
    Гризлиус N15 Большой Утриш.
    Гризлиус N16 Археологический музей и Алла Пугачева.
    Гризлиус N17 Прощание с Анапой.
    Предисловие И. И. Бумаракина,
    главного редактора издательства "Весь мир на книжной полке".
    Дорогие читатели!
    Благодаря оперативной работе нашего издательства, вы имеете возможность уже сегодня держать в руках самую свежую книжку из популярной серии "Путешествия Паумена и Гризли". Наши наборщики, корректоры и другие работники офсета и печати трудились в поте лица, чтобы эта книжка скорее увидела свет. И вот - она перед вами!
    На этот раз речь пойдет о путешествии двух закадычных друзей в город-курорт Анапу. Как и все прозаические вещи писателя Гризли, данное произведение изобилует обширной краеведческой информацией, красочными изображениями природы и городских пейзажей, остроумными шутками, философскими рассуждениями, а также описанием взаимоотношений автора и его товарища, мудрого и бывалого путешественника Паумена Адомада Белого. В доступной форме излагаются основные этапы путешествия, наиболее интересные истории, познавательные факты и поучительные комментарии.
    В то время как большинство писателей штампуют "чернуху-бытовуху" или уходят в выдуманный мир "оттенков сердолика" и "криков павлинов", автор пишет о реализации естественной потребности человека - узнавать что-то новое, путешествовать. Он обращается к простым, но важным чувствам и именно поэтому книжкам из серии "Путешествия Паумена и Гризли" всегда сопутствует успех.
    Уверен, что настоящее издание не станет исключением...
    Приятного чтения, друзья!

    Краткое вступление автора.
    Несмотря на широкое общественное признание, которым пользуются книги из серии "Путешествия Паумена и Гризли", автор прекрасно понимает, что его творчество не лишено изъянов и недостатков. Считая себя честным литератором, я привык доверять не мнению прессы, склонной к преувеличению как в положительных, так и в отрицательных оценках, а уважаемым мною людям, в первую очередь, близкому товарищу Паумену Белому. Несомненную пользу я черпаю в рецензиях таких личностей как профессор Б. Цыцарский, путешественник А. Смоуль, редактор И. Бумаракин и натуралист П. Мышелкасов. Каждую новую книжку хочется написать лучше, полней, самобытней, чем предыдущую. Наверное, таков удел любого писателя. Однако, совершенства никогда не достигаешь.
    В записках об анапском путешествии я постарался, как можно более подробно изложить события девятнадцатидневного пребывания на этой земле. Мне хотелось, чтобы читатель почувствовал, будто он сам побывал в Краснодарском крае; увидел своими глазами то, что видели мы; пережил те ощущения, которые испытали Паумен и Гризли. В связи с этим книга получилась объемной; даже, в некоторой степени, тяжеловесной. Этот недостаток я старался скрасить легкостью изложения, юмористическим описанием некоторых сцен и философским осмыслением происходящих событий. Насколько это получилось, судить вам...
    Все же надеюсь, что мой труд; часы и дни, потраченные на составление данных записей, не пропадут даром. Хочется верить, что найдутся люди, которым интересней путешествовать, чем сидеть на месте; узнавать, чем пропускать мимо ушей; жить, чем существовать.
    Для них и написано это произведение...
    P.S. В данных записках вы найдете немало эпиграфов. Чтобы читатель лучше понял их смысл, приведу два высказывания, являющиеся эпиграфами к последующим эпиграфам.
    "...Вырванное из контекста предложение начинает обладать уникальными свойствами. Во-первых, оно теряет всяческую зависимость от текста, что делает его "вещью в себе"; а во-вторых, окрашивается таким веером значений, что приобретает большую ценность, чем в составе любого повествования"...

    С.С. Многословов "Мир глазами шизофреника"

    "...Некоторые утверждают, что я не умею сочинять эпиграфы, и это является лучшим из всех эпиграфов, которые только можно придумать"...

    Н.Р. Молчанов "О себе"

    Часть 1. Первые впечатления.
    Гризлиус N1. Приезд в Анапу.

    - Прибыли в Советский Союз?!
    - Да, прибыл.
    - Надолго?!
    - Надолго, но скоро уезжаю"...

    Из кинофильма "Осенний марафон".

    Так уж получилось, что решение посетить Анапу путешественники приняли еще весной. Рассуждали мы следующим образом: уж если ехать на юг, то или в памятный сердцу Крым, или опять посетить Азовское море. Первый вариант казался слишком дорогим, второй - слишком скучным. В раздумьях между ними был выбран третий - Анапа.
    Паумен, который очень соскучился по морю и солнцу, явился главным популяризатором этой идеи. Во-первых, в Анапе мы никогда не были; во-вторых, она находится на территории России; а в-третьих, на черноморском побережье.
    В то время об Анапе мы ничего не знали, кроме популярного шлягера:
    "Надену я белую шляпу,
    Поеду я в город Анапу",
    и общеизвестного факта, что город издавна считается детским курортом. В итоге, Анапа стала представляться мне загадочным бело-шляпным поселением, с множеством детей на улицах.
    Вскоре наступило лето. Друзья-путешественники сходили в ответственный поход (смотри повесть "Паумен и Гризли на Тиверских волоках") и через две недели после этого, в пятницу 22 июля, погрузились в поезд, следующий в Новороссийск.
    В 18-15 состав тронулся в путь. По договоренности с издателем, автор опустит драматические подробности добывания билетов, а также интересные и поучительные истории, которые произошли в пути. Руководствуясь исключительно интересами читателей, я тотчас перейду к моменту, когда 24 июля в 13-45 путешественники прибыли в город Новороссийск.
    Путь до автовокзала друзья проделали на троллейбусе N6. Купив там билет на автобус до Анапы, мы проболтались еще полчаса в ожидании рейса. В то время нам все представлялось в розовом цвете. Путешественники были уверены, что взяли с собой огромное количество денег, поэтому Гризли долго изучал маршруты от Новороссийска, предполагая, что мы съездим и в Краснодар, и в Туапсе, и в Геленджик... Обнаружив, что в Краснодар ходит только один автобус, да и тот в шесть часов утра, я слегка приуныл.
    Паумен же не терял присутствия духа. Он лишь обратил мое внимание на огромное количество людей, отправляющихся в Геленджик, отметив, что отдыхающих в этом году больше обычного. Автор данных строк в ответ лишь пожал плечами, занятый "наполеоновским" планированием отдыха, после чего путешественники залезли в автобус.
    Поездка из Новороссийска в Анапу продлилась значительно больше часа, что не соответствовало реальному расстоянию - 56 километров. Причиной тому был водитель автобуса, весьма колоритный местный житель. Сначала он заехал на богом забытую бензоколонку, где заправлялся не менее получаса; а затем, уже на подъезде к Анапе, внезапно въехал на тротуар и врезался в остановку. В результате столкновения на лобовом стекле образовалась длинная трещина.
    Все эти инциденты и проволочки шофер переживал спокойно. За время пути ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя пассажиры уже давно чувствовали себя неуютно.
    - Очевидно, последний рейс у парня, - прокомментировал поведение водителя Гризли. - Потом - на дембель.
    - Зато у нас - первый, - насупился в ответ Паумен, - Нам еще надо жилье искать, а уже - около четырех вечера.
    И вправду, проблема проживания стояла перед путешественниками довольно остро. К тому же, Гризли по дороге в Анапу неоднократно повторял:
    - Я надеюсь, Паумен, что ты выберешь хорошее жилье. Нам это очень важно. В конце концов, заплатим побольше, ведь деньги есть...
    - Не волнуйся, медведь, - отвечал мой товарищ, - Уж я-то имею большой опыт в подобных делах. Приедем в Анапу, сдадим вещи в камеру хранения и пойдем искать комнату...
    - И все-таки, Паумен, не ошибись, - вновь твердил Гризли, - Всякое бывает...
    В итоге путешественники, вместо созерцания новых мест целиком сосредоточились на жилищной проблеме.
    Вскоре впереди показалась Анапа. Мы проехали улицу Крестьянскую и выехали на Северную. С волнением друзья рассматривали город, в котором нам предстояло прожить почти три недели. Наше внимание привлекли разнокалиберные таблички с одинаковыми надписями "Сдаются комнаты". Это несколько успокоило путешественников: стало быть, в Анапе есть вакантное жилье. После Северной автобус завернул и почти тотчас въехал на автовокзал. Резкий толчок, чуть не опрокинувший пассажиров, возвестил об окончании поездки. Это разлюбезный шофер еще раз напомнил о своем существовании.
    - Слава Богу, что вообще доехали, - перехватил Гризли недовольный взгляд Паумена и друзья стали готовиться на выход...
    Как известно, в любом курорте имеется место, где отдыхающим предлагают комнаты и квартиры. В Анапе подобная "точка" располагалась как раз напротив камеры хранения. Сдав свои вещи, путешественники направились туда.
    Несмотря на относительно позднее время, наше появления было встречено всеобщим оживлением. Правда, узнав, что отдыхающих - только двое, большинство сдающих отошло в сторонку, зато остальные засыпали друзей предложениями.
    - Квартиру хотите за 250 рублей в сутки? - услышал я чей-то голос.
    - Сдаю комнату на четыре дня, - перебил его энергичный бас.
    - На сколько вы дней? - вопрошал кто-то третий, которого я уже не видел.
    Наконец, из толпы выделился предприимчивый молодой человек:
    - У меня есть для вас комната на двоих, - сказал он. - По шестьдесят рублей с человека, это - недорого. Сдает моя знакомая квартирная хозяйка, у нее как раз сегодня люди выехали...
    - А где это? - спросил настороженный Паумен, боясь попасть впросак с месторасположением комнаты. Цена же в шестьдесят рублей нас вполне устраивала.
    Парень раскрыл схему Анапы, которая была у него под рукой, и показал пальцем в некую точку. Мы с Пауменом растеряно переглянулись. Путешественники совершенно не ориентировались в городе, и указанное место нам ни о чем не говорило.
    - Поехали, Гризли, - наконец, решился Паумен. - Сориентируемся на месте.
    Тут же выяснилось, что молодой человек является кем-то вроде жилищного маклера. У него был список горящих адресов с указанием условий хозяйки и машина с водителем. Таким образом, он развозил потенциальных съемщиков по "горящим вакансиям". Очевидно, не бесплатно.
    - Берите с собой вещи, - стал бурчать на нас водитель. - А то мне придется за ними возвращаться.
    - Если нам понравится, сами привезем, - утихомирил его Паумен.
    - Ну, как хотите, - пожав плечами, неохотно согласился шофер, и мы все вместе залезли в автомобиль.
    Проехав минут пятнадцать по незнакомым улицам, машина достигла рынка "Южный" и остановились перед каким-то домом. Хозяйка, коренастая женщина с волевым взглядом, встретила нас на пороге. Паумен и Гризли проследовали за ней сквозь длинный, весьма узкий двор, где близко друг к другу располагались однотипные деревянные помещения для отдыхающих. Наконец, мы дошли до "нашего жилища". Это была небольшая, но довольно уютная комнатка с хорошими кроватями. Кроме них, там находился средних размеров платяной шкаф.
    - Ваш столик во дворе, - сообщила владелица дома и замолчала в ожидании нашего решения.
    Вот тут-то перед путешественниками и встала каверзная психологическая проблема. Дело в том, что мы очень много рассуждали о выборе жилье и настроились решать этот вопрос долго и обстоятельно. А тут - привозят куда-то и с ходу предлагают селиться. А других-то вариантов мы не знаем. К тому же друзья заметили, что здесь снимают жилье еще две семьи; следовательно, могло быть очень шумно.
    В это время Паумен увидел небольшую дырку в обоях. Через нее было видно соседнюю улицу.
    - А у вас крыс нет? - поинтересовался мой товарищ.
    - Нет, конечно, - ответила женщина и снова воцарилась неловкая пауза.
    - А что это за дыра? - опять спросил Паумен.
    Видимо, хозяйку стала раздражать сложившаяся ситуация...
    - Я уже вижу, что вам не нравится, - довольно грубовато ответила она. - Что ж, ищите в другом месте. Нечего меня задерживать, я сдам эту комнату сегодня же.
    Услышав такое заявление, мы поняли, что ловить здесь больше нечего. Сдержанно простившись с хозяйкой и парнем- маклером, путешественники покинули неудачное место.
    - Ну и правильно, Паумен, - одобрил Гризли своего товарища, когда мы вышли на улицу. - Не стоит принимать скоропалительных решений.
    - Лично меня больше беспокоит дыра в стене, - задумчиво ответил мой друг, занятый своими мыслями, - Как мы с такой дырой будем спать?
    - Да найдем мы комнату! - довольно задорно воскликнул я. - Надо только как следует осмотреться...
    - Пожалуй, - сдержанно согласился Паумен, - Так что, давай искать другие варианты...
    И друзья незамедлительно принялись за поиски. Однако, похоже, что удача решила поиздеваться над путешественниками. Так, оказалось, что пресловутый маклер завез нас в район, где практически не было частного сектора. Дом, где друзья пытались снять комнату, стоял особняком во дворе многоэтажки, а вокруг располагались однообразные высотные здания. Пройдя два квартала по улице, откуда приехали, и, не увидев ни одной таблички "сдаю комнату", путешественники дошли до рынка "Южный".
    - Надо возвращаться на автовокзал, здесь мы ничего не снимем, - решил Паумен, - А камера хранения работает только до восьми.
    И вправду, было уже начало седьмого. С трудом найдя около "Южного" остановку маршрутного такси, мы сели в машину и поехали на автовокзал. Микроавтобус помчался по новым местам, но проносящиеся мимо городские пейзажи мало трогали путешественников, целиком сосредоточенных на квартирном вопросе. В глубине души оставался неприятный осадок оттого, что мы все-таки не сняли жилье. Друзьям хотелось почувствовать почву под ногами, отдохнуть от тяжелого путешествия; ощутить, наконец, себя на отдыхе.
    Чудом не проехав мимо автовокзала, (благодаря смекалке Паумена), мы высадились на улице Крымской. Где теперь искать комнату, было совершенно непонятно, а снова подходить к людям на автовокзале - не хотелось.
    Тут Гризли пришла в голову оригинальная мысль.
    - Паумен, а давай на один день остановимся в гостинице? - предложил я. - Деньги у нас есть, так что не сильно потратимся, зато - отдохнем. А завтра, с новыми силами, снимем приличное жилье...
    Мой товарищ не возражал. В этот момент мы как раз проходили мимо гостиницы, расположенной рядом с автовокзалом. Зайдя в здание, друзья устремились на поиски администратора.
    - А сколько вас? - первым делом спросила женщина за стойкой.
    - Двое, - ответил Паумен.
    - К сожалению, у нас все номера только на четверых, - холодно констатировала женщина. - Правда, есть номер-люкс на двоих с холодильником, кондиционером и телевизором, но он стоит 180 рублей с человека в сутки.
    - Берите, номер отличный, - поддержала администратора ее подруга, стоявшая рядом. - Он стоит этих денег.
    - Берем, Паумен, - решился Гризли.
    - Ну, давай, - без особой уверенности согласился Паумен.
    И путешественники, махнув рукой на остатки благоразумия, поспешили в камеру хранения за вещами.
    Тут автор должен сделать небольшое отступление. Много раз в дальнейшем я жалел о деньгах, потраченных на гостиницу. В Анапе их можно было истратить на более интересные вещи. К тому же, прояви друзья больше терпимости и выдержки, то наверняка бы сняли комнату в первый же день путешествия. Но нам хотелось обрести покой хотя бы на одни сутки и почувствовать себя туристами, а не скитальцами, на которых навалилась куча проблем. К тому же феномен праздника, который охватывает человека, вырвавшегося на свободу, в новое путешествие, в данном случае сыграл негативную роль...
    Когда мы вернулись, женщина забрала наши паспорта, деньги за сутки и проводила нас в номер. Как только дверь за ней закрылась, в гостинице отключили электричество. Погас свет и все три удобства (телевизор, холодильник и кондиционер) оказались совершенно бесполезными. Мало того, мы ожидали чего-то необычного, а оказались свидетелями обыкновенного номера, куда были просто всунуты три вышеперечисленных "удобства".
    - Надо потребовать с администрации гостиницы возврата денег, - насупился Гризли, осознав, что кондиционер включать бесполезно. - Куда только смотрит главный энергетик Анапы?
    - Ай, Гризли, перестань размениваться по мелочам, - остановил мою речь Паумен. - Сейчас надо вымыться в душе, да отправиться на изучение края...
    - Так ведь там нет света, - грустно заметил я и вновь принялся ругать местные власти.
    - Не унывай, Гризли, - решительно воскликнул Паумен, разбирая вещи. - Возьмем с собой фонарик и все дела! Надо хоть как-то компенсировать стоимость номера.
    И друзья, вспомнив походные навыки, отправились в душевую. Там, естественно, никого не было. Передавая фонарик друг другу, путешественники неплохо помылись. Комната была оборудован индивидуальными купальными кабинками, довольно оригинально закрывающимися, и друзья получили огромное удовольствие, смывая с себя дорожную пыль. После душа настроение значительно улучшилось.
    Вернувшись в номер, мы переоделись и собрались на первую полноценную прогулку по Анапе. Задача облегчалась тем, что гостиница располагалась в самом центре города. Из окна был виден магазин "Вина Кубани", и путешественники, Недолго думая, отправились туда. Здесь продавали портвейн и сухое вино на розлив.
    - Гризли, я уже давно хотел попить холодного сухого вина! - воскликнул Паумен и друзья принялись изучать ассортимент.
    На наш взгляд, цены на портвейн были довольно высокие (литр стоил около 35-40 рублей), а самой дешевой оказалась разливная "Анапа" (28 рублей). Сухое вино стоило немного дешевле, и Паумен остановил свой выбор на знакомой марке "Изабелла". Купив полтора литра сухого вина, друзья взяли для бодрости еще по стаканчику "Кагора" и вышли на улицу, чтобы его продегустировать. Вкус оказался восхитительный.
    Попивая "Кагор", путешественники направились к центральной столовой. Зайдя туда, мы поняли, что цены здесь - довольно высокие. Однако, в столь поздний час искать другое заведение показалось нецелесообразным.
    - Найдем мы еще, Гризли, дешевую столовую, - успокоил меня Паумен, когда я начал возражать против пропитания.
    "Гулять, так гулять", - решился я, и мы взяли по порции второго и салата. Все это обошлось в 68 рублей. Неплохо поев, путешественники направились в город.
    Сначала туристы вышли на Крымскую улицу. Здесь располагалось много специализированных магазинов. В первую очередь следовало купить карту курорта, что мы и сделали в ближайшем книжном отделе. Так как схемы были разные, путешественники приобрели обе и ни разу впоследствии не жалели об этом, ибо в каждой присутствовала своя полезная информация. Сев на скамеечку, друзья принялись изучать карты.
    Первым это наскучило Паумену.
    - Давай лучше пройдемся, - сказал мой товарищ, и путешественники двинулись вниз по улице Гребнева.
    Через пару минут мы спустились в Центральный парк. И тут нам впервые предстала во всей красе праздная, вечерняя, шикующая Анапа. Путешественники сразу поняли, что попали на настоящий курорт. Множество аттракционов, каруселей; павлины и негры, с которыми можно сфотографироваться; немыслимое количество кафе, где играют живую музыку; море огней, бесконечные ряды ларьков, павильонов и магазинов, где продавалось все, что только душе угодно, поразили наше воображение. И, главное, вокруг ощущалась непередаваемая атмосфера всеобщей праздности и отдыха.
    - Да, Гризли, это тебе даже не Алушта, - изумленно произнес Паумен.
    - Согласен, - ответил я. - По части развлечений больше похоже на Майями бич.
    Увиденное напоминало сказку, и мы чувствовали нереальность происходящего. Путешественники брели куда глаза глядят с чувством, будто попали в красивый сон, но через несколько секунд последует неминуемое пробуждение.
    - Знаешь, все настолько нереально, - поделился ощущениями Гризли, - что даже боишься радоваться. Вдруг Анапа возьмет, да исчезнет...
    - Да, - задумчиво ответил Паумен. - Мы так долго ждали летнего отдыха, что теперь очень трудно в него поверить.
    - А если судить по публике, - продолжил я, вглядываясь в лица прохожих, - то кажется, что они отдыхают уже целую вечность.
    - И никого это не удивляет, - подтвердил Паумен. - По этому поводу надо выпить еще сухого вина.
    - Да, да! - с энтузиазмом согласился Гризли. - Следует выпить такое количество алкоголя, чтобы, наконец, перестать удивляться...
    Путешественники так и поступили. И, действительно, через некоторое время все встало на свои места. Слегка пошатываясь, друзья, наконец, осознали, что оказались на Черном море...
    - Слушай, а давай пошлем телеграмму домой, - предложил автор своему другу, - Полезное дело сделаем и заодно - посетим почту.
    - Конечно, - с воодушевлением согласился Паумен, - Как я сам до этого не додумался?
    И товарищи, под наступающие сумерки, резво поспешили на телеграф. У телефонных кабинок, расположенных и на улице, и в здании "Анапского узла связи", стояли большие очереди, а возле телеграфного окошка - всего несколько человек. Вдохновленные увиденным в Центральном парке, путешественники находились в приподнятом настроение. Очевидно поэтому телеграмма получилась следующей:
    "Доехали устроились прекрасно. Паумен Гризли".
    Еще раз проверив адрес, мы отдали депешу, заплатили небольшие деньги и направились обратно в гостиницу. Вернувшись, друзья захотели помыться, но, к сожалению, душ был занят. Тогда путешественники, включив для смеха телевизор и обнаружив, что он показывает всего две программы, настроили кондиционер на полную мощность, поставили будильник на 11 часов утра и благополучно уснули.
    Анапское путешествие только начиналось. Оставалось еще целых восемнадцать дней для отдыха и приключений и никто не знал, что нас ждет впереди.

    Гризлиус N 2. Первые шаги по Анапе.

    - А-а! Вы историк?- с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.
    - Я - историк, - подтвердил ученый и добавил ни к селу ни к городу: - сегодня вечером на Патриарших Прудах будет интересная история!

    М. Булгаков "Мастер и Маргарита"

    День второй начался с шума в голове от выпитого накануне, звона будильника и неприятного ощущения потерянности в связи с предстоящим выселением из гостиницы. С самого утра опять отключили электричество, так что кондиционер работать прекратил. К тому же ключ от номера начал барахлить; в конце концов, дверь вообще перестала запираться. Однако, несмотря на трудности, жизнь продолжалась.
    Наскоро помывшись, путешественники собрали свои вещи и без пятнадцати двенадцать спустились к дежурному администратору. Из-за неисправного ключа комнату пришлось оставить открытой.
    Женщина попросила нас подождать, проверила номер, и, найдя в порядке все три элемента комфорта, отдала паспорта. Как она сумела осуществить проверку при отсутствие электричества, осталось неясным. Видимо, контроль был чисто визуальным...
    С самого утра, и надо сказать об этом честно, настроение было не самое лучшее. Мы осознали, (впервые со времени отъезда заглянув в кошелек), что денег у нас не так-то и много. Надо было срочно искать жилище, и теперь уже не столько хорошее, сколько дешевое.
    - Почему денег всегда не хватает? - посетовал я. - Этак и на сухое вино не останется...
    - А вот так шутить я не рекомендую, - насупился Паумен, который не любил смеяться над серьезными вещами. - Надо просто снять дешевую комнату. А потом можно будет обсудить ценовую политику.
    - Конечно, - согласился Гризли, - Но самое главное в путешествии - побольше увидеть. Ты же знаешь, новые впечатления - единственная ценность, ради которой стоит отправляться в путь...
    - Чем попусту разглагольствовать, - перебил меня Паумен, - давай-ка лучше займемся делом...
    Как я уже говорил, подъезжая к Анапе, наш автобус долгое время шел по улице Северной, что находится неподалеку от автовокзала. Именно там мы видели много объявлений о сдаче жилья. Поэтому друзья, во второй раз положив свои вещи в камеру хранения, решительно направились в этот район города.
    На улице стояла сильная жара. Нам повезло, ибо в одном из ларьков мы купили бутылку минеральной воды со льдом, что значительно облегчило прогулку. Как выяснилось позже, такие бутылки являются большой редкостью и пользуются спросом. Приобрести их можно только в первой половине дня, да и то - если повезет.
    Поиски же жилья складывались не очень удачно. По мере продвижения вглубь улицы Северной, настроение путешественников все падало и падало.
    Во-первых, оказалось, что несмотря на огромное количество объявлений "сдается комната", большинство хозяев ждут троих или четверых отдыхающих. Сначала нас это удивило, ведь многие люди путешествуют вдвоем. Однако, позже выяснилось, что двухместные комнаты - самые ходовые, поэтому, в большинстве своем, уже сданы.
    Во-вторых, сама цена была довольно высокой - в трех местах, где у хозяев нашлось жилище на двоих, с нас попросили по 80 рублей с человека, и путешественники были вынуждены ретироваться. Вспотевшие и усталые, мы брели от одного дома к другому и с грустью думали, что вскоре Северная закончится.
    Пройдя еще полквартала, друзей привлекла очередная надпись "сдается комната". Паумен и Гризли зашли в узкий садик и почти сразу уперлись в хозяйский дом. На наши крики: "Есть ли кто дома"? - никто не ответил. Обходя дом слева, я прошел вдоль окон, углубляясь во двор. Заглянув в одно из них, автор увидел фигуру древнего старика, который спал, положив голову на стол. Увиденное меня не порадовало. Скорее из упрямства, чем по необходимости, путешественники продолжили свой путь, и тут нам навстречу вышла женщина. Вид у нее был отсутствующий и потрепанный.
    - Вы не сдаете комнату на двоих? - спросил Паумен, чтобы разрешить, наконец, ситуацию.
    - Как же, сдаю, - неожиданно для нас ответила женщина, словно очнувшись от каких-то своих мыслей. - Пятьдесят рублей, дешевле не найдете...
    Путешественники, ошарашенные этой цифрой (которая была почти вдвое ниже общепринятой), внезапно замолчали. Еще не увидев условий жилья, мы уже мысленно решили здесь остаться.
    Пройдя метров пять вглубь двора, хозяйка, которая представилась Любой, показала нам комнату. Друзья отворили занавеску, закрывавшую вход, и заглянули внутрь. Что можно было ожидать от комнаты за пятьдесят рублей?! Она полностью соответствовала своей плате. Маленький дворик, куда выходили двери еще двух комнат, должен был натолкнуть на определенные раздумья - но, вот они, загадки человеческой психики! Пораженные столь низкой ценой, мы безоговорочно решили снимать на Северной.
    - Так значит, согласны, - удовлетворенно сказала Люба. - Вот и хорошо...
    Тут мы с Пауменом заметили, что хозяйку слегка покачивает.
    - И тебе будет неплохо, - обратилась она ко мне. - Здесь у нас есть мальчик, лет пятнадцати; вот и будете играть вместе.
    Друзья подозрительно переглянулись: ведь надо было немало выпить, чтобы достаточно великовозрастного Гризли спутать с пятнадцатилетним мальчиком. С трудом объяснив хозяйке, что Паумен не приходится мне матерью, мы пообещали, что скоро вернемся с вещами.
    - Крайне подозрительно, что она назвала меня пятнадцатилетним, - поделился своими соображениями Гризли, когда мы вышли из дома. - Вдруг она совсем уже алкоголичка? Мы отдадим ей деньги, а она об этом забудет.
    - Не беспокойся, Гризли, - утешал меня Паумен. - Лично я ничего не имею против алкоголиков. Это - тихая алкоголичка, посмотри, как у них в доме спокойно. Будет себе пить понемногу. Вот Довлатов же жил с дядей Мишей, так почему мы не сможем? К тому же, согласись, это - очень дешево.
    По последнему пункту у меня возражений не было. Зайдя для приличия еще в несколько домов и убедившись, что везде плата за жилье стоит восемьдесят рублей, друзья забрали свои вещи из камеры хранения, и направились на новое место проживания.
    Люба встретила нас радушно. Она надела чистое платье, накрасила губы и приняла нарядный, торжественный вид.
    - А я думала, что вы не придете, - засуетилась хозяйка. - Проходите, располагайтесь...
    Путешественники тут же ввалились в свою комнату. За прошедшие полтора часа впечатление от нее не изменилось. Собственно говоря, это была даже не комната. Более всего помещение напоминало купе вагона, с той разницей, что в ширину было несколько побольше. Кровати имели точь-в-точь длину комнаты, между ними кто-то впритык втиснул тумбочку.
    - Надо бы как-то справиться по поводу электричества, - пожаловался Гризли, не найдя в комнате розетки.
    - Мы хотели бы пользоваться фомигатором..., - начал объяснять Паумен хозяйке.
    После долгих переговоров, Люба вынесла нам тройник. В итоге, он стал единственным благоустройством нашего жилища.
    - Знаешь, я заплачу сразу, - решил мой товарищ, пока Гризли развешивал одежду на спинки коек. - Не стоит растягивать это надолго. Тогда мы точно будем знать, сколько денег у нас осталось.
    Я не возражал. Запихивая ботинки, зонтики, еду и другие вещи под кровати (ибо другого места для них не нашлось), автор был доволен, что мы устроились и дешево. Несколько беспокоило, что маститого писателя назвали пятнадцатилетним мальчиком, но я отогнал дурные мысли. Переодевшись, путешественники закрыли комнату на замок и, посчитав, что вопрос с жильем решен успешно, поспешили на пляж.
    На улице было очень душно. Солнце находилось в зените и друзья с непривычки чувствовали себя жарковато. Гризли вытащил из рюкзака бутылку воды и опрокинул в себя не меньше пол-литра.
    - Ты что водохлебством занимаешься? - осудил меня Паумен. - В жару надо стараться меньше пить, иначе постоянно будешь потеть.
    - А что же делать? - удивленно ответил я, чувствуя, что по спине начинает струиться пот. - Как еще спасаются от жары?
    - Некоторые занимаются умными беседами, - нравоучительно пояснил Паумен. - Они рассуждают о смысле жизни, вопросах бытия и сознания, а жажда, тем временем, проходит сама собой.
    - Вот это да! - подивился я, - Давай-ка попробуем... Просветление духа способствует философскому осмыслению жизни...
    - Продолжай, продолжай, - как-то странно поддержал меня Паумен.
    - Профессор философии Эльмар Соколов утверждает, - начал я, - что "главное для личности - придерживаться трех базовых установок: общение, семья и творчество. В этом случае человек достигает гармонии с миром и"...
    Тут я почувствовал нестерпимое желание глотнуть минералки.
    - Давай-ка мне! - со смехом закричал Паумен, вырывая бутылку из моих рук.
    Он сделал большой глоток и с укоризной посмотрел на Гризли.
    - Ты, медведь, уж слишком доверчивый, - добавил мой друг. - Я не ожидал, что ты примешь мои слова за чистую монету...
    - Да я притворялся, - оправдывался автор данных строк, - Просто захотелось немного "поумствовать".
    И друзья, выясняя, кто хитрее, прикончили полтора литра минеральной воды...
    В это время впереди показалось море. Выяснилось, что оно находилось всего в десяти минутах ходьбы от дома, если идти короткой дорогой. Но там "обитало" огромное количество народа. Весь пляж был буквально покрыт телами, и нам пришлось раздеться метрах в ста от воды.
    Примерно в то же время друзья стали свидетелями странного происшествия. Неподалеку от нашего места промчался парень с пакетом в руках, за которым с криками гнался пожилой мужчина. Однако, подросток удирал с такой скоростью, что его преследователь начал быстро отставать. Через минуту оба скрылись из поля зрения.
    - Наверное, напились и бегают друг за другом, - предположил я. - Резвятся курортники, как могут.
    - Нет, Гризли, - не согласился Паумен, - Здесь что-то посерьезней...
    Только потом мы сообразили, что стали свидетелями воровства на пляже: местный мальчишка украл у отдыхающего мешок с вещами. Как оказалось, подобные инциденты случаются здесь регулярно. По этому поводу путешественники решили быть крайне осторожными.
    Кроме того, друзья были наслышаны о коварстве анапского солнца и сотнях несчастных, у которых на борьбу с обгоранием ушла половина отпуска. Кстати, за примерами далеко ходить не требовалось. Повсюду среди загорелых тел, лежали откровенно красные люди, которые, тем не менее, продолжали жариться на солнце. Такое поведение показалось мне очень странным.
    - Посмотри на этих бедолаг, - обратился я к Паумену, показывая на загорающее неподалеку семейство "раков". - Они же не заснут этой ночью, а все сидят и сидят на пляже.
    - Эх, Гризли, какой же ты серый, - вздохнул в ответ мой товарищ. - Ты, что, не читал трудов профессора Цыцарского?
    И Паумен в течение получаса поведал мне гипотезу известного ученого об этом странном феномене. Я же, чтобы не перевирать уважаемого профессора, воспользуюсь первоисточником и приведу небольшую выдержку из его книги "Загар и полный прогар".
    "Неуемное обгорание или "комплекс рака", - пишет Цыцарский, - "проявляется у людей, мало бывающих на солнце. Попав случайно на курорт, они в первый же день выходят на пляж, и тут же получают не только солнечный, но и мозговой удар. Последний проявляется в следующем: покрасневшая кожа навевает больному навязчивые мысли о его сходстве с раком. Несчастный понимает, что во всем виновато солнце, вот тут-то и наступает "цикл раковращения".
    Первым делом обгоревший стремится спрятаться в тень, но вместо этого (идентифицируя себя с раком), пятится назад и заходит в море. В водной стихии больной остужается и ненадолго приходит в себя. Такова первая фаза "раковращения".
    Выйдя из воды, "рачок" стремится уйти с пляжа, но пока доходит до своего места, получает новый солнечный удар. На второй фазе "раковращения" больной вновь испытывает "комплекс рака". Посему, вместо того, чтобы покинуть пляж, снова пятится назад.
    Таким образом обгоревший проводит весь день...
    Берегитесь рачкизма, пользуйтесь головными уборами! Помните, друзья, что вы - не раки!"...
    - Вот это да! - ошарашено воскликнул Гризли, прослушав уникальную информацию. - Какой интересный феномен!
    - Главное, не в феномене, - терпеливо пояснил мой товарищ, - а в том, что надо загорать с умом...
    - Значит, больше одного-двух часов нам на пляже делать нечего, - догадался медведь и поспешил в море. Паумен же остался на берегу бдительно охранять наши вещи. Через некоторое время друзья поменялись местами.
    Пока Паумен купался, я (не сводя глаз с вещей) внимательнейшим образом изучал туристические карты, купленные накануне. В одной из них я обнаружил схему движения маршрутных такси по Анапе. В частности, путь такси N4 проходил следующим образом "12 Микрорайон - винзавод Витязево".
    - Паумен, давай съездим на винзавод в Витязево, - предложил я товарищу, когда тот вернулся из моря. - Это, конечно, пробный шар, но зато сразу приступим к изучению местных достопримечательностей.
    - Давай, - сразу согласился Паумен, понимая, что по такой жаре нам долго не просидеть. - А как туда добраться?
    Изучив минут за десять карту, мы нашли ближайшую остановку такси, собрали свои вещи и покинули пляж. Вскоре путешественники вышли на Пионерский проспект и принялись ждать маршрутку. Солнце пекло нещадно. Наконец, подошла машина. Мы сели, заплатив десять рублей на двоих, и собрались обозревать достопримечательности дороги.
    Увы! Проехав не более километра, микроавтобус внезапно остановился. Оказалось, у маршрутки спустило колесо.
    - Что же происходит? - расстроено вопросил я. - Когда мы ехали в Анапу, водитель врезался в остановку. Теперь, через километр спустило колесо...
    В ответ Паумен лишь нахмурился. Спустя минуту, мы вышли на трассу. Мимо со свистом пролетали машины. Все это время водитель с озабоченным видом рассматривал колесо. Судя по лицу шофера, он был готов созерцать свою шину до самого вечера.
    - Так дело не пойдет, - пробормотал мой товарищ, наблюдая за владельцем микроавтобуса.
    Последний оторвал свой взгляд от колеса и начал сосредоточенно чесать затылок.
    - Кто спешит, может забрать деньги, - наконец, пробормотал он. - Машина поедет еще нескоро.
    Путешественникам два раза повторять не потребовалось. Взяв деньги, Паумен и Гризли потопали до ближайшей остановки, которая располагалась неподалеку. Там незадачливые туристы надолго застыли в ожидании следующей маршрутки. Однако, все проезжающие такси были забиты до отказа.
    Рядом с нами две девушки голосовали легковушки. Наконец, они поймали какую-то иномарку.
    - Присоединяйтесь, нам по дороге, - крикнула одна из них.
    Паумен и Гризли переглянулись.
    - Тут можно и два часа простоять, - резонно заметил мой друг и мы поспешили воспользоваться предложением.
    Через несколько километров девушки вышли.
    - Нам до Витязево, до винзавода, - сообщил Паумен водителю.
    - Это будет стоить 40 рублей, - безапелляционно ответил тот.
    Путешественникам ничего не оставалось, как пожать плечами и согласиться. Обрадованный водитель улыбнулся и нажал на газ. Иномарка взревела и стремительно понеслась вперед. Пока серебряный "Форд" набирал обороты на современном скоростном шоссе, друзья принялись глазеть по сторонам.
    Почти 20 километров побережья Черного моря (от Анапы до Витязево) были отданы под санатории, пансионаты и детские лагеря отдыха. Проезжая на машине, мы видели все новые и новые "лечебно-курортные учреждения" различной величины и степени комфортности, а рядом с ними - множество павильонов, ларьков, лотков, машин и, конечно, людей. Друзья промчали Пионерский насквозь минут за двадцать пять и почти сразу очутились в Витязево. Это поселение славится одноименным лиманом и низкими ценами за жилье. И то, и другое привлекает сюда непритязательных туристов.
    Внешне Витязево - типичный южный поселок, состоящий целиком из частного сектора. Магазинов здесь мало, а вся жизнь сосредоточена на пляже. Проехав по селению, водитель остановил машину около ворот, на которых было написано "винзавод Витязево". Буквально оторвав от сердца заветные сорок рублей, мы мужественно отдали их шоферу, и вышли из иномарки.
    Рядом с воротами обнаружилось неказистое здание, похожее на проходную. Это и был магазин при винзаводе. Небольшое открытое окошко заменяло прилавок, а в глубине комнаты стояли на полках традиционные пятидесятилитровые бочки. Рядом с прилавком толпилось человек пятнадцать. На их лицах застыло выражение терпеливого, покорного ожидания. Недолго думая, путешественники встали в конец очередь.
    Паумен пробился вперед, раздвинув две-три массивных спины, и принялся изучать ассортимент. К сожалению, путешественников ждало разочарование. Цены на продукцию завода практически не отличались от аналогичных в магазине "Вина Кубани", разве что на три-пять процентов дешевле. Мы поняли, что 40 рублей, потраченные на такси, уж никак не окупятся. Кроме всего прочего, очередь к окошку практически не двигалась.
    - Не уезжать же теперь с пустыми руками, - рассудил Гризли и продолжил удручающее стояние на месте.
    Паумен же пошел осматривать окрестности поселка. Как оказалось, никакой столовкой здесь даже не пахло. Наконец, мой товарищ разыскал место, где продавали дешевые арбузы. Купив один из них, чистоплотный Паумен настоял, чтобы арбуз помыли. Вернувшись обратно, он обнаружил автора данных строк, стоящим на том же месте.
    - В чем дело, Гризли? - возмущенно вскричал Паумен. - Ты что, пропускаешь людей вперед?
    - Нет, - печально ответил я. - Просто продавец отпускает товар налево.
    - Кроме того, он прилично выпил, - раздраженно заметил кто-то из очереди.
    - А мы - еще трезвые, - веско добавил бородатый мужчина с двумя канистрами.
    И правда, работник винзавода был настолько пьян, что еле-еле держался на ногах. Мне показалось, что он не падает только благодаря огромному жизненному опыту в потреблении винопродуктов. Белое сухое вино "Шардоне" еле-еле лилось из крана, и жадный до легких денег торговец, покачиваясь, стоял по пять минут с каждой бутылкой, в то время, когда несчастные граждане честно ждали своей очереди. Наконец, Паумен не выдержал и прикрикнул на распоясавшегося работника. Тот что-то буркнул по поводу тары, но разливать начал быстрей.
    Уважаемые читатели! Если это произведение дойдет до либо лиц, курирующих виноделие в Краснодарском крае, у меня есть убедительная просьба: уволить весь персонал описываемого винзавода. Ибо мы с моим другом были вынуждены простоять около двух часов за тремя литрами "Анапы". И все из-за того, что недобросовестный продавец наливал вино в канистры, которые ему протягивали со двора какие-то подозрительные личности.
    Наконец, очередь дошла и до нас. Взяв "Анапу", друзья сели напротив проходной завода и принялись за арбуз. Несмотря на его большие размеры, мы легко умяли зеленого и, изрядно нагрузившиеся, побрели ловить маршрутку. Большой проблемы это не составило.
    Так как рядом находилось кольцо, товарищи сели на лучшие места, заплатили по пять рублей и отправились обратно в Анапу. Мы настолько были обижены обслуживанием на винзаводе, что решили больше никогда в жизни не ездить в Витязево.
    Вернувшись домой, путешественники высадились на автовокзале и обнаружили, что уже полпятого. Так как мы до сих пор не нашли никакой столовой, то по старой памяти посетили центральную. Поев на 58 рублей, друзья поплелись по направлению к дому.
    - В такую жару невозможно целый день бродить по городу, - принялся рассуждать Паумен по пути домой. - Надо днем отдыхать, а вечером - гулять допоздна.
    - Лично я не прочь пару часов вздремнуть, - согласился Гризли. - Правда, наша комната душновата, но можно открыть дверь во двор. Надеюсь, что Люба не поет песни, когда выпьет.
    - Да она - тихая женщина, - принялся уверять меня Паумен, как будто знал нашу хозяйку с пеленок. - Впрочем, может быть, я и заблуждаюсь...
    С надеждой на лучшее, путешественники добрались до Северной. Там было тихо. Мы разделись, легли в нашей тесноватой комнате, прикрыли дверь занавеской и попытались заснуть. Это удалось, но не более чем на полчаса.
    Разбудил путешественников шум и гомон, при котором спать или просто отдыхать было невозможно. Разлепив глаза, мы с Пауменом недоуменно переглянулись. Через несколько минут выяснилось, что шумят наши московские соседи - мать Лена с сыном Сашей. Именно с этим пятнадцатилетним отпрыском и предлагала мне играть наша хозяйка.
    Не в силах переносить громкую беседу соседей, друзья неохотно вылезли во двор. Лена оказалась очень словоохотливой и с нами. Уже через несколько минут мы узнали о ней больше, чем хотелось. Ко всему остальному, соседка довольно безапелляционно предложила нам вчетвером пойти на пляж и путешественники, постеснявшись отказаться, согласились на столь сомнительное времяпровождение.
    Разговаривать с новыми знакомыми было не о чем. Сашка оказался "роллером", то есть, кроме катания на роликах, ни о чем говорить не мог; а Лена - бухгалтером из Москвы, практичной и ограниченной женщиной. Придя на пляж, Сашка сразу куда-то ушел со своими ластами, а Паумен с Леной отправились купаться.
    Гризли же принялся изучать схему Анапы. Внимательно вглядываясь в незнакомые названия улиц, я пытался разработать детальный план освоения новых мест, но ничего путного в голову не лезло. Возможно, это происходило из-за сильной жары.
    Народу на пляж набилось предостаточно, и когда Паумен с Леной вернулись назад, Гризли потопал в море. Пройдя с большим трудом огромное количество людей и, удалившись от берега метров на сто, я, наконец, доплыл до места, где можно было скрыться с головой.
    - Надо поскорее избавиться от этой бухгалтерши, - пришла в голове закономерная мысль, и Гризли понял причину своего плохого настроения.
    Покупавшись, я застал моего товарища совершенно изнемогающим от Лениного общества. Наша соседка уже перешла на личную жизнь и жаловалась Паумену на свекровь. Попутно рассказывала про ремонт, который затеяла этим летом и доверительно сообщала, что лучше ездить на курорт без мужа - больше отдыха и удовольствия.
    С трудом заткнув этот словесный поток, мы сообщили, что идем гулять, и быстренько ускользнули. А наша новая знакомая заметно расстроилась, ибо, по-видимому, предполагала болтать с нами до конца отпуска. Откровенно говоря, настырная Лена бесцеремонно вторглась во внутреннюю жизнь путешественников, и это вызвало у друзей неприятные ощущения.
    - Я и дома-то не люблю общаться с малознакомыми людьми, - приходил в себя после такого испытания Паумен. - А уж на отдыхе это совсем не нужно.
    - Да, нам вполне хватает друг друга, - подтвердил я. - Людская глупость настолько распространена и очевидна, что не должна являться предметом пристального анализа, тем более, на примере только одной личности.
    - А тебе не кажется, Гризли, - помолчав, заметил Паумен, - что ты произнес слишком заумную фразу? Хотелось бы, чтобы ты выражался более ясно и лаконично.
    - И ты это говоришь мне? - насупился в ответ обиженный "писатель". - Спонтанное изложение мыслей еще никогда не подвергалось критике!
    - Литература должна быть примером ясности изложения, - не согласился Паумен и друзья надолго углубились в спор о принципах построения художественного произведения...
    От этого занятия нас отвлекла чья-то пламенная речь, усиленная мощным динамиком... Оказалось, что это с пирса зазывают туристов на часовую морскую прогулку. Я взглянул на часы: они показывали ровно восемь.
    - Пойдем, посмотрим, - предложил мой товарищ, - А будет недорого, так и прокатимся.
    - Это, наверное, нам не по карману, - стал упрямиться я, но последовал за другом.
    Через несколько минут путешественники подошли к теплоходу. Цена билета составляла 50 рублей. Решив, что морская прогулка стоит таких денег, друзья взошли на корабль. Отдыхающих на судне было немного. Путешественники залезли на верхнюю палубу и заняли хорошие места. Вскоре катер отчалил. Однако вместо того, чтобы стремительно удаляться в море, он прошел метров шестьсот вдоль суши и вновь повернул к берегу. Оказалось, мы брали пассажиров еще и с центральной пристани.
    На этот раз народу набилось предостаточно. Все места и сверху, и снизу были заняты, поэтому оставшиеся пассажиры теснились прямо на палубе. Наконец, катер тронулся и, действительно, пошел в открытое море. В это время включили музыку, и под шквал мощных аккордов путешественники помчались прочь от берега.
    Это было очень здорово. Друзья еще никогда не совершали подобных прогулок. Колоссальные массы воды, величавые волны всевозможных расцветок будоражили фантазию. Огромная круговая панорама поражала своей мощью и какой-то исполинской, демонической красотой. Минут через пятнадцать Паумен заметил стаю дельфинов, сопровождающих судно. Временами то один, то другой дельфин выскакивали из воды и снова исчезали в морской пучине.
    Постепенно начало темнеть. Пространство вокруг корабля стало наполняться темными оттенками, грозными мазками. Глубокие синие цвета последовательно проходили всю гамму состояний, постепенно приближаясь к черному. Небо отражалось в воде, краски перемешивались, что делало картину удивительно сложной. Из динамиков неслись новые ритмичные мелодии, а Паумен с Гризли все никак не могли оторваться от созерцания захватывающих пейзажей.
    Наконец, корабль, который уже прилично удалился от берега, пошел назад. Мы развернулись нашим бортом к береговой линии, и стали обозревать далекое побережье. Постепенно то тут, то там стали зажигаться огни, и путешественники увидели ночную Анапу во всей красе. Практически везде берег светился и переливался разноцветными тонами. Восемь мощных прожекторов блуждали по небу, временами перескакивая от здания к зданию.
    - Где-то проходит мощная дискотека, - предположил Гризли.
    Паумен даже не смог ответить. Мой товарищ почувствовал такой прилив счастья, что слезы потекли по его щекам, и он не мог вымолвить ни слова. И я подумал, что пройдет много времени, новые события постепенно затрут прошедшие, но морская прогулка 26 июля 2000 года будет помниться всю оставшуюся жизнь...
    Между тем, сверкающая суша постепенно приближалась. Вскоре путешественники стали узнавать выделяющиеся на фоне единого светопреставления очертания каруселей, отдельных кафе, аттракционов, а затем и киосков. Народ вокруг забурлил и поспешил к выходу, образовав по пути следования беспричинную давку. Мы же не спешили покинуть гостеприимный корабль и были готовы еще раз совершить морскую прогулку...
    Наконец, катер причалил. Паумен и Гризли решили выйти на главную пристань, так как плохо знали город и хотели посмотреть новые районы. Высадившись уже в темноте, друзья окунулись в парк, откуда неслась музыка. Там вращались разнообразные карусели, жарилось огромное количество шашлыков и бурлил, переливаясь и растекаясь в разные стороны, огромный людской поток.
    Ошарашенные путешественники проходили мимо сверкающих огней, постоянно меняющихся картинок, все новых ракурсов безраздельной праздности и лишь некоторые фрагменты дольше других оставались в сознании и без того заполненном новыми ощущениями...
    Так, мы вышли на карусель нового поколения с многообещающим названием "Центрифуга", подобных которым еще не видели. Работает она следующим образом: люди садятся в кабинки на четверых, их закрепляют страховочными цепочками и - "Центрифуга" запускается. Она крутится все быстрей и быстрей по горизонтальной траектории, поднимаясь вверх, а затем постепенно начинает наклоняться. Вечером это зрелище может привести в восторг любого. Карусель освещается массой огней, мигающих разными цветами. В результате образуется потрясающая светопляска из-за вспышек и большой скорости вращающейся конструкции. Наконец, "Центрифуга" встает под углом в девяносто градусов, и остается только догадываться, что ощущают те несчастные, которые все-таки купили билет на эффектный аттракцион.
    - Может, Паумен, рискнем прокатиться? - предложил Гризли, изрядно опьянев от увиденного. - Тряхнем, наконец, стариной?
    - Если останутся деньги, - рассудительно ответствовал мой товарищ, - то в конце путешествия прокатимся.
    - А мне кажется, ты просто боишься! - заявил автор этих строк, наблюдая как карусель заканчивает вращаться. - Ясно и сейчас, что к концу у нас не останется и рубля.
    - Сам ты боишься, - не на шутку обиделся Паумен. - Вот уж не ожидал услышать подобное от друга. В конце концов, можешь кататься один, сколько хочешь.
    - Да нет же, - заплетающимся языком пробормотал Гризли, стараясь успокоить незаслуженно обиженного товарища. - Я сморозил какую-то глупость...
    - А по-моему, просто перепил портвейна, - с сожалением констатировал Паумен. - Тебе было бы неплохо прогуляться и проветриться...
    И друзья побрели дальше. В это время поддавший писатель из всех сил заставлял себя протрезветь. Наконец, с пятой попытки, у меня это получилось. По крайней мере, я смог осмысленно поддерживать беседу.
    Как раз в это время Паумена привлекла небольшая толпа, собравшаяся вокруг большеэкранного телевизора. Недоумевая по поводу столь пристального интереса к технике, мы подошли поближе.
    Оказалось, предприимчивые анапчане предлагают следующую услугу. Из специального каталога можно выбрать любую песню (их около 500). Далее вам дают микрофон и включают фонограмму данного произведения. Затем на экране, где идет красивый видеоряд, появляется текст. По мере того, как слова должны быть спеты, буквы меняют свой цвет. Таким образом, задается темп исполнения.
    Остается только взять микрофон, и, глядя на экран и, слушая мелодию, пропеть всю песню. При этом оператор записывает исполнителя на видео, и после номера "певец" получает видеокассету со своим выступлением.
    Когда мы подошли, миловидная женщина в вечернем платье исполняла неизвестную нам песню двадцатилетней давности. Она довольно уверенно выводила мотив, и Паумен сразу решил, что аппаратура исправляет голос. Вообще мой товарищ, увидев данный аттракцион, страшно оживился. В то время как Гризли тупо рассматривал публику и все рассуждал сам с собой, когда же мы тронемся дальше, Паумен затесался вглубь толпы и все рассматривал лицо исполнительницы, окружающих людей, узнавал расценки.
    - Ты, что, хотел бы спеть? - спросил я товарища, когда он, наконец, оторвался от увлекательного аттракциона.
    - Конечно, - застенчиво ответил Паумен. - Я вообще в юности хотел стать певцом.
    По этому поводу друзья обнялись и в едином порыве затянули одну из любимейших песен Паумена:
    - Призрачно все в этом мире бушующем,
    Есть только миг, за него и держись,
    Есть только миг между прошлым и будущим,
    Именно он называется жизнь....
    И было что-то очень трогательное в нашем пение, потому что некоторые прохожие даже оборачивались, и с недоумением смотрели на двух закадычных друзей, которые исполняли, можно сказать, свой жизненный гимн...
    Приблизительно через час после этого события, проходя мимо концертного зала, мы услышали крики и вопли возбужденной толпы.
    - Что это? - удивленно спросил я.
    - Это - Децл, - ответил мой друг, что ничуть не прояснило моего неведения.
    Как оказалось, Паумен просто взглянул на объявление и увидел, что сегодня - концерт известного Децла, причем, известного всем, кроме ваших любимых путешественников. Что примечательно, мы проходили мимо как раз во время исполнения последней песни, суперхита "Кровь". Переполненный зал стонал и ревел; молоденькие юноши и девушки махали руками, топали ногами и всячески выражали свой восторг. Все это было видно, ибо концертный зал не зря носил название "Летняя эстрада", то есть, располагался под открытым небом.
    - Я - не такой, - в задумчивости прокомментировал увиденное Гризли. - К сожалению, не могу проникнуться творчеством молодежи.
    - А нужно ли? - отвечал мой мудрый товарищ. - Людям, как и медведям, свойственно взрослеть.
    С тех пор у путешественников возникла манера на какую-нибудь странность реагировать следующим образом:
    - Это просто Децл какой-то, - возмущался Паумен, допустим, высокими ценами.
    - Ну абсолютный Темрюк, - присоединялся Гризли, соглашаясь с мнением товарища...
    В итоге, пройдя насквозь весь парк, мы очутились на пересечении улицы Краснодарской и Горькова. Путешественников так увлекла трата денег большинством отдыхающих, что в одном из кафе мы заказали по шашлыку. Сидя в ожидании официанта, друзья слушали живую музыку и проникались ощущением, что увидели что-то необыкновенное, окунулись в такой водоворот развлечений, который сложно уместить в сознании.
    - И чтобы так, Гризли, было всегда, - провозгласил Паумен, подводя итог насыщенному событиями дню...

    Гризлиус N 3. День третий: продолжение знакомства.

    "...Пить просто водку, даже из горлышка - в этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Смешать водку с одеколоном - в этом есть известный каприз, но нет никакого пафоса. А вот выпить стакан "Ханаанского бальзама" - в этом есть и каприз, и идея, и пафос, и сверх того еще метафизический намек"...

    В. Ерофеев "Москва - Петушки"

    Утро следующего дня было трудно назвать светлым, бодрящим или жизнерадостным. Разбудила нас на этот раз Люба, которая часов с восьми начала ругаться со своей подружкой. Их перепалка звучала настолько громко, что путешественники незамедлительно проснулись и долгое время смотрели друг на друга невидящими глазами. Но раньше нас пробудились многочисленные соседи, которые тотчас устроили ужасный галдеж...
    Впрочем, чтобы не отвлекать внимание читателя проблемами, которые совершенно не сочетались с общей обстановкой курорта, автор данных строк решил попозже, в отдельном Гризлиусе описать эту "веселенькую семейку" и, заодно, квартирантов. А сейчас - вернемся к нашим путешественникам.
    Последние сильно не выспались. После огромного количества событий, выпавших на нашу долю в прошлый день и крайне позднего возвращения, друзьям надо было проспать не менее двенадцати часов, чтобы отдохнуть. Однако подобной возможности не представилось. Так как дома находиться было невозможно, мы под палящим солнцем направились на пляж, попутно под благовидным предлогом избавившись от Лены. Искупавшись по очереди, друзья почти сразу покинули море по двум причинам: во-первых, было непереносимо жарко, во-вторых, мы помнили наставления мудрого профессора Цыцарского по поводу рачкизма.
    Выйдя через главные ворота Центрального пляжа, (а именно так называлось место, где мы купались) путешественники потопали в город. Днем Анапа выглядела менее экзотично, чем вечером; возможно, благодаря жаре. Друзья с трудом добрели до парка и, после долгих поисков, нашли пустую скамеечку. На нее мы и опустились.
    Наше место располагалось неподалеку от киноконцертного центра "Победа", из репродукторов которого звучала информация о предстоящих гастролях. Таким образом, друзья узнали, что почти все известные артисты эстрады России приезжали или собираются приехать на побережье Черного моря.
    Звездная троица (Пугачева, Киркоров, Орбакайте), "Иванушки-Интернешенл", София Ротару и прочие певцы и певицы глядели на нас с многочисленных афиш. Им очень хотелось отдохнуть на Черном море и, параллельно, заработать побольше денег. Лариса Долина, киношные "Менты" и группа "Стрелки" не пользовались такой популярностью и выступали во втором зале ("Летняя Эстрада"). Обычно он работал по вечерам как кинотеатр и лишь иногда отдавался под концерты.
    Рядом с ККЦ жизнь кипела и днем. Здесь катались на машинках дети толстосумов; отдыхающие фотографировались с неграми, обезьянками, ослами, змеями и прочей живностью. Просто удивляло, куда только люди не тратят свои денежки. Особо нас умилили две огромные заводные игрушки: лев и слон, на которых предприимчивый владелец катал детей. Лев, смешно передвигал лапами, двигал мордой и казался гораздо внушительней слона: как по размерам, так и по внешнему виду. Чуть поодаль множество детей прыгало на большой надутой конструкции под громкую музыку. Но большинство аттракционов пустовало, сказывалась погода.
    Прослушав программу выступлений в "Победе" на следующую неделю, путешественники купили по бутылке пива "Остап Бендер", (на удивление дешевого) и неспешно пошли гулять по парку, рассматривая достопримечательности. Гризли все пытался заглядывать в карту по пути нашего следования, а Паумен - следить за ценами в многочисленных ларьках. Однако солнце плохо действовало на усталые головы, поэтому в итоге, путешественники отбросили любые попытки ориентирования, и просто брели, куда глаза глядят.
    Первым делом мы вышли на Лечебный пляж. Очевидно, свое название он приобрел потому, что определенная часть лежаков на нем была забронирована санаториями и профилакториями. Этот пляж был еще более заполнен, чем Центральный, а вдоль моря вытянуты бесконечные ряды даже не шезлонгов, а стационарных деревянных лежаков. Вход туда осуществлялся только по пансионатским карточкам.
    Из парка на Лечебный пляж спускалась широкая лестница. Над ней висело огромное табло, где были указаны температура воды и воздуха (обычно 32RС и 29RС соответственно). Ближе к пляжу располагались ряды ларьков, где продавались пиво, сувениры, шашлыки, гамбургеры и все, что только пожелает отдыхающий. Цены, разумеется, были баснословными. Путешественники инстинктивно поняли, что очутились в самом центре праздной Анапы. Несмотря на жару, по монументальной лестнице (около 70 метров шириной) вверх и вниз текли массы праздношатающихся людей.
    В самом начале спуска находились две огромные заасфальтированные площадки, уставленные столиками. Когда мы проходили мимо, они были заполнены на одну треть. Рядом располагалось сборище художников. Несмотря на жару, большинство из них трудилось в поте лица (в прямом смысле слова), плодя на свет очередные физиономии отдыхающих.
    Паумен страшно заинтересовался художниками и, на сей раз, Гризли поддержал интерес своего товарища. Проторчав около получаса возле колоритного бородача, который рисовал шаржи, путешественники в общих чертах уловили суть дела. За 200-300 рублей анапские художники легко нарисуют портрет, где вместо убогой физиономии с листа бумаги будет взирать либо Сильвестр Сталоне, либо - Настасья Кински. Они умело исправят все изъяны лица и придадут ему либо романтическое или воодушевленное выражение. Многие люди охотно покупаются на эту уловку, ибо хотят себя видеть привлекательней, чем есть на самом деле.
    Однако, не думаю, что художники делают так из хитрости, скорее, от отсутствия настоящего умения рисовать. Как известно, изобразить пропорциональное лицо гораздо легче, чем написать индивидуальный портрет. Так, одна прыщавая девица получилась похожей на Саманту Фокс, а юноша с простоватым и глуповатым лицом стал напоминать американского дипломата. Его мамаша ужасно радовалась картине, а мы с Пауменом отошли недовольные.
    - За что гребет деньги эта художественная братия? - воскликнул я. - Это же прямой обман населения! И до чего глупый народ пошел...
    - Не беспокойся, Гризли, - мудро отвечал Паумен. - Если люди хотят быть обманутыми, зачем им мешать? Пойми, многие приехали сюда просто тратить деньги...
    - И им наплевать, что портер непохож на оригинал? - не поверил я.
    - А зачем им нужна похожесть? - искренне удивился Паумен. - Кто в этом мире, кроме нас, хочет видеть правду жизни, а не заменяет ее глобальным обманом? ...
    Тут наш разговор ушел далеко в сторону, сместившись в область философии. Вывело нас из этого состояния следующее зрелище. Мой взгляд наткнулся на длинноволосого парня, который с таинственным видом сидел среди продавцов всевозможных сувениров, картин, декоративной посуды и продавал "прогнозы судьбы". Небольшой "Ноутбук" рядом с ним свидетельствовал о научной обоснованности прогноза.
    - Прежде чем ругать художников, Гризли, посмотри на этого субъекта, - прервал мои обвинительные речи Паумен. - Вот кто достоин полнейшего презрения! Художник хотя бы умеет рисовать, хорошо или плохо, но хоть как-то. Он работает руками и знает о пропорциях, смешении красок. А перед нами - типичный паразит и обманщик. Вот это и есть прямой обман населения! ...
    Окинув презрительным взором "продавца счастья", путешественники поспешили дальше, по дороге отмечая все новые подробности курорта.
    Так, оказалось, что, в Анапе огромное количество аттракционов и дело одной "Центрифугой" не ограничивается. Всевозможные карусели, американские горки, комнаты смеха работают чуть ли не круглосуточно. Под эти цели выделены огромные площади. Мы наткнулись на водные аттракционы, где дети катаются на корабликах, и на автомобильное ралли, под которое была организована самая настоящая гоночная трасса.
    Очевидно, "карусельный" бизнес приносит наибольшую прибыль, (как в процентном, так и в абсолютном отношении), чем продажа какого-либо товара. И действительно, деньги получаются прямо из воздуха. Надо только построить карусель или игровую площадку, вложив в это строительство определенную сумму, поставить рядом продавца билетов и все: деньги широкой рекой потекут в карман хозяина аттракциона. Единственное, что нужно - толпа любителей потратить деньги; но последнее в Анапе - не проблема...
    А под конец прогулки мы наткнулись на цирк. Правда, в тот день вместо животных выступал легендарный Фоменко с популярной программой "Бои без правил". Автор данного повествования еще жил иллюзиями насчет большого количества денег у путешественников и считал, что друзья могут многое себе позволить.
    - Пойдем, Паумен, на "Бои без правил", - возбужденно предложил я. - Ведь больше нигде не посмотрим.
    - Зачем? - удивился Паумен. - Давай лучше съездим на какую-нибудь экскурсию...
    - А я хочу посмотреть на Фоменко, - заканючил Гризли, которому солнце, в совокупности с пивом, сильно ударило в голову. - Почему надо поступать только так, как ты хочешь?
    - Послушай, мы приехали издалека, и неизвестно когда будем здесь вновь, - терпеливо начал объяснять мне Паумен, - Наверное, экскурсии по незнакомым местам все-таки важнее Фоменко...
    - Нет, посетим и Фоменко, и экскурсии, - категорически возражал Гризли.
    Меня внезапно охватило упрямство и я не знал, как отделаться от этого малополезного чувства. Однако, Паумен прекрасно видел, что ничего конкретного Гризли предложить не может. Это и решило спор.
    - Лично я считаю, что вместо Фоменко нам следует посетить Абрау-Дюрсо, - безапелляционно заявил Паумен, подводя итог малопродуктивной беседе. - И никогда, медведь, не спорь только ради спора.
    Вместо ответа Гризли задумчиво почесал голову и, скрипя сердцем, согласился по всем пунктам...
    Друзья прошлись по Лечебному пляжу и, в одной из туристических фирм под названием "Русь" купили два билета на экскурсию в Абрау-Дюрсо. Она должна была состояться послезавтра.
    Совершив важное дело, путешественники надолго устроились на очередной скамеечке. Ноги болели, голова была переполнена впечатлениями, короче, тело и душа настоятельно требовали отдыха. Решив переждать, пока спадет жара, друзья достали из рюкзака по сигарете "Арктика" и закурили.
    - Да, Паумен, я постепенно привыкаю к Анапе, - признался автор данных строк, рассматривая проходящих мимо отдыхающих. - Здесь везде царит атмосфера праздника, но и от путешественника требуется немалого количества денег.
    - Таковы законы шоу-бизнеса, - подтвердил мой товарищ, - Праздничное настроение неминуемо подталкивает к безудержной трате денег. К сожалению, за все приходиться платить...
    - Неужели в этом мире все продается и покупается? - с оттенком риторики спросил я Паумена. - Как-то не хочется в это верить...
    Мой товарищ надолго задумался.
    - Талант и ум - купить невозможно, - наконец, произнес он, - Зато их вполне можно продать... А что касается настоящей любви, так ее и не продашь, и не купишь.
    - Вещей, которые невозможно продать - почти не существует, - зацепился Гризли за первую мысль Паумена. - Разве что несбывшиеся надежды или утраченные иллюзии...
    - Также нельзя продать плохое настроение, болезнь или угрозу ядерной войны, - добавил Паумен, - Никто не приобретет это даже за бесценок.
    - А можно купить новые впечатления? - не унимался Гризли, найдя удовольствие во все новых и новых вопросах.
    - Это - очень сложный вопрос, - прервал мое занятие Паумен, - Может, лучше стать счастливыми обладателями новых впечатлений?
    - Несомненно, - согласился я, читая мысли товарища. - Стало быть, пошли смотреть новые места.
    И друзья, встав со скамейки, направились на улицу Крымскую. Выйдя на широкую трассу, путешественники пошли вперед, постепенно удаляясь от автобусного вокзала. В этих местах друзья еще не были. По пути мы заглядывали во всевозможные магазины, примеривались к ценам и пытались определить свою финансовую политику на будущее.
    Новые пейзажи подействовали бодрящим образом. Большие и красивые дома, которыми богата Крымская улица; широкие проспекты, пересекающие магистраль; создавали иллюзию большого города. Путешественники решили, что улица является центральной, ибо отделяет пляжную зону от остального города. На Крымской все время оживленное движение, мчатся в разные стороны маршрутные такси, а центральные телефон, телеграф и книжный магазин ждут своих посетителей.
    Пройдя почти всю Крымскую, друзья добрались до городской больницы, где заметили весьма привлекательный магазин. Мы хотели купить там колбасы, но в отдел стояла довольно приличная очередь
    - Не будем стоять, - наконец, решился Паумен, ибо толпа у прилавка практически не двигалась с места. - Мы же - на отдыхе, в конце концов.
    - Да, - согласился Гризли, - Толкаться в очередях во время отдыха - все-равно, что проводить летний отпуск в забое или на лесоповале.
    - К тому же, бесплатно, - добавил для усиления Паумен. - Без выходных, питания и сна.
    - И в противогазе, - не в тему бухнул я, не найдя достойного продолжения. - Однако, все-таки есть хочется...
    В итоге, путешественники купили банку рыбных консервов в отделе, где практически не было народа. Весьма довольные покупкой, друзья вышли на улицу. Найдя неподалеку уютную беседку, мы быстро справились с едой и, покурив, раскрыли карту города. Оказалось, что друзья находятся как раз неподалеку от маяка, обозначенного на схеме отдельным значком.
    - Паумен, давай дойдем до маяка, - с энтузиазмом предложил Гризли, ибо в тот день был одержим изучением новых мест.
    - Ладно, но только туда и обратно, - согласился мой товарищ, который уже прилично устал.
    Мы прошли один квартал налево по улице Черноморской, и вышли на приятный бульвар, которое составляют две улицы - Протапова и Крепостная. Шагая по бульвару, путешественники заметили, что данный район сильно отличается от центральной Анапы. Насколько мы знали, в это время в главном парке курорта полным ходом идет гулянье, а здесь - на удивление мало народу.
    Пройдя несколько милых полупустых кафе под открытым небом, Паумен и Гризли с удивлением узнали, что там продают лишь пиво, а разливного портвейна и сухого вина нет. Скрытые густой листвой, что величественно шелестела над нашими головами, друзья все дальше удалялись от центра города. Наконец, мы подошли к маяку, который было видно издалека.
    Вблизи он оказался размером с трехэтажное здание. Маяк был огорожен симпатичным кирпичным забором, а внутри располагалась небольшая пристройка. Внушительная морская святыня, указывающая проходящим судам правильный курс, мерно мигала своим красным огнем, излучая спокойствие и уверенность.
    Обойдя маяк, путешественники вышли к морю.
    - Гризли, вот так должно выглядеть Черное море! - возбужденно воскликнул Паумен, обозревая открывшиеся просторы. - Это же настоящий галечный пляж!!!
    И действительно, путешественники наткнулись на нечто новое. Увиденная картина сильно отличалась от большинства пейзажей.
    Сразу за маяком проходила широкая асфальтовая набережная. Она заканчивалась высоким обрывом. Вниз к морю вела крутая петляющая тропинка, по которой, демонстрируя чудеса ловкости, спускались и поднимались немногочисленные отдыхающие. Всего высота подъема (между морем и набережной) составляла около шестидесяти метров.
    Пейзаж внизу гораздо больше напоминал крымские ландшафты, чем песчаный и мелкий Центральный пляж. Множество камней на берегу придавали месту известную суровость, а море выглядело милым и ласковым. Справа от маяка, на значительном удалении, виднелись горы Кавказского хребта.
    - Гризли, я так доволен, что мы сюда выбрались, - обрадовался мой товарищ увиденному. - Надо обязательно здесь выкупаться.
    - Но Паумен, солнце клонится к закату, - весьма поэтически возразил я, взглянув на часы. - Пока мы будем спускаться и подниматься, уже стемнеет...
    Однако, мои уговоры оказались бесполезными: Паумен был непреклонен.
    - Ты не понимаешь, - убеждал он медведя. - Это же - похоже на Крым. Мы еще пожалеем, если не спустимся...
    В итоге, проникшись настроением товарища, Гризли собрался с духом, и друзья начали спуск. С трудом одолев извилистую тропку, путешественники оказались на галечном пляже. Народу вокруг было немного. Не мешкая, друзья переоделись и, в быстром темпе, искупались.
    К сожалению, вход в море оказался не очень удобным; к тому же небольшая волна старалась сбить с ног. Зато почти сразу резко возрастала глубина, и уже через метров пятнадцать человек оказывался по горлышко в воде.
    - Мне здесь больше нравится купаться, - поделился соображениями Гризли, - На самом деле, хорошо, что спустились...
    В ответ Паумен довольно улыбался. Вообще, после купания мой товарищ выглядел весьма приободрившимся. Бодрое настроение передалось и Гризли. Удовлетворенные путешественники ненадолго присели на теплые камни, чтобы получше рассмотреть незнакомую картину...
    Спустя несколько минут, солнце начало садиться за горизонт.
    - Мы еще не раз посетим галечные пляжи, - важно произнес Паумен, вглядываясь в море. - А пока - надо собираться.
    - Конечно, - ответил Гризли, - Ведь наше путешествие только начинается.
    И друзья, быстро одевшись, поспешили забраться наверх...
    Пройдя по тихому бульвару, мы вернулись в бушующий и гуляющий центральный парк. Опять все вокруг сверкало: горели огни, жарились шашлыки, крутились карусели. Сотни тысяч людей, зажав в руках кошельки, бродили по огромному парку и тратили, тратили деньги. В который раз путешественники заразились этой инфекцией и посетили забавную карусель, а потом - даже решились прокатиться "на цепочках".
    Забравшись на памятную еще по Ейску конструкцию, я дал привязать себя крест-накрест, а через минуту оторвался от земли, и помчал по кругу. Ветер свистел в ушах, громко играла музыка и перед глазами проносились сотни огней. Временами в поле зрения попадала "Центрифуга", которая крутилась с бешеной скоростью где-то неподалеку, музыка с соседних аттракционов заглушала нашу и казалось, что весь мир решил предаться лишь одному увлечению: сорить деньгами и праздно отдыхать...
    - А-а!!! - закричал Гризли от переполняющих его эмоций и этим криком внес свой вклад в картину всеобщего развлечения.
    Я летел на цепочках, и с каждым кругом чувство потрясающей свободы все больше и больше захватывало меня...

    Часть 2. Картина усложняется.

    После создания первой части данного произведения, я ознакомил Паумена с результатами творчества. Мой товарищ внимательно прочел записи и, в целом, остался доволен.
    - Хорошо, Гризли, - серьезно сказал Паумен, откладывая рукопись в сторону. - Чрезвычайно важно, что ты стараешься держаться исторической правды, не позволяя себе досужих разглагольствований и непрофессиональных суждений.
    Затаив дыхание, я слушал рецензию друга.
    - Однако, вот какой я вижу недостаток, - продолжил он. - Пожалуй, тебе следует прекратить так подробно освещать каждый эпизод нашей поездки.
    - Но, Паумен, у меня превосходная память, - воскликнул автор этих строк. - Я помню Анапское путешествие с точностью до минуты. Мне кажется, что чем больше информации получит читатель, тем будет лучше...
    - Все это так, - улыбнулся мой товарищ. - Но такой подход уместен лишь при описание первых дней путешествия. Далее следует рассказывать только о новых местах и впечатлениях. Не стоит повторяться о Центральном парке или автовокзале...
    - А, догадался! - ответствовал Гризли, иногда понимавший Паумена с полуслова. - Теперь я постараюсь больше вести тематических записей, описывая какое-нибудь новое событие, а не привычную шелуху дней. Ведь она появляется и в увлекательном путешествии, когда первые три дня - совершенно неповторимые, но этого нельзя сказать о первых двух неделях...
    - Ладно, медведь, не заговаривайся, - прервал мою путаную речь Паумен, чувствуя, что направил мысли Гризли в желаемое русло. - Лучше для начала опиши путешествие в Абрау-Дюрсо, что случилось на пятый день пребывания в Анапе.
    - Пренепременно! - в возбуждении вскричал фанатичный литератор и стремглав бросился к своим запискам.
    Вскоре Гризли уже строчил во весь дух и из-под его пера выходили следующие строки...

    Гризлиус N4. Путешествие в Абрау-Дюрсо.

    "...Казалось бы, какое нам дело до того, как жили люди в другие времена и в других странах, как живут они сейчас в джунглях Амазонки или небоскребах Нью-Йорка? ... не достаточно ли своих забот и удовольствий, своих родных и друзей?
    Но нет! Ограничивая себя доступным горизонтом дел и знакомств, повседневных встреч и разговоров, человек вдруг начинает испытывать минуты непонятной тоски и томления. Хочется взлететь и созерцать с птичьего полета иные миры, иные жизни и цивилизации..."

    Э.В. Соколов "Культурология"

    Утро 29 июля, по обыкновению, выдалось жарким. Путешественники пробудились внезапно и под громкий разговор вновь прибывших отдыхающих, стали постепенно приходить в себя. Через несколько минут мы окончательно проснулись, выпили по чашке кофе вместо завтрака и, закрыв дверь на замок, покинули Северную. Ровно в три часа нам предстояла экскурсия в Абрау-Дюрсо, поэтому первая половина дня в любом случае была скомкана.
    Друзья решили провести это время на пляже. Поэтому мы вышли из дома в первых рядах отдыхающих, где-то около 9 часов утра, и заняли вакантное место под деревьями, неподалеку от мелкой речушки, впадающей в море.
    Если около полдесятого народу на пляже было довольно мало и Паумену даже удалось немного вздремнуть, то уже ближе к десяти все новые и новые полчища желающих загореть, покупаться и вообще - полежать на солнце - стали занимать все свободное пространство. Сначала люди располагались в метрах десяти друг от друга, затем в пяти и вот уже к половине двенадцатого вокруг нас возлежало целое море тел, которое ворчало, сопело, болтало и храпело.
    Дети что-то кричали, взрослые весело шутили между собой, кто-то слушал музыку по радиоприемнику, иные читали, прочие загорали. Человечество приблизилось вплотную к путешественникам, отчего последние испытали значительный дискомфорт. В последний раз искупавшись, мы оделись и покинули переполненный пляж. Оставшееся время друзья ходили по Крымской, заглядывая в попадающиеся на пути магазины, а затем направились к автовокзалу, куда и должен был приехать экскурсионный "Икарус".
    Однако, в положенное время возле туристической будки никаких транспортных средств не появилось.
    - Сюда должен приехать экскурсионный автобус на Абрау-Дюрсо? - поинтересовался Гризли у работника турбюро, со скучающим видом взирающего из своего окошка.
    - Разумеется, - невозмутимо ответил последний и продолжительная зевота перекосила его рот. - Однако, они всегда опаздывают...
    - Надолго? - вмешался в беседу Паумен, которого совершенно не устраивало такое положение дел.
    Этот вопрос поставил сонного работника в тупик. Он уставился на путешественников долгим, непонимающим взглядом; очевидно, не зная, что ответить. Затем бедолага вздохнул и стал протирать глаза, надеясь, что вопрошающие испарятся. Это стало действовать друзьям на нервы...
    - Да вот же он! - с внезапной живостью воскликнул обрадованный работник, указывая рукой за наши спины. - Уже подъехал...
    Друзья обернулись. Действительно, невесть откуда взявшийся красный "Икарус" стоял напротив будки, гостеприимно раскрыв переднюю дверь. Довольные туристы, забыв про собеседника, поспешили к автобусу. Вместе с нами туда залезло еще несколько экскурсантов. Как только все расселись, "Икарус" тронулся в путь.
    Что должна была представлять из себя экскурсия в Абрау-Дюрсо? Думаю, большинство читателей знает, что в данном поселке находится известный завод шампанских вин, подобных которому в бывшем СССР есть только четыре: в Крыму, Молдавии, Грузии и Абхазии. Поэтому в программу экскурсии была включена дегустация и, как мы думали, много интересной информации о различных сортах вина и способах их изготовления.
    Однако наш экскурсовод - женщина лет пятидесяти пяти, совсем не собиралась беседовать на вышеперечисленные темы. Эта дама, сверх меры злоупотреблявшая косметикой, больше была занята собственными мыслями. Поэтому мы сначала услышали весьма скучный исторический рассказ об Анапе, а затем - о территории, занимаемой Анапской областью. После этого рассказчица надолго замолчала.
    Сведения же, которые она сообщила, отличались малой информативностью. Например, я узнал, что в Анапе среднегодовая температура - + 11, но бывают ли заморозки - осталось загадкой. Зато наша дама несколько раз повторила, что 4 виносовхоза, которые раньше были приписаны к Анапской области, на сегодняшний день отошли к Новороссийскому району. Этот факт ее особо возмутил, ибо она много лет назад уже запомнила столь ценную информацию, а теперь - приходилось перестраиваться.
    Помолчав минут пятнадцать, экскурсовод все же решила просветить слушателей по вопросам виноделия. Как раз в это время мы проезжали виноградники.
    - Виноград сажают рядами, - сообщила она, - Посмотрите внимательно! Ряды кустов винограда разделены между собой проволокой, которая натянута на специальных столбиках в три ряда, друг над другом. Такая конструкция называется "шпалерой".
    Народ в автобусе уныло слушал ее разъяснения. Пассивное поведение слушателей не понравилось ведущей:
    - Нет, я хочу, чтобы вы поняли, что такое "шпалера", - настойчиво повторила она. - А то скажете, что я плохо объяснила про виноградники...
    С тех пор, при каждом удобном случае, она обращала внимание на "шпалеру"... А виноградников вокруг было много. Как мы узнали, большинство виносовхозов не имеют при себе винзавода, а просто производят виноград технических сортов. Осенью, в конце сентября, осуществляется сбор винограда, и все трудоспособное население выезжает на поля, чтобы принять участие в уборке урожая. За это добровольцев одаривают виноградом в таком количестве, сколько каждый может унести: тем самым развиваются и преображаются социалистические методы ведения экономики.
    Еще о виноградарстве мы узнали, что много пить - это вредно, а мало - полезно; пословицы типа: "береги честь смолоду, а красный нос - от холода". Были приведены обширные цитаты из Расула Гамзатова, Гете, Некрасова и многих других великих людей о пользе и вреде вина.
    "И в этом не моя вина,
    Что пью немало я вина...
    Когда же вино обернется виной,
    То мой образ жизни станет иной"
    - сочинил ваш покорный слуга, всецело проникнувшись алкогольной тематикой.
    Паумен же почти не слушал нравоучительный рассказ гида, наблюдая из окна проносящиеся мимо пейзажи.
    - Гризли, поворачиваем на Абрау-Дюрсо, - деловито сообщил он, и мы, действительно, резко завернули вправо.
    Проехав еще около десяти километров по трассе, автобус затормозил и путешественникам открылась небольшая заасфальтированная площадка, на которой располагалось несколько автобусов.
    - Вот и приехали, - заявила наша сопровождающая.
    Далее она стала давать экскурсантам нудные и подробные объяснения:
    - Не опаздывайте к отправке автобуса, а то мне однажды пришлось ждать супружескую пару (далее рассказ на пять минут)...; к винзаводу надо идти по лестнице довольно долго, поэтому, кто себя не очень хорошо чувствует, например (далее перечисление болезней на пять минут) - будь осторожны.
    Несчастные пассажиры хотели выйти из автобуса, но женщина никак не могла остановиться. Нетерпение экскурсантов достигло такой степени, что половина прибывших готова была выпрыгнуть в окно, лишь бы покинуть надоевший автобус. В это время экскурсовод закончила читать морали и толпа туристов с энтузиазмом устремилась на выход, а вместе с ней и неразлучные Паумен и Гризли...
    Как мы узнали, свое название Абрау-Дюрсо приобрел от сочетания абхазских слов "абрау" - провал и "дюрдсу" - четыре источника.
    - Очевидно, из провала в горах било четыре источника с вином, - предположил я, пытаясь понять столь сложное словосочетание.
    - Причем, било в барабаны, - добавил Паумен, явно насмехаясь над своим товарищем. - А также в литавры, бубен и мощную ударную установку...
    - Не вижу причин для подобных шуток, - холодно отозвался недовольный Гризли. - Может быть, ты знаешь историю возникновения этого слова?
    - Нет, не знаю, - честно признался Паумен, - Однако стараюсь по этому поводу не выдумывать различные глупости...
    - Тогда послушай, - внезапно воодушевился Гризли, которому в голову пришла новая мысль. - В глубокой древности у странников, которые проходили через "Абрау-Дюрсо", частенько случались провалы в памяти. Этот феномен порождали четыре источника - четыре составных части "провализма": солнце, воздух, вода и горы...
    - Может, ты закончишь? - нахмурился Паумен, возмущенный моими речами. - Уверен, читателям это будет неинтересно... Если ты, действительно, хочешь изучить проблему, обратись к серьезной литературе...
    - В данном случае, могу порекомендовать это только профессору Цыцарскому, - отверг предложение автор данных строк. - Лично мне кажется, что в любом произведении должна присутствовать фантазия...
    - Ладно, хватит об этом спорить, - махнул рукой Паумен, не желая углубления дискуссии. - Все-таки мы на экскурсию приехали.
    И путешественники, прислушавшись к голосу разума, прекратили бесполезные пререкания...
    Между тем, Абрау-Дюрсо оказался совсем маленьким поселком. Кроме винзавода, здесь расположился ресторан, пара магазинов, несколько построек неизвестного предназначения и, собственно, сам завод. Поселения заводчан специально было спрятано где-то в отдалении, чтобы их убогие жилища не нарушали эстетической красоты данного места.
    Главной природной особенностью Абрау-Дюрсо является одноименное озеро. Этот высокогорный водоем отличается поразительной красотой. Вода в нем - совершенно прозрачная, а в лучах солнца окрашивается в неповторимый светло- зеленый цвет. Естественного спуска к озеру нет, скалы почти вертикально входят в воду, но специально для отдыхающих разбит миниатюрный парк и сделан сход в озеро, широкая мраморная лестница. Предприимчивые местные жители даже организовали платную переодевалку, чтобы в очередной раз потрясти "богатых" туристов.
    Правда, мраморные ступени со временем заросли водорослями, поэтому спускаться и подниматься по ним очень скользко и всегда есть риск упасть и удариться. Мой друг зажегся идеей выкупаться в озере, а Гризли, больше из стеснения, чем по необходимости, не захотел. Паумен же покупался и, как мне показалось, его настроение значительно улучшились. Еще раз взглянув на красивую панораму, путешественники поспешили к винзаводу.
    Путь туда лежал через два магазина, торгующих продукцией завода, и, действительно, начинался с лестницы. Было заметно, что она построена давно, еще в прошлом веке. Лестница шла через старый парк. В связи с тем, что пришли на дегустацию раньше времени, друзья решили подняться выше и получше рассмотреть окрестности. Забравшись на самый верх, путешественники очутились на выходе из парка. Рядом проходила находящаяся в аварийном состоянии асфальтовая дорога. За дорогой мы увидели несколько покосившихся домов (видимо, это и были жилища работников завода), но не пошли туда по причине нехватки времени.
    Вернувшись, друзья обнаружили, что вся группа в сборе. Непутевый экскурсовод собрала деньги на дегустацию и поспешила в помещение. Мы же остались у входа, на узкой железной лестнице, которая соединяла аллею с дегустационным залом. Так как она была с обеих сторон закрыта железной сеткой, то чем-то напоминала тюрьму.
    Простояв в этом тесном загоне минут десять, путешественники пришли к выводу, что экскурсия организована из рук вон плохо. За нами пристроилась еще одна группа, ведущий которой тоже исчез в таинственном помещении.
    Мы же стояли, опираясь на проволочное ограждение, не менее получаса, пока за нами возмущались желающие постичь тайны виноделия.
    - Сначала проводят дегустацию для экскурсоводов, - предположил Гризли. - Как говорится: что охраняешь, то и имеешь.
    - Нет, просто набивают себе цену, - возразил Паумен. - Ждут, когда посетители настолько устанут, что будут благодарны за любую экскурсию и дегустацию.
    Наконец, организаторы договорились между собой и публику общей толпой запустили в зал.
    Помещение выставки было оформлено в годы застоя и с тех пор экспозиция практически не менялась. Так, на главной стене висело несколько портретов выдающихся деятелей виноградарства, где были указаны года их жизни. Половина почетных виноградарей умерло в 1934-1937 годах, что мне показалось неслучайным совпадением. Рядом находилась огромная сводная таблица по выпуску шампанских вин за весь период существования завода (интересно, что шампанское выпускалось даже в тяжелые 1941-1942 годы). Она заканчивалась 1986 годом, хотя была рассчитана до 2000 - после перестройки уже никто никакие цифры не вносил.
    Посредине зала разместился огромный макет завода. Около него мы с Пауменом и остановились в ожидании местного экскурсовода. Наш гид из Анапы, описывая экскурсию на заводе, долго говорила:
    - Вам там сообщат много интересного. Этого даже я не знаю. Обязательно сходите послушать.
    На самом деле, ничего существенного мы не узнали. Чувствовалось, что организаторы экскурсии и дегустации спешат. Забив в зал около сотни человек, экскурсовод - молодая задорная девушка - лихо тарабанила отработанный текст, перемежая его заученными шутками. Так я узнал, что технологический цикл приготовления шампанского сложен и продолжителен. Особо мудрено организована финальная часть этой процедуры.
    После разлива продукции по бутылкам, через некоторое время образуется осадок. Для избавления от него хитрые виноделы устанавливают "стеклотару" горлышком вниз, в отверстия, проделанные с наклоном в 60R. Затем бутылки подвергаются ежедневно в течение 4 - 5 недель особому вращательному движению, и в результате им постепенно придается вертикальное положение. В конце этой операции верх бутылки замораживается жидким азотом и осадок удаляется. Эта операция называется "дегоржирование", что по-французски означает - "извлечение"...
    Вообще, производство настоящих шампанских вин необычайно трудоемко и ответственно. Прекрасно понимая это, администрация завода в некоторых случаях идет навстречу трудящимся. Так, в духе прогрессивных традиций, каждому работнику завода с утра наливают стакан шампанского, чтобы труженики были в хорошей форме.
    - Я не уверен, что подобная процедура улучшает работоспособность, - проницательно заметил Гризли.
    - Почему же? - не согласился Паумен. - В случае похмелья 200 грамм шампанского ненадолго восстановят силы работника.
    - Зато, при условии трезвости, человек все оставшееся время работы будет думать о выпивке, - предположил я, - А это никак не повышает производительность труда...
    Впрочем, изготовление вина - слишком специфичное производство. Так, каждую заводскую бутылку проверяет специальный человек со сверхчувствительным носом и то, что ему кажется браком, тотчас отправляет себе в рот. Именно поэтому вина столь мало - почти все бракуется на винзаводе.
    Прослушав всю вышеописанную информацию минут этак за пятнадцать и вновь ознакомившись с определением "шпалеры", мы перешли в следующий зал, где должна была состояться дегустация. Все помещение, довольно просторный зал, занимал гигантский стол овальной формы. Вдоль него тянулся ряд кресел; у каждого места стоял бокал и на двоих человек - коробка печенья.
    Как только все разместились, из подсобки появились внушительных форм женщины с суровыми лицами. У каждой в руках находилось по бутылке шампанского, обернутого белым полотенцем. Строгие женщины стали разливать дегустационное вино в фужеры, причем, я заметил, что мужчинам почему-то наливалось больше. Несмотря на то, что Паумен - человек весьма известный, нам постоянно приходилось меняться бокалами, ибо разливальщицы частенько принимали его за женщину.
    Всего мы дегустировали пять вин: сухое шампанское, сухое вино "Каберне", полусухое шампанское, полусладкое шампанское и новую марку, выпускаемую в последнее время в Абрау-Дюрсо "шампанское красное 2000". Не утомляя читателя излишними подробностями, сообщу лишь, что сухое и полусладкое из Абрау-Дюрсо могу рекомендовать и графам, и маркизам, и новым русским. "Каберне" - на любителя, хоть и очень профессионально сделанное вино. К сожалению, пришлось забраковать последний бокал "красного 2000". По-видимому, эту марку делали впопыхах, и она больше напоминала обыкновенное шампанское, сделанное примитивным способом.
    Путешественников неприятно поразило, что все пять марок наливались в одни и те же бокалы. Настоящим знатокам вина сразу станет понятно, что в таких условиях истинная дегустация просто невозможна. Впрочем, когда организуют столь сложные мероприятия для такого количества народа, определенные упрощения - неизбежны.
    Девушка - экскурсовод, между тем, объясняла всем известные истины: как пить вино; рассказывала забавные анекдоты, из которых мне запомнился следующий:
    "Один джентльмен плохо переносил морскую качку. А ему, как назло, надо было совершить небольшое морское путешествие. Тогда товарищ посоветовал ему выпить перед рейсом: мол, в этом случае, никакой морской болезни не будет. Джентльмен сильно нервничал и решил пить сразу, как очутился на борту корабля.
    Через полчаса он подошел к капитану и заявил:
    - Уважаемый, спиртное действует прекрасно. Несмотря на то, что на корабле - ужасная качка, меня совершенно не мутит.
    - Послушайте, дружище, - ответил ему капитан, - Мы еще не отплыли..."
    На этом анекдоте, прекрасно характеризующем общий тон дегустации, я и закончу свой рассказ о посещении завода шампанских вин.
    На пути к автобусу мы зашли в фирменный магазин при заводе. Там был огромный выбор. В частности, бутылка сухого "Абрау-Дюрсо" стоила 115 рублей.
    - Знаешь, Гризли, наверное, стоило не идти на дегустацию, - признался мне Паумен, - а купить здесь бутылку шампанского и выпить на свежем воздухе.
    - Совершенно верно, - ответил я, - В следующий раз по приезду в Абрау обязательно так и поступим...
    В последний раз взглянув на озеро, на красивые холмы в отдалении и сам винзавод, путешественники погрузились в автобус.
    На обратном пути экскурсовод уже молчал, а водитель, молодой парень в темных очках, черной футболке и бритым затылком, включил видеомагнитофон. В связи с этим несчастные туристы были вынуждены просмотреть серию клипов с Владом Сташевским под общим названием "Любовь здесь больше не живет".
    - Очевидно, водитель - дальний родственник Сташевского, - предположил Гризли. - Иначе зачем он поставил эту дребедень?
    - Нет, - отвечал Паумен, - Это - большой поклонник Влада, который старается выглядеть, как его кумир.
    И вправду, приглядевшись к шоферу, мы увидели все атрибуты поклонения Сташевскому. Что же касается последнего и его клипов, то это было настолько убого, что не заслуживает описания. Скажу лишь, что дурацкая видеотека лишь отвлекала внимание путешественников, не давая возможности смотреть в окно. А статичный Сташевский был настолько омерзителен, со своими стандартными взмахами руками и черными очками, что даже сейчас, если я закрою глаза и представлю себе его физиономию, мне хочется взять и плюнуть в экран того телевизора. Будь ты проклят, Влад!
    Впрочем, я слегка отвлекся. Возвращаясь к нашему путешествию, сообщу, что на обратном пути мы решили выйти на центральной стоянке, которая находилась около банка "Анапа-Инвест". Это оказалось очень удобно, ибо не надо было добираться до центра пешком. Высадившись, путешественники быстро нашли удобный магазин, где купили себе на ужин банку толстолобика в масле.
    Вечер прошел очень спокойно. Уставшие от центрального парка, где все по-прежнему сверкало, играло и светилось, мы пошли домой несколько новой дорогой. По пути друзья наткнулись на "ветерана Кандагара" - очень красивый памятник, посвященный воинам-афганцам. Воин, по-видимому, сержант, сидел в малоприметном уголочке сквера, вдали от шума и суеты, удобно опираясь на автомат. Сама статуя была высотой метра четыре, но без какого-либо постамента.
    Автор скульптуры изобразил бойца, скорбящего и по своим товарищам, и по самому себе. Судьба уготовила сержанту нелепую роль - быть участником войны, в которой он не видел никакого смысла.
    "За что погибли мои друзья в кровавых стычках с душманами"? - как бы вопрошает обелиск и каждому становится ясно, что ответа на этот вопрос - нет, как и нет ответа на многие другие: "Зачем мы живем"?; "Что такое жизнь"? и самый главный "А нужно ли вообще жить"? ...
    И все-же, автор данных строк считает, что утвердительный ответ на последний вопрос гораздо милей сердцу каждого, чем отрицательный или даже неопределенный. Наверное, жить все-таки стоит, ибо в мертвом виде невозможно путешествовать, видеть новые места, писать данные строки, читать и вообще что-либо делать и чувствовать...

    Гризлиус N5. Анапа: новые места.

    "...Потом говорили, что эту историю я выдумал, а злопыхатели позволяли себе распространять гнусные сплетни, будто я питаю слабость к алкоголю и, тщательно скрывая это на Земле, предаюсь своему пороку в течение долгих лет космических путешествий.
    Одному Богу известно, какие еще сплетни распространялись по этому поводу, но таковы уж люди: они охотней верят самой невероятной ерунде, чем подлинным фактам, которые я позволил себе здесь изложить"...

    С. Лем "Звездные дневники Ийона Тихого"

    1. Галечный пляж и южная часть города.
    Шестой день пребывания в Анапе путешественники целиком посвятили изучению новых мест. Придя к выводу, что центральная часть города-курорта уже достаточно осмотрена, мы решили расширить район наших прогулок и, в первую очередь, обратить внимание на галечные пляжи, которые были указаны на карте Анапы серым цветом.
    30 июля мы встали довольно рано. Выйдя из дома, друзья первым делом направились к кинотеатру "Октябрь", который располагался неподалеку от нашего жилища. Паумен еще накануне приметил, что здесь будет демонстрироваться новый фильм Эльдара Рязанова "Старые клячи", посему желал незамедлительно приобрести билеты.
    Надо сказать, что сравнению с "Летней Эстрадой", где просмотр стоил пятьдесят рублей, да еще и показывали исключительно западные боевики и триллеры, в "Октябре" демонстрировались преимущественно отечественные фильмы и по более приемлемой цене. Вообще, это был единственный кинотеатр в Анапе, который можно было посещать. Ознакомившись с репертуаром и расписанием сеансов, мы решили купить билеты на завтрашний день, на 8 часов вечера. Пока Паумен стоял в кассе, Гризли рассматривал местные достопримечательности и делал свои, медвежьи выводы...
    Первый из них состоял в том, что "Октябрь" являлся типичным центральным кинотеатром времен застоя. Даже само его название свидетельствовало об этом. Огромное здание современной конструкции, чем-то напоминающее большой ангар. В любом другом городе его бы давно превратили в роскошный магазин, ярмарку-распродажу или салон автомобилей, но на юге он продолжал выполнять свои функции и даже преуспевал. Два кафе под открытым небом, расположенные рядом с входом в зал, только подтверждали это предположение.
    Стенды в билетных кассах и постеры снаружи изобиловали афишами, среди которых преобладала реклама фильма "Брат-2". Небезызвестный Данила Бодров вяло взирал с множества плакатов, красуясь своим перебитым носом. Справа и слева от Бодрова красовались еще две тусклые физиономии, не вызывающие к себе особого доверия. Нестареющая рожа Вахтанга Кикабидзе смотрела с другой, висящей особняком афиши, посвященной фильму "Фортуна". Группы отдыхающих проходили мимо улыбающегося актера по направлению к мороженице "Баскин-Робинс" - еще одной достопримечательности Анапы. Гризли уставился на мороженицу, и новые мысли полезли в его голову, но тут подошел Паумен.
    Мой товарищ сжимал в руке два билета и был очень доволен покупкой.
    - На курорте, Гризли, надо ходить в кино, - принялся учить медведя Паумен. - Вот, посмотрим новый фильм Рязанова. Билеты стоят тридцать рублей, а на "Брата-2" - сорок.
    - Очередная туфта - эти "Старые клячи", - отвечал Гризли, проникнувшись духом скептицизма. - Рязанов уже приелся. Хотя "братан", наверное, еще хуже...
    - Прежде чем судить о фильме, надо его посмотреть, - не согласился мой товарищ. - К тому же я слышал о "Старых клячах" хорошие отклики... А "Брат-2" - это, действительно, для туповатого зрителя...
    Так, рассуждая о достоинствах и недостатках советского кинематографа, друзья добрались до автовокзала. Вскоре мы уже стояли около остановки маршрутного такси N4. Этим путем путешественники возвращались из Витязево и знали, что здесь многие сходят. Минут через десять подъехал очередной микроавтобус, и, когда половина пассажиров вышла, путешественники заняли довольно неплохие места.
    Сначала наш путь лежал по улице Крымской. Затем машина свернула на улицу Ленина (где мы раньше не были) и стала стремительно удаляться от центра. Друзья по карте сверяли маршрут и, когда микроавтобус пересек улицу Некрасова, попросили шофера остановиться. Тут мы вышли и стали оглядываться по сторонам.
    Район, в который прибыли путешественники, был нам совершенно незнаком. Здесь не наблюдалось и десятой части той праздной и шикующей Анапы, которую мы привыкли видеть. Довольно мало людей, сплошь частный сектор, незначительное количество магазинов роднили это место с любым южным городком, коих немало построено на Азовском и Черном морях. Паумен и Гризли прошли квартал до улицы 40-летия Победы, и повернули к побережью.
    Через несколько минут друзья увидели море с высоты птичьего полета. Почти вертикальный обрыв, которым заканчивалась суша, был значительно выше, чем возле анапского маяка. В остальном картина оказалась похожей: узкая полоска берега, над которой зависли грозные кручи; крупная и мелкая галька, и солнечные лучи, сверкающие всеми цветами радуги в морских волнах.
    Вскоре путешественники почти вплотную подошли к спуску на пляж. Это - довольно массивное сооружение, которое стоит описать подробнее. Оно обеспечивает пологий сход к пляжу и представляет собой асфальтовую дорогу с наклоном около тридцати градусов и протяженностью около четырехсот метров. Это "творение рук человеческих" поражает своей масштабностью и трудоемкостью. До сих пор я не могу себе представить, какое количество бульдозеров и экскаваторов, людей и техники, должно было быть задействовано, чтобы вместо обрыва высотой более ста метров, соорудить очень приличный спуск, вытянутый вдоль моря. В месте около спуска, как полагают путешественники, пляж был частично намыт, ибо его ширина составляет около сорока метров, в отличие от традиционных для галечных пляжей трех-десяти.
    - Как здорово, что мы выбрались на галечный пляж! - воскликнул Гризли, когда друзья начали спускаться. - Никогда еще не видел столь потрясающей картины.
    - Это мне напоминает крымские места, - мечтательно добавил Паумен, наблюдая за далекими вершинами. - Черное море, Гризли, одно из самых красивых мест в мире.
    - А почему оно называется "Черное"? - спросил я, стремясь всеми силами бороться со своей невежественностью. - Мне кажется, что из-за проживания вокруг "черных" людей, то есть, загорелых...
    - Глупый ты, Гризли, - довольно грубо возразил мой товарищ. - Любые названия даются не случайно. Впрочем, тут уместней обратиться к воспоминаниям известного путешественника Алексиуса Смоуля...
    Тут Паумен воодушевился и стал цитировать книгу нашего товарища Алексиуса под романтическим названием "Покоряя морские просторы". С разрешения читателя я приведу текст из оригинала.
    "Путешествуя по Черному морю на яхте "Святая Елена", - писал отважный мореплаватель Смоуль, - я был внезапно застигнут грозой. Небо потемнело, грянул гром, и крупный дождь забарабанил по палубе. Бросившись спускать паруса, я мельком взглянул на воду и замер от удивления. Доселе ровная морская гладь вздыбилась от тысяч и тысяч капель и приобрела страшный черный оттенок, чернее которого - разве что черти из преисподней. Тут я и вспомнил рассказы бывалых моряков об удивительном свойстве моря менять свой цвет. Этот странный феномен до сих пор не объяснен наукой. Ответ на вопрос знает лишь само море, которое древние люди не зря нарекли "Черным".
    Тут мой друг остановился и с торжеством взглянул на Гризли, ожидая похвалы за столь интересное повествование. За последним дело не стало. Я начал восторженно превозносить своего товарища, в очередной раз поражаясь энциклопедичности его знаний...
    Всё это время путешественники спускались вниз, наблюдая красивые изгибы галечных пляжей, что протянулись на многие километры, повторяя крутые повороты берега. Спустившись к морю, друзья пошли в направлении от центра города. Народу вокруг было не так уж и много. Присутствующая публика сильно отличалась от отдыхающих на Центральном и Лечебном пляжах. Складывалось впечатление, что большинство загорающих снимают комнаты где-то поблизости. К тому же, встречалось немало местных жителей. Последних было нетрудно определить по бледному загару и хозяйственному виду.
    Пройдя около семисот метров по гальке, мы нашли место для пристанища, хорошее во всех отношениях. Впоследствии оно стало "нашим местом", которое путешественники не меняли до самого отъезда. Гризли расстелил подстилку, и друзья начали раскладывать свои вещи. Быстро переодевшись, Паумен резво побежал в море, а я всерьез увлекся строительством. Через некоторое время Гризли соорудил возле подстилки сиденье из плоских камней.
    Около нашего места имелся достаточно удобный проход в море. Ориентиром служил большой и плоский камень, лежащий в воде неподалеку от берега. Мой друг залез в море всерьез и надолго и совершено не желал оттуда выходить. Гризли же смотрел по сторонам и пребывал в том прекрасном расположении духа, что редко посещает нас в дни трудовые, когда ты занят делами, голова забита малополезной информацией, а любые чувства просто атрофируются от наваливающихся будничных забот...
    Постепенно начало припекать. Через некоторое время довольный Паумен вылез из воды, сообщив, что здесь - настоящее море, и Гризли полез покорять морскую стихию. Друзья мои! Море, действительно, было замечательным. Пройдя метров десять по неудобным камням, сразу попадаешь в водное пространство, где мало людей; а если отплыть метров на пятьдесят от берега, то уже никого рядом нет. Я все никак не мог нарадоваться такому положению дел, поэтому в тот день частенько заплывал чуть ли не на середину Черного моря. В последний раз Гризли даже увидел с воды Анапский маяк, от которого путешественников отделяло не менее трех километров.
    Паумен в это время читал сборник детективов Чейза, который путешественники прихватили с Исторической Родины. Гризли же по выходу из моря ничего не читал и ничем не занимался, а просто отдыхал и грелся на солнышке. Ведь любому человеку, и даже отчаянному, фанатичному туристу, время от времени необходимы часы отдыха, полнейшего безделья. Иногда просто необходимо выбросить из головы второстепенный материал, стереть из памяти износившиеся воспоминания и неприятные эмоции, и дать организму отдохнуть. Этим и занимался ваш покорный слуга.
    Так путешественники и сидели, пока не поняли, что солнце уж слишком печет.
    - Пора, наверное, уходить, - наконец, произнес Паумен, чувствуя, что галька на пляже раскалилась. - Обгорание нам совершенно ни к чему.
    - Конечно, - согласился Гризли, который тоже начал ощущать себя дискомфортно. - Главное, что сюда мы еще вернемся.
    - И очень скоро, - добавил Паумен.
    На этой фразе друзья поднялись и начали собираться.
    Остальные отдыхающие, тем временем, продолжали жариться на солнце, поглядывая на друзей несколько снисходительно. "Вы - еще новички в пляжном деле", - читалось во взглядах загорающих, но Паумен и Гризли не обращали на них внимания. Минут через пять друзья сложили свои вещи и побрели с пляжа.
    В центр путешественники возвращались пешком, по проспекту Ленина, изредка сверяясь с картой. Было еще достаточно жарко, и друзья старались держаться тенистых участков, чтобы не сильно вспотеть. Через пару кварталов, Паумен и Гризли приметили довольно большую столовую. Это нас сильно удивило. Друзья уж и не надеялись на дешевое пропитание, решив, что в Анапе общепитовский сервис ограничивается центральной столовой.
    Не долго думая, мы вошли. Народу в помещение было предостаточно, что позволяло сделать вывод, что цены здесь - не очень высокие. Аппетитные запахи и множество людей, поглощающих пищу, сделали свое дело: решение поесть пришло незамедлительно. Мы отстояли небольшую очередь из пяти человек и заказали по порции супа на первое, а на второе для Гризли - котлету с гарниром, а Паумену - яичницу. Все это потянуло приблизительно на 50 рублей и изрядно подкрепило наши пустые желудки.
    Продолжая свой путь по проспекту Ленина, (который нам нравился все больше и больше), мы наткнулись на барельеф, посвященный мужественным участникам Великой Отечественной Войны. К сожалению, как это часто случается в нашей стране, барельеф был выполнен безобразно. Три фигуры: матроса, солдата и представителя неизвестного рода войск демонстративно преграждали путь невидимому врагу.
    - Гризли, зачем тот крайний так обозлился и насупился? - спросил меня Паумен. - И почему центральный солдат напоминает бывалого уголовника? И вообще, отчего у всех военных такие ужасные физиономии?
    - Ах, милый Паумен, - отвечал я. - Так уж издавна повелось на Руси, что при нашествии врага многие люди норовили не оружие в руки взять и обороняться; не строить заградительные сооружения, а просто "супить брови" в надежде, что враг испугается. Этим "защитникам Родины" и посвящен данный памятник.
    - Значит, песня:
    Но сурово брови мы насупим,
    Если враг посмеет нас сломать...
    написана именно про таких людей? - уточнил Паумен, во всем стремящийся к конкретности.
    - Несомненно, - подтвердил я. - Например, автор данной песни имел поразительной густоты брови, коими и шевелил в минуты опасности...
    Осмыслив, таким образом, барельеф, друзья двинулись дальше. Минуя Крымскую улицу, путешественники добрались до уже известного читателю бульвара (улица Крепостная - Протапова), который я впоследствии буду называть просто "бульвар". На его пересечение с улицей Ленина мы наткнулись еще на один памятник. Нетрудно догадаться, что он был посвящен Владимиру Ильичу Ульянову.
    Вождь мирового пролетариата был изображен мощным, целеустремленным и несколько "бычковатым". Вообще, в памятниках Ленину, меня поражают ноги скульптуры. Это почти всегда - ноги слона. А ваятель данного произведения искусства, видимо, считал Ильича - глыбой, и не только в интеллектуальном плане, но и в физическом. Поэтому, кроме ног, как у слона, Ильич имел плечи Шварцнегера, руки - метателя молота, а его гигантскому лбу мог позавидовать любой гиппопотам.
    Неподалеку от монумента мы заметили скамеечку, откуда впоследствии частенько наблюдали за Лениным. Кроме нас, место около памятника облюбовали любители катания на роликах. Эти местные подростки постоянно гоняли по асфальту, прыгая на различные доски, и частенько расшибали себе коленки, спины, а то и лбы, тем самым, мешая вождю думать о вечном. В таком случае Ильич расстраивался, обиженно разводил руками, чесал в затылке, но с "роллерами" ничего не мог поделать, ибо был всего лишь простым памятником.
    Насмотревшись на Ленина, друзья продолжили прогулку. Через пару минут Паумен обнаружил новое интересное объявление: "Приглашаем в столовую при интернате, цены умеренные".
    - Пойдем, Гризли, приценимся, - воодушевился Паумен и потащил меня к зданию интерната.
    - А вдруг нас оттуда выгонят? - засомневался я, но, тем не менее, поспешил за товарищем.
    Заглянув во дворик, мы и впрямь обнаружили столовую. К радости путешественников цены там были еще дешевле, чем в столовой на Ленина. Мало того, здесь имелся туалет с раковиной, и можно было вымыть руки перед едой. Дополнительным плюсом являлось удобное обслуживание: посетитель делает заказ, оплачивает его, данному заказу присваивается номер. Затем человек садится за столик и ждет, пока вынесут его заказ. Тем самым создается полное ощущение ресторана.
    Всё это друзья оценили мельком, ибо в данный день поели преизрядно. Однако впоследствии мы частенько пользовались данной столовой. Путешественники убедились, что она пользуется большим успехом, а количество заказов в день превышает сотню. Очевидно, работники кухни кормили детей из интерната черт знает чем, зато с отдыхающих старались взять побольше денег.
    Устав от новых впечатлений, Паумен и Гризли вновь перешли улицу и медленно пошли по бульвару. Через несколько минут нам попалась пустая скамеечка, где мы и решили немного передохнуть. Было уже около семи часов, и только сейчас стало немного прохладней.
    - Смотри, какой крупный козел, - внезапно обратился ко мне Паумен, указывая рукой в неопределенную сторону.
    - Где? - стал всматриваться в отдыхающих Гризли, стараясь найти в потоке людей какого-нибудь здоровенного бородача.
    - Да вон, пасется на травке, - стал дергать меня за рукав Паумен, сетуя на непроходимую глупость медведя.
    И, действительно, на городском бульваре, где было не так уж и много травы, расположился большой и шерстистый козел. Со значительным видом животное паслось, как бы заявляя: я, мол, козел местный и давно здесь живу. А вот кто вы, отдыхающие, я не знаю, да и знать не хочу...
    Наш разговор тут же перекинулся на звериную тему.
    - Почему люди обзывают друг друга животными? - стал рассуждать Паумен. - Например, "Ты - баран, ишак или верблюд". Чего только стоят выражения "собачья жизнь", "не твое собачье дело", "пристрелю как собаку"... А вот про котов так не говорят...
    - Эй, котяра, иди-ка сюда, потолкуем, - попробовал представить себе ситуацию Гризли. - Или подходишь к группе хулиганов и говоришь: "Эй, коты, валите отсюда"!
    - Ты, чего, мужик, за кота меня принимаешь? - продолжил Паумен, и друзья изрядно развеселились.
    На этой фразе мы поднялись и потопали дальше по бульвару, провожаемые удивленным взглядом знатного козла. Настроение было преотличным. Сегодняшний день стал датой многих важных открытий. Но самое главное, как всегда, ждало впереди...
    Наиболее ценная находка принадлежала Паумену, который неподалеку от маяка обнаружил краеведческий музей города Анапы. Многие читатели уже знают об особом интересе путешественников к исследованиям краеведов. Это любознательное племя пытливых искателей частенько выставляет забавные и познавательные экспонаты. Кроме того, билеты в "местечковые сокровищницы" всегда очень дешевые. Из-за совокупности вышеперечисленных факторов Гризли настолько взволновался, что стал настаивать на немедленном посещении "кладезя местной мудрости".
    - Пойми, Паумен, - твердил я. - Чем раньше мы сходим в музей, тем скорее узнаем ценную информацию, которая там имеется. Следовательно, сможем быстрее ей воспользоваться.
    Мой товарищ не возражал. Он только заметил, что путешественники проходили мимо этого места уже трижды, и лишь сейчас совершили важное открытие.
    - Надо быть внимательней, - более конкретно оформил свою мысль мой друг. - И за беседой не забывать смотреть по сторонам...
    Посовещавшись, друзья решили посетить краеведческий музей завтра днем.
    А этим вечером мы запланировали прокатиться на колесе обозрения. Его можно было видеть с многих точек Анапы, в частности, с Центрального пляжа, но дойти до колеса никак не получалось. Таинственное сооружение постоянно исчезало из-под носа, словно проваливаясь сквозь землю. На этот раз путешественники решили найти его во что бы то ни стало.
    Пройдя по запутанным улочкам и тихим паркам, друзья наткнулись на небольшой городок аттракционов, который практически не посещался. Здесь было две карусели, площадка для машинок и искомое колесо обозрения. На нем завершала свой круг единственная парочка: заботливый папаша катал своего маленького сына.
    Мы отыскали общую для всех аттракционов кассу, купили билеты и поспешили к колесу. В этот момент оно внезапно остановилось.
    - Может быть, отключили электричество? - вопросил Гризли, испугавшись, что поездка сорвется.
    - Сейчас узнаем, - философски ответил Паумен.
    Подойдя к старому дедушке, который стоял на входе и проверял билеты, путешественники быстро разрешили свои сомнения. Оказалось, что когда на карусели никто не катался, дед отключал электричество с помощью большого рубильника, установленного в будке. Похоже, старец был доволен своей работой, ибо вид имел важный и даже несколько спесивый.
    Путешественники же, разглядывая весьма ненадежную конструкцию колеса обозрения, внезапно задумались, а стоит ли это развлечение 20 рублей? Не развалится ли дряхлая карусель под нашим весом? Однако, отступать было некуда. Отдав спесивому старцу билеты, мы поспешили в свою кабинку.
    Тем временем дед включил "адскую машину" и друзья начали медленно подниматься. К сожалению, колесо обозрения оказалось довольно низким. Правда, мы увидели и пляжи, и Кавказский хребет, но настоящей высоты так и не ощутили. Разве что поняли, что южная часть города - достаточно большая и состоит преимущественно из парков и пансионатов.
    Слава богу, во время поездки колесо не сломалось и не забарахлило. Проехав полный круг, друзья вылезли из кабинки. Предприимчивый старец тотчас обрубил ток. Мы же, несколько разочарованные осмотром, присели на круглую цементную тумбу, неподалеку от набережной.
    - Закурим? - предложил я Паумену и вынул из рюкзака пачку "Арктики", купленную еще на Исторической Родине.
    - Давай, - согласился Паумен и протянул руку за сигаретой.
    В этот момент Гризли застыл, увидев невероятное. Я вдруг заметил, как в районе аттракционов внезапно возникло довольно большое стадо баранов, направляющихся в нашу сторону. Не успел я поделиться наблюдением с Пауменом, как осознал, что это закрутилась детская карусель с оленями.
    - Что с тобой, Гризли? - встревожился Паумен, наблюдая за мной. - Тебе нездоровится?
    - Перепутал баранов с оленями, - путано объяснил я. - Взгляни-ка на эту карусель...
    И путешественники уставились на странную конструкцию. Устроена она была, действительно, необычно. Во-первых, крутился аттракцион с черепашьей скоростью и мог привести в восторг разве что годовалого ребенка. Во-вторых, у него имелись своеобразные посадочные места. Переднее было сделано в форме ярко-красной ракеты, очень оригинально и красиво. Четыре же остальных, стилизованные под оленей, смастерили крайне убого: рядом с ракетой они выглядели насмешкой и издевательством.
    - Взгляни на малого, который сидит на олене, - указал мне проницательный Паумен. - Он же умрет от зависти к девочке на ракете...
    И, действительно, как только карусель остановилась, "юный оленевод" заплакал. Заботливые родители стали его утешать. Гризли же воспринял данный факт весьма скептически.
    - Космонавтами-то все хотят быть, - прокомментировал медведь увиденное. - А вот мчаться "на оленях утром ранним" уже никому не хочется.
    - Да не в этом дело! - перебил меня Паумен. - Просто данный аттракцион предназначен для одного человека. А кататься на нем вдвоем - дурной тон.
    Вдоволь насмотревшись на карусель и другие аттракционы, путешественники направились к морю. Вдоль набережной тянулся приятный белый заборчик, а далеко внизу на берег накатывались неспешные волны. Увлекшись осмотром, мы устремились по набережной к центру города, и через полчаса достигли морского порта. Сразу за ним начиналась южная граница центрального парка. Там, как обычно, толпились праздные отдыхающие, звучала музыка, и деньги лились рекой.
    Мы же с Пауменом сильно устали и почувствовали, что пора возвращаться домой. Поэтому, посидев еще около часа на скамеечке около порта, друзья неспешно побрели в сторону далекого автовокзала. Полный разнообразных событий день плавно подходил к концу...

    2. Краеведческий музей и "Старые клячи".
    Опустив подробности, которыми изобиловало начало нового дня, (а именно - пробуждение, душ, посещение туалета, а также завтрак, состоящий из чашки кофе и первой сигареты), сразу перейду к тому моменту, когда Паумен и Гризли очутились на улице с незамысловатым названием "Пролетарская". Вряд ли здесь жили производственные рабочие или потомственные трудяги, но зато находился приятный продовольственный магазин. Именно в нем путешественники частенько покупали по пакету кефира, дабы утолить постоянную жажду.
    На дворе стояло 31 июля 2000 года, часы показывали около 12 часов утра. Посетив "рабочий" магазин, который находился в пяти минутах ходьбы от дома, друзья вышли на улицу Горького и проследовали по ней в направлении к центру. Путь наш лежал, как может догадаться проницательный читатель, в местный краеведческий музей.
    Настроение было неплохое, хоть и несколько вялое, как часто случается после интенсивно проведенного дня, изобилующего продолжительными прогулками и многочисленными открытиями. Мы пересекли вокзальную площадь и побрели вперед по улице Терской. Кстати, ей стоит уделить особое внимание.
    В качестве предисловия сообщу, что в Анапе путешественники инстинктивно выбирали приятные и удобные места, дабы пользоваться ими в дальнейшем. Как пример можно привести и наше место на галечном пляже, и столовую при интернате и, допустим, тот же "пролетарский" магазин. Ведь, в любой ситуации человеку свойственно выбирать лучшее.
    Так вот, одной из лучших улиц города Анапы, несомненно, является Терская. Данная магистраль проходит параллельно Крымской и последовательно пересекает все основные пути, начиная от Красноармейской и кончая улицей Ивана Голубца. Терская - очень зеленая из-за множества деревьев и по всей ее длине, через каждые двадцать - пятьдесят метров, расположены уютные скамейки. Проходящая в некотором отдалении от основных маршрутов отдыхающих, данная трасса дает путешественнику не только беспрепятственно пройтись, но и с удовольствием посидеть в тени деревьев.
    Пересекая центральный парк около здания Горсовета (примерно здесь расположен выход на Лечебный пляж), Терская далее проходит через высокую арку в доме и продолжается по проходным дворам, приводя к малоприметному, но крайне ценному мясному магазину. Затем она минует Астраханскую улицу и здесь начинается самый прекрасный участок, состоящий из двух рядов декоративных скамеек. Они сделаны в форме "половинки беседки" и, к тому же, густо увиты плющом. Каждая скамейка представляет собой отдельную кабинку, в которой легко можно спрятаться от посторонних глаз.
    Для большей конкретности сообщу, что на второй по счету скамеечке с левой стороны (нумерация со стороны Астраханской), постоянно собирается кампания местных алкоголиков. Эти люди чинно сидят привычным составом и всегда в традиционной последовательности. Обычно у них в наличие один пластмассовый стаканчик на весь коллектив, что не мешает им употреблять местную водку "Подруга"...
    Далее вышеописываемая Терская упирается в улицу Ленина. В этом месте мы обычно переходим на наш бульвар, ибо там располагаются основные достопримечательности данного района. Так путешественники поступили и сегодня.
    Со вчерашнего дня на бульваре ничего не изменилось. Породистый козел по-прежнему щипал траву. Увидев нас, бородатый поднял голову и проводил путешественников мутным взглядом. Гризли чисто по-писательски подметил, что зрачок у козлятины был прямоугольным. Я не преминул сообщить об этом Паумену.
    - Да, Гризли, ты умеешь подмечать любопытные детали, - согласился Паумен, - Но у тебя есть определенные проблемы с диалогами.
    - Какие еще проблемы? - неприятно поразился я, совсем не ожидая критики. - Диалоги, как диалоги, некоторые - даже славные.
    - Ты не осознаешь всей важности прямой речи, - настаивал на своем мой товарищ. - Ведь мы с тобой много беседуем; для нас разговоры - половина жизни. А если ты избегаешь их в своих произведениях, последние теряют ровно половину привлекательности.
    - Ну, это уже слишком! - перебил я своего товарища. - А как же описания, рассуждения и размышления? Юмор, наконец?!...
    - Во-вторых, - продолжал Паумен, не обращая внимания на мою реплику. - Диалог должен развивать сюжет, сообщать читателю дополнительную информацию. А это редко встречается в твоей прозе.
    Услышав столь резкую оценку, я по-настоящему расстроился. Однако сдаваться не собирался.
    - Если тебе не нравятся мои диалоги - так это напрасно! - с чувством вскричал возмущенный медведь. - Однако увидишь, что в анапских записках будет предостаточно интересных и развивающих диалогов!!!
    - Гризли, не беспокойся, - принялся успокаивать меня Паумен. - Я совершенно не собирался тебя обидеть. Просто несколько критических замечаний не помешают...
    Я, между тем, никак не мог придти в себя.
    - Вот увидишь, я еще поработаю над диалогами, - пробормотал автор этих строк. - У меня будут отличные диалоги!
    - Только смотри, не переборщи теперь с ними, - предостерег мой друг.
    Гризли ничего не ответил. Я просто шел и сопел, размышляя о вредности критики. Правда, через некоторое время медведь успокоился, и даже забыл о состоявшемся разговоре, но в будущем решил повнимательней относиться к прямой речи...
    Тем временем, впереди показался краеведческий музей. Путешественники преодолели последние несколько сот метров и вошли внутрь здания. Встретили нас там довольно странно. Женщина, продавец билетов, окинула друзей удивленным взором и неодобрительно заявила:
    - Что же вы в такую жару по музеям ходите? Надо на пляже сидеть.
    - Мы очень любим ходить по музеям, - ответил я, однако в глубине души остался недоволен вопросом.
    Уже по этой реплике друзья почувствовали, что в настоящее время никто в Анапе не занимается историей края, а большинству отдыхающих не нужны краеведческие музеи. Тотальный кризис сделал людей черствыми и равнодушными. У населения пропал интерес к жизни, и редко теперь попадаются личности, способные чем-то интересоваться, чему-то удивляться.
    Так, внешний вид работников музея просто нагонял скуку, вызывая непроизвольную зевоту. Билетерша уставилась невидящим взором в просроченную газету, а молодой парень флегматично дремал, по-видимому, с самого прибытия на место службы. Заплатив за вход, а удовольствие стоило всего шесть рублей с человека, путешественники покинули эту унылую кампанию, и начали знакомство с экспозицией музея.
    Как оказалось, он состоит всего из трех залов и короткого коридора. Первый зал непосредственно посвящен природе. С самого начала на нас обрушилось огромное количество голых фактов о типе климата, видах полезных ископаемых анапского края, а также прочие географические премудрости. Сравнительные таблицы на стенах свидетельствовали о количестве осадков в год в данной местности, влажности и степени кислотности почвы. Все это "многообразие" Гризли с ходу проскочил и тут же начал изучать фотографии природы, намереваясь в скором времени перейти к растениям и животным.
    Паумен же надолго задержался на самом первом экспонате. Как оказалось, это был документ о лечебных учреждениях Анапы и области, датированный 14 сентября 1975 года. В нем описывались грязевые достоинства курорта. Было похоже, что мой товарищ вознамерился проштудировать брошюру от корки до корки, ибо вид у него был сосредоточенный и важный.
    - Гризли, - вдруг закричал он на весь зал, - иди сюда!
    Я в это время уже успел осмотреть весь животный мир и собирался перейти к рыбам. Услышав крик Паумена, Гризли тут же устремился на помощь.
    Оказалось, мой друг дошел в прочтении до такого пункта: "...в трех километрах от Анапы находится озеро Чембурское, где можно и по сей день принимать грязевые ванны...".
    С торжествующим видом Паумен взглянул на Гризли и веско произнес:
    - Нам надо обязательно приобщиться к грязелечению.
    В ответ я лишь отрешенно кивнул, ибо мысли были целиком заняты животным миром Анапы.
    - Мне показалось, что-то случилось, - наконец, сказал я, - Ты так кричал...
    - Конечно, случилось! Разве не понятно? - воскликнул Паумен, раздосадованный моей реакцией. - Ведь теперь дорога к грязи - открылась! Так что завтра же пойдем на Чембурское...
    - Давай, - без должного энтузиазма согласился Гризли, еще не осознавший великое значение грязи. - А где оно находится озеро?
    И путешественники приникли к карте области, что висела неподалеку. Выяснив, что Чембурское расположено неподалеку от нашего жилища, друзья продолжили осмотр.
    Так как Паумен здорово задержался, потратив не менее получаса на изучение вышеупомянутой брошюры, я еще раз пересмотрел экспозицию зала, на этот раз делясь впечатлениями с товарищем. Музей был стеснен по части свободного пространства, поэтому краеведы старались в каждый стенд вместить побольше информации. Так, на маленьком участке леса разместились кабан, рысь и олень, не говоря уже о десятке мелких зверушек. Звери активно напирали друг на друга, что, по мнению составителей макета, свидетельствовало о многочисленности животного мира в Краснодарском крае.
    Далее располагалось два объемных витража, первый из которых демонстрировал посетителям морских птиц, а второй - представлял во всем изобилие подводный мир Черного моря. Последний стенд был самым интересным. Особо нам запомнился полутораметровый морской окунь, важная и представительная рыба. К сожалению, было заметно, что экспонаты давно не обновляются. Например, я не смог идентифицировать пару-тройку интересных рыбасов, так как картонные таблички с их названием, увы, отклеились и попaдали...
    Центральный зал был посвящен истории города. Его, с любезного разрешения читателей, я описывать не буду, ибо вскорости всех нас ждет исторический отчет, куда войдет данная информация. Скажу лишь, что выставленные экспонаты охватывали огромный период времени.
    Так, перво-наперво посетителям был представлен довольно внушительных размеров камень. Утверждалось, что данному булыжнику более 3000 лет, и его использовали древние люди при строительстве одной из крепостных стен. Нам же показалось, что камень, исключительно ради экзотики, работники музея притащили с ближайшего галечного пляжа.
    Кроме того, путешественникам понравилась комната рабочей семьи конца 19 века. Бросающийся в глаза аскетизм должен был свидетельствовать об ужасах капитализма. "Тяжела была судьба анапских трудящихся" - печально сообщала надпись перед экспонатами.
    - А, по-моему, обитатели комнаты жили вполне неплохо, - поделился своими соображениями Гризли, осматривая нехитрую утварь прошлого века.
    - Это точно, - согласился Паумен. - По крайней мере, кровать у них - гораздо лучше, чем на Северной.
    - А мало вещей, - домыслил я, - потому что они - путешественники. Переезжают с места на место, и не привыкли брать с собой много барахла.
    - К тому же, на юге вообще одежды мало требуется, - завершил анализ комнаты Паумен. - Ибо зима - практически отсутствует...
    На этих словах друзья перешли в соседнее помещение.
    Третий зал был отдан под тему: "Анапа в годы Великой Отечественной войны". Как оказалось, всего в городе-курорте погибло, защищая Родину, 732 человека. Все фамилии - известны. С полным списком можно ознакомиться, посетив небольшое мемориальное кладбище, расположенное около анапского маяка. Путешественников приятно поразила строгая педантичность в подсчетах. Значит, не было в Анапе ни одного пропавшего без вести: никто не попал в плен, не истек от ран в полнейшей безызвестности, не дезертировал с поля боя. Были только мертвые (732 человека) и живые (все оставшиеся), что свидетельствовало о крепкой дисциплине в Советской Армии.
    Личные вещи солдат и партизан украшали зал, письма фронтовиков и полковые газеты были вывешены на стенах. Путешественники, являясь людьми любознательными, прилежно рассматривали бесценные листки из прошлого.
    - Дорогая Валя, пишу тебе с фронта, - начиналось одно из писем. - Как там мама и сестренка? Ничего о них не знаю с начала года...
    Далее автор спрашивал о всевозможных знакомых, про какую-то Тамару и, судя по всему, крайне далекого Алексея Павловича. О себе же солдат не написал ни слова, кроме короткой фразы: "Со мной все в порядке". Очевидно, писавший был человеком, который не терпел распространяться о себе, либо в то время свирепствовала военная цензура...
    Центральное место экспозиции было посвящено партизанскому движению. Особо можно выделить двух героев: Катю Соловьянову и Ивана Голубца.
    Об известной подпольщице друзья узнали еще в первый день нашего путешествия. Бульвар Кати Соловьяновой расположен неподалеку от Северной, и мы почти каждый день ходили по нему дважды. В самом начале этой красивой улицы находится мемориальная доска, посвященная Кате. Там сказано: "Бульвар носит имя Кати Соловьяновой, партизанки, погибшей от рук фашистов. Всего партизаны убили 976 гитлеровцев, взорвали пять мостов..." и так далее...
    Паумен, не сразу осознавший надпись, удивленно воскликнул:
    - Неужели она одна сумела взорвать пять мостов?! ...
    Что же касается Ивана Голубца, то он был известным лидером анапского подполья. С его фамилией связана одна маловероятная история. Некоторые историки считают, что "Голубец" - это прозвище, которое Иван получил благодаря террористической деятельности. Якобы в Анапе во время оккупации специально для фашистов и их прихвостней была открыта столовая, где большим спросом пользовались голубцы. Так вот, однажды Иван подсыпал в них изрядную долю яду, тем самым отправив на тот свет не меньше половины гитлеровцев, базирующихся в городе...
    Было ли так на самом деле - науке не известно. Но то, что Иван имел большой авторитет, - признанный факт. Фашисты боялись знаменитого партизана, как огня, и при одном упоминании его фамилии открывали беспорядочную стрельбу. Однажды, во время подобной пальбы Иван и погиб, ибо проходил мимо, переодевшись в штатскую одежду. Голубец скончался на месте, но имя его навеки осталось в памяти советского народа...
    До предела наполнившись информацией о прошлом Анапы, путешественники почувствовали сильную усталость. Друзья покинули зал "боевой славы", и проследовали по короткому коридору на выход. Там висело несколько картин. Особо мне запомнилось произведение художника Кондратьева под названием "На анапском пляже".
    Автор, желая наглядно продемонстрировать посещаемость курорта, изобразил пляж, где находилась столь огромная толпа, что яблоку упасть было негде. При одном только взгляде на эту давку, любой здравомыслящий наблюдатель испытывал непреодолимое желание убежать прочь с подобного побережья. Таким образом, вместо пропаганды отдыха незадачливый Кондратьев сделал Анапе антирекламу, что не помешало повесить сей "шедевр" на видное место...
    Из краеведческого музея путешественники вышли усталыми и опустошенными. Пообедав в столовой при интернате, мы присели на скамеечку у памятника Ленина и стали строить планы на ближайшее будущее. Однако, этому мешала ужасная духота. По непонятным причинам анапское солнце полностью вышло из-под контроля и на побережье установилась непереносимая жара. В связи с этим Паумен и Гризли ничего путного не придумали, а инстинктивно побрели к Центральному пляжу, не видя никакой альтернативы купанию.
    Там все было по-прежнему: толпы отдыхающих загорали на солнце, продавцы торговали всевозможными товарами, а больные "рачкизмом" фланировали традиционным маршрутом "берег-море". Друзья нашли свободное место метрах в семидесяти от берега и пошли по очереди в воду. Пока Паумен купался, Гризли наблюдал за скоплением народа, пытаясь выявить принципы функционирования этого огромного механизма.
    - Увы, публика на пляже ведет себя подобно живому организму, - заявил Паумен по возвращению из моря. - Ее поведение зависит от температуры, атмосферных осадков и множества других факторов, усреднить которые практически невозможно.
    - Значит, любое исследование пляжной публики обречено на провал? - расстроился я. - Как же мне донести правду до своих читателей?
    - Не путай божий дар с яичницей! - внезапно рассердился мой товарищ, - Ты, Гризли, иногда притворяешься более глупым, чем есть на самом деле. Статистическое исследование, действительно, бесперспективно. Но литературное или психологическое - вещь интересная и важная. Так что, перестань считать количество людей на пляже и задумайся о том, что они чувствуют, как живут...
    - Понял, понял, - закивал в ответ Гризли, - Только для начала мне надо окунуться. Похоже, что глупость моя проистекает не от притворства, а от испепеляющей жары.
    И я стал пробиваться к морю через груды человеческих тел.
    Дойдя до воды, Гризли длительное время наблюдал за парочкой негров, с которыми фотографировались многочисленные отдыхающие. Разодетые в цветные костюмы, чернокожие "фотомодели" успешно заменяли туристам павлинов и обезьянок. Улыбающиеся направо и налево, предприимчивые негры стали, в какой-то степени, визитной карточкой Анапы.
    Купаясь по очереди, путешественники просидели на пляже около трех часов. При этом друзья постоянно потели. Все это время Гризли пытался "засечь" хотя бы небольшой отток людей с моря. Увы! Собираясь в кино, я окинул прощальным взглядом пляж и увидел все тоже количество народа.
    Справедливости ради замечу, что оставшиеся не прогадали - жара не спадала. Солнце висело над морем, готовясь покинуть Анапу, а раскалившийся за день песок все никак не хотел остывать. Мы даже пожалели, что фильм начинается так рано, срочно собрались и поспешили на просмотр.
    В кинотеатр "Октябрь" друзья прибыли без десяти восемь. Паумен пошел в туалет, а Гризли уставился на ребятишек, играющих в компьютерные игры. Малолетние подростки лихо гоняли на машинках, стреляли и бегали по лабиринтам, что навело меня на мысли о стремительно меняющемся современном мире.
    "Конфликт поколений", - подумал я, - "с каждым десятилетием будет прогрессировать. Когда-нибудь не только дети перестанут понимать родителей, но и пятнадцатилетний подросток не найдет общего языка с двенадцатилетним из-за колоссальной разницы в мышлении. А произойдет это в связи с"...
    Тут от глобальных раздумий меня отвлек Паумен. Он схватил Гризли за руку, и, не обращая внимания на компьютерных игроков, потащил в зрительный зал. Взглянув по дороге на часы, я обнаружил, что уже -- без трех минут восемь. Вскоре путешественники уселись на свои места в партере и приготовились к просмотру. Краем глаза я заметил, что просторный и уютный зал заполнен приблизительно на восемьдесят процентов. В это время погасили свет. Таким образом, фильм начался...
    Оценивая картину, сообщу, что "Старые клячи" нам понравились. Эльдар Рязанов после серии скучноватых фильмов, снял, наконец, довольно веселую картину. В предыдущих сценариях режиссер все пытался убедить зрителей в правдивости предлагаемого сюжета. В случае со "Старыми клячами", он, похоже, махнул на это рукой. И подобный подход сработал позитивно. Зрителя не раздражают явные выдумки режиссера и он воспринимает фильм как добротную комедию, а не попытку философского осмысления мира стареющим Рязановым. Особо нам с Пауменом пришелся по вкусу Фоменко в роли крутого бизнесмена - самый лучший персонаж картины.
    Вообщем, поход в кино удался. Широкоформатные кинотеатры хороши тем, что создаются впечатление участия в самом фильме, эффект присутствия на съемочной площадке. Путешественники вышли из "Октября" совершенно обалдевшими. К сожалению, из-за высоких цен на билеты, в будущем мы больше не смогли посетить ни одной картины, даже злосчастного "Брата-2".
    Пройдя полквартала по Крымской, друзья уселись на скамеечке возле магазина "24 часа". Настроение было умиротворенное. Друзья допивали литр "Кагора N32", который купили еще днем и рассуждали, какая жаркая установилась погода. Было уже около одиннадцати вечера, однако духота не спадала. Попутно мы наблюдали за отдыхающими.
    Многие ехали на маршрутках: видимо, возвращались в свои пансионаты после вечернего визита в Анапу. Редкие парочки брели по Крымской по направлению к своим пристанищам, комнатам частного сектора. Некоторые заходили в "24 часа", дабы подкрепиться бутылкой пива или купить что-нибудь из еды.
    - Посмотри, какая мирная картина, - обратился я к Паумену, - Когда смотришь на отдыхающих людей, начинаешь лучше относиться к человечеству. Какая идиллия! Никто не ругается, не хмурится, даже не пристает друг к другу.
    - И неудивительно, - философски ответил мой товарищ. - Во-первых, местные хулиганы не пристают к отдыхающим по указке "крупных мафиози", которые делают свой бизнес на туризме вполне легально. Во-вторых, если лишить человека скучной работы, необходимости вставать рано утром, ряда бытовых проблем и обязанностей...
    - А также поить хорошим портвейном, - добавил я...
    - Верно, - поддержал меня Паумен, - Так вот, при таких условиях вполне возможно, что общество станет гуманней.
    - Это - сложный философский вопрос, - призадумался я, с трудом подбирая слова. - Когда говорят о гуманизме, мне становится как-то не по себе. Однако, находясь летом на отдыхе, чувство безмятежности частенько затмевает любые социальные мысли.
    - Вот и прекрасно, - отозвался Паумен, - Мы и приехали сюда, чтобы отдохнуть и насладиться приключениями...
    На этих словах путешественники допили последние капли восхитительного "Кагора N32" и поднялись со скамейки. Вместе с портвейном закончился и июль 2000 года; на дворе уже стояло 1 августа. Решив, что это - вполне уважительная причина для сна, друзья поспешили отдыхать на улицу "Северная".

    Гризлиус N6. Путешествие в станицу "Анапская".

    "...Продолжительные пешие прогулки, сопровождающиеся беседой на серьезные научные темы, представляются мне лучшим из того, что может предложить этот мир человеку. Передвигая ноги, мы заставляем мысль находиться в непрерывном движение: именно поэтому во время философских разговоров я постоянно хожу взад-вперед"...

    Б.Б. Цыцарский "Конный педализм - будущее человечества"

    Утро 1-го августа выдалось нежарким. За ночь небо заволокло тучами, поднялся ветер и, путешественники, проснувшиеся по будильнику в 8-30, осознали, что лучшей погоды для похода придумать нельзя. Казалось, сама природа указала туристам своим перстом, что пора отправляться на изучение новых мест. Намерения природы и интересы путешественников совпали: ведь именно сегодня мы собрались посетить озеро Чембурское.
    Покинув свою комнату около 9 часов утра, друзья отправились на Центральный пляж. Народу в ту раннюю пору было еще немного. Солнце надолго застряло в дымке, что неподвижно стояла над горизонтом, легкий ветерок освежал просыпающихся путешественников, а временами даже было несколько зябко.
    - Мне приснилось, будто к нам в Анапу приехал Цыцарский, - поделился своим сновидением Паумен. - И мы отправились на морскую прогулку.
    - Вот как? - удивленно откликнулся Гризли.
    - Потом катер сломался и мы высадились на остров, - продолжил свой рассказ Паумен, - А на острове стоял маяк. И мы всю ночь посылали сигналы "SOS" по маяку, ругаясь и с тобой, и с Цыцарским о правилах азбуки Морзе...
    - Ну и чем закончилось? - вставил Гризли, постепенно теряя интерес к рассказу.
    - Да, ничем, - огорченно махнул рукой Паумен. - Так всю ночь и сигналили...
    Под эти слова друзья дошли до ворот Центрального пляжа. Очутившись на побережье, друзья обнаружили, что на море - штормит. Волны метровой высоты с ревом накатывались на берег и, оставляя длинный пенный след, нехотя возвращались обратно. Лишь благодаря тому, что на песчаном пляже очень мелко, мощь стихии по приближению к берегу постепенно ослабевала.
    Этим пользовались некоторые отдыхающие. Они забирались в воду по пояс и стояли там, ожидая особо большой волны. Время от времени один из них, столкнувшись с белым барашком головой или задницей, летел кувырком, а затем, счастливый и радостный, возвращался на исходную позицию. Однако, большинство людей лежало на песке, даже не раздеваясь и, с неприязнью наблюдало за солнцем, которое никак не хотело выходить из дымки. Небо над морем уже очистилось, но серые облака на горизонте принципиально не желали рассеиваться.
    - Кстати, сны обладают интересной особенностью, - вернулся Паумен к прерванному разговору, - Когда спишь, происходящее во сне кажется невероятно важным...
    - Это - точно, - согласился автор данных строк. - Я, вот, например, частенько во сне ощущал себя невероятно мудрым...
    - А просыпаешься, пройдет с полчасика, - развивал свою мысль Паумен, - и думаешь: "что за чушь мне приснилась?!" Вот как сегодня, например, ...
    - Сон всегда трудно пересказать, - добавил я, которому была близка эта тема, - что-то главное - неизбежно уходит. Цепляешься за факты, которые остались в памяти, а именно они - не имеют значения. Самое важное во сне - чт? ты чувствуешь, а это исчезает через секунду после пробуждения.
    - Иногда, Гризли, ты рассуждаешь очень умно, - похвалил меня Паумен. - Именно так обычно все и происходит. Но к этому очень сложно привыкнуть...
    И друзья одновременно вздохнули. Закрыв, таким образом, тему сновидений, путешественники переключились на созерцание окружающей обстановки...
    Между тем, просыпающееся побережье жило своей жизнью. Центральный пляж в очередной раз готовился к приему огромного количества посетителей. По песку ездили машины, убирающие мусор; многочисленные продавцы неспешно расставляли свой товар, а наиболее предприимчивые коммерсанты подвозили на машинах к кромке берега водные мотоциклы.
    Вообще, об данном явлении стоит рассказать поподробней. Вот уже несколько лет эти "адские машины" повсеместно используются в курортном бизнесе, а в Анапе - так на все сто процентов. По всему Центральному пляжу через каждые полкилометра организован "сход" водных мотоциклов. Узкую полоску моря (шириной около двадцати метров) ограждают веревками с продетыми сквозь нее пенопластовыми буйками. По этим дорожкам мотоциклы выскакивают в открытое море. Прокатиться на "железном коне" в течение трех минут стоит 150 рублей.
    Так как в Анапе немало богатых туристов, желающих промчаться по волнам - тоже предостаточно. Поэтому в разгар дня воздух сотрясается от рева мощных машин. Кроме шума, мотоциклы создают еще дополнительные неудобства: если отплыть подальше от берега, всегда есть риск, что рядом пронесется ужасный монстр. А так как человек, управляющий мотоциклом, водить его обычно не умеет, то от радости и переизбытка чувств может легко проехать кому-нибудь по голове...
    Для тех же, у кого не поднимется рука заплатить 150 рублей, местные предприниматели придумали другой вид забавы - "катание на банане". Человек семь - десять садятся на надувное бревно, имеющее в диаметре около метра. Бревно привязывается к мотоциклу, последний заводится и тащит за собой счастливых отдыхающих. После непродолжительного путешествия (не больше минуты) водитель мотоцикла переворачивает бревно; все "седоки" падают в воду, а мотоцикл скорее несется к берегу - набирать новых отдыхающих. Стоит это удовольствие, по нашим меркам, дорого - 40 рублей.
    - Чтобы кататься на таком бревне, надо быть законченным дубиной, - мрачно заявлял я Паумену. - Какой в этом смысл?
    Мой товарищ в ответ лишь пожимал плечами:
    - А какой смысл во всевозможных аттракционах? Просто люди на время становятся детьми...
    Как бы то ни было, но первого августа около 9-30 утра, водные мотоциклы тихо стояли у берега, никому не мешая. Путешественники же, вдоволь осмотрев пляж, повернули не к центру Анапы, а в сторону Пионерского проспекта. Нам надо было пройти около двух километров по пляжу вдоль пансионатов, перейти проспект и прямиком отправиться к Чембурскому озеру.
    На первом участке пути друзьям открылся район санитарно-курортных учреждений, территории которых плавно сменяли друг друга. К чести анапчан, мы нигде не встречали ни закрытых, ни платных пляжей. Эти дурные оскалы социализма и капитализма соответственно, слава богу, не получили распространения в Краснодарском крае.
    Солнце по-прежнему находилось в дымке, однако, ветер стих. Путешественники беседовали и попутно обозревали устройство пляжей. Каждый имел в своем распоряжении деревянную постройку, где находился ответственный человек и инвентарь. Этим стандартным конструкциям присваивался свой порядковый номер. Обычно на дверях такого "командного пункта" висела доска, на которой были мелом написаны температура воды и воздуха. В большинстве мест исправлялось только число, а значение температуры оставалось прежним. Пройдя мимо семи пансионатов, мы увидели семь совершенно разных прогнозов на день и решили, что правильней - не верить ни одному из них.
    В это время пляжные работники занимались уборкой территории. Нам с Пауменом показалось, что их деятельность носила, скорее, демонстративный характер. Так, практиковалось не убирать с пляжа водоросли, а всеми возможными способами запихивать их обратно в море. Неудивительно, что на следующий день водоросли вновь выбрасывало на берег. Кроме этого, многие уборщики территории ходили с граблями по пляжу и равняли песок. Эти люди чем-то напоминали крестьян в поле, но проку в их действиях не было - всевозможные бумажки и соринки обычно проскакивали сквозь зубья грабель.
    В одной из карт Анапы мы нашли схему, где были указаны все 127 санитарно-курортных учреждений этого района, поэтому смогли легко ориентироваться на местности. В основном, нам попадались организации с образцово-показательными названиями: "Шахтерская слава" или "Счастливое детство". В последнем, как путешественники слышали из разговоров, к детям применяют самые суровые меры воспитания: купание не больше пяти минут, постоянные построения по свистку и прочее. Наиболее одиозным друзьям показалось название базы отдыха - "Коммунальник", которое лишь отпугивало потенциальных клиентов.
    Минут через сорок показалась "Полярная звезда" и путешественники поняли, что пора сворачивать. Друзья искупались (если так можно назвать борьбу с волнами) и направились к Пионерскому проспекту. Тропка привела нас к калитке, что выходила как раз на пионерский лагерь. Недолго думая, мы решили пересечь огороженную территорию.
    Нашему взгляду предстало поселение с детьми из Архангельска и Мурманска. Пейзажи с северными оленями, полярной ночью и огромными сугробами мило смотрелись на фоне жаркого южного солнца. Как выяснилось впоследствии, каждый пансионат или база отдыха ориентированы на свой регион, поэтому летом здесь собираются представители всех областей и районов России. Вскоре путешественники подошли к центральной калитке. Около нее сидел охранник в форме. Он любезно открыл ворота и мы оказались на Пионерском проспекте.
    До Чембурского оставалось совсем немного. Пройдя по улице, с одной стороны огороженной высоким забором, за которым угадывался привилегированный пансионат, мы вышли на шоссе, ведущее из Анапы в Темрюк и далее - в Крым. По четырехполосному шоссе нескончаемым потоком катили машины.
    - Где-то здесь и должно быть Чембурское, - заметил Паумен, которому не терпелось выкупаться в грязи.
    - Однако, никакого озера не видно, - поделился своими опасениями Гризли. - Давай перейдем дорогу и посмотрим внимательней.
    Друзья так и сделали. Прождав не менее десяти минут, пока в потоке машин окажется перерыв, мы пересекли оживленную магистраль. Оказавшись на той стороне дороги, "убежденные любители грязи" стали осматриваться. Однако, повсюду виднелись лишь заросли камыша. Судя по всему, камыш пророс здесь всерьез и надолго.
    - Наверное, озеро где-то дальше, - озабоченно промолвил Гризли, весьма недовольный увиденным.
    - Не может быть! - запротестовал Паумен. - Посмотри, какой на карте показан разлив воды. Озеро должно быть видно издалека.
    Долго путешественники смотрели вокруг, а потом - на карту, недоумевая по поводу пропажи целого озера.
    - Гризли, я понял! - внезапно схватил меня за руку Паумен. - Озера Чембурского больше не существует!
    Автор данных строк удивленно уставился на товарища. Затем медведь окинул панораму оценивающим взором и...
    - Боже мой! - воскликнул Гризли. - Как же я не догадался...
    И друзья вновь склонились над картой...
    Впрочем, достаточно мучить читателей, и так сгорающих от любопытства и нетерпения. Разгадка тайны заключалась в следующем:
    Много лет назад на месте камышей располагались огромные водные пространства под названием "Анапские плавни". Они представляли собой систему озер, где можно было купаться, загорать или плавать на лодке. Река Анапка снабжала эту территорию водными ресурсами и, в итоге, все сливалось в море. Так было и в 1975 году, во время создания памятной методички из краеведческого музея.
    Однако, двадцать пять лет - достаточный срок для серьезных экологических изменений. С середины семидесятых в Анапской области стали активно применять орошение полей, что вызвало необратимые природные изменения. Вода из плавней ушла, а водные просторы постепенно заросли камышом. В итоге, озеро Чембурское - сокровищница грязелечения - просто перестало существовать...
    - А как же грязи? - расстроено произнес Паумен, когда путешественники осознали сложившуюся ситуацию.
    - Придумаем что-нибудь другое, - успокоил товарища Гризли.
    В раздумьях об этом "другом", путешественники подошли к развилке дорог. Одна из них вела в Новороссийск, другая - в станицу Гостагаевская. Купив в захолустном ларьке бутылку пива "Дон -3", мы расположились рядом с автобусной остановкой, которая имела крайне заброшенный вид. Надо было определяться, куда идти дальше.
    - Может быть, рвануть в станицу Гостагаевская? - предложил было Гризли, сделав большой глоток из бутылки.
    - Тебе что, алкоголь в голову ударил? - сурово спросил меня Паумен. - Это же в 14-ти километрах отсюда. Дойти-то мы, может быть и дойдем, но вряд получим удовольствие от такого марафона.
    Тогда медведь сделал еще глоток пива и огляделся по сторонам.
    - В таком случае, предлагаю дождаться автобуса, - выдвинул я другой вариант. - Правда, здесь нет расписания...
    И, действительно, остановка больше напоминала беседку для распития алкогольных напитков.
    Паумен неодобрительно взглянул на медведя. Судя по взгляду, я понял, что и второе предложение не прошло. В это время мой товарищ склонился над схемой. Минуты две закадычные друзья провели в молчании.
    - Гризли, а давай пойдем в станицу Анапскую, - наконец, предложил Паумен. - Там же находится винзавод "Приморский".
    - И точно! - обрадовался я выходу из положения. - Надеюсь, он более гостеприимен, чем винзавод "Витязево".
    - А оттуда до города доберемся на автобусе, - подытожил Паумен и друзья покинули уютную остановку.
    Через несколько минут друзья уже топали по шоссе по направлению к незнакомой станице. Путь наш составлял около семи километров, пять из которых проходили вдоль Анапских плавней. Эта огромная территория, заросшая камышом, ныне являлась убежищем мелкой рыбы и большого количества уток. Временами мы видели незначительные водные разливы, до которых было добраться практически невозможно.
    По левой стороне шоссе располагались одинокие дома с большими садами, где росли сливы и яблоки, персики и груши. Затем дома закончились и перед путешественниками открылись поля, на которых паслись коровы; а несколько подальше - величественные южные холмы, целиком заросшие кустарником. Через некоторое время показался поселок "Просторный". Он целиком соответствовал своему названию. Открывшиеся просторы демонстрировали нам виноградники, посаженные по склонам холмов, совхозные поля, мелиоративные установки. Как обычно, поля между собой разделяли ряды пирамидальных тополей.
    - Все-таки, отличная погода для путешествия! - заявил Гризли, осматривая открывающиеся пейзажи. - А я-то ожидал, что наступит жуткая жара.
    - Природные явления - совершенно непредсказуемы, - одернул медведя Паумен. - Особенно, в незнакомой местности.
    - А как же народные приметы? - не согласился я. - Допустим: "много рябины осенью - ожидай холодной зимы". Я об этом в какой-то книжке читал.
    Паумен недовольно уставился на Гризли. Похоже, мой друг что-то вспомнил, и это изменило его настроение.
    - Такие книжки, - медленно произнес он, - как раз и рассчитаны на малообразованную публику. Все это происходит от невежественности.
    - Прежде, чем обижать - объясни! - возмутился Гризли, и, по своему обыкновению, насупился. - Почему это я - невежда?!
    - Путешественник Лесли, воспитавший в одиночку трех барибалов, - отчеканил Паумен, игнорировав вопрос, - утверждал, что народные приметы - не сбываются. И я с ним абсолютно согласен.
    - Но как он это узнал? - не поверил я. - Разве это можно проверить?
    - Да просто нет никаких примет! - заявил Паумен. - Все дело в религиозности человека!
    Тут друзья остановились и уставились друг на друга. Первым подал голос Гризли.
    - Послушай, Паумен, нельзя ли помедленней? - взмолился я, не успевая за мыслью товарища. - Объясни мне, как связаны религиозность и народные приметы?
    - Предсказать холодную или теплую зиму практически невозможно, - начал терпеливо объяснять Паумен. - Это зависит от слишком многих факторов, в том числе, и космического масштаба. Тем не менее, люди всегда хотели знать, что их ждет в будущем.
    - Я бы тоже хотел, - зачем-то вставил реплику Гризли.
    - В самые древние времена существовали колдуны, шаманы и маги, которые предсказывали погоду, - продолжил мой товарищ. - Но это были лишь домыслы и обман. Именно тогда и появились "народные приметы", якобы основанные на многолетнем опыте. На самом же деле, вера в них - одна из разновидностей религиозности человека, не более.
    - Вот теперь, Паумен, - взял слово Гризли, - ты очень хорошо объяснил суть вопроса. Так зачем на меня было сначала кричать?
    Паумен некоторое время молчал, не зная, что ответить.
    - Понимаешь, Гризли, - наконец, произнес мой друг, - Есть вещи, которые просто необходимо знать. А твоя невежественность нередко ставит меня в тупик.
    Мой товарищ еще подумал и добавил:
    - Давай, я буду тебя постепенно просвещать. Но только ты уж - будь мил, - задавай вопросы.
    - Конечно, - воскликнул обрадованный Гризли, - за мной дело не станет!
    - Вот и отлично, - подвел итоги мой друг и путешественники продолжили свой путь.
    Вскоре поселок "Просторный" остался позади. Приблизительно в это время из-за туч вылезло солнце. Было уже около полдвенадцатого, поэтому сразу же стало жарко. Подобные метаморфозы вообще характерны для анапского края: как только солнце восходит достаточно высоко, оно буквально растапливает любые тучи. Уже через несколько минут путешественники взмокли, но мужественно продолжили путь, время от времени запивая минеральной водой, прихваченной из дома.
    Наконец, показалась станица "Анапская". Мне хотелось поскорее увидеть винзавод, но вдалеке виднелось лишь одинокое здание с какой-то большой, но неразборчивой вывеской. Когда мы подошли поближе, она оказалось тривиальной надписью "Продукты". Через некоторое время мы пересекли по мосту речку Анапку. Она произвела весьма жалкое впечатление. Это был, скорее, мелкий ручей, с грязноватой и мутной водой.
    "Вот каковы последствия мелиорации", - глубокомысленно подумали вдумчивые путешественники...
    А через десять минут после этого друзья уже входили в станицу. Данное поселение расположено неподалеку от Анапы и представляет собой ближайшие окраины курорта. Здесь строится огромный микрорайон, целиком состоящий из представительных коттеджей. Это - загородные дачи, а то и просто жилые дома людей, получивших с отдыхающих больше денег, чем остальные. Разумеется, большинство сделало это нечестным путем. Паумен предположил, что иные коттеджи построены приезжими из северных мест, которые накопили определенное количество денег у себя на родине, а на старость решили переехать туда, где теплей. К сожалению, на внушительных трех, а то и четырехэтажных зданиях не было написано информации об их владельцах. Новомодные постройки хранили свою тайну, молчаливо возвышаясь над обыкновенными домами, типичными представителями частного сектора.
    Пройдя по Тбилисской улице, друзья, наконец, дошли до винзавода. Путешественники очень устали. За плечами осталось около двенадцати километров пути, половина которого прошла под палящим солнцем. Друзья довольно быстро определили магазин при заводе и попытались пройти внутрь.
    - Обед, - довольно грубо преградил нам путь один из работников магазина, расположившись рядом с входом. - Продавцы тоже должны отдыхать...
    Не вступая в споры по этому поводу, путешественники поспешили в тень. Было чуть больше часа дня и солнце пекло максимально. Хорошо еще, что на площади перед винзаводом какой-то знатный винодел или любитель выпить догадался посадить ели, в тени которых было вполне сносно сидеть.
    Когда друзья несколько пришли в себя, Гризли решил поподробней осмотреть площадь. Так, я долго разглядывал стенд, где перечислялись сорта вин, выпускаемые "Приморским". Затем мой взгляд упал на памятник Ленину, зачем-то установленный около винзавода. Было непонятно, что в данном случае символизирует вождь: то ли ударный труд в деле распития вина, то ли высокое качество переработки желудком спиртосодержащей продукции. Монумент на этот раз оказался совершенно стандартным, если не считать бутылки вина, торчащей из кармана брюк "самого человечного человека". Заботливый анапский скульптор не мог оставить Владимира Ильича без спиртного и, на всякий случай, снабдил вождя аж литровой бутылкой...
    Между тем, время шло. Без десяти два друзья решительно поспешили к магазину, опасаясь, что еще до открытия у входа возникнет стихийная очередь. Вопреки ожиданиям, там было достаточно пусто. Только какая-то тетушка у скамейки, да супружеская пара, приехавшая в Анапскую на автомашине, были заинтересованы в данном заведении. На магазине висело непонятное старорежимное объявление "С 14 августа 1999 года указом Президента России в целях борьбы со спекуляцией отпускать вино на розлив запрещается".
    Мы с Пауменом не стали обращать внимание на ветхую надпись, тем более, что и президент у нас с тех пор сменился, да и вино из бочек продают везде.
    - У нас только бутылки, - донесся в это время голос одного из продавцов. - Мы на розлив уже более года не реализуем.
    Путешественники удивленно подняли брови.
    - Как это так? - воскликнул Гризли. - Да в Анапе множество магазинов торгует на розлив!
    - Это - спекулянты, - скривился уж слишком добросовестный продавец. - У них нет на это никакого права.
    Пораженные этой новостью, путешественники несколько остолбенело застыли у магазина. До конца обеденного перерыва оставалось еще пять минут.
    - Ну что, Гризли, пойдем в магазин-то, цены смотреть? - спросил Паумен, прервав затянувшееся молчание.
    - Да, зачем? - расстроено махнул лапой медведь. - Все равно мы покупаем только разливное. Как ни крути, бутылки стоят дороже.
    И друзья, решив не терять понапрасну время, поспешили к автобусному кольцу, где уже стояло не меньше семи маршруток.
    К сожалению, все микроавтобусы располагались в отдалении и никто не изъявлял желания везти пассажиров. Когда мы подошли ближе, одна из женщин закричала на водителей: "Давайте, поезжайте, нечего рассиживаться"! Только тогда самый бодрый шофер неспешно поднялся, залез в машину и подъехал к ожидающим людям.
    Путешественники залезли на боковые места, заплатили по пять рублей и тронулись в путь. А уже через минуту маршрутка оказалась переполненной и до самого автовокзала ехала без остановок. В связи с этим меня до сих пор мучает вопрос: зачем водителям надо было собираться по семь человек, если они могли находиться на трассе и зарабатывать деньги? Может быть, в Анапской располагалась бесплатная автозаправка? ...
    Как бы то ни было, полтретьего путешественники прибыли на автовокзал. Закадычных друзей так разозлило, что они не смогли купить вина в станице "Анапской", что сразу после выхода из маршрутки мы поспешили в магазин "Вина Кубани". К удивлению путешественников, он был закрыт. Недоуменно пожав плечами, друзья отправились к следующему, который был несколько подороже, но располагался неподалеку от первого.
    На дверях второго магазина висел большой амбарный замок. Причем, причин, оправдывающих данных поступок, указано не было. Это показалось путешественникам не только странным, но и крайне подозрительным. В глубокой задумчивости друзья поплелись на Северную, ибо очень устали от утреннего перехода и хотели немного передохнуть. На этот раз мы возвращались по улице Горькова.
    Не пройдя и одну треть пути, мы увидели, что закрыт также "Дегустационный зал", расположенный рядом с гостиницей, где мы жили в первый день путешествия. Это заведение было единственным в своем роде во всей Анапе. Там имелся богатый выбор вин как бутылочных, так и из бочек, и продукция продавалась в 200 граммовых стаканчиках.
    Этот факт ну совсем не понравился путешественникам. Поэтому, увидев через полтора квартала очередной закрытый розлив, а рядом с хозяином этой точки серьезного милиционера, друзья даже не удивились.
    - Почему закрыт розлив? - пытался выяснить Паумен у милиционера.
    - Указ президента от 14 августа, - заученно отвечал тот. - Приказано срочно закрыть все точки в городе.
    - Так зачем это делают? - искренне возмутился мой товарищ.
    Тут милиционера прорвало. Чувствовалось, что он и сам недоволен подобным решением, но, по долгу службы, просто обязан выполнять приказ.
    - Эти сволочи заставляют вас покупать все дороже, - по-простому объяснил нам блюститель порядка. - Всем вставляют палки в колеса!
    На путешественников эти слова произвели сильное впечатление. Спустя несколько минут, мы шли домой, и возбужденно обсуждали возникшую проблему.
    - Ну все, Гризли, розлив закрыли, - принялся расстраиваться Паумен. - А бутылочное вино - значительно дороже. Теперь нам вообще денег ни на что не хватит.
    - Да не волнуйся, мы - не пропадем, - успокаивал друга автор данных строк, мысли которого вертелись в несколько иной плоскости. - Меня больше интересует следующее: кому понадобилась такая акция? Тут явно кто-то кому-то не заплатил...
    К сожалению, друзья так и не узнали, кто и когда из администрации принял это недальновидное решение. А заниматься домыслом на страницах данного произведения автору не хочется. Подчеркну лишь одно: в Анапе путешественники стали свидетелями типично советского подхода к делу, бюрократической казуистики, которая частенько практиковалась в годы застоя.
    Нет ничего более глупого, чем запрещать продажу разливного вина - если оно дешевле, чем бутылочное. Наблюдая за опечатанными павильонами, старательно оформленными для розлива, вспоминая закрытый "Дегустационный зал", мы лишь разводили руками, ибо не было слов, чтобы оправдать очевидную глупость властей. Решение о закрытие розлива в Анапе со ссылкой на давнишний закон предыдущего президента - один из самых ярких (а, может быть, и единственный) пример нарушения прав человека в Краснодарском крае.
    Друзья были столь возмущены этим фактом, что решили послать петицию в ООН, ЮНЕСКО и журнал "Посев" о нарушениях прав человека в Анапе. Ответа мы так и не дождались. Но если читатель думает, что это произошло из-за полнейшей безвестности доблестных путешественников, то сильно ошибается.
    Просто за два дня до нашего отъезда из Анапы, (еще раз подтвердив свою косность и неповоротливость) власти опять открыли розлив. Все магазины, длительное время уныло глазевшие черными окнами - заработали. Вино снова полилось рекой. И глядя на эти потоки, было просто невозможно поверить, что еще день назад вся розливная торговля была парализована.
    - А как же справились с проблемой наши верные друзья? - предвижу вопрос не на шутку обеспокоенных читателей.
    - Как всегда, выкрутились, - отвечу за нас с Пауменом.
    Путешественники нашли очень неплохой оптовый магазин, куда осуществлялись поставки вина из Краснодара. Там, например, бутылка Анапы (0.7 литра) стоила 20 рублей, в то время как разливная "Анапа" (1 литр) продавалась за 28. Паумен и Гризли получили, скорее, моральный ущерб.
    Но, справившись с этим чувством, путешественники быстро сориентировались в новых условиях, вместо того, чтобы вешать нос. Того и вам желаю, друзья мои!

    Часть 3. Промежуточные итоги.
    Гризлиус N7 Анапе посвящается....

    "...Город бурлил, как переполненный котел; гудел, как встревоженный улей. Площади ломились от толп праздношатающихся зевак, торговцев смертью и прилежных учеников "ксо"...
    А в это время с железнодорожных вокзалов к центру столицы устремлялись все новые отряды посвященных"...

    Ж.Р. Даунтер "Дневник настоящего анархиста"

    Итак, за последнюю неделю с путешественниками случилось немало разнообразных событий. Возможно, их пристальное описание кое-кому из читающей братии уже начало надоедать. Да и сам автор чувствует усталость от слишком последовательного изложения материала. Поэтому я решил сделать паузу в повествовании и рассказать отдельным Гризлиусом о любопытных особенностях города Анапы...
    Данный курорт расположен на побережье Черного моря в очень живописном месте. Его северная часть находится в глубокой песчаной бухте, чем практически застрахована от штормов и сильных ветров, а южная выходит на крутой берег, откуда начинается Кавказский хребет. Поэтому половина анапских пляжей является песчаными, а половина - галечными. Этим разнообразие двух районов не ограничивается.
    Северная часть (она же центральная) - вбирает в себя около 90 процентов всей увеселительной и развлекательной индустрии курорта. Здесь все время шумно, светло, многолюдно и тесно. Южная - состоит из парков и районов частного сектора, где живут, преимущественно, местные жители. Там всегда тихо, безлюдно, а кое-где - просто провинциально.
    Путешественнику, впервые попавшему в Анапу, это многообразие открывается не сразу, поэтому большинство визитеров так и проводят весь отпуск в северной части города, ни разу не удосужившись посетить южную. Они плетутся как сомнамбулы привычным маршрутом: дом, пляж, столовая, парк; топчутся на территории около квадратного километра целый отпуск. Еще в 1980 году Андрей Макаревич писал о таких отдыхающих: "ленивыми стадами бродят толпы людей"... К 2000-му году эти строчки приобрели особую актуальность.
    А выглядит все следующим образом. С утра колоссальная масса отдыхающих просыпается и, обильно позавтракав, устремляется на пляж. С собой прихватываются дети, подстилки, толстые кошельки, крем от загара и прочая мелочь. "На старт! Внимание! Марш!!!" - звучит команда свыше, и сотни тысяч двуногих дружно выбираются из домов. На улицах сразу становится тесно и шумно. Людские потоки текут по одним и тем же дорогам, в одно и то же время, и всегда с потрясающей интенсивностью.
    Дойдя до пляжа, толпы плюхаются на привычные места, и подставляют живот, спину и совершенно обгоревшие мозги навстречу палящему солнцу. А сзади уже напирают новые любители жары, песка и моря. Часам к 12-ти пляж настолько переполняется, что люди ложатся друг на друга, и огромный клубок человеческих тел дышит, сопит, ворчит, переворачивается и шумно посапывает.
    Время от времени некоторые из представителей рода человеческого поднимаются с песка и, тяжело ступая через тела своих собратьев, долго и затейливо пробираются к воде. Из-за огромной скученности и широты пляжа само море найти трудно, поэтому частенько встречаются заблудившиеся. Кому повезет, минут через двадцать - сорок доходят до цели. Но здесь их ждет новое испытание. Вода кишит от сотен тысяч отдыхающих. Энергично работая локтями, двуногие животные отвоевывают себе кусочек пространства и плюхаются с головой в теплую морскую пену. Слышится поросячий визг, довольное похрюкивание, одобрительное блеянье и удовлетворенное кряхтение...
    Чтобы "свинки" не скучали, на пляже для них продают: квас, пахлаву, чучхеллу, минеральную воду, лимонад, мороженое и прочую еду. Людская толпа перерабатывает эту гигантскую массу продуктов и выдает после себя пустые бутылки, смятые стаканы, обрывки бумаги, этикетки от мороженого. В итоге, ветер носит по пляжу кучи мусора.
    Все это происходит под мощное звуковое сопровождение. Бодрая и энергичная музыка звучит с борта теплохода, доносится из радиоприемников отдыхающих, несется из многочисленных кафе. В дополнение к этому орут дети, вопят подростки, кричат взрослые и что-то сипят пожилые. Шумит прибой, гудит пароход, завывают моторки, ревут катера и пронзительно визжат водные мотоциклы. Сотни звуков сливаются в один непрерывный рев, от которого закладывает уши.
    Под этот рев, с шести до восьми вечера толпа постепенно перемещается с пляжа в огромный парк, где находятся магазины, кафе, рестораны и аттракционы. На пространстве общей площадью километр на два собирается не меньше миллиона человек. Они задевают друг друга плечами, наступают на ноги; отчаянно пихаясь и толкаясь, едят, пьют, танцуют, гуляют, курят, болтают - короче, отдыхают вовсю.
    Чем ближе к вечеру, тем больше проникновенной музыки. Хиты сезона: "Иногда я жду тебя...", "Милая моя далеко..." и "Утоли мои печали, Натали"... Особой популярностью пользуется песня Земфиры: "Я искала тебя ночами долгими"... Эти песни звучат с разных сторон, происходит интерференция и дифракция звуковых волн, и, в результате, образуется одна неразборчивая и путаная мелодия...
    Владельцы магазинов, официанты, продавцы сока, пирожков, булочек, арахиса, шашлыков, кефира, сухого вина, водки и, наконец, портвейна, помогают отдыхающим избавиться от лишних денег. Вокруг происходит грандиозная купля-продажа. Мало-помалу торговля набирает обороты, и ставки в многочисленных аттракционах повышаются. Когда в парке становится темно, и развлекательные заведения включают свет, начинается нечто невообразимое...
    Бурлит огромный людской поток; напряжение среди отдыхающих нарастает, и волнение одних передается всем остальным. В результате стихийного столпотворения, отдельные индивидуумы объединяются, и единой толпой несутся к заветной карусели под названием "Центрифуга". Уверенный палец нажимает кнопку, и вот - аттракцион заработал! С этого момента центральный парк превращается в гигантскую центрифугу, которая не остановится раньше часа ночи. Все быстрее мелькают перед глазами: игровые автоматы, карусели, ларьки, кафе; автоматы, карусели, кафе; голова кружится, все вращается перед глазами и вот - наступает гигантская трата денег!!!
    С каждым витком карусели новые тысячи владельцев пухлых кошельков вовлекаются в водоворот. Инстинкт транжирства захватывает людей, и они перестают контролировать свои поступки. Деньги начинают лить рекой во всех направлениях, как будто внезапно включается несколько тысяч фонтанов. Отдельные живописные ручейки из этой массы утекают на пиво. Как следствие, пиво бьет обладателям кошельков в голову и они, пьяновато щурясь, стреляют на приз по различным мишеням. Однако, приза никому не достанется, да стоит он в два раза меньше, чем плата за выстрел, но до этого никому нет дела.
    Внимание, пошла пальба! Началась непрерывная стрельба в молоко, ибо цели нет по определению. Убитые отсутствуют, зато ружейные залпы сотрясают город: грохот, треск, свист пуль и вспышки разрывных снарядов. Вскоре палит уже весь парк. После каждого выстрела съедается новая порция мороженого, заказывается еще один шашлык, выпивается очередная бутылка пива...
    Тем временем, "Центрифуга" совершает новый стремительный виток и над всей Анапой звучит грандиозная песня, заглушающая артиллерийскую стрельбу. В ней поется о том, что сегодняшний день блистательного курорта удался на славу, а завтра - всех участников ждут новые развлечения и испытания...
    Так выглядит центральная Анапа в особо сумасшедшие дни сезона...
    После паузы, которая просто необходима читателю, чтобы осознать вышеописанную сцену, скажу пару слов о другом районе города. Начнем с побережья: всю южную часть окаймляет узкая полоска пляжа, над которой возвышается почти сорокаметровый, практически отвесный обрыв. Вдоль этого обрыва, повторяя причудливые изгибы берега, анапчане соорудили симпатичную набережную, оградив сушу от моря приятным белым каменным заборчиком. Этот путь протяженностью около пяти километров - излюбленный маршрут Гризли и Паумена. В конце набережной на самом дальнем южном мысу располагается анапский маяк, который в темное время суток приветливо мигает своим красным глазом, указывая путь катерам и морским кораблям. Рядом проходит широкий бульвар, где много скамеек и мало людей. Несколько красивых пансионатов, парков, теннисных аллей, симпатичных магазинчиков, фонтанов, недавно построенная церковь - так выглядит южная часть курорта.
    Хотя население Анапы не слишком велико (72000 человек), город занимает весьма значительную площадь благодаря частному сектору с его многочисленными одноэтажными домиками, называемыми мазанками. Чтобы пересечь Анапу с севера на юг, потребуется около 1.5 - 2-х часов. Центральной магистралью является улица Крымская, хотя, по идее, должен быть проспект имени Ленина. Данный факт заставляет предположить, что город развивался произвольно, можно даже сказать, хаотически. Названия улиц не продумывались, просто лепились рядами дома, между ними образовывалась дорога - ну, и ладно - назовем это "улицей Крымской".
    Эти тенденции наплевательства на традицию, и даже отсутствие традиции как таковой - очень характерны для данного южного городка. Мне представляется, что практически всех местных жителей можно без зазрения совести назвать "Иванами, родства не помнящими". Для этого позвольте углубиться в историю края и выплеснуть на читателя лавину увлекательных сведений, почерпанных из посещения краеведческого музея...
    Жизнь в этих местах, равно как и смерть, поселились по соседству еще в старые, я бы сказал, стародавние времена. Удобная бухта привлекала мореплавателей, и уже в 4 веке до нашей эры здесь существовал город со странным названием "Горгиппия" в честь царя Горгиппа. Несмотря на свое имя, характер у Горгиппа был покладистый, а намерения - миролюбивые. Подопечные царя постепенно осваивали новые земли, строили хижины и улучшали быт. Только меотское племя обосновалось и обжилось, как в третьем веке до нашей эры завистливые гунны совершили набег на поселение и стерли его с лица земли. Все было сделано с особой жестокостью. Жителей наполовину перебили, наполовину взяли в плен, постройки разрушили. В результате, от работы по освоению края, совершаемой в течение трех веков, не осталось и следа. Все заросло травой. Последняя еще долго шумела над братскими могилами меотов, пока природа окончательно не залечила свои раны. Край снова стал девственным и необжитым.
    В 14 веке нашей эры на месте нынешней Анапы высадились генуэзцы. Они тоже обосновали поселение, стали возделывать почву, строить дома, но буквально через столетье были наголову разгромлены турками, которые сожгли все имеющиеся постройки, а население - уничтожили. Образно говоря, от генуэзцев ни осталось камня на камне. Победители же основали город, входящий в Османскую империю.
    На этот раз турки решили обосноваться всерьез и надолго. Они построили внушительную крепость с бойницами для отражения атак неприятеля; глубокий ров вокруг; вырубили все виноградники, ибо пить мусульманам нельзя, и стали по- своему обживать многострадальное место. Поколение за поколением возводило новые дома, укрепляло крепостные стены, в надежде прожить на этих землях долгое время в мире и спокойствие.
    Но не тут-то было. Наши с вами соотечественники не могли примириться с тем, что кому-то живется хорошо. С потрясающей настойчивостью они с 1788 по 1828 год семь раз сжигали дотла Анапу, и каждый раз город возрождался вновь. И снова очередной российский военачальник отдавал приказ о штурме, лилась кровь, гибли люди, а отличившихся офицеров награждали медалями.
    Автор данных строк даже не подозревал, что русские военные были настолько жестоки. Они блокировали город и морили население голодом, бомбили крепость из мощных орудий, сбрасывали турков в море; короче, крушили все подряд. Ибо, как гласит русская же поговорка: "ломать - не строить". И, уничтожив все живое, наши соотечественники гордо уходили восвояси. Именно за это их награждали орденами и медалями.
    В конце концов, после очередного перемирия, в 1836 году Анапа отошла к России. Турки же плюнули на место, которое принесло им одни неприятности. Теперь здесь стали жить русские люди, которые предварительно разрушили, сломали и сокрушили напрочь все, что хоть отдаленно напоминало турецкое.
    Уничтожив все "чужое", наши, в свою очередь, отнеслись к описываемому поселению весьма прохладно. В течение десятилетий Анапа никак не могла получить статус города. Все решил легендарный врач и неординарная личность В.А. Будзинский. Прибыв в эти места еще в двадцатилетнем возрасте, он остро почувствовал особенности здешнего климата и совершил удивительное открытие. В 1898 году Будзинский построил первую грязелечебницу, и в Анапу кинулись тысячи больных, ибо местная грязь оказывала чудотворное влияние на человеческий организм. Впервые за многовековую историю, город стал по-настоящему развиваться, а вскорости - процветать...
    А дело было вот в чем! Будзинский, умнейший человек своего времени, первым понял, что данная местность постоянно рождает грязь. Все поселения, заботливо построенные человеческими руками, в результате междоусобиц обращались в прах, пепел, а затем - неизбежно в грязь. Любая попытка "очеловечить" злополучный край, вырваться "из грязи - в князи", оканчивалась полнейшим провалом. Все тонуло в болоте безвестности, труд тысяч людей обращался в "пыль веков". Грязь правила этими местами. А те, кто стремился от нее избавиться, сами становились грязью.
    Будзинский пошел другим путем. Он обратился лицом к грязи, принял ее всем сердцем, повернул историю вспять. Гениальный доктор возвеличил грязь, поднял ее на небывалые высоты, за что последняя увековечила память о Будзинском, и спасла от разрушения город Анапу. Да что там спасла - курорт стал просто благоденствовать.
    Сподвижники Будзинского (Каушман, Баркелов, Ройденкрафт) развернули грандиозную просветительскую деятельность, объясняя населению необходимость грязевого лечения. В начале века было построено более десятка лечебниц и везде зафиксировано успешное и эффективное воздействие грязи. Больные просто возрождались на глазах! Судьба многострадального города была решена, и решена положительно...
    Между тем, после всплеска энтузиазма, связанного с признанием очевидных достоинств грязи, последовал долгий период "разброда и шатаний". Коммунистические идеи несколько противоречили грязевым, особенно на поздних стадиях развития. В связи с этим грязелечению стало уделяться значительно меньше внимания. Это незамедлительно сказалось на атмосфере в городе.
    Страсть к разрушению снова поселилась в сердцах анапчан. Это видно по многим косвенным признакам. Так, например, принято не ремонтировать дома, а сносить, а на месте разрушенных - строить новые. Подобными примерами изобилуют улицы Горького и Красноармейская. А взорванные во время второй мировой войны жилища никто и не думал возводить на старом месте: развалины просто заровняли бульдозерами, и принялись сооружать аналогичный район на окраине.
    Страсть к разрушению порождает другую черту местного характера - забвение. Так, озеро Чембурское, где Будзинский основал свою грязелечебницу, заросло камышом, и не осталось и следа от деятельности выдающегося доктора. Краеведческий музей - необычайно беден, и, мало того, давно не обновлялся. Единственная в городе старинная постройка - Русские ворота, находится в весьма плачевном состоянии. Кстати, раньше ворота назывались Турецкими, но были переименованы, видимо, из-за невозможности просто разрушить.
    Все это, конечно, очень опасно. Зная историю края, можно предположить, что в результате пренебрежения к грязи, поселение ждут разрушения, которые пока обходят город стороной.
    Однако, мне не хотелось бы выступать здесь в роли Нострадамуса. Просто, Анапе необходим новый Будзинский; лидер, который сможет восстановить уважительное отношение к грязи. Должны быть созданы особые отряды по втаптыванию в грязь человеческих пороков и предрассудков. Грязь обязана прийти в каждую семью, проникнуть в каждую человеческую душу...
    Вот таким, чистым и светлым, видится мне будущее Анапы. И я скромно надеюсь, что новый Будзинский выйдет из числа моих читателей. Поэтому приветствую Вас, уважаемый реформатор, и желаю успехов во всех начинаниях!

    Гризлиус N8. Обитатели дома на Северной.

    "...Можно писать обо всем: счастье и грязи, вечности и сиюминутности, глобальных вещах и пустой обыденности. Для нас существует только один критерий: талантливость автора. Поэтому я легко могу поставить в один ряд Эдуарда Лимонова, Льва Толстого, Константина Аджикова, Федора Достоевского и Сергея Многословова...
    Еще раз повторяю: "тема - ничто, слово - все". Это и есть девиз нашего издательства...

    И.И. Бумаракин "Ударим книгой по расхлябанности масс"

    "...Исходя из моих жизненных наблюдений, люди делятся на две категории: с кем можно сидеть в одной камере, и с кем - нельзя"...

    В. Буковский "И вновь поднимается ветер"

    Настоящий Гризлиус я хотел бы посвятить "соседям по жилищу", с которыми нам пришлось прожить достаточно долго. Условия для отдыха там оказались не самыми лучшими, скорее - даже безобразными. А так как данная тема идет вразрез с общими курортными впечатлениями, я решил не размазывать ее по всему повествованию, а выделить в одном месте. Наиболее удобно это сделать прямо здесь...
    Итак, мы с Пауменом устроились на Северной улице, и вместе с нами проживает довольно разношерстная и многочисленная кампания: как хозяев, так и отдыхающих. К первой категории относятся: дед 84 лет, его дочь Люба 52 лет и Галя - подруга Любы - личность неопределенного возраста.
    Владельцем дома и примыкающих к нему трех "комнатух", в одной из которых расположились путешественники, является старец, имени и отчества которого мы не знаем. Возможно, это помнит Люба, но она с отцом практически не общается. Не разговариваем с ним и мы, а все переговоры ведем с Любой и Галей, поэтому дед является, скорее, ходячим архаизмом, чем собственником.
    С целью идентификации мы прозвали его "Сучок". Передвигается дед еле-еле, со скоростью черепахи, и это не преувеличение или словесная метафора. Если бедняга шествует в туалет, (а больше он практически никуда не ходит), его можно обогнать, пописать, выйти из туалета, помыть руки, - а дед все еще будет подходить к отхожему месту. Весь его облик - с палочкой в руке, в очках (одно стекло которых разбито), с небритой недельной щетиной и плохо заправленной рубахой, заставляет предположить, что перед нами - неопрятное приведение. Однако, по мере того, как проходят дни анапского путешествия, Сучка становится все более жалко.
    И дело, конечно, в его дочери, Любе. Это - особый экземпляр, за которым полезно понаблюдать небольшой отрезок времени, находясь при этом на значительном удалении. Увы, нам пришлось иметь с ней дело вблизи и довольно часто. Самый главный ее недостаток, являющийся одновременно диагнозом: Люба - законченная алкоголичка. И чем больше проходит времени, тем больше мы в этом убеждаемся.
    Вообще-то, наша хозяйка старается пить незаметно. Для этого она уходит в дом, там наливает себе, выпивает и возвращается во двор уже навеселе. Если спиртного надо добавить - повторяется та же процедура. В связи с тем, что Люба находится в запое давно, много алкоголя ей уже не требуется. Чтобы поддержать "нормальное" состояние при плохой работе почек и печени, хозяйке нужно пару бутылок пива с утра и грамм сто пятьдесят водки вечером. Этого хватает, чтобы весь день находиться в легком подпитии. Однако частенько Люба перепивает и явно превышает свою норму. Тогда ее тошнит, она плачет, шатается больше обычного по двору и изредка устраивает скандалы.
    В первый день нашего пребывания в доме Люба громко рассказывала, что она очень красивая, всем нравится, но никто не хочет на ней жениться. "Пожил со мной два месяца и все" - печально повторяла она про некого мужчину, который разбил ей сердце. При этом хозяйка театрально вздыхала и закатывала глаза.
    Надо сказать, что в Любе частенько просыпалась несостоявшаяся актриса. Она любит демонстративные жесты, показное поведение и игру на публику. Но так как окружающих это лишь раздражает, Люба играет сама для себя. Когда наша хозяйка сильно пьяна, то похожа на маленькую капризную девочку. Но то, что в детском возрасте кажется простительным или сносным, во взрослом - представляется страшным.
    По причине продолжительного запоя Люба не способна на осмысленные действия, физические усилия и серьезные решения. Поэтому все дела по дому ложатся на плечи Гали. У нее - очень запоминающаяся внешность. Мало того, что возраст Гали определить непросто, не легче обстоит дело с полом. Крепкая и плечистая, низкого роста, она больше похожа на мужика, чем на женщину, если еще учесть, что всегда ходит в брюках и не выпускает изо рта сигареты.
    Вообще-то, Галя - не столько подруга Любы, сколько "домработница". Она встает в пять утра, набирает воду в душ и убирается во дворе. Люба же, если ее разбудит желание выпить, сидит рядом и командует. В такие дни наша хозяйка радостно сообщает отдыхающим: "Мы сегодня с Галей встали с самого утра и воду в бак набрали", хотя сама участия в этом не принимала.
    У двух "подруг" - сложные отношения; и причины, по которым они живут вместе, нам неизвестны. Судя по обрывкам чужих разговоров, у Гали нет ни денег, ни жилья. А учитывая несомненную любовь "домработницы" к спиртному, можно предположить, что все имевшееся было пропито. Однако, это - лишь предположение. Факт заключается в том, что Галя работает на Любу, а взамен живет у нее и пьет за ее счет. Обе женщины от этого получают выгоду - каждая свою. Правда, временами Люба громко ругает Галю, и всегда - не по делу.
    Однажды они настолько поссорились, что Галя решила уехать. Однако Люба вовремя сообразила, что без Гали пропадет: хозяйство придет в упадок, отдыхающие перестанут селиться, а, следовательно, кончатся деньги на спиртное. Поэтому хозяйка быстро помирилась с подругой. Многочисленные жильцы, в том числе и мы, облегченно вздохнули - хоть какой-то порядок в доме будет сохраняться.
    Исходя из вышесказанного можно понять, что большинство отдыхающих относятся к Гале хорошо, а Любу - сторонятся; ведь никакого толка от разговоров с ней нет. Зато Любе нравится разговаривать. Наша хозяйка произносит слова медленно, по слогам, нараспев; как будто произношение значит больше, чем сам смысл фразы.
    - На-до ид-ти на ры-ы-нок, поку-пать поми-доры, - обращается она к очередному отдыхающему, которого угораздило оказаться во дворе вместе с ней.
    Ответом ей обычно служит молчание.
    Тогда Люба произносит свое предложение иначе:
    - За поми-дорами на-а-до ид-ти. На ры-ы-нок...
    Иногда кажется, что она просто наслаждается звуками собственного голоса или умением произносить слова. Однако, окружающих это мало трогает, поэтому чаще всего Любе разговаривать не с кем. Тогда она беседует сама с собой либо с псом Тошкой.
    Тошка - еще одно несчастное создание в доме на Северной. Это - очень маленький, беспородный песик с длинными стоящими ушами и острым носом. Бедный Тошка целыми днями лежит во дворе, привязанный к стулу весьма массивной и короткой цепочкой. Поэтому, когда он передвигается, последняя тяжело волочится по асфальту и громко звенит. Так как собака живет практически перед дверью в нашу комнату, мы слышим это бряцанье довольно часто.
    К тому же, Тошка лает на чужих людей, входящих во двор, поэтому у нас нередко бывает шумно. Иногда пес будит жильцов по ночам, когда вынюхивает мигрирующих по крышам кошек. В общую атмосферу тихого сумасшествия, которая царит в жилище на Северной, Тошка прекрасно вписывается и дополняет ее своеобразным колоритом. Когда светит солнце, пес лежит пластом и безропотно переносит суровую южную жару, так как других вариантов ему не предлагают. Вечером собака оживает и довольно много лает, но не попрошайничает. Видимо, по причине своих крошечных размеров, Тошка ест очень мало и ему вполне хватает пайки, которой кормит его Галя...
    По-настоящему Тошку любит только Сучок. В связи с этим мне вспоминается следующая сцена. Однажды Сучок медленно пробирался в сортир, но тут - наткнулся взглядом на собаку. Дед остановился, присел, громко пукнул и стал гладить пса, повторяя, как заклинание: "Тошка! ... Тошка! ... Эх, Тошка!" Это были единственные слова, которые я услышал от Сучка за все время пребывания на Северной.
    В них было много различных эмоций. И радость оттого, что пес существует, живет с ними; заключенная в первой части монолога: "Тошка! ... Тошка! ...", произносимой с любовью и похвалой. И горечь с разочарованием от жалкого существования и собственного, и собаки, в последней части - "Эх, Тошка!" ...
    Однако, вернемся к Любе. Частенько хозяйка либо днем, либо с утра ходит по двору, мучаясь запоем, из-за которого ей не уснуть. Обращаясь в пустоту, она произносит отдельные фразы, не связанные между собой. Например:
    - Да, мне на солн-це не-льзя. Когда жа-ра, я пло-хо се-бя чу-у-вствую.
    Затем:
    - Ну, То-шка, гу-лять хо-чешь?
    Пес при слове "гулять" начинает скулить и бешено вертится на одном месте. Цепочка отчаянно бренчит. Несчастная собака реагирует таким образом, ибо с ней практически никто не гуляет. Пес мучается, мучается, а затем писает и какает прямо у места, где привязан.
    Однако, Люба не обращает внимания на хныканье собаки. Ее неторопливые мысли текут дальше.
    - Га-ля, надо бы спи-чки ку-пить, - обращается она в пустоту, ибо Галя находится в доме.
    - Га-ля, - повторяет она свою фразу несколько раз, пока не понимает, что находится во дворе одна.
    Тогда Люба смотрит по сторонам, вновь замечает собаку и в очередной раз начинает свою надоедливую песню: "Тош-ка! Тош-ка-а-а!".
    А однажды соседи, тоже живущие по Северной, захотели продать щенка пекинесса и устроили из этого настоящее шоу. Галя, из любопытства, пошла вместе с Любой смотреть на щеночка. Неожиданно Любе понравился пекинесс и она решила приобрести в дом еще одну собаку. Напрасно ее отговаривала Галя, знакомые, отдыхающие и даже мы с Пауменом. Люба была неумолима. Она ходила со щенком на руках, как ребенок, которому подарили заветную игрушку, и все время повторяла:
    - Я ведь одна. Мужа у меня нет, пусть у меня будет зверинец. Я буду теперь и за этой собачкой заботиться: кормить ее и купать.
    Все махнули рукой на Любу с ее очередной блажью и отстали. Буквально через полчаса после этого щенок пропал. Люба тотчас устроила грандиозную истерику.
    - Галя, где щенок? - голосила она, шатаясь по двору. - Я еще не отдала за него деньги, а он - потерялся. Что же теперь делать?
    Галя в ответ материлась и ругала сумасбродную подругу. В итоге, после долгих поисков Галя все-таки нашла пекинесса на улице и отнесла обратно соседям. После этого Люба о щеночке не вспоминала...
    Но больше всего хозяйка мешала нам в первые дни и вот почему. Получив от путешественников деньги за проживание, Люба начала их интенсивно пропивать. В тот же день во дворе появился загадочный тип по имени Володя, который стал приходить к хозяйке по вечерам и уходить с утра. Так как соседняя с нами комната пустовала, Люба с Володей свили там уютное гнездышко, где и развлекались, как могли.
    Первые дни мы просыпались рано, а приходили очень поздно, поэтому почти не обращали внимания на творившееся вокруг. Но одну ночь я запомнил хорошо...
    В тот день Гризли с Пауменом устали бродить по городу, поэтому прибыли на Северную не поздно и наивно захотели уснуть. Через час друзья поняли, что совершили ошибку, вернувшись так рано. В смежной с нами комнате веселье только начиналось. Сначала Володя попытался исполнить под гитару песню Льва Лещенко: "Прощай, прощай"... Затем этот страшный человек через каждые пять минут принялся включать на полную мощность хозяйский магнитофон. Пришлось мне постоянно заходить к ним в комнату и просить сделать музыку потише.
    Наконец, "сладкая парочка" еще выпила, выключила магнитофон и начала беседовать. К сожалению, все было хорошо слышно. Я не спал до трех часов ночи, слушая бестолковые и пустые разговоры. Хорошо помню фразу Любы, которую она повторяла постоянно: "Говорят, ты ее трахал так, что она визжала"?; "Расскажи, как ты ее трахал, что она визжала?" В ответ Володя громко смеялся...
    Через неделю после этой сцены Паумен стал свидетелем, как Володя с Любой трахались на кухне, прямо при открытой двери, за просвечивающей занавеской. Правда, никто не визжал. Мы даже не знали, что от них ждать в будущем...
    Слава богу, дней через пять у нас появились соседи и у Любы не осталось места для любовных свиданий с Володей. Кроме того, она пропила почти все деньги, полученные от нас. Поэтому "дикие вечера" практически закончились.
    Однажды с утра я слышал, как Люба инструктировала Галю:
    - Придет Володя, не пускай его. У меня нет денег.
    И, действительно, в последнее время Володя заходит довольно редко.
    Путешественники тоже стараются бывать в доме на Северной как можно реже, что доставляет определенные неудобства. Приходим мы обычно не раньше двенадцати вечера, а уходим приблизительно через час после того, как проснемся.
    - Опять на экску-у-рсию соби-раетесь? - обращается к нам Люба, когда мы покидаем "гостеприимное" жилище.
    - Конечно, на экскурсию, - отвечаем мы и облегченно вздыхая, выходим на улицу...
    Нашему образу жизни удивляются и многочисленные отдыхающие, которые снимают комнаты у Любы. Их поведение уже описано в первой части предыдущего Гризлиуса, так что автору почти нечего добавить.
    Кроме разговоров о том, сколько стоит картошка и помидоры на рынке и какова температура воды и воздуха, они ничего сообщить не могут, зато об этом болтают вовсю. А, так как у нас во дворе потрясающая скученность, путешественники слышат подобные разговоры постоянно. Лично мне они действуют на нервы больше, чем Паумену.
    Мой товарищ любит порассуждать о том, как редко представляется возможность изучить простой народ и его реакции.
    - Пойми, Гризли, - частенько повторял Паумен, - ты больше нигде не столкнешься с "такими экземплярами". Люди всегда вращаются среди себе подобных.
    - Ну и что? - недоуменно вопрошал я.
    - Только в редких случаях, например, на отдыхе, - продолжал Паумен, - можно увидеть другую социальную среду. В этом и заключается ценность подобных наблюдений...
    К сожалению, я не разделял мнение уважаемого товарища. "Ценность" увиденного до сих пор кажется мне сомнительной. Вероятно поэтому, в повествовании об Анапе почти нет упоминания о соседях.
    Правда, в Гризлиусе N2 я упоминал о бухгалтерше Лене и ее сыне Сашке. Эта парочка, действительно, запомнилась больше других. В начале нашего пребывания в доме шума от них бывало больше, чем от Любы с Володей. Однако впоследствии болтливые москвичи переехали в другую комнату.
    Зато рядом с нами поселилась другая пара: Нина - крановщица из Москвы и ее дочка Женя. Мы постоянно видим наших соседей во дворе и невольно наблюдаем за ними. Частенько у Нины с дочкой случаются конфликты, причем, обычно по вине матери. Она третирует своего ребенка всеми возможными способами.
    Например, с первого дня Нина занялась лихорадочной деятельностью по кормлению Жени. Мать всерьез считает, что главное на юге - хорошо питаться. Поэтому Нина непрерывно убеждает Женю хоть что-то поесть. Происходит это следующим образом:
    - Доченька, ну съешь еще кусочек мяса, - уговаривает Женю Нина.
    - Спасибо, мамулечка, не хочу... , - отвечает переевшая дочка.
    - А я говорю, ешь! - раздражается мать, натыкаясь на неожиданное сопротивление. - Еще кусок съесть обязана...
    - Не буду! - возражает упрямая Женя. - Я сыта...
    - А я говорю, жри! - кричит уже на весь двор распалившаяся Нина. - Я что, зря целое утро мясо готовила?! Вечно ты надо мной издеваешься! ...
    Из этого примера становится ясно, что настроение у Нины меняется очень быстро. Причем, предугадать следующую фазу практически невозможно. В дополнение к этому, наша соседка почти в любой ситуации оказывается нелепой.
    Так, однажды Нина купила Тошке огромный кусок мяса, ибо ей показалось, что "собаку не кормят". Положив "кусман" собаке в миску, крановщица со спокойной совестью отправилась на пляж. Тошка же с удивлением наблюдал за гигантским шматком с костью посередине, сгрызть который маленькой собаке было не под силу. Вскоре вокруг мяса стало жужжать огромное количество больших мух, а во дворе запахло как-то неприятно...
    В итоге, кусок пролежал нетронутым несколько часов, доставил всем кучу неприятностей, пока Галя, наконец, его выбросила...
    В другой раз Нина решила прибить в свое комнате пару гвоздей и попросила у Любы молоток. Вернуть же его вовремя назад - забыла. Через некоторое время молоток понадобился Гале. Нина же никак не могла найти его в своей комнате. В результате поисков произошла очередная смена настроения.
    Нина жутко разозлилась и побежала в магазин покупать новый молоток.
    - Вы, наверное, думаете, что я его украла!? - кричала она на всех присутствующих.
    Когда соседка вернулась, сжимая в руках новый молоток, ее уже дожидалась Женя. Дочка нашла затерявшееся орудие труда под маминой кроватью...
    Подобных нелепостей мы насмотрелись, хотя видели Нину всего лишь несколько дней. Слава богу, что она хотя бы подружилась с Леной. Теперь они вместе ходят на Центральный пляж, поэтому нас оставили в покое...
    Остальные соседи проживают несколько дальше, и мы с ними никак не пересекаемся. Но их незримое присутствие ощущается в далеких звуках музыки, смехе за стенкой или детских криках, доносящихся неизвестно откуда. Частный сектор в Анапе переполнен и скученность не знает границ, поэтому всем советую пользоваться либо пансионатом, либо палаткой.
    Что же касается двух закадычных друзей, то мы постарались извлечь из неприятностей только пользу. В связи с тем, что в нашем доме отдохнуть совершенно невозможно, мы гуляем по Анапе даже больше, чем рассчитывали по приезду. Стало быть, плохие условия проживания позволяют друзьям лучше узнать Краснодарский край.

    Гризлиус N9 Ухудшение погоды - путешествия откладываются.

    1. Продолжительная гроза.
    "Когда приходит корабль, то каждый в гавани рад,
    Но если б ты была в море, я сжег бы концы и трап,
    Если бы ты была сахар, боюсь, я вызвал бы дождь,
    И нам всем будет лучше, когда ты уйдешь"...

    Б. Гребенщиков "Когда ты уйдешь..."

    Итак, в среду, 2 августа погода на побережье резко испортилась. С самого утра загрохотал гром, пошел дождь, временами переходящий в настоящий ливень, и приветливый город Анапа превратился в одну большую лужу. По улицам зажурчали полноводные дождевые потоки, и передвигаться стало возможно только в ластах, а еще лучше - в акваланге.
    Для путешественников такой каприз природы явился полной неожиданностью. Друзья уже строили планы по посещению Новороссийска; собирались полноценно позагорать на галечном пляже, как вдруг обнаружили небо, затянутое серыми тучами, из которых непрекращающимся потоком лил дождь.
    - Ну, это дня на три, - безапелляционно заявила Люба нашим соседям. - Уж мне-то можете поверить.
    Соседи в ответ неопределенно хмыкали.
    Нас же данное заключение настроило на умиротворенный лад. Если Люба предсказывает одно, значит - жди другого. Мы еще раз взглянули на небо и заметив, что дождь - стихает, отправились на Центральный рынок за оригинальной покупкой. Дело в том, что друзья решили устроить в Анапе рыбный день. Данная идея принадлежала моему замечательному товарищу.
    - Гризли, - как-то раз начал свою речь Паумен, - У нас осталось не так много денег и мы это прекрасно знаем...
    - Конечно, - перебил нетерпеливый медведь. - Причем, с каждым днем их становится все меньше. Однако, мы не будем по этому поводу унывать...
    - Да нет, дело не в этом! - возмущенно воскликнул мой товарищ, недовольный вмешательством Гризли. - Просто есть вещи, на которые надо обязательно потратить деньги, даже если их мало...
    Я стал мысленно перебирать самое необходимое: "экскурсии"? ... , "портвейн"? ..., "новые впечатления"...? , "грязеводство"? ...
    Паумен долго смотрел на незадачливого товарища, но мне ничего путного в голову не приходило.
    - Глупый ты, медведь, - наконец, подытожил мой друг, - Ведь это элементарно! Нам необходимо хоть раз поесть в Краснодарском крае вяленую рыбу.
    - Точно! - воскликнул автор данных строк, хватаясь за голову, - Как же я раньше не догадался?! ...
    Поэтому, игнорируя мелкий дождик, друзья положили в рюкзак зонтики и поспешили по бульвару Кати Соловьяновой к центру города. Описываемое утро оказалось для Гризли вдвойне тяжелым. В связи с ненастной погодой я надел новые ботинки, решив, что пляжные тапки в данном случае неуместны. Уже через пять минут мне пришлось расстаться со своими предубеждениями.
    Ручьи, сравнимые с мелководными реками, текли по улицам, заворачивая на перекрестках в сторону моря или Анапских плавней. Обойти их было невозможно, разве что переплыть. В итоге, пока путешественники добрались до Центрального рынка, Гризли испачкался чуть ли не по колено и новейшие ботинки промокли насквозь.
    - В чем же я теперь поеду в Новороссийск? - расстроено восклицал несчастный медведь, ковыляя в сырых ботинках, словно в ластах...
    Как только друзья вошли на рынок, дождь взыграл с новой силой. Капли застучали по навесам, а мы устремили в гущу лотков, где продавали всевозможных "плавниковых" и "жабровых", "хвостатых" и "чешуйчатых". В итоге, изрядно промокнув, путешественники все-таки выбрали вяленого и потрошеного судака. Ответственейшее решение принял Паумен. Он купил один из лучших экземпляров, за который заплатил пятьдесят рублей. Это было важное и крупное, по анапским меркам, приобретение, о котором в дальнейшем друзьям никогда не жалели... А по приходу домой "породистый" судак украсил наше скромное жилище и наполнил весьма тесную комнату приятным запахом вяленой рыбы.
    После интенсивного холодного душа, друзья немного посидели на Северной. Паумен и Гризли попытались уткнуться в свои книжки, послушать шум дождя или просто полежать на кровати. Но время тянулось медленно, иногда сонный покой перебивала чья-то бессвязная речь, да и вообще прозябать целый день в помещении было как-то не с руки. В итоге, путешественники не выдержали, и, наплевав на непогоду, схватили в руки зонтики и покинули наше жилище.
    Дождь на улице не прекращался ни на минуту. Друзья несколько часов, короткими перебежками от одного магазина к другому, безуспешно пытались найти в довольно большом городе место под навесом или иную конструкцию, которая могла бы спасти от дождя. Мы заходили в магазины, прятались под деревьями, но уютного местечка, где можно было бы посидеть, так и не обнаружили. Наконец, в любимейшей южной части курорта путешественники набрели на странной формы здание с довольно загадочной надписью - "Анапский бювет". Я по незнанию решил, что это был передвижной буфет, который свалился в кювет. Однако Паумен просветил незадачливого медведя.
    - Бювет, Гризли, - сказал мой достопочтенный друг, - вовсе не буфет, а фонтанчик с минеральной водой. В Кисловодске, где я бывал во времена моей молодости, все ходили с пластмассовыми стаканчиками, и из фонтанчика набирали лечебную воду, которую потом пили.
    В очередной раз подивившись фундаментальным познаниям моего мудрого друга, я предложил посетить анапский бювет. Увы, никаких фонтанчиков там не оказалось. К тому же обслуживали только по пансионатским книжкам. Хмурая тетенька строго по списку наливала страждущим по стакану целебной жидкости, а последние, выпив свою порцию, светлели лицами, улыбались и выходили на улицу с чувством восхитительной наполненности. Путешественникам же пришлось покинуть бювет несолоно хлебавши.
    - Зато у нас есть "Букет Кубани", - успокоил меня Паумен и мы сели под приветливую крышу бювета дегустировать сей напиток.
    Вглядываясь в облачное небо, путешественники заметили одну любопытную деталь: серые облака вперемешку со свинцовыми тучами вели себя весьма странным образом. Более высокие медленно двигались в сторону моря; а нижние, которые, собственно, и давали дождь, с бешеной скоростью неслись в направлении гор. Поэтому небесная картина постоянно менялась. Впрочем, это никак не сказывалось на количестве осадков: дождь лил и лил с завидным постоянством.
    - А что мы будем делать, если погода не измениться еще пару недель? - спросил Гризли, который в последнее время чувствовал непреодолимую тягу к вопросам.
    - На юге такая ситуация маловероятна, - философски отвечал Паумен, - Но если подобное все-же случится, это может очень сильно испортить путешествие.
    - Наше путешествие невозможно испортить, - не согласился Гризли, - Ведь при любой погоде можно увидеть и узнать массу интересного.
    - А как же ты будешь гулять во время грозы? - мгновенно отреагировал Паумен, - Прежде, чем что-то утверждать, медведь, тебе следует подумать...
    - А я говорю, что смогли бы, - продолжал настаивать на своем ваш покорный слуга и беседа путешественников начала перерастать в спор...
    На повышенных тонах друзья принялись обсуждать проведение отпуска на юге в плохую погоду. За этим занятием прошло около полутора часов. При этом путешественники изрядно помахали руками, покричали и, опустошив бутылку восхитительного "Букета Кубани", постепенно успокоились...
    Под наши разговоры незаметно наступил вечер. Однако кардинального улучшения погоды не наблюдалось. Когда дождь на некоторое время прекратился, мы вышли на высокую набережную, о которой я писал ранее, и обратили свои взоры к морю.
    Представшая перед глазами картина оказалась зрелищной и запоминающейся. Вся левая часть была затянута огромной лиловой тучей. Вероятно, там шла гроза. Справа виднелись небольшие просветы. Разыгравшиеся волны с ревом обрушивались на берег, а привычные белые барашки превратились в грозных и длинных баранов. Но самым интересным был цвет моря. Начиная с пепельно-серого у самого берега, он плавно переходил в настоящий зеленый, и далее, до самого горизонта, зеленые цвета всевозможных оттенков сменялись от темно-синего, практически черного, до ровно-фиолетового.
    Кстати, морские пейзажи всегда вызывают у путешественников массу эмоций. В новых местах мы любуемся красивыми ландшафтами, оригинальными домами, склонами гор. Но стоит выйти к морю и взглянуть на бесконечный простор водной стихии, как понимаешь, что с этим ничто не сравнится. Цвета от нежного голубого и ярко-серебристого на фоне заходящего солнца сменяются глубоко-синими и разнообразно-зелеными. В сочетании с небом, которое бывает и почти белым, и совершенно лиловым, эти разноцветные картинки прочно врезаются в память, укрепляя и без того устоявшееся мнение: нет ничего красивей, мудрей и достойней природы.
    Вдоволь налюбовавшись морем мы с Пауменом, под временами моросящим дождиком, двинулись домой. В течение всей дороги друзья бросали озабоченные взгляды на небо и в очередной раз убеждались, что погода не меняется. В итоге, добрались до Северной около 12 часов и, под пьяный базар Любы, с большими проблемами уснули...

    2. Прогулки по промокшему городу.
    Надо сказать, что плохая погода на курорте - страшный бич для любого, даже самого закаленного туриста. В одночасье становится скучно и неуютно: море делается грязным и холодным от стекающих в него дождевых потоков, приветливые скамейки - мокрыми, а в парке любое дерево стремиться облить тебя с ног до головы холодной водой при малейшем порыве ветра. Самое лучшее в данном случае - сначала преизрядно промокнуть, а затем - скрыться в надежном убежище, дабы там отдыхать и ждать улучшения погоды.
    Именно так мы и поступили 3 августа. С утра путешественники вскочили в 6-30, дабы купить билеты в Новороссийск на 4 число, простояли с полчаса в очереди, а по дороге обратно опять попали под сильный дождь. В итоге всю первую половину дня друзья провели на Северной. Люба спала в глубокой алкогольной отключке, отдыхающие пошли играть в карты в дальнюю комнату, а мы с Пауменом неплохо отдохнули.
    Глупые наши соседи, преимущественно из Москвы, все звали нас составить им кампанию, не понимая, что постоянные беседы о быте ужасно раздражают как Паумена, так и Гризли. Друзья удалось отвертеться от назойливых приглашений, лишь сославшись на плохое самочувствие, недостаток сна и прочие "объективные" причины. В итоге, Паумен стал читать "Сестру Кэрри" любимого писателя Драйзера, а Гризли, памятуя вчерашнюю беседу, принялся разрабатывать тактику путешествий в плохую погоду.
    Часам к двенадцати дождь практически прекратился. Задул сильный ветер и друзьям стало ясно, что облака разгонит и вечер не будет дождливым. Несмотря на небольшие тучки, которые еще висели на горизонте, в целом погода начала налаживаться. Однако, ручьи все еще текли по улицам, бурно финишируя в море, так что идти на пляж не хотелось. Поэтому, во второй половине дня, мы совершили довольно продолжительное круговое путешествие по районам Анапы, которые не были осмотрены ранее.
    Как я уже говорил, Анапа имеет два непохожих района: Северный и Южный. Кроме них я бы еще выделил "континентальный" район (сильно удаленный от моря) и жилищный комплекс, который анапчане называют 12 Микрорайон.
    Континентальный район занимает довольно значительную территорию и состоит преимущественно из одноэтажных домов частного сектора. Это - довольно зеленые, весьма однообразные длинные пустынные улицы, на которых мало магазинов и проезжающих машин. Там почти нет отдыхающих и лишь немногочисленные местные продают арбузы, дыни и абрикосы. Мы с Пауменом, ведомые картой Анапы, купленной за 20 рублей, пытались дойти до обозначенного зеленого массива, ибо я решил, что там должен находиться парк. Увы! Данная территория оказалась пустырем, на котором предприимчивые местные жители, сколотившие приличный капитал на продаже вина, минеральной воды и прочих продуктов втридорога отдыхающим, построили множество двух-трехэтажных коттеджей весьма примитивных и однообразных форм.
    По пути к этому пустырю еще раз подтвердилась страсть анапчан к разрушению. Так, встретившаяся нам воинская часть была законсервирована, а плац, на котором следовало маршировать бравым солдатам, обильно зарос травой. Паумену данная картина не понравилась.
    - Попытки развалить армию, - назидательно объяснил он Гризли, - приводят к краху всего государства.
    - История наглядно показывает, - продолжал мой товарищ, - что лишь наиболее организованная часть человечества, а именно, армия, способна вести общество вперед, дисциплинируя отдельных индивидуумов. А без армии - нас в скором времени ждет упадок и разложение...
    В связи с этим Паумена очень порадовала морская пограничная учебная часть, расположенная в южном районе города, неподалеку от галечного пляжа. Мой друг долго и внимательно смотрел на бодрых матросов, которые понуро стояли на плацу, а затем длительное время тренировал незадачливого медведя строевому шагу, используя команды: "Делай раз!", "Делай два"! Наконец, медведю это занятие наскучило и он чуть не поссорился с Пауменом, который безуспешно приказывал то "Правое плечо вперед", то "Равнение налево"...
    В описываемый же день путешественники пересекли наискосок "континенталку" и вышли прямиком к 12 Микрорайону. Он оказался особой частью Анапы, где проживает не менее четверти общего населения города. Это - около двух десятков высотных домов; незагорелые люди, по вечерам возвращающиеся с работы; дети, играющие в футбол во дворах и прочие атрибуты провинциального летнего города. Мы надеялись купить здесь какие-нибудь продукты по низкой цене, но оказалось, что магазинов - довольно мало, поэтому в них выстраиваются большие очереди. Поэтому путешественники оставили затею отовариться и просто осмотрели немногочисленные достопримечательности. Я сфотографировал Паумена сидящим на скамеечке в одном из дворов; мой товарищ вышел очень милым и красивым.
    Затем путешественники распили по бутылке пива "Дон-5", купленном в ближайшем ларьке, и, пройдя еще минут пятнадцать, вышли практически на окраину города. За 12 Микрорайоном открывалось широкое поле и далее начинался Кавказский хребет. На ближайших горных вершинах располагались четыре белых шара. Когда мы ездили на экскурсию в Абрау-Дюрсо, экскурсовод сообщил, что это - радиолокационные станции доблестных пограничников, днем и ночью стерегущих водные пространства нашей страны.
    Задержавшись на шарах, сообщу, что лично мне кажется, что данный продукт - яйца гигантского страуса, который в самом начале мезозойской эры бегал по Кавказскому хребту. По пути следования страус откладывал колоссальные яйца. К слову сказать, семь подобных "предметов" мы наблюдали на вершинах гор в Новороссийске еще в первый день нашего путешествия. Так вот, когда громадный страус отложил все имеющиеся у него в наличие яйца, он тяжело вздохнул и прямиком отправился в Южную Америку, где нашел покой в разливах дикой Амазонки. А яйца до сих пор лежат на склонах и вершинах гор, чтобы затем, в определенный час "Х" из них проклюнулось новое поколение огромных страусов, кочующих по горам и хребтам Кавказа...
    Впрочем, на сегодня достаточно биологии. Пора уже вернуться к нашим друзьям, которые, после осмотра данных мест направились к морю и медленно пошли вдоль берега, обозревая сверху интересные пейзажи. Выглянуло солнце и яркие лучи заискрились всевозможными бликами в пене волн. В связи с недавним дождем народу на пляже практически не было, поэтому морской берег казался частичкой дикой, нетронутой природы. Лужи практически высохли. Лишь небольшая колония туч на горизонте свидетельствовала о прошедшей грозе.
    Друзья прошли в неспешном темпе около получаса, пока не наткнулись на старое анапское кладбище. Его территория расположена вдоль моря, на высоком обрыве и почти не посещается. Кладбище наполовину заросло деревьями и кустарником, но ближайший к морю ряд могил более-менее ухожен. Путешественники приступили к выборочному осмотру захоронения. Почему-то на кладбище было много обелисков молодым людям с одинаковыми надписями "трагически погиб".
    - Мне всегда хотелось узнать причины смерти людей, - признался Паумен. - Неплохо было бы устраивать на кладбищах экскурсии и рассказывать о погибших. Ведь каждая могила хранит свою тайну; подробности чужой биографии, скрытые от посторонних глаз.
    - Все это могло бы выглядеть следующим образом, - подключился Гризли, - Экскурсовод, указывая на могилу, говорит: "Здесь похоронен Федор Степанович Сидоренко, старший судовой механик, с 1968 года - на пенсии. Мучительно страдая от белой горячки, Федор Степанович 21 июля 1975 года по ошибке выпил вместо медицинского спирта ацетон, и по этой причине скоропостижно скончался. Родные и родственники покойного облегченно вздохнули, ибо Сидоренко имел характер вспыльчивый и неуживчивый. Так что надпись на могиле "Любимому мужу от жены и детей" появилась только в 1982 году, после удачной свадьбы старшей дочери Федора Степановича"...
    - Вечно ты, Гризли, стараешься перевести серьезное в смешную плоскость, - обиделся Паумен, прослушав мой рассказ, - А мне, действительно, интересно узнать о погибших. А смерть в раннем возрасте - очень большая трагедия.
    В ответ я потупился и временно перестал шутить. Несколько минут спустя, путешественники наткнулись на монумент, установленный экипажу военного катера "Адлеровец", который затонул в 1965 году, и долго рассматривали фотографии погибших моряков. Затем на нашем пути стали попадаться очень старые могилы.
    Особое внимание вызвал обелиск немецкому врачу Генриху Карловичу Каушману, который скончался в 1911 году. Этот верный последователь грязеводства был одним из ближайших сподвижников Будзинского. Его перу принадлежат следующие поэтические строчки:
    "Только редкостная мразь,
    Недолюбливает грязь,
    Грязь спасет от всех болезней,
    Нет субстанции полезней".
    Радикально настроенный грязист, Генрих Карлович настолько проникся грязелечебными идеями, что частенько со своего балкона обливал грязью праздно шатающихся прохожих. На могиле Каушмана были выбиты следующие стихи:
    "Как женщину, ты грязь любил,
    Ты с ней сливался воедино,
    Ты спал в грязи, по ней ходил,
    Но выглядел не как скотина.
    Так, полюбив родную грязь,
    Ты насладился жизнью всласть".
    Этим многозначным стихотворением мне бы и хотелось завершить обзор старого анапского кладбища в целом, и проблемы грязелечения в частности...
    Выйдя к Анапскому маяку, мы поспешили на традиционное место у колеса обозрения. Именно здесь должна была состояться ответственная процедура, а именно - торжественное поедание судака. Для этих целей путешественники купили двухлитровую бутылку пива "Оболонь", как самое дешевое из вполне приличных...
    Чтобы не вынуждать читателя понапрасну пускать слюну; мчаться в ближайший ларек за батареей пивных бутылок, сгорая от чувства белой зависти к путешественникам; скромно сообщу, что вяленый судак - самая вкусная еда из всей, что мы пробовали в анапском путешествии. Данный рыбас оказался настолько крупным, что Гризли выбился из сил, разделывая ценную добычу. Затем путешественники некоторое время энергично жевали крупные куски вяленой рыбы, не обращая внимания на происходящее вокруг.
    И только через несколько минут к друзьям постепенно вернулся дар речи.
    - Это бесподобно, - только и смог произнести Паумен, совершив перед этим большой глоток пива.
    - Угу, угу, - рассеянно откликнулся Гризли и с жадностью принялся за новый кусок ...
    В итоге, волнующая трапеза заняла у путешественников около часа. После этого друзья, понемногу привыкающие к устойчивому недоеданию, впервые почувствовали себя объевшимися. Настроение поднялось и путешественники принялись рассуждать, куда бы мы потратили лишние деньги, если бы таковые имелись. В результате недолгих дебатов Гризли и Паумен сошлись в мнении, что приобрели бы пять, десять, а то и пятнадцать вяленых судаков, которых увезли бы на Историческую Родину. Кстати, всем собирающимся в Анапу настоятельно рекомендую: купите на рынке вяленого и потрошеного судака! ...
    Тем временем, облака всех мастей полностью рассеялись и по небу рассыпались тысячи ярких звезд. Вечер оказался тихим и спокойным. Возвращаться домой было еще рано, поэтому путешественники решили прогуляться по набережной до морского порта.
    Подходя к центральному причалу, Паумен обратил внимание на большое количество огней, которые ярко мерцали вдоль набережной за территорией порта. Так уж оказалось, что друзья обычно обходили это место стороной.
    - Что это, Гризли? - удивленно спросил меня всезнающий товарищ. - Я считал, что нам здесь все известно.
    Обескураженный Гризли только пожимал плечами. Оказалось, мы пропустили интересный район Анапы - со множество каруселей, кафе и живой музыкой. Не долго думая, путешественники назвали это место "территорией больших танцев".
    - Надо бы устроить ночную прогулку по городу, - пришла мне в голову свежая мысль, - Прошляемся по злачным местам Анапы всю ночь. Как раз будет повод, чтобы зайти и сюда.
    - Обязательно, Гризли, - оживился Паумен, - Это было бы просто здорово!
    И друзья скрепили решение рукопожатием. После этого путешественники немного посидели на скамеечке в парке, а потом побрели домой.
    Обратный путь был традиционным: через парк, мимо Летней эстрады, ККЦ, вдоль по улице Терской и затем - по улице Кати Соловьяновой. На следующее утро нас ожидала поездка в герой Новороссийск, поэтому хотелось хорошо отдохнуть перед дорогой.

    Гризлиус N10 Посещение Новороссийска.

    "...Вскользь замечу, что город Ейск - животное с подходцем! Здесь все замаскировано. Данное явление я называю "партизанщиной", а заключается оно в следующем: любая информация, начиная с географической карты города и кончая расписанием автобусов и троллейбусов, тщательно скрывается от назойливых путешественников. Местные жители чтят подвиги отцов и дедов, развивают партизанские традиции, совершенствуют их и модернизируют"...

    М-дь К.П. Гризли "Приключения Паумена и Гризли в городе Ейске"

    Итак, 4 августа, в пятницу, мы проснулись в шесть часов благодаря будильнику, который взяли с собой в путешествие. Притихший дом был погружен во мрак. Люба, ни на минуту не выходящая из алкогольного дурмана, забылась поверхностным сном; Галя почему-то отсутствовала, а остальные обитатели "дома на Северной" преспокойно спали. Мы с Пауменом, даже не попив кофе, поспешили знакомым маршрутом на автобусный вокзал.
    Погода стояла неплохая. После двух дней дождей выглянуло солнышко, но жарило оно не слишком сильно, так что первое время было, скорее, холодно. Автобус на Новороссийск отходил в 710 утра, но мы, как обычно, прибыли на вокзал заранее.
    - Ну вот, опять пришли раньше времени, - стал возмущаться Гризли, который с утра был сонным и неуживчивым. - Я же говорил, что надо ставить будильник на полседьмого.
    - Не волнуйся, медведь, - невозмутимо ответил Паумен. - Лучше перестраховаться, чем все оставшееся путешествие жалеть, что опоздали на автобус.
    Я пытался возразить, но спорить с самого утра - весьма глупое занятие; зевота перекашивает рот, доводы собеседника не доходят до сонной головы. Поэтому путешественники просто сели на скамеечку перед автовокзалом и попытались разобраться с процессом функционирования данной службы. Это оказалось весьма непросто. Без всяких объявлений к местам стоянок подходили автобусы, в них молча вскакивали какие-то люди, после чего автобусы стремительно исчезали, а на их место незамедлительно вставали новые. Целые группы таинственных и молчаливых личностей внезапно возникали перед глазами путешественников, а затем поспешно растворялись в общей сутолоке...
    Наконец, мы стали улавливать некоторые закономерности в работе вокзала. В тот же момент прорезался голос диспетчера, который ранее, очевидно, спал. Активность прихода и ухода транспортных средств увеличилась. Перед нами ушел комфортабельный автобус на Туапсе, где было довольно мало народа и все с огромными сумками, затем пришел "Икарус" из Новороссийска с незагорелыми людьми. К нему тотчас кинулись местные анапчане, дабы поскорее предложить жилье. Попутно стали приезжать автобусы "из глубинки". Это сельчане с хутора Красный, станиц Анапской и Су-Псеха везли на продажу выращенные овощи и фрукты.
    - Гризли, где же наш автобус? - всерьез забеспокоился Паумен, когда до отправления осталось меньше десяти минут. - Почему диспетчер ничего не объявляет?
    Автор данных строк не знал, что ответить. Я лишь беспомощно озирался по сторонам и прислушивался к молчащему громкоговорителю.
    В это время подошел какой-то автобус, водитель которого ничего не объявил, а просто приветливо открыл двери. Люди, перемигиваясь, поспешили к "Икарусу" и путешественники шестым чувством догадались, что автобус идет в Новороссийск. Мы показали свои билеты водителю и ровно в положенное время отправились в Новороссийск...
    Чтобы обзор по транспорту был полней, добавлю, что автобусное сообщение - основное в Краснодарском крае. Из Анапы на автобусе можно уехать куда угодно. Рейсы в Сочи, Ростов-на-Дону, Владикавказ - будничное явление, пользующееся спросом, а цена - сравнительно дешевая. Так, билет до Новороссийска стоит 16 рублей, плюс довольно странные "накрутки": обязательное страхование (названное почему-то добровольным, хотя никто доброй воли не спрашивает), обслуживание касс вокзала, амортизация автобусов, ремонт, содержание дорог и прочее; в итоге, набегает около 20 рублей...
    Маршрутом "Анапа - Новороссийск" мы ездили несколько раз, поэтому дорога хорошо запомнилось. Начало ее проходит по улице Северной, и всегда, проезжая мимо дома Любы, я предлагал Паумену пустить туда управляемый снаряд.
    - До свидания, дорогие! - махали мы вслед нашим соседям, и уносились из города в незнакомые края.
    Далее трасса идет по улице Крестьянской до станицы "Анапская", где находится винзавод "Приморский". После чего начинается само шоссе, ведущее в Новороссийск. Издалека видна огромная Новороссийская телебашня, которая по своим размерами приближается к Останкинской.
    - Почему телебашня такая большая? - вопросил Гризли Паумена, ибо привык обсуждать различные любопытные факты.
    - Это мы узнаем по приезду в Новороссийск, - подумав, ответил мой товарищ. - Чувствую, в этом городе найдется много ответов на наши вопросы.
    Сразу же за Анапой, по обе стороны дороги посажены деревья грецкого ореха. Предприимчивых местных жителей по осени можно встретить в этих местах с огромными мешками. Чуть дальше начинаются многочисленные виноградники, которые покрывают пологие склоны холмов. Поля с кукурузой, картошкой и прочими с сельскохозяйственными культурами медленно сменяют друг друга. Приблизительно в 10 километрах от города находится вытянутое узкое водохранилище для механизированного орошения полей.
    Интересное место, которое советую посетить всем туристам, называется "Семигорье". Семь зеленых холмов, примерно одной высоты, выглядывают друг из-за друга по левую сторону дороги. В годы застоя, 1 мая пионеры города Анапы разжигали там огромные костры, декларируя солидарность с трудящимися всего мира.
    Далее начинается подъем и дорога разделяется на два рукава, в каждом - одностороннее движение. Это усовершенствование было претворено в жизнь в 1978 году, что значительно облегчило передвижение. Раньше же двум машинам было практически не разойтись, что порождало многочисленные аварии.
    Примерно в этом же месте находится небольшой серпантин. С высоты открывается красивая панорама, как Кавказского хребта, так и близлежащих долин. Бросается в глаза, что край сильно заселен. Много станиц, основной профиль которых - виноградарство, частные хозяйства, поля с пшеницей и подсолнухами. Немало новых построек, из которых выделяются двух и трехэтажные коттеджи.
    Мы с Пауменом внимательно смотрели по сторонам, временами делясь друг с другом впечатлениями. На одном из поворотов навстречу проехала настоящая процессия, состоящая из шести автобусов. По всей видимости, целый детский санаторий совершал выезд на побережье.
    - Я всегда был противником пионерских лагерей, садиков и баз отдыха, - категорически заявил Паумен, когда многочисленный кортеж скрылся за горизонтом. - Коллектив обычно уродует личность и в детстве это особенно опасно. Лично я свое детство провел в одиночестве.
    - А вот я частенько бывал в лагерях, - хвастливо ответил Гризли, - и отношусь к ним положительно. А если бы не группа продленного дня, я бы до сих пор остался убежденным молчуном.
    Паумен изумленно уставился на своего товарища.
    - Гризли, а разве в лесу были группы продленного дня?
    В ответ на это замечание я несколько стушевался. Вспомнив свое медвежье происхождение, Гризли признал, что совсем заговорился, но продолжал настаивать, что в лагерях есть определенный смысл.
    - Вот, ты же, Паумен, выступаешь защитником армии, - упрямился я. - А в пионерском лагере воспитывается дисциплина.
    - Армия, Гризли, - это школа жизни, - не соглашался Паумен. - Но проходить ее надо в зрелом возрасте...
    В это время показались окраины города Верхне-Баканска, чаще называемого путешественниками - "Верхне-Кабанск". Это место широко известно в Краснодарском крае. Дело в том, что в Верхне-Кабанске обитают крайне дикие верхние кабаны, которые славятся своей агрессивностью и непредсказуемостью. Поэтому мимо данного поселения автобус проносится со свистом, не имея никакого желания останавливаться... После Верхне-Кабанска трасса расходится в двух направлениях: одно - в Новороссийск, другое - на Геленджик и Туапсе.
    Километров через пять начинаются пригороды Новороссийска. Город находится в бухте между двумя хребтами, один из которых более крутой (на нем и расположены памятные яйца-шары). По мере удаления от моря эти хребты сходят на нет и образуют большую равнину, давая простор для строительства. И действительно, в этом месте можно увидеть много заводов, как недостроенных, так и функционирующих; автомобильные стоянки и прочие индустриальные премудрости, занимающие немалые территории. Однако, большинство местных жителей предпочитают селиться у моря, пусть даже на холме или на склоне, но все же с видом на волны.
    Миновав удаленные окраины, а также Цемдолину, наш автобус добрался до улицы Видова.
    - Кто такой Видов? - спросил я у Паумена, но даже мой всезнающий товарищ не знал ответа.
    Как выяснилось позже, Видов оказался политруком дивизии, где служил Леонид Ильич Брежнев. "Пользовался большим уважением товарищей", - вот и все, чем прославился этот человек, если верить мемориальной доске.
    - Вот как бывает! Ничего из себя не представлял человек, а в результате - одна из крупнейших улиц Новороссийска носит его имя, - подытожил Паумен, недовольный увиденным. - Налицо культ личности Брежнева.
    - Постой, постой, - перебил своего товарища Гризли, - не стоит рассуждать столь однообразно. Насколько я понимаю, товарищ Видов был человеком "видным", то есть, представительным. Это обеспечило ему быстрый рост по служебной лестнице. К тому же Видов "видал виды", прошел через 37 год и все-же избежал сталинских репрессий.
    - Что-то ты совсем заболтался, - перебил меня Паумен, - Человек не ответственен за свою фамилию...
    - Ну кое-кто, пожалуй, думает иначе, - уклончиво отвечал я.
    - А что тогда значит фамилия "Цыцарский"? - возбужденно воскликнул Паумен, надеясь поставить меня на место.
    - А "Цыцарский" - это псевдоним, - успешно блефанул я, зная, что проверить данный факт будет не легко...
    После этого наш спор продлился еще минут двадцать, но я не буду приводить его целиком, ибо тема далеко ушла и от бывшего политрука Видова, и от города Новороссийска...
    Вместо этого замечу, что проехав злополучного Видова насквозь, наш автобус затормозил, и пассажиры стали дружно выходить. Мы последовали общему примеру...
    В качестве предисловия по Новороссийску сообщу, что изучить незнакомый и достаточно большой город за 10 часов - задача практически невыполнимая. Любое поселение, даже самый задрипанный городишка, хранит свои секреты и не собирается в одночасье раскрывать их первому встречному. Секретами в данном случае я называю красивые места, дешевые магазины, прекрасные виды и просто оригинальные особенности любой местности. Так что посещение Новороссийска изначально планировалось, как пробежка по верхам, "наблюдения из окна проходящей электрички".
    К сожалению, город принял нас весьма неприветливо. Сначала оказалось, что последний автобус в Анапу идет в шесть вечера, а не в полдесятого, как мы рассчитывали; а, спустившись в город, друзья обнаружили, что все карты Новороссийска (весьма посредственные) стоят одинаковую и внушительную сумму - 40 рублей.
    - Но ведь сорок рублей - это четыре, а то и пять бутылок пива! - возмутился Паумен. - Не будем мы покупать этой карты.
    Слегка раздосадованные, мы дошли до центрального книжного магазина, там изучили вывешенную за прилавком карту и решили идти наобум.
    Так, друзья вышли на улицу Советов, широчайшую магистраль города. Бульвар посередине является как бы отдельной улицей, на которой располагается много клумб, скамеек, газетных и сувенирных ларьков. Также здесь находится памятник Пушкину, где Александр Сергеевич довольно праздно сидит на скамеечке и смотрит вдаль. Любимое занятие туристов - фотографироваться рядом с сидящим поэтом; поэтому многие лезут на памятник, обнимаются со скучающим автором "Евгения Онегина", и, весьма довольные собой, соскакивают с постамента. Неподалеку от Александра Сергеевича, ближе к морю, располагается гостиница "Новороссийск" и огромное, недостроенное еще со времен застоя монументальное кирпичное здание. Оно высится угрюмым исполином, придавая пейзажу несколько мрачный характер...
    Пройдя по Советов пару кварталов, мы с Пауменом решили спуститься на набережную и не прогадали. Как я уже писал выше, панорамы моря, стихии куда более выигрышные, чем городские. Практически сразу мы вышли на морской вокзал и оттуда, по набережной адмирала Серебрякова продолжили свой путь в направлении Цемесской бухты.
    Новороссийская акватория - это вдающаяся глубоко в берег водная гладь, похожая на залив. Здесь достаточно мелко, поэтому небольшие порывы ветра создают ощутимую волну. Прямо за гранитной набережной есть небольшая полоска пляжа с надписями "Купаться нельзя". Тем не менее, все купаются. Оценив шутку по достоинству, путешественники тоже выкупались, что нас достаточно освежило, ибо уже тогда (около 10 утра) начало нещадно палить солнце. Далее мы посетили фирменный магазин "Океан" в надежде увидеть горы дешевой рыбы, однако предлагаемый ассортимент "даров моря" был ограничен, зато имелся богатейший выбор дорогих спиртных напитков. Поэтому вместо "Океан" я назвал это заведение - "Море спиртопродуктов" или "Океан алкоголя".
    За магазином располагался гигантский аквапарк, наиболее значительная развлекательная конструкция, предназначенная для отдыхающих. А вообще-то, Новороссийск произвел впечатление сугубо местного города, жители которого просто вызывают сочувствие. Плохо дело обстоит с продовольственным снабжением и город, где должно быть много рыбы и дешевого вина, не имеет даже магазина при винзаводе. Когда мы посетили улицу Революции 1905 года дом 37 (адрес винзавода, списанный с бутылки портвейна), то обнаружили вместо пункта продажи вина - полуразрушенное, забытое богом здание.
    Зато Новороссийск делает вид, что живет исключительно духовной жизнью. Например, я уже много лет не видел такого интереса к печатным изданиям. Газетных ларьков здесь превеликое множество и ассортимент просто поражает. Очевидно, поэтому местные жители практически не отрываются от газет. Это позволило мне высказать предположение, что многие новороссийцы не загорели, ибо никак не могут закончить увлекательное чтение. Кроме этого, стало ясно, почему в Новороссийске расположена огромная телевизионная башня. Так как город претендует на звание "культурной столицы" Краснодарского края, то и телебашня должна быть просто колоссальной. Наряду с показной культурностью, в Новороссийске принципиально отсутствуют общественные туалеты, а в одном, случайно не снесенным со времен застоя, городские власти просто замуровали вход кирпичной кладкой. Писай, как говорится, где хочешь. Нам пришлось для этих целей использовать море.
    Зато полным полно заведений, которых, на мой взгляд, должно быть не так много. На один продовольственный магазин приходится десять - пятнадцать промтоварных. Везде множество рекламных щитов с объявлениями: "Оперативная полиграфия, канцелярские товары", "Центр программного обеспечения", "Компьютерные сети" и прочее. Немыслимое количество плакатов посвящено металлопластиковым окнам, аксессуарам к сотовым телефонам, обслуживанию видео-, аудиотехники, рекламе туристических фирм и продаже японских автомобилей. У нас сложилось впечатление, что мы попали на нашу Историческую Родину десятилетней давности, когда продуктов не было, денег тоже, зато рекламировались дорогие товары западных фирм.
    Единственный качественный продукт питания - "Новороссийское" разливное пиво. Отчаявшись хоть где-нибудь прилично и дешево поесть, мы зашли в один из магазинов, где купили несколько недорогих слоек и по кружке разливного пива. Неподалеку от нас закусывали две старушки. Путешественникам удалось подслушать их разговор.
    - Зина, ты что, пиво пьешь? - возмущалась одна, запивая свои пирожки лимонадом.
    - Разве я пью? - отвечала Зина, - Это всего вторая кружка...
    - Ну, тогда и я возьму, - успокоилась первая и встала в очередь за пивом.
    - Возьми и мне, - донеслось из-за столика.
    При всей абсурдности услышанного, надо признать, что "Новороссийское" употребляли почти все. У друзей сложилось мнение, что горожане просто питаются пивом собственного производства. К сожалению, другого столь популярного продукта питания в Новороссийске обнаружилось не удалось...
    Время, отпущенное на знакомство с городом-героем уже перевалило за половину, а мы, между тем, особо ничего не посмотрели. Стояла жуткая жара, и друзья поняли, что если будут перемещаться только пешком, то так ничего не увидят. К тому же, Новороссийск принципиально не желал раскрывать свои тайны. Даже исторический музей, на который мы случайно наткнулись, был закрыт, ибо "всегда не работает по пятницам", как нам сообщили на входе.
    В итоге, довольно уставшие, путешественники купили в одном из ларьков схему города, на которой обозначена одна пятая всех улиц. Внимательно осмотрев этот "полурисунок", мы сели на троллейбус N2 и поехали куда глаза глядят...
    - Если с помощью ног все не обойти, следует пользоваться транспортом, - провозгласил Паумен, в то время как путешественники мчались вперед на троллейбусе.
    Последний шел на удивление быстро, со средней скоростью автобуса. Вообще, должен заметить, что "рогатый" вид транспорта является истинно "народным" для Новороссийска. Подобная ситуация типична для юга и связана, конечно, с перебоями в поставках топлива... А крайне популярная троллейбусная ветка проходит сквозь всю улицу Советов и тянется в сторону Цемесской бухты приблизительно до проспекта Ленина.
    Примерно в этом месте мы и вышли. Оглядевшись, путешественники устремились на пляж со странным названием "Шахрио". Там бездумно валялся, хотя и в весьма ограниченном количестве, новороссийский люд. Белые тела свидетельствовали о распространенном среди горожан пренебрежении к загару. Видимо, возмущенный подобной позицией, в бухте поднялся довольно сильный ветер и сразу же образовались мелкие, но очень энергичные волны. Мы же грелись на солнышке, купались и перебирали в памяти приобретенные воспоминания.
    - Кстати, Паумен, а почему бухта называется Цемесской? - спросил я, ибо всегда отличался повышенной любознательностью.
    - Из-за речки Цемесс, - логично предположил мой товарищ.
    - А речка Цемесс? - снова задал вопрос Гризли.
    - Из-за Цемесской бухты, - ответил Паумен, замкнув, тем самым, круг рассуждений.
    - Так не пойдет! - не согласился автор этих строк, - Нам надо докопаться до истины...
    Пришлось еще раз обратиться к запискам Б.Б. Цыцарского. На этот раз мое внимание привлек весьма объемный том "О происхождении некоторых географических названий". Решив не цитировать полностью речь ученого из-за крайней многословности последнего, объясню прочитанное о Цемесской бухте своими словами.
    Как оказалось, название и речки, и бухты произошло от слова "цемент" [от латинского "caementum"]. Именно производством цемента, для которого существовали все условия в данной местности, и прославился Новороссийск в конце прошлого века. Первоначально добыча сырья происходила в долине реки Цемесс. Первый крупный завод построили в 1882 году: на его долю пришлась почти половина выработки цемента по всей России. Тогда же местные власти, сначала назвавшие бухту "Новороссийской", смекнули, что "Цемесская" звучит куда более выгодно...
    "Цемент обладает удивительной способностью скреплять, фиксировать, сплачивать - восторженно пишет об этом событии маститый профессор, - В английском языке даже есть выражение "cement a friendship" - скреплять дружбу. Трудно описать восхищение жителей Новороссийска, когда они узнали о чудесном переименовании бухты"...
    Так, по крайней мере, считает сам Базен Базенович...
    Впрочем, пора вернуться к Гризли и Паумену... Наши друзья уже давно высохли после купания, оделись и неторопливо шли к центру города, посматривая по сторонам. Несколько пирожков и пакет молока улучшили настроение, но для пущей бодрости требовалось нечто покрепче. Тогда путешественники приобрели "Анапу" Темрюкского розлива и, временами делая по изрядному глотку из бутыли, продолжили путь.
    Наконец, мы добрались до автовокзала. До рейса в Анапу оставалось чуть более часа. Я было решил провести это время на уютной скамеечке под тенистым вязом, но Паумен придерживался другого мнения. Благодаря его настойчивости, мы совершили вылазку в новый район города, расположенный на другом берегу бухты. Произошло это весьма спонтанно. Не долго думая, путешественники сели в первый попавшийся троллейбус и поехали в неизвестном направлении. В итоге - увидели много нового и интересного.
    Начнем с того, что правая часть, начинающаяся улицей с забавным названием "Сакко и Ванцетти", целиком посвящена порту и цементу. Именно здесь расположены основные пункты обработки сырья и получения этого порошкообразного неорганического материала. Если нет портовой линии, значит здесь располагается цементный завод, а если нет цементного завода - вокруг только порт. На огромной скорости мы неслись мимо многочисленных причалов и с ходу проскочили завод "Красный двигатель", музей "Истории цемента", линию погрузки цемента и всевозможные портовые сооружения.
    Путешественники уезжали все дальше и дальше от автовокзала, и Гризли стал нервничать, что мы не успеем на автобус.
    - Давай выйдем здесь, - заканючил я, указывая на грязные причальные линии. - Иначе пропустим наш рейс.
    - Но я еще хочу покупаться в море, - возражал Паумен. - а здесь купаться негде ...
    - Да здесь вообще негде купаться! - продолжал беспокоиться Гризли и чуть ли не насильно тянул товарища из троллейбуса.
    Наш разговор услышала старушка в троллейбусе.
    - Я вам скажу, когда будет пляж, - сказала она, взглянув на нас отеческим взором. - Я и сама там выхожу.
    И действительно, через двадцать минут с начала поездки, путешественники очутились на Сухоймийском шоссе, как раз у выхода на вполне симпатичный пляж. Однако, времени на купание оставалось уже немного. Поэтому, пожелав старушенции всяческих благ, мы поспешили к морю.
    Без лишних слов Паумен бросился в воду, а Гризли стал обозревать окрестности. Мы очутились на другой стороне бухты, как раз напротив пляжа "Шахрио". Теперь был виден берег, где путешественники не так давно купались. Картинки поменялись местами. Над головами путешественников кружились чайки; а за нашей спиной проходило оживленное шоссе, над которым возвышались величественные холмы, постепенно переходящие во вполне конкретные горы.
    Пляж был один из немногих, а может и единственный, находящийся практически на территории порта. Здесь загорало совсем немного местных жителей, готовящихся достойно провести предстоящие выходные. Море выглядело милым и доброжелательным, посему путешественники, смыв пот и усталость от непрерывного осмотра достопримечательностей, пришли к выводу, что Новороссийск - город не очень приветливый, но хранящий свои, особенные секреты.
    Поплавав и отдохнув, друзья поднялись наверх, скоренько сели в маршрутное такси, и через некоторое время уже сидели в автобусе, готовые ехать назад - в Анапу. Путешественники сильно устали, поэтому на обратную дорогу купили пару бутылок пива. Так мы и ехали, на задних сиденьях, и делились соображениями по поводу Новороссийска. А через некоторое время после этого Паумен заснул.
    Гризли же, которого тоже клонило в сон, мужественно наблюдал проносящиеся то слева, то справа незнакомые окрестности и был вполне доволен случившейся прогулкой. Никто не подозревал, что буквально вскорости с нами случится драматическая история под кодовым названием "Ключи".

    Гризлиус N11 Ключи от комнаты.

    "...Ужас отличается от страха, испуга или просто боязни тем, что возбуждает в человеке нечто иррациональное, утробное, бессознательное. Он может быть "животным", "непереносимым" или "леденящим кровь"...
    Так вот, триллер - это полнометражный фильм об ужасе""...

    Э.А. Безмятежный "Как вышибить мозги бестолковому продюсеру"

    Итак, усталые путешественники возвращались из Новороссийска в Анапу. Гризли, из лучших побуждений, решил не тормошить заснувшего Паумена до полной остановки автобуса.
    - Пусть поспит, отдохнет любимчик, - думал я, наблюдая за умиротворенно сопящим Пауменом.
    Наконец, "Икарус" остановился. Гризли разбудил друга, и оба туриста, еще не отошедшие от поездки, медленно побрели на выход. Очутившись снова в Анапе, путешественники предприняли попытку приободриться, и пошли к давно знакомому продовольственному магазину, что расположился на углу Крымской и Красноармейской.
    - Надо бы купить Паумену портвешка, чтобы тот воспрянул духом, - увещевал я своего заспанного товарища.
    - Гризли, а магазин-то еще работает? - спросил постепенно просыпающийся Паумен. - Кстати, проверь кошелек...
    Тут я должен сделать небольшую паузу, дабы кое-что прояснить. Дело в том, что между мной и Пауменом нередко возникали конфликты, причем, на одну и ту же тему: мой товарищ считал, что Гризли - слишком рассеян.
    - Ты, медведь, столько вещей потерял, и все из-за собственной невнимательности, - частенько отчитывал меня Паумен. - Почему я всегда слежу за кошельком, ключами, сумкой, а ты - совершенно об этом не думаешь?
    В ответ на подобные упреки я обычно возражал что-то неоднозначное, ибо свою вину чувствовал лишь наполовину, но спорить на эту тему не хотел. На мой взгляд, если у человека уже сложились определенные черты характера, то с этим ничего не поделаешь. Рассеянный никогда не станет пунктуальным, так же, как и пунктуальный не превратится в безалаберного. Впрочем, это - наш извечный спор. Однако, в Анапе проблема сохранности кошелька, превратилась в болезненный комплекс, настоящую манию. Очевидно, причина была в постоянной нехватке денег.
    Паумен через каждые пять минут спрашивал меня: "У тебя на месте кошелек"? - ибо я носил его в рюкзаке. В ответ на это медведь безропотно, а иногда и с довольным суровым рыком, проверял наличие денег. Надо учесть, что у нас с собой всегда было два кошелька: один - для текущих расходов (его Паумен частенько держал в руках), а во втором хранились все наши деньги (он лежал в белой бумажной папке в рюкзаке). Проницательный читатель, конечно же, немедленно пожелает знать, зачем же мы носили с собой все сбережения? Отвечу кратко: "Потому что так захотел Паумен". Мой товарищ совершенно не доверял Любе и ее "собутыльникам" (и определенная логика в этом была), полагая, что последние могли бы забраться к нам в комнату...
    А комната наша запиралась на замок. В связи с этим ключ от замка мы тоже все время носили с собой. Он лежал в кошельке N1 (текущие расходы), в отделении для мелочи, и поэтому входил в перечень ритуальных предметов для проверки...
    Когда мы только сняли комнату на Северной, Люба, вручая нам замок с ключами, долго повторяла:
    - Только не потеряйте ключ, он у меня - последний. А то жилец был один, Сережа, я с ним замучилась...
    Далее мы услышали историю, которую хозяйка впоследствии пересказывала чуть ли не ежедневно. Оказывается, этот Сергей сначала потерял ключ на пляже... Он с утра пошел купаться в море, оставил свои шорты на песке, а когда вышел из воды - шорты уже кто-то стащил. Люба (как она представила ситуацию) безропотно дала ему другой ключ и на этом конфликт был исчерпан.
    Дальше - хуже. Вечером Серега со знакомыми ребятами пошел в кафе. Там они немало выпили, познакомились с какими-то девушками, и отлично посидели. Настолько отлично, что, вернувшись около трех ночи домой, на Северную, наш Серый обнаружил, что потерял и второй ключ, на этот раз, последний.
    - Вы не представляете, что здесь было, - причитала Люба, театрально взмахивая руками. - Всю ночь мы пилили душку, весь дом не спал... Так что ни в коем случае не потеряйте ключ.
    - Да вы не беспокойтесь, уж я-то ничего не теряю, - несколько самоуверенно заявил Паумен, - Я слежу за вещами даже более пристально, чем следует...
    На этом мы и закончим наше небольшое отступление и вернемся к началу рассказа.
    - Гризли, проверь кошелек..., - повторил окончательно проснувшийся Паумен, ибо слова "кошелек", "ключ" и "деньги" всегда способствовали быстрому пробуждению моего товарища.
    Гризли нехотя, в очередной раз за многострадальные сутки, полез в рюкзак. Однако, через некоторое время он удивился и стал рыться энергичней. Потом медведь выложил все наши вещи из рюкзака. Однако, кошелька N1 (с ключом(!)) там так и НЕ ОБНАРУЖИЛОСЬ!!!
    Выражение ужаса застыло на лицах путешественников. "Ключ, где ключ"? - застрял в голове злосчастный вопрос.
    Первым опомнился Паумен.
    - Бежим к автобусу! - воскликнул он, и я стал спешно запихивать наш скарб обратно в рюкзак.
    Расталкивая беззаботных отдыхающих, которые и знать не знали о наших проблемах, путешественники бросились на автовокзал. Первым несся растерянный Гризли. Несчастный медведь остро чувствовал свою вину и поэтому мчал с утроенной скоростью. Следом за мной бежал Паумен, но понемногу отставал.
    Как я сейчас понимаю, мы отошли от автовокзала всего метров на триста, и автобус еще вполне мог стоять на месте. Правда, мы не знали номера и единственное, что я помнил, это ряд пустых пластмассовых бутылок, которыми была украшена кабина водителя, да марку и цвет автобуса - красный "Икарус".
    Чтобы не томить читателя, скажу сразу, что автобуса на вокзале не было. Он безвозвратно исчез, как будто сквозь землю провалился. Я и сам себя чувствовал столь плохо, что хотел последовать его примеру. Мы обреченно плюхнулись на скамейку под повторяющиеся вопросы Паумена: "Гризли, как же такое случилось"? "Гризли, что мы теперь будем делать"? Было вдвойне обидно еще и потому, что мы стерегли этот кошелек, как зеницу ока и вдруг - он неожиданно исчез...
    Я уже стал обдумывать, как путешественники придут домой на Северную, медведь пойдет беседовать с Галей насчет потери ключа (ибо разговор с Любой представлялся мне чем-то ужасным). Перед глазами возникла возможная сцена перепилки душки замка и все это - поздно вечером, когда все спят, под комментарии нетрезвой Любы... А что, если и Галя пьяная; так мы вообще ничего не сможем им втолковать...
    - Ну что ты сидишь, Гризли? - оторвал меня от размышлений голос Паумена, - Надо что-то делать. Узнай в диспетчерской, куда ушел автобус...
    Ах, друзья, надо прекрасно понимать, как были малы шансы отыскать кошелек. Сидя на скамейке, мы вспомнили, что последним держал его Паумен. Он вынул оттуда билеты, показал водителю, а дальше - мы стали пить пиво "Дон-5". Мой друг уверял, что отдал кошелек мне, но я этого не помнил. В то же время Гризли не мог утверждать стопроцентно, что не брал кошелька.
    Наконец, злополучный кошелек мог упасть на выходе из автобуса или же вообще уже на автовокзале. А автобус мог уехать в Новороссийск, взять новых людей и тогда конец и кошельку, и ключу. Возможно, ключи передали водителю, однако, где водитель? И где автобус?
    В иной ситуации я бы плюнул и на автобус, и на кошелек, и на ключи... Однако, ситуация была настолько неприятной, а Паумен так сильно расстроился, что я решил, будь что будет: предпримем отчаянную попытку отыскать кошелек. Недолго думая, я пошел в здание вокзала, в диспетчерскую комнату, и, дождавшись, пока женщина-диспетчер закончит говорить с водителем, сказал приблизительно следующее:
    - Извините, у нас произошла беда. Мы оставили кошелек в автобусе Новороссийск - Анапа, рейс 18-30. Там ключи от нашей квартиры и нам теперь некуда идти. Что же нам делать?
    При этом вид у меня был, наверное, действительно несчастным и то, что я говорил, процентов на 80 соответствовала правде. Однако диспетчера было трудно чем-то удивить.
    - Водитель давно уехал в ПТП. - ответила она своим механическим голосом. - Он будет завтра утром, на рейсе 7-10.
    Совершенно не понимая, что такое ПТП (позже оказалось, что это "производственно-транспортное предприятие", а по- русски - стоянка автобусов и ремонт одновременно), я только спросил:
    - А где находится ПТП? - понимая, что гулять всю ночь до утра, дожидаясь водителя, да еще с такой слабой надеждой найти кошелек - перспектива сомнительная.
    - Парковая, 2, - услышал я, - Только он уже, наверное, ушел домой...
    Это показалось мне лишней информацией. Так как было совершенно невыносимо находиться наедине с печальной новостью о потере кошелька, мне хотелось бежать куда угодно, только не сидеть на месте. Возвращаясь назад к Паумену, я стал перебирать в памяти все, что мы потеряли: денег около 70 рублей, квитанцию из библиотеки о залоге на 100 рублей, ключ...
    - Если пилить замок, да еще покупать новый, вместе с ключом, во сколько это обойдется? - пришел в голову неприятный вопрос. - Этак у нас совсем денег не останется.
    Возвратясь к Паумену, я нашел его в совершенном расстройстве.
    - Парковая, дом 2, - сказал я товарищу, - Там находится автобусный парк...
    - А где это? - воскликнул Паумен.
    - Этого я не знаю.
    - Так что же ты не спросил?! - накинулся на меня закадычный товарищ, который в состоянии волнения иногда становился совсем не сносен.
    Ничего не отвечая, я пошел от автовокзала к ларькам. У меня была идея найти ларек, где продается схема Анапы (свою мы не взяли, так как ездили в Новороссийск), и по ней найти злосчастную Парковую. Как назло, схемы нигде не было.
    - Что ты смотришь там, где книжки?! - опять начал возмущаться Паумен и в это время, слава богу, мы увидели схему.
    - Вы не подскажете, как доехать до Парковой улицы? - несколько безнадежно спросил я у продавца.
    Слава богу, он не послал меня подальше, а даже объяснил, что надо ехать на маршрутном такси N9 и указал, где ближайшая остановка. Мы с Пауменом почувствовали себя несколько лучше. У нас появилась цепочка событий - диспетчерская, продавец - далее парк автобусов. Это придало нашим действиям хоть какую-то осмысленность.
    Быстро дойдя до остановки, я увидел девятку и, не размышляя, поспешил сесть внутрь. Устроившись в такси, я полез за кошельком, но в этот момент предупредительный Паумен спросил водителя.
    - А мы доедем до Парковой?
    - До Парковой в другую сторону, - ответил шофер и мы, чертыхаясь, стали выбираться обратно...
    Наконец, путешественники сели в нужную сторону, прождав на остановке минут двадцать, и поехали на окраину Анапы. К слову сказать, если бы не вся эта история, мы бы никогда не побывали на Парковой улице. Она оказалась длинной неприметной промышленной магистралью, вдалеке от моря и центра. Женщина в маршрутке нам объяснила, где находится ПТП, и мы, выйдя, решительно направились к воротам, через которые въезжали и выезжали грузовики и автобусы.
    - Извините, у нас случилась беда, - начал я свою стандартную речь перед двумя сторожами...
    Надо сказать, меня слушали внимательно. Впоследствии, вспоминая события, мы с Пауменом пришли к выводу, что в тот день нам никто не грубил из-за врожденного чувства доброжелательности к приезжим у каждого анапчанина. Это чувство может быть неискренним, формальным, но оно впиталось в кровь, по одной причине, - большинство местных зарабатывают деньги благодаря отдыхающим. Если нас не будет, они обеднеют, а этого никому не хочется...
    - А номер автобуса вы знаете? - спросил меня мужчина постарше.
    - Нет, - честно признался я.
    - Идите в диспетчерскую, - не растерялся он, - Следующее здание, войдете: сразу - налево. Вторая дверь по коридору.
    Настроившись бороться до конца, мы с Пауменом направились к диспетчеру. Краем глаза я заметил, что мой товарищ приободрился. На этот раз он взял инициативу на себя и сам стал беседовать с теткой-диспетчером.
    Диспетчер назвала нам номер автобуса, но заявила, что водитель уже ушел и нам лучше встретиться с ним завтра утром. Я признаться, тоже склонялся к такому решению. В конце концов, есть ли в автобусе кошелек, никому не известно. Автобус закрыт и никто в парке не может его открыть, так как он передан водителю в аренду.
    - Мы пойдем и посмотрим автобус, - сообщил Паумен диспетчеру и мы вышли.
    То же самое мой товарищ сказал и на входе в ПТП.
    - Да что там увидишь? - пытался отговорить нас сторож, - Впрочем, идите, смотрите, если хотите...
    Я был абсолютно согласен со сторожем. Ну, как можно увидеть через окно закрытого автобуса кошелек, который, предположим, валяется на полу или под креслом? Поэтому Гризли без особых надежд приподнял Паумена, дабы тот заглянул в окно - как раз напротив мест, где мы ехали. Сам же я стал мучительно раздумывать, где и как проводить эту ночь...
    - Лежит, - нервно сообщил Паумен, спускаясь. - Пустая бутылка пива, а рядом - кошелек. Значит, я положил его на сидение, когда пил пиво. Потом заснул и кошелек упал. Если бы ты меня, Гризли, разбудил раньше, я бы его заметил...
    Первые несколько секунд я был просто ошарашен. Слова Паумена словно не доходили до воспаленного сознания. Наконец, я почувствовал нарастающее удивление, переходящее в дикую радость. Ведь нам несказанно повезло! Мы увидели кошелек только потому, что он упал не в проходе, не под сиденье, а как раз под ноги. Важным было и то, что мы сидели на последнем ряду, и за нами никто не выходил, иначе бы кошелек могли подобрать.
    Все остальное было уже легче. Когда я , наконец, понял, что кошелек в автобусе, у меня будто гора свалилась с плеч. В очередной раз друзья направились в диспетчерскую.
    - Ну как, нашли? - крикнул нам мужчина на вахте.
    - Лежит, - лаконично ответствовал Паумен.
    Надо сказать, что с этого момента инициатива целиком перешла в руки моего товарища. Почувствовав, что цель - близка, он приобрел уверенность в своих силах. Вернувшись в диспетчерскую, Паумен тотчас попросил телефон водителя.
    Диспетчеру не хотелось ни давать, ни искать телефон, но сам факт, что мы видели наш кошелек, сыграл решающую роль.
    - Он живет недалеко, - вмешался в разговор пришедший водитель. - Я не понимаю, как вы разминулись. Он как раз уходил, когда вы приехали...
    Через пару минут Паумен получил телефон и тотчас стал звонить. Наконец, желанный водитель "Икаруса" взял трубку. Усталый шофер уже закончил работу и слушать о каких-то кошельках ему совершенно не хотелось.
    - Пусть высылают машину, - категорически заявил он, сразу не врубившись в суть дела.
    - Мы можем приехать, - давил со своей стороны Паумен, - Скажите, как до вас добраться?
    Понятно, что водителю было не нужно, чтобы мы приезжали к нему домой. Ключи от автобуса он бы нам все-равно не доверил. Видимо, подобная мысль промелькнула в голове шофера и он буркнул:
    - Ладно, ждите меня, - и повесил трубку.
    Это звучало не слишком обещающе и мы поплелись к проходной.
    - У него две машины, - просветил нас все тот же разговорчивый водитель. - Белая семерка и желтый "Опель-Омега".
    Друзья молча выслушали эту ценную информацию и поспешили на ПТП...
    - Надо бы заплатить шоферу, - стал рассуждать Гризли, когда путешественники встали на проходной. - Вот только сколько?
    - На держи, Гризли, десятку, - решил мою проблему Паумен, - Больше у нас все равно нету.
    - Да что ему, водителю, десятка, - не согласился я. - Он на каждом рейсе не меньше сотни зарабатывает только левыми. Если давать - то полтинник.
    Однако, давать пятьдесят рублей не хотелось. Я, на всякий случай, сунул в карман десятку и мы уставились на трассу.
    Минут через пять появилась белая семерка. Она стремительно проехала через проходную и остановилась возле нашего автобуса. Из машины вылез молодой парень, (как мы потом догадались, сын водителя). Увидев нас, он молча стал открывать дверь. Как только парень справился со своим делом, Гризли полез внутрь. Я боялся, что водитель пойдет вместе со мной и увидит, что рядом с кошельком валяется бутылка пива. Но он остался на улице. Схватив кошелек, я поспешил к выходу.
    - Надо быть аккуратней, - наставительно сказал сын водителя. - Слава богу, я еще не начал пить. Позвони вы на пять минут позже - не поехал бы.
    Мы же стояли, скромно потупив голову, и только бубнили: "спасибо", да "спасибо". В воздухе повисла неловкость.
    - За такие вещи нужно магарыч ставить, - как бы в шутку сказал водитель, но в ответ услышал лишь очередное "спасибо" и смирился.
    Я же решил, что давать ему десятку - это только обидеть человека. Так мы и расстались. Не думаю, что сын был сильно расстроен, ведь ехать ему было не больше десяти минут. Он сел в машину и тотчас умчался. Мы же, судорожно сжимая заветный кошелек, вышли с территории ПТП и закурили.
    С кошельком в руках все случившееся казалось дурным сном. Напряжение постепенно спадало. И вот тогда друзья пришли к выводу, что оказались участниками истории, в которой нам очень сильно повезло. В любой момент цепочка, которая протянулась от диспетчера на автовокзале до сына водителя, могло оборваться, исчезнуть, пропасть. Но почему-то все оказались к нам доброжелательны. Да и мы проявили активность, нам не свойственную...
    P.S. Когда мы поздно вечером вернулись на Северную, было уже темно. Люба находилась в сильном подпитие и ссорилась с Галей. Галя грозилась на следующее утро уехать. Володя то приходил, то уходил, так как ему было негде играть на гитаре - все комнаты сняли отдыхающие. И я подумал, а что бы случилось, если бы мы не нашли ключи? Пожалуй, это была бы совсем другая история...

    Часть 4. Анапа: попытка объять необъятное.
    Гризлиус N12. На галечном пляже.

    "...Литературные достоинства Гризли я осознал в полной мере, лишь когда он посоветовал мне использовать не устойчивый термин "мудак" по отношению к своим оппонентам, а более точное, изящное и преисполненное тонкого юмора слово "мудень"...

    Б.Б. Цыцарский "Искусство взаимоотношений с коллегами по работе"

    После интересных и драматических приключений путешественники решили немного отдохнуть, позагорать, придти в себя. Погода этому способствовала. Поэтому с утра 5 августа друзья купили пакет сухого вина и отправились на пляж, на "наше место".
    Тут будет уместно заметить, что город Анапа чем-то напоминает двуликого Януса: с одной стороны, переполненные Центральный пляж и парк, битком набитые народом, с другой - пустынные скверы и улицы, а также малопосещаемый, но очень длинный галечный пляж. Город стремится обратиться к туристам всех мастей первым ликом, поэтому, чтобы увидеть второй, надо повернуться самому.
    Метафорически совершая описанный выше "поворот", Гризли с Пауменом поспешили на знакомую остановку маршрутного такси N4. Данный вид транспорта заслуживает определенных похвал: за три рубля надо только поймать машину и поезжай, куда хочешь в пределах города. Далее тарифы могут возрастать от пяти до пятнадцати рублей. К сожалению, частота использования маршруток упирается только в деньги. Вдобавок городским властями практикуется следующее нововведение: маршрутки ходят круглосуточно, но с 22.00 вечера до 6.00 утра тариф повышается в 1.5 раза.
    Однако, на этот раз нам повезло: дойдя до площади перед автовокзалом, мы неожиданно увидели подъезжающий рейсовый автобус и тотчас сели в него. Чем он привлекателен? Решающим преимуществом является плата - два рубля вне зависимости от длительности проезда. Правда, такие автобусы ходят редко и в них обычно путешествуют местные жители. Должно быть, по этому поводу путешественники вообще не заплатили; кондуктор не счел нужным таскаться по автобусу.
    В связи с этим я подумал, что у анапчан есть система тайных кодов, с помощью которой они определяют "своих" или особые значки с зашифрованной надписью "Житель Анапы". Мне хотелось развить эту тему поподробней, но автобус столь стремительно промчался по городу, что путешественники почти сразу же прибыли на улицу Некрасова. Очевидно, местных возили не только бесплатно, но еще и крайне быстро.
    Друзьям подобное начало дня показалось примечательным.
    - Теперь, Паумен, нас все принимают за местных, - принялся разглагольствовать Гризли, пока путешественники топали к морю. - Вот что значит пристальное изучение края!
    - Ты, Гризли, еще недостаточно загорел, чтобы быть местным, - не согласился Паумен. - Вот, натуралист Мышелкасов в своей книге "Мимикрия" пишет, что для внедрения в любую популяцию диких животных необходимо приобрести определенный телесный цвет. Это поможет избежать многих неприятностей...
    - Значит, поступки местных имеют чисто биологический характер? - поразился я услышанному. - И их можно рассматривать как "анапский подвид человека дикого"?
    Мой товарищ в ответ лишь снисходительно улыбнулся. Паумен объяснил, что учение известного натуралиста далеко не бесспорно и имеет массу противников. Тем не менее, Мышелкасов успешно внедрился в среду собак - ротвейлеров и никто уже в течение двух лет не может отличить его от обыкновенного пса. Правда, с тех пор гениальный натуралист прекратил публиковаться, но его поклонники считают, что это - проблема временная...
    - С социологической точки зрения Мышелкасов добывает исключительно ценную информацию, - добавил Паумен про эту удивительную личность, - В науке подобные поступки называют "включенными наблюдениями". Их уникальность заключается в абсолютном внедрении в объект исследования, без чего невозможны серьезные обобщения и выводы...
    Под рассказ моего друга мы добрались до магазина, который располагался через квартал от улицы Ленина. Там нам удалось купить бутылку холодной минеральной воды, что в здешних краях является настоящим дефицитом. Также с собой на пляж путешественники взяли помидоры и огурцы, которые предварительно купили на улице Горькова. Прихваченная с Северной банка паштета завершала дневной рацион. Из этого читатель может сделать сразу два вывода: путешественники ели не так- то много и собрались на пляж на целый день.
    Выйдя из магазина, мы выпили по глотку минералки и продолжили свой путь, несколько приободрившись. Знакомая дорога через спуск к галечному пляжу вывела друзей к "нашему месту". Тут все было по-старому, как будто мы покинули его только вчера. Расстелив подстилку, друзья уселись на горячие камни.
    Погода стояла замечательная. Этот день вообще оказался идеальным во многих отношениях. Природа еще не очухалась от двух дней проливных дождей, поэтому было не слишком жарко. Светило солнце, успокаивающе шумел прибой, тихонько дул легкий ветер, но не было испепеляющей бани-парилки, как нередко случается летом на юге. Паумен по обыкновению пошел первым в море, а Гризли, зажав в зубах сигарету "Прима Дона", стал мечтательно смотреть по сторонам.
    Мой взгляд наткнулся на небольшую группу людей с пластмассовыми бутылками, которые стояли на одном месте, создавая импровизированную очередь. Я присмотрелся внимательней и понял, что рядом с нами располагается источник. Дело в том, что в этих местах то там, то тут сквозь толщу песка и глины пробиваются маленькие ручейки. Некоторые из них объединяются в источник, из которого удобно набирать воду. Многие люди ее пьют, но мы с Пауменом не рискнули из-за врожденной брезгливости моего друга. Зато вода, текущая из такого "крана" - очень холодная, и если налить ее в пластмассовую бутылку и вылить на себя - получается прекрасный освежающий душ. Это отлично охлаждает в настоящую жару, поэтому в дальнейшем путешественники нередко обливали друг друга... Когда Паумен вышел из воды, Гризли показал ему ценную находку, а сам быстренько поспешил в любезное море.
    В итоге, через полчаса путешественники вдоволь накупались, после чего каждый занялся своим делом.
    Гризли, сложив из пляжных камней пирамиду, напоминающую египетскую, а сам сев на более мелкую, начал конспективно описывать свои общие впечатления об анапском путешествии. Паумен же углубился в чтение газеты "Новороссийский рабочий", которую мы купили днем раньше. Мой друг начал изучение прессы весьма спокойно, но уже через несколько минут взволнованно отвлек меня от писательской деятельности.
    - Гризли, если верить этой газете, Новороссийск преследуют катаклизмы и кровавые преступления! - воскликнул мой товарищ. - Здесь пишется только об убийствах и изнасилованиях.
    - Желтая пресса, - довольно безучастно откликнулся Гризли, всецело поглощенный своими записями. - Не обращай особого внимания.
    - Газета утверждает, что в Новороссийской бухте купаться запрещено, - обеспокоено продолжил Паумен. - Химическая среда благоприятствует размножению вшей. Можно заразиться педикулезом.
    - Да зачем ты вообще читаешь это реакционное печатное издание?! - возмутился автор данных строк. - Лучше займись серьезным чтением.
    Мой товарищ еще несколько минут сохранял встревоженный вид, затем отложил строптивую газету и принялся за чтение книги известного итальянского романиста Альберта Моравиа. Гризли же продолжал самозабвенно составлять свои записи. Таким образом, медленно текло время, которое друзья никуда не торопили. Иногда один из нас бросался в море, чтобы освежиться, а затем вновь продолжал прерванное занятие.
    В один из таких перерывов Гризли вновь закурил и стал рассматривать обитателей пляжа и окружающую панораму. С нашего места открывался довольно широкий обзор. Корабли, совершающие часовые морские прогулки, шли в открытое море. Некоторые катера следовали в направлении Большого Утриша. Их сопровождали стаи крупных чаек. Дети всевозможных возрастов плескались в воде, восторженно перекрикиваясь друг с другом, но их голоса разумно приглушал рокот прибоя. Несколько подростков в масках безуспешно охотились за разнообразными обитателями моря.
    Вдруг мое внимание привлекло нечто очень знакомое, но плохо различимое из-за сильной удаленности. Автор данных строк более пристально вгляделся в далекий объект и, представьте себе, через некоторое время оказалось, что это ...байдарка, плывущая по морским волнам!
    - Смотри, Паумен! - растормошил я своего товарища, всерьез увлеченного чтением. - Наши коллеги на юг приехали.
    Тут уместно напомнить, что Гризли и Паумен являются убежденные "байдарочниками".
    - Трехместная "Таймень", - уточнил мой дальнозоркий друг, отложив Альберто Моравиа. - Идет довольно быстро... Но что она делает в Черном море?
    Тем временем, байдарка медленно приближалась. Она шла достаточно близко к берегу, что совсем не нравилось многочисленным купающимся. Небольшая волна кренила лодку, но гребцы (в простонародье - "байдуристы") успешно справлялись со стихией с помощью весел и руля...
    Наконец, намерения экзотических туристов прояснились. Причалив свое плавсредство неподалеку от спуска к галечному пляжу, вновь прибывшие стали выгружать на берег свои вещи.
    - Мы наблюдаем конечную точку их пути, - догадался Паумен. - Дальше байдарка проследует в сложенном виде.
    - Но как они добрались до Анапы? - удивился Гризли. - А если бы разыгрался шторм?
    Тут путешественники принялись обсуждать способы передвижения по морю на байдарке... Опустив излишние подробности разговора, который длился не менее часа, взамен приведу фрагмент из последней книги Алексиуса Смоуля, удачно обобщающий рассуждения Паумена и Гризли.
    "Меня часто спрашивают, - пишет этот героический человек, - нужна ли смелость для тех путешествий, в которые я пускаюсь? Насколько велик риск? Часто ли угрожает смертельная опасность? Отвечу честно: риск есть и при выходе на улицу; например, в виде кирпича, лежащего на крыше. Дело в другом. Истинным путешественником является тот, кто сводит любой риск к минимуму, прокручивает в голове тысячи вариантов разнообразных опасностей и десятки тысяч выходов из них. Настоящий мореплаватель никогда не будет безрассудно рисковать жизнью, ибо это ниже его достоинства...
    В целом, моя мысль сводится к следующему: я являюсь противником неоправданного риска. Только поэтому сейчас и пишу новую книгу; в противном случае вы смогли бы прочесть обо мне лишь некролог в газете..."
    Этот трогательный и честный монолог, на мой взгляд, однозначно убеждает не рисковать без лишнего повода. Поэтому, дорогие читатели, не стоит путешествовать на байдарке по Черному морю - лучше ходите по рекам и озерам. Также не следует спускаться на велосипеде с Эвереста, прыгать с самолета без парашюта и, особенно - купаться в водоемах с голодными крокодилами. Не рискуйте без необходимости!
    Придя к этому выводу, путешественники закрыли тему "байдарка и море" и, еще раз покупавшись, решили поесть.
    После еды воцарилось ленивое и созерцательное настроение. Читать больше не хотелось, поэтому друзья, не долго думая, стали играть в карты. Именно в этот день родилась новая карточная игра "в большого дурака". Я вкратце опишу правила, чтобы читатели знали, чем заняться, если находишься на отдыхе и у тебя много свободного времени.
    Правило первое: в большого дурака играют вдвоем. Правило второе: в игре принимает участие вся колода (52 карты). Третье: самой главное картой является туз бубей, он старше любого козыря, в том числе и козырного туза. (Если козыри буби - ситуация упрощается). Четвертое: вводится еще одна заветная карта - двойка пик - которая старше козырной дамы, но младше короля. И, наконец, пятое: игрокам раздается по десять карт.
    Данная игра настолько увлекла закадычных друзей, что постепенно мы всем картинкам стали придумывать соответствующие прозвища. Самые безобидные из них звучали так: король червей - "прибалт", король пик - "рыбас", крестей - "седой" и бубен - "Абдулла". Особо меня допекал тандем пикового короля и валета: большой и малый "рыбасы" - соответственно. Когда у Паумена были на руках эти карты, я неизменно проигрывал.
    - Просто я - чемпион мира по "большому дураку", - скромно заявлял мой товарищ, выигрывая очередную партию.
    - Я этого так не оставлю, - возмущался Гризли. - Мухлевщики в ряды картежников не принимаются! ...
    Мы настолько увлеклись игрой, что я бы мог написать отдельную книгу "О методах игры в "большого дурака", но оставлю это дело на будущее. Однако, замечу, что с этого дня путешественники играли в карты при каждом удобном случае.
    Иногда от обдумывания очередного важного хода нас отвлекали продавцы прохладительных напитков, пирожков и сладостей. Подобных "предпринимателей" шаталось по пляжу немало. Один из них твердил единственную фразу, которая врезалась мне в память на всю жизнь. Торговец осматривал загорающих мутным взором и кричал, что есть мочи:
    - Холодное пиво! Горячая кукуруза, кто желает!!!
    Затем он делал пятисекундную паузу, и вновь выкрикивал свою реплику. Иногда мне казалось, что бедняга призывает нас встать на баррикады, столь проникновенно звучали его воззвания. Однако большинство отдыхающих их игнорировало.
    Определенное разнообразие в пляжную жизнь вносили два старца-армянина, которые торговали национальными блюдами из орехов и сладостей.
    - Пахлава! Пахлава! - громко басил первый из них, неся перед собой поднос с угощением. Вид у деда был внушительный и даже несколько зловещий.
    Следом тащился его тщедушный товарищ.
    - Чучхелла! Чучхелла! - пискляво тянул он, составляя резкий контраст со своим могучим другом.
    Также нам встречался продавец пирожков, который выглядел крайне неопрятно. Вероятно поэтому пирожки у него совсем не раскупали. Это не мешало неряхе весь день шататься по пляжу в брюках и пиджаке (весьма грязных и помятых) и чванливо заявлять: "Горячие пирожки! Горячие пирожки!". Путешественникам почти сразу стало ясно, что если пирожки и горячие, то только от солнечных лучей, ибо местный таскался с одним подносом по три-четыре часа и, тем не менее, не мог распродать свой товар.
    Между тем, за карточной игрой, день незаметно перешел в вечер, но путешественники никуда не спешили. Наоборот, к шести часам стало значительно прохладней и уютней. Народу на пляже оставалось примерно столько же. Часть людей уходила; взамен им к морю потянулись местные жители из близлежащих районов. С сумками, полными продуктов, они деловито рассаживались на удобные места в удалении от берега. Мужчины начинали разводить костер, используя для этого валяющиеся на пляже деревяшки, а женщины открывали свои безразмерные сумки и вынимали оттуда овощи, фрукты, шашлыки, картошку, вино и водку. Все это долго и обстоятельно раскладывалось, после чего многочисленное семейство принималось жарить шашлыки и готовиться к обильной трапезе.
    - Мы еще в детстве пили воду из этих мест, - делился воспоминаниями с собеседником заводила ближайшей кампании, указывая рукой на источник. - Совершенно нормальная вода.
    - Да, раньше здесь людей почти не было, - невпопад отвечал ему другой.
    После этого местные надолго умолкли, занятые приготовлением еды.
    На расстоянии около 200 метров от них расположилась другая кампания. Там было больше водки, но меньше шашлыков, поэтому "дальние" вели себя активней и громче смеялись. Вообще, костроводов было довольно много. Ближе к семи вечера их количество достигло максимума и больше не увеличивалось.
    Постепенно вечерело. Солнце садилось все ниже и ниже. Пришло время и путешественникам собираться домой. По большому счету, уходить не хотелось. Однако друзья боялись дождаться темноты, ибо в сумерках идти по камням - довольно опасно и просто неприятно. Поэтому путешественники оставили местных жителей, дабы последние дожигали свои костры, и медленно побрели в направлении улицы Некрасова. По пути нам открылась запоминающаяся картина - на этот раз - спокойного заката. Красный диск опускался в воду, окрашивая полморя розоватыми оттенками, а огромная масса воды казалась застывшей или уснувшей. Было что-то величественное в этой бескрайней, исполинской безмятежности.
    Когда мы поднялись наверх, на город опустилась тьма. Машины зажгли свои фары. Так как на улице Некрасова отсутствовали фонари, следовало идти аккуратно, чтобы не попасть под колеса проезжающего транспорта. Путешественники как раз проходили мимо образцовой пограничной учебной части. Свет в помещениях горел и было видно, как несчастные матросы готовятся ко сну. Одни в трусах и футболках стояли в очереди в умывалку, остальные - готовились к отбою.
    - Да, тяжела матросская доля, - принялся рассуждать Гризли. - Живут на юге, а, наверное, ни разу за лето не купались. Еще и отдавай честь каждому офицеру.
    - Не нравятся мне твои разговоры, - нахмурился Паумен. - Отдавать честь - одна из обязанностей солдата, а то, что они не купаются - действительно, плохо. Не доросло еще наше офицерство до понимания нужд простых солдат и матросов.
    - А солдатам, что, от этого легче? - вопросил я. - И когда офицеры, наконец, "дорастут" до нужной высоты?
    - Армия - школа жизни, - буркнул в ответ недовольный Паумен. - Иногда требуется мужество и выносливость, чтобы просто выполнять приказы...
    Разговор перекинулся на армейскую тематику. Рассуждая о понятиях "армия" и "общество", путешественники постепенно добрались до памятника Ленина. Зайдя в знакомый магазин, друзья купили на вечер "Анапы" и сели на скамеечку, чтобы продегустировать вкус.
    Тут я должен сделать минутную паузу и посвятить небольшую речь портвейну "Анапа", которым торгуют в магазинах города Анапа. Уважаемые читатели! Раз и навсегда запомните, что данный напиток коренным образом отличается от одноименных портвейнов, продаваемых в других регионах нашей страны. Отличается качеством, и в лучшую сторону. Это - прекрасный продукт, после которого нет никакой головной боли и прочих похмельных симптомов; который можно пить, чувствуя прекрасный букет, и делая свое сознание легким и раскованным...
    Именно в таком, раскрепощенном и приятном настроении, пролетел остаток этого спокойного дня. Вдоволь насладившись прекрасным летним вечером и продолжительной беседой на разнообразные темы, мы нехотя поднялись с гостеприимной скамейки и неторопливо побрели домой.
    В самом конце пути на улицу Северную, возле кинотеатра "Октябрь", путешественников привлекло скопление народа.
    - Пошли, посмотрим, - потянул Паумен медведя, который уже настолько проникся прекрасным вкусом "Анапы", что, кроме этого, мало что понимал.
    Я нетрезвой походкой проследовал за товарищем.
    Тут взору путешественников предстало удивительное зрелище. Ведущая - тетушка лет пятидесяти разыгрывала среди участников викторины самого "настоящего" мужчину. Для этого претенденты (из публики выделилось шесть добровольцев) должны были показать, как они сильны во всех отношениях: богаты, сексуальны, общительны, обладают чувством юмора. Мероприятие было организовано довольно мило и шло "на ура", тем более, что все, кроме ведущей, находились в состоянии подпития. Конкурс закончился победой самого очаровательного и привлекательного, а после этого начались танцы.
    Паумен очень хотел пуститься в пляс, но путешественников многое от этого удерживало. Во-первых, одеты мы были явно не для танцев, во-вторых, у Гризли за плечами болтался здоровый рюкзак, который положить было просто некуда. В- третьих, я уж не говорю про наш весьма зрелый возраст. Однако мой товарищ по этому поводу расстроился.
    - Наше шоу заканчивается, - объявила жизнерадостная ведущая. - Ждем вас завтра в тоже время.
    После этого зазвучала музыка последнего танца, ибо было уже около полпервого ночи.
    - Гризли, завтра пойдем на дискотеку, - категорически заявил Паумен.
    Гризли не возражал. Мне было весело от играющей музыки и я ничего не имел против дискотеки.
    - Только придется с пляжа уйти пораньше, - глубокомысленно добавил автор этих строк. - И переодеться.
    Пройдя полквартала по Крымской улице, друзья уселись на скамеечке возле магазина "24 часа", о котором я уже однажды упоминал. Настроение было хорошее. Дней в Анапе оставалось еще немало, чтобы хорошо отдохнуть. Посидев еще с полчасика, путешественники пожелали всем анапчанам "Спокойной ночи" и отправились на улицу Северную - спать.

    Гризлиус N13. Шоу-индустрия.
    "Арлекино и пираты, циркачи и акробаты,
    И злодей, чей вид внушает страх.
    Волк и заяц, тигры в клетке,
    Все они - марионетки,
    В ловких и натруженных руках"...

    А. Макаревич "Марионетки"

    На следующий день друзья вновь поспешили на галечный пляж. В этот раз мы добирались туда пешком, отказавшись от услуг маршрутки. Данная идея принадлежала Гризли. Мне хотел пройти по б?льшему количеству улиц, увидеть новые места и, попутно, сэкономить немного денег. Паумен против длительной прогулки не возражал. Поэтому мы потопали симпатичным зигзагом, от дома на Северной до галечного пляжа, проходя один квартал - прямо, один - вправо; и так - довольно долго. В тот день путешественники чувствовали себя способными к продолжительной ходьбе и привычными к жаре, поэтому расстояние около шести километров преодолели примерно за час.
    Погода стояла довольно душная и мы старались идти преимущественно по тени, прячась от солнца за высокими каменными коттеджами или редкими деревьями, растущими в садах особо трудолюбивых анапчан. Этот район я уже описывал ранее, назвав его "континентальным". Такие улочки, как Шевченко, Самбурова или Тургенева похожи друг на друга и отличаются мелочами, задерживаться на которых не имеет смысла. Провинциальность, непримечательность, однообразность построек; мазанки разных размеров; иногда - коттедж нового анапчанина; крайне редко - продовольственный магазин...
    - Знаешь, Гризли, - начал Паумен, когда мы прошли примерно половину пути, - я подумал, что не стоит сегодня идти на дискотеку. Лучше сходим вечером на набережную около морского порта.
    - На "территорию больших танцев"? - вспомнил Гризли еще не исследованное путешественниками место. - Помнится, мы собирались прошляться там всю ночь. Однако, на это уже нет ни сил, ни денег.
    - Да, - печально согласился Паумен. - К тому же, на Северной так шумно, что бессонная ночь совсем выбьет нас из колеи. А так - проведем вечер в новой обстановке, послушаем песни...
    И друзья стали обсуждать феномен "живой музыки".
    - Я знаю, Гризли, - стал объяснять мой товарищ, - что ресторанные певцы - настоящие профессионалы своего дела. Ведь им надо владеть большим репертуаром, чтобы с ходу исполнить любую из заказанных песен. А это не так-то просто...
    Гризли внимательно слушал своего товарища, ибо в данной области ничего не смыслил...
    Через некоторое время путешественники вышли к морю. На галечном пляже все было по-прежнему. Существенное различие проявилось только в погоде - в этот день было гораздо жарче, чем обычно. Поэтому Гризли, который вознамерился продолжить свои записи, ждало горькое разочарование. Настроившись всерьез заняться литературой, я был вынужден часа через полтора отбросить это занятия, ибо от жары в голову не шли никакие мысли. Кроме того, от погружения в воду тело не остужалось, а возникало чувство, будто залез в теплую ванну. Через каждые полчаса путешественники обливались водой из источника, но даже это мало помогало. В итоге, пребывание на пляже превратилось, скорее, в испытание, чем в удовольствие.
    Паумен закончил чтение Альберто Моравиа, я засунул тетрадку с записями подальше в рюкзак и друзья, стиснув зубы, принялись играть в "большого дурака". Однако, даже карта ложилась плохо. А временами нас отвлекали настойчивые мухи, которые в тот день кусались больше обычного.
    Вообще-то, на этот феномен стоит обратить особое внимание. Странную особенность анапских мух кусаться первым проанализировал Б.Б. Цыцарский еще во времена своей молодости. В сборнике статей, озаглавленных "Фрейд - везде", юный, но уже весьма толковый аспирант, писал следующее: "Бывая в новых местах, я всегда вспоминаю об учении Зигмунда Фрейда, и все странные явления стараюсь истолковать с помощью психоанализа. Так, например, феномен кусачих мух, коих немало в Анапских местах, я объясняю озлобленностью данных насекомых на местных жителей. Цепочка рассуждений здесь - предельно проста и заключается в следующем...
    Как известно, на месте разрушенной Горгиппии в 18 веке появилось постоянное поселение, основанное одним из аланских племен - Натухаевцами. Данный населенный пункт получил название "Анапэ" (край стола). Исходя из этого, стоило предположить прекрасные условия для здешних мух, любимое занятие которых - пожирать обеденные крошки. Но, увы, здешние жители всегда были весьма прижимисты, отгоняли мух и все съедобное либо прятали, либо норовили съесть сами. Поэтому озлобленные мухи стали кусать людей, совершая, тем самым, месть за постоянное недоедание.
    Этот феномен можно считать "комплексом оторванности от стола""...
    Прочтя данный отрывок, я не слишком проникся энтузиазмом выдающегося ученого, а в ту пору - молодого человека, фанатично увлекающегося психоанализом. Паумен тоже был настроен скептически.
    - Мне кажется странным с позиций психоанализа оценивать поведение обыкновенных мух, - задумчиво молвил мой товарищ. - Наверное, Базен Базенович в то время был слишком молод для всестороннего осознания учения Фрейда.
    - Может, стоит написать ему об этом? - с энтузиазмом предложил Гризли, - И он откажется от ложной концепции!
    - А вот этого не надо, - своевременно остановил меня Паумен. - Не стоит подвергать сомнению высокий авторитет профессора. Кстати, Гризли, ни в коем случае не пиши об этом в своих записках.
    - Хорошо, - согласился автор этих строк и послушно не написал о феномене "кусачих мух" ни слова....
    Впрочем, я сильно отвлекся. Пора уже вернуться на пляж, где было умопомрачительно жарко. Мухи кусались, солнце пекло, море не охлаждало. Путешественники еле-еле дотерпели до пяти часов вечера, сыграв не менее двадцати партий в "большого дурака", а затем отправились на "территорию больших танцев", дабы интересно провести вечер.
    - В чем был интерес? - спросите вы.
    Дать ответ в двух словах - достаточно сложно. Начну с того, что в последнее время мы обычно обходили центральный парк стороной. Во-первых, друзья уже насмотрелись на атмосферу всеобщей праздности, неоднократно описанную на страницах этого произведения. Во-вторых, на различные "удовольствия" и развлечения уже не оставалось денег. Поэтому было логично не искушать себя запретным плодом, который, как известно, сладок. Однако, к описываемому дню отношение путешественников к массовым развлечениям несколько изменилось.
    Если раньше парк поражал своим блеском, требовал и просто умолял потратить деньги, влиться в общую вакханалию транжирства, то теперь стал представлять социологический интерес. Возможно, сказались разговоры об экспериментах Мышелкасова. С Паумена и Гризли словно упали розовые очки и в день посещения "территории больших танцев" мы смогли наблюдать малозаметные признаки агрегата для выкачивания денег сквозь яркие вспышки огней и лавину громкой музыки. Это, правда, не значит, что отношение путешественников к шоу-индустрии резко изменилось или стало негативным. Попросту оно расширилось, сделалось более многосторонним и объективным...
    По дороге к центральному парку, которая проходила вдоль улицы Ленина, у путешественников было время поточнее сформулировать свою позицию.
    - Ты заметил, Гризли, - обратился ко мне Паумен, после того приобрел в ларьке бутылку холодной минералки, - что незагорелые люди тратят гораздо больше денег, чем загорелые? А мы с тобой уже достаточно загорели.
    - Верно, - подтвердил я. - Ибо со временем понимаешь, что вместо порции шашлыка за 30 рублей можно купить килограмм колбасы, а пиво на окраине стоит в два раза дешевле...
    - А взамен двухминутной поездке на карусели лучше совершить часовое путешествие на автобусе, - мудро заметил Паумен.
    Тут мой товарищ ненадолго задумался и добавил:
    - Вообще-то, подобные знание не радуют. Ведь, будь у нас больше денег, в беседах об экономии и относительности ценностей не было бы необходимости...
    - Вроде бы и так, - согласился автор этих строк, - но плюсом в данном случае является чувство мудрости, которое испытываешь по отношению с транжирам и растратчикам денег. А Гризли не так уже часто бывает мудрым...
    - А мудрый человек отличается наблюдательностью, - присоединился Паумен, - А также способностью делать выводы...
    Таким образом и родилась концепция вечера... Друзья пришли к мысли, что стоит понаблюдать за функционированием центрального парка с точки зрения социолога и исследователя, а не жертвы шоу-индустрии. Купив в магазинчике около ККЦ "Победа" пару бутылок "Анапы" и перелив их содержимое в полуторалитровую бутылку, друзья стали полностью готовы к придуманной себе роли.
    Теперь настало время сказать несколько слов о "территории больших танцев". Географически шоу-комплекс занимает территорию от южной границы Лечебного пляжа до морского порта. Со стороны пляжа он начинается конструкцией, позаимствованной из арсенала аквапарков, а именно, широкой закрученной трубой, по которой течет вода. Дети всевозможных возрастов в дневное время забираются туда по длинной лестнице и съезжают по трубе в неглубокий бассейн. Далее вдоль берега расположены аттракционы, карусели и прочие зрелища на протяжение всей "территории больших танцев". А сверху, приблизительно на тридцатиметровой высоте и на расстоянии метров семидесяти от берега проходит набережная. Ее окаймляет привычный белый заборчик, а вдоль проходит довольно широкая асфальтовая дорога, по которой непрерывно фланирует огромное количество людей. Дальше вглубь берега раскинулись многочисленные кафе, мангалы с жарящимися шашлыками, ларьки и прочие элементы системы обслуживания отдыхающих. Почти все кафе имеют своих музыкантов, а также площадки для танцев. Поэтому мы и назвали данное место "территорией больших танцев".
    Путешественники добирались до вышеописанной набережной со стороны центра. По пути мы миновали еще один живописный район, которых в центре Анапы предостаточно. Рядом с почти достроенной православной церковью располагается огромное современное здание пансионата "Кубань". Эта шикарная постройка является одной из самых габаритных в городе. Около входа в "Кубань" по вечерам устраивают концерты, в которых участвуют артисты и отдыхающие из пансионата. На импровизированной площадке всегда звучит музыка, частенько организовываются "местные" дискотеки для детей, посему данное место носит весьма жизнерадостный вид. В небольшом скверике, рядом с пансионатом, установлен непритязательный памятник Будзинскому. Великий лекарь скромно стоит в удалении от шумной толпы, почему-то держа в руках бумажный свиток (очевидно, приказ о строительстве первой грязелечебницы). Никто не обращает внимания на важный исторический памятник, мы ни разу не видели около скульптуры цветов или других атрибутов поклонения. Что ж, сказывается историческая амнезия, свойственная анапчанам. Позабытый Будзинский довольно печально взирает на атмосферу всеобщего празднества, всем своим видом говоря: "Забыли, кому обязаны процветанием... А ведь грязь любит сильных"...
    Мы приветственно помахали знаменитому лекарю, сделали по основательному глотку "Анапы", и почти сразу оказались на набережной. Через несколько минут, смешавшись с многолюдной толпой, друзья побрели в направлении Лечебного пляжа, выискивая глазами и ушами достойных для прослушивания певцов.
    Первым нам встретился колоритный человек в темных очках и с окладистой бородой, пользующийся у аудитории значительным успехом. К сожалению, его репертуар не вызвал интереса у путешественников. Это были, в основном, блатные песни типа: "Зона - прямоугольник длинною в три года" или "На лесоповалах - все мысли только о тебе". Правда, бородач пел весьма профессионально, хорошо поставленным голосом, но после строчек "здесь вокруг - в?лки голодные, а нары - очень холодные", мы с Пауменом поморщились и пошли дальше.
    - Когда будем в зоне, тогда все это и узнаем, - философски обобщил услышанное Гризли.
    Вслед за бородачом друзья наткнулись на двух бодрых девушек, исполняющих популярные песни. Около них мы тоже задержались ненадолго. Композиции: "Иногда я жду тебя", "Милая моя далеко" или "Я для тебя не погасила свет в одиноком окне" настолько часто звучали в Анапе отовсюду, что слушать их заново не хотелось...
    Наконец, путешественников привлекла пара исполнителей, которые пели неподалеку от набережной. Пристроившись рядом с белым заборчиком (что было непросто, ибо кучность публики к тому времени достигла предела), друзья стали наблюдать бесплатную шоу-программу. Данный дует был весьма колоритен. Солировала довольно полная женщина с сильно накрашенным лицом, а ей аккомпанировал на синтезаторе длинноволосый парень, чем-то напоминающий поп-певца Леонида Агутина. Иногда "Агутин" подпевал в припевах. Было видно, что музыканты свою программу знают наизусть и выступают с самого начала сезона. Звучали самые разнообразные песни: от "Жил да был черный кот за углом" до "Листья акации - гроздья душистые". Мы простояли около получаса, слушая ритмичные композиции и, в целом, остались довольны. Когда становилось скучно, требовалось только выпить очередной глоток "Анапы".
    Однако на "наших" музыкантов мало кто обращал внимания. Этот вопрос требует особого освещения. Паумен пояснил мне, что музыканты получают плату за вечер (обычно небольшую), а остальные деньги зарабатывают на чаевых. Чаевые даются за заказ песни. Например, в ресторанах оркестранты частенько начинают играть одну и ту же композицию несколько раз подряд, когда в зале ничего не заказывают... Если исполнители по настоящему "раскрутят" публику, их заработок за вечер возрастет в десять-пятнадцать раз. На это все и ориентируются. Однако, у наших подопечных работа не клеилась. Несколько раз под их зажигательные песни возникали стихийные танцы, но под конец песни пляски обрывались, не имея продолжения. Парочка удрученно вздыхала и начинала играть по новой.
    Вообще-то, довольно забавно наблюдать, как возникает "стихийная дискотека". Мимо музыкантов ежеминутно проходит огромное количество народа, большая часть которого достаточно пьяна и готова сорить деньгами и развлекаться. Поэтому почти всегда находятся парочки или кампании, которые, услышав знакомую песню, сами пускаются в пляс. Как только количество танцующих превышает три человека, к ним, ведомые стадным инстинктом, присоединяются еще несколько "плясунов" и образуется мини-танцплощадка.
    В нашем случае спонсор "несчастных" музыкантов нашелся, когда толпа около поющего дуэта достигла человек пятнадцати. Мужчина с красным лицом и бычьей шеей, лет сорока, в дорогом блестящем костюме и пестром галстуке, не смог успокоиться после очередного танца. Он был вместе с женой и двумя детьми, и судя по всему, явно желал распрощаться со значительной суммой денег. Очевидно, транжира, которого путешественники окрестили "бычок", наслаждался ролью "отца семейства". Он подошел к музыкантам и те, получив чаевые, о размерах которых можно только догадываться, мгновенно затянули "Листья желтые над городом кружатся". Бычку только это и нужно было. Схватив свою избранницу, мужчина закружился с ней в старомодном танце, жизнерадостно ухмыляясь. Дети стали хлопать своим родителям...
    Путешественники выразили свое отношение к танцорам, выпив еще по глотку "Анапы" из заветной бутылки. Музыканты, тем временем, продолжили свою программу. Прозвучала песня Меладзе "Прощай, цыганка Сера", а затем - хит Татьяны Булановой "Где ж ты, мой свет, бродишь голову склоня"? Не найдя ответа на поставленный в песне вопрос, друзья несколько утомились.
    - Гризли, пойдем, еще что-нибудь посмотрим, - предложил Паумен, которому наскучило слушать музыкантов.
    - Так мы же только начали, - возразил я скорее из принципа, так как пытался войти в роль наблюдателя, подсказанную натуралистом Мышелкасовым.
    - Хватит, Гризли, - начал сердиться Паумен, - "Включенных наблюдений" у тебя все равно не получится, ибо на заказ песни у нас нет денег...
    Мой товарищ, как всегда, оказался прав, поэтому путешественники побрели дальше. Пройдя сквозь довольно оживленную набережную, мы дошли до места, где фотографировались многочисленные отдыхающие. Группа фонтанов искусно подсвечивалась с разных сторон цветными прожекторами, поэтому снимки получались весьма живописными. От желающих сняться на фоне искрящейся воды не было отбоя. Достойных же прослушивания певцов мы больше не обнаружили, поэтому спустились вниз, к морю.
    Закурив, друзья встали неподалеку от спуска. Найти свободное место для этого вполне обыкновенного занятия, оказалось непросто - поражало огромное количество народа. Люди толкались, пихали друг друга локтями и спешили занять любое свободное место.
    - Знаешь, Паумен, стадный рефлекс - это особое чувство, - поделился своими соображениями автор этих строк. - Инстинкт толпы -древний психический механизм, проистекающий из общей неуверенности человека перед природой.
    - Да, это - защитная реакция, - согласился мой товарищ, - Для отдельного человека "стадный рефлекс" является попыткой оградить свою психику от самостоятельных решений, переложить ответственность за собственные действия на толпу. Инстинкт присущ людям недалеким, с плохо развитым воображением и на протяжении тысячелетий практически не меняется.
    Далее Паумен прочел мне небольшую лекцию по психологии толпы. Раскрасневшийся от "Анапы" я воспринимал монолог своего друга с большим воодушевлением. Ведь, оглядевшись вокруг, можно было найти тысячи примеров, подтверждающих правоту Паумена. Впрочем, не будем опережать события. Для начала следует описать нижнюю часть "территории больших танцев".
    Около берега располагалась целая коллекция каруселей. Первая из них называлась "Царская горка". Надо сказать, она была даже популярней, чем "Центрифуга". "Царская горка" размещалась как раз посередине пляжной линии Анапы, и была видна издалека. Данный комплекс построили в честь аналогичного по конструкции, (но не по мощи и скорости), аттракциона, который соорудили для царской семьи сто лет тому назад. На самом деле, "Горка" представляет собой упрощенный вариант американских горок - цепочка сцепленных между собой вагончиков со огромной скоростью несется по металлоконструкции причудливой формы. Кульминацией шоу является почти вертикальный спуск вниз, когда толпа в вагончиках издает единый вопль страха и восхищения - и вереница кабинок вновь взлетает наверх.
    Очередь на "Царскую Горку" стояла страшная. Оказалось, что это - самая дорогая карусель в Анапе, сорок рублей за проезд. Мы стали свидетелями, как огромные суммы денег зарабатываются буквально за минуты. Делается это следующим образом. На карусель запускается около сорока человек. Умножайте сорок на цену билета, получите - 1600 рублей. Через десять секунд "горка" запускается. Вагончики пробегают полный круг секунд за тридцать. За сеанс (40 рублей) совершаются всего два(!) круга, после чего карусель останавливается. Как только вагончики встали, запускается новая партия народа, чтобы смениться через два круга. В итоге: в кассу аттракциона каждые две минуты поступает 1600 рублей.
    Исключая расходы на электроэнергию и оплату кассира да охранника, "Царская горка" приносит "царскую" прибыль. Путешественники долго стояли перед бешено мчащимися кабинками, сравнивая скорость их движения с быстротой обогащения владельцев карусели. С трудом оторвавшись от этого занимательного зрелища, друзья двинулись дальше.
    Следующий аттракцион назывался "Сюрприз" - на тренажерах подобного типа готовятся летчики и космонавты. Стоило это удовольствие уже двадцать пять рублей, да и очередь была поменьше. Тем не менее, свободных мест на карусели мы не увидели. Зато было забавно наблюдать шатающихся людей, которые с трудом выходили с "Сюрприза" и плелись дальше - зигзагообразной траекторией - продолжать тратить свои деньги. Гризли же с Пауменом, вдоволь понаблюдав за людским весельем, взошли по лестнице на верхнюю набережную и устремились вглубь парка, дабы посидеть на скамеечке и поболтать...
    - Все-таки, подавляющее число аттракционов - весьма примитивно, - принялся разглагольствовать я, когда путешественники уселись на уютную скамеечку. - Все - очень похожи: то тебя крутят на предельной скорости, то показывают в кривых зеркалах. Максимум сообразительности - заставить человека кидать поролоновый шарик в пирамиду из кубиков, точно зная, что шарик - очень легкий и быстро меняет траекторию.
    - Да, Гризли, - глубокомысленно согласился Паумен. - Подобные удовольствия рассчитаны на примитивные инстинкты, поэтому придумать что-то оригинальное в данной области практически невозможно и...
    Тут мой товарищ прервал свою фразу на полуслове и жестом предложил проследовать за ним. Я удивленно поднялся со скамейки. Пройдя метров пять, автор данных строк разглядел группу людей, столпившуюся около непонятного аппарата. Несмотря на уже довольно позднее время, публика расходиться не собиралась.
    Путешественники подошли поближе и увидели следующее: невзрачная тетенька, почему-то в рабочем халате, стояла около странного вида "агрегата". Это был столб, на который нанесли оригинальную шкалу: внизу было выведено - "хиляк", а самая высшая отметка гласила - "чемпион". Между ними расположились следующие категории: "слабак", "молодец", "крепыш", "здоровяк" и, по-моему, "титан". В метре от столба находилась плоская резиновая шайба, служившая индикатором, а рядом стояла увесистая кувалда, на которую был натянут резиновый кожух.
    В это время из толпы выделился крепкий парень и решительно направился к кувалде. Отдав тетушке три рубля, а именно столько стоило подобное развлечение, он что есть мочи ударил по шайбе. "Бу-бухх"!!! - шлепнулась резина об резину. В результате удара на столбе высветилось: "Здоровяк".
    - О-го-го!!! - одобрительно пронеслось в толпе.
    Парень поставил кувалду на место и, с чувством собственного достоинства, удалился. На путешественников увиденное произвело неизгладимое впечатление.
    - Вот это по мне! - воодушевился Гризли. - Что-то, а колоть дрова я умею. Сейчас, всего за три рубля, я точно стану либо "здоровяком", либо "титаном".
    Заплатив три рубля, я решительно проследовал к кувалде. Подняв сие "орудие", Гризли почувствовал, что в ней не менее десяти килограмм. "Зато удар будет посильней", - пронеслось в мозгу.
    Покрепче ухватившись за кувалду, Гризли размахнулся.
    - Отойди, сейчас мужик вдарит, - прошептал коротко стриженый парнишка из первых рядов и потянул к себе приятеля. - Поберегись.
    Публика заметно попятилась. Через секунду раздался оглушительный удар и взгляды толпы оказались прикованы к шкале. "Слабак" - неутешительно среагировал равнодушный агрегат. Гризли заметно удивился и сильно расстроился.
    - Попробуйте еще, - стала утешать меня тетушка, - можете ударить бесплатно.
    Автор данных строк не стал дожидаться, чтобы его уговаривали дважды и вновь схватился за кувалду. В следующий удар я вложил все оставшиеся силы. "Молодец" - зажглось на столбе, что было воспринято публикой, как очевидное поражение. Посрамленный медведь обреченно поставил кувалду и понуро удалился.
    - Что же ты, Гризли!? - накинулся на меня возмущенный Паумен, искренне болеющий за своего товарища. - Не мог показать лучшего результата?!.
    - Но я ведь - "молодец", - оправдывался я. - "Молодец" - это же не оскорбление...
    Мы постояли еще несколько минут рядом со злополучным аттракционом. Сначала какой-то детина выбил "слабака" и огорошено удалился. Потом подошел щуплый на вид паренек и, хитро прицелившись, засадил аж на "титана". По толпе пронесся вздох удивления.
    - Надо просто лучше целиться, - снисходительно объяснил парень. - Кувалда должна ударять по шайбе под углом в девяносто градусов.
    Эти слова оказала отрезвляющее воздействие на публику. Люди почувствовали себя несколько обманутыми и стали постепенно расходится. Путешественники последовали общему примеру.
    - Но я ведь - "молодец", - никак не мог успокоиться Гризли, пока друзья шли по аллее, - Подобное звание - это совсем не плохо.
    - Не беспокойся, медведь, - утешал меня Паумен. - Однако, вспомни, еще полчаса назад мы считали, что нет аттракциона, который может нас заинтересовать...
    Тут мой товарищ задумался, а затем произнес следующее:
    - Понятно, почему "кувалда" пользуется спросом. Большинство отдыхающих не могут себя позволить разнообразные аттракционы. Раздосадованные, они бродят бесцельно по парку и вдруг - есть возможность выплеснуть свою энергию. Они отдают тетушке три рубля и без всякой надежды на приз (которого, кстати, нету), и просто изо всех сил бьют по несчастной резиновой шайбе. И денег не жалко, и удовлетворение получаешь...
    - Все-таки, "кувалда" - гениальный аттракцион, - задумчиво ответил Гризли, - Достойная материализация "чистой идеи".
    - А Гризли - молодец, - закончил разговор Паумен.
    И друзья, пресыщенные всевозможными каруселями и аттракционами, неспешно побрели домой, допивая по пути остатки восхитительной "Анапы".

    Гризлиус N14 Путешествие на косу.

    "...Сделав первый взмах веслами, уже не мог остановится - буквально зачаровываюсь происходящим. Все вокруг приходит в движение, передо мной крутится увлекательнейшее кино под названием "странствие". Каждый последующий миг не похож на предыдущий. Что-то происходит важное, когда передвигаешься по планете не спеша, с правильной человеческой скоростью"...

    А. Сидоренко. "Заяабари (походный роман)"

    Если обозревать Анапу с высоты птичьего полета, то внимание наблюдателя неизбежно привлечет сложная береговая линия. Сначала она образует глубокую бухту, в которой располагаются Лечебный и Центральный пляжи; а затем - выступающий далеко в море мыс, напоминающий голову рыбы с открытым ртом. Два острых конца раскрытой пасти, соответственно, верхняя и нижняя челюсти "рыбы", обоюдно привлекательны: на верхней находится Анапский маяк; на нижней - кафе с симпатичными беседками, откуда открываются красивые морские пейзажи.
    Продолжая с той же высоты, а еще лучше - с высоты собственного воображения, скользить взглядом по побережью в направлении Кавказского хребта, можно обнаружить сильно вытянутую бухту, которая заканчивается высоким и мощным горным кряжем. Обточенный с трех сторон бесчисленными волнами, обдуваемый сильнейшими ветрами, перенесший немало грозных штормов, сей исполин виден со многих мест в Анапе. Внушительная гора неумолимо влечет к себе путешественников, и Гризли с Пауменом не стали исключением...
    Таким, несколько витиеватым образом, я и начну рассказ о нашем путешествии на косу седьмого числа. Идея мини- похода родилась не сразу. Пребывая на галечном пляже пятого и шестого августа, друзья не раз бросали взгляд на вершину, а также на узкую полоску берега, по которой лежал путь к этому гиганту. Нам очень хотелось пройти по берегу через всю бухту и, обогнув гору, увидеть новые ландшафты. Однако усталость от путешествия в Новороссийск удерживала друзей от подобных подвигов.
    Однако, ближе к вечеру шестого дня, мы почувствовали себя вполне отдохнувшими и запланировали на следующий день продолжительный поход.
    - Надо обязательно дойти до конца бухты, - решительно заявил я, когда мы начали обсуждать путешествие.
    Однако Паумен не разделял столь бескомпромиссной позиции.
    - Сколько пройдем, Гризли, столько и пройдем, - философски отреагировал мой товарищ. - Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Главное - в любом случае посетить новые места.
    - Также важно не использовать пословицы, обижающие медведей, - не на шутку оскорбился Гризли. - Медведи должны охраняться законом, а всех охотников необходимо немедленно посадить в тюрьму.
    - На счет охотников я полностью согласен, - тут же спохватился Паумен. - Извини, что употребил дурацкую пословицу. А насчет охотничьих ружей я думаю, что их следует сдать в металлолом...
    И друзья, отвлекшись от обсуждения похода, начали рассуждать о защите животных. Придя к выводу, что звери ничем не хуже людей, мы вернулись к прерванной теме.
    Так как маршрут предстоял серьезный, друзья посчитали неразумным тратить лишние силы и договорились доехать до пляжа на транспорте. По этому поводу я предложил воспользоваться рейсовым автобусом.
    - На каждом углу вывешено расписание автобусов, - заявил автор данных строк, - а мы им не пользуемся. А ведь требуется всего лишь в указанное время подойти к остановке, и не платить лишние деньги за маршрутку.
    - А ты уверен, что рейсовые автобусы ходят по расписанию? - спросил Паумен.
    - А зачем тогда оно висит на каждой остановке? - ответил Гризли вопросом на вопрос, после чего мое предложение было принято.
    На следующее утро, в районе одиннадцати часов, путешественники подошли к автобусной остановке. Там висело большое и красивое расписание. Взглянув на это "произведение искусства", Гризли узнал, что требуемый автобус придет ровно через семь минут.
    - Подождем, - важно сказал я Паумену, и друзья принялись ждать.
    Минут через десять я почувствовал легкое беспокойство, ибо автобус так и не подошел. Нужная же нам маршрутка уже проехала. Еще через пятнадцать минут Паумен высказал все, что думает обо мне по этому поводу. В ответ Гризли сильно нахмурился. А еще через десять минут путешественники поехали на маршрутке, проклиная все рейсовые автобусы и невыполняемые расписания...
    В этот день друзья постарались максимально облегчить себе багаж, поэтому не взяли традиционные полотенце и подстилку, зато прихватили бутылку "Анапы", паштет и буханку хлеба. Высадившись из маршрутки, мы заглянули в магазин на Некрасова и купили там минералку, а затем, уже перед самым сходом на галечный пляж - еще и литровую бутылку кваса. Приобретя все необходимое, друзья тронулись в путь.
    7 августа было довольно жарко. Дойдя минут за тридцать до источника, мы изрядно вспотели. Решив не падать духом, путешественники слегка облились водой и вступили на территорию, о которой следует рассказать поподробней.
    Как я уже сообщал раньше, галечный пляж, широкий и относительно многолюдный, заканчивается примерно на "нашем месте". Чуть дальше береговая линия уходит глубже в море и образует скромный, но живописный мыс, левая сторона которого обрывается крупными камнями, торчащими из воды. В этом месте любители подводной ловли охотятся за разнообразной морской рыбой. Они плавают в масках и в ластах, вооруженные короткими самодельными трезубцами, и чудом не протыкают этими орудиями друг дружку. При нас одной супружеской паре удалось невозможное: они выловили здоровенного судака. Не долго думая, молодожены поспешили с пляжа, чтобы тут же приготовить и съесть добычу.
    Далее вдоль берега тянется узкая полоска суши, названная нами "косой", а над ней возвышаются величественные холмы, постепенно переходящие в настоящие горы. В самом начале пути довольно грязно: несколько сотен метров скорее напоминают свалку, чем пляж. Так происходит благодаря оригинальному изгибу бухты, большая часть которой защищена от прямых ветров. В итоге, морская стихия сбивает мусор в кучу лишь в определенном месте.
    Как результат, на небольшом участке пляжа валяется множество пустых пластмассовых бутылок, всевозможные банки и полиэтиленовые пакеты. Есть шикарный выбор пляжных тапок, все поодиночке, а также встречаются разорванные надувные матрацы, сломанные солнечные очки и даже вполне приличные спортивные кепки. Все это "богатство" море в огромном количестве выбрасывает на берег, демонстрируя людям, что оно не просто игнорирует продукты цивилизации, а отвергает их. Многих отдыхающих отпугивает грязноватый и неприглядный вид, и они не решаются следовать дальше. Однако, если преодолеть первые полкилометра, далее идут вполне чистые места: чем дальше - тем чище.
    С самого начала пути нам хотелось побыстрее уйти от людей, количество которых, по продвижению вперед, быстро уменьшалось. Оставшись в одних купальниках и кедах, путешественники целеустремленно затопали по раскаленным камням, удаляясь от Анапы. В связи с жарой, мы выбрали следующую тактику передвижения: длительный переход, потом отдых и купание, а после - снова длительный переход.
    Настроившись на серьезные физические нагрузки, друзья поначалу шли молча. Километра через два начался труднопроходимый участок пути. Тропинка, по которой можно было приемлемо передвигаться, постепенно исчезла, поэтому пришлось идти по камням. Темп сразу спал, а нагрузка - возросла. По этому поводу мы решили остановиться и передохнуть. Так как народу уже почти не было, друзья не стали сторожить свои вещи и пошли купаться вдвоем.
    Зайдя в воду, путешественники поняли, что перед ними - девственная, нетронутая морская природа. Мы и раньше замечали, что в район косы частенько отправляются люди со снаряжением и удочками. Теперь стало ясно, что в этом есть смысл...
    Первым в море полез Гризли. Сделав буквально два шага, я уже собрался нырнуть, как вдруг увидел под ногами нечто странное. Через секунду меня "осенило".
    - Змея! - закричал я и собрался ретироваться.
    Однако тут до меня дошло, что если змея в воде, значит, она - мертвая, ибо дышать под водой змеи не умеют. Пока я обдумывал эту проблему, ко мне подошел Паумен. Путешественники вместе застыли над загадочным существом.
    - Гризли, - произнес, наконец, мой товарищ, внимательнейшим образом осмотрев "подозрительный объект", - Это не змея, а какой-то морской обитатель...
    И действительно, просматривая по проезду домой Морскую энциклопедию Хмельницкого и Мракобесова, я наткнулся на экземпляр, который, по-видимому, мы и наблюдали на косе. Это - "думкас обыкновенный", морское страшилище, имеющее грозный вид и безобидный характер.
    Известный ихтиолог Потапов писал о нем следующее: "Изредка на побережье Черного моря мне попадался странный зверь змеиной наружности, больше известный ученым под именем "думкас". Поведение данного индивида таит немало загадок. Обычно змей неподвижно лежит на морском дне, обходясь без пищи и сна длительное время. Постороннему наблюдателю может показаться, что зверюга давно умер. Но стоит дотронуться до думкаса, как последний начинает извиваться и дергаться, вращаться и корчиться - и способен испугать даже самого хладнокровного путешественника. Была выдвинута гипотеза, что в неподвижном состоянии думкас "думку думает", то есть размышляет. Когда же его отвлекают - башковитый змей не на шутку сердится и вымещает свое зло на обидчике, который помешал ему заниматься умствованием"...
    Впрочем, авторитет Потапова, да и самих создателей энциклопедии в последнее время сильно пошатнулся. В печати стали появляться противоречивые сообщения о якобы сотнях выдуманных животных, птиц и рыб. В связи с этим, Гризли не гарантирует достоверность информации о думкасе, но считает интересным поделиться ей с читателем...
    Однако, вернемся на косу... Обойдя думкаса, друзья все же решили искупаться. То здесь, то там мы видели небольших, но очень подвижных зеленых рыбок. Странным было то, что вместо плавников они имели довольно сильные и подвижные лапы, которыми помогали себе при плавание. Гризли залез на камень и стал изображать из себя Нептуна, а Паумен просто лежал в "морской ванне", образованной скалами неподалеку от берега. Вода была прозрачной и сквозь нее, как через стекло, просматривались пышные зеленые водоросли, разноцветные камешки, а также стайки мелких рыбешек. Дополняя эту картину, то там, то тут плавали медузы. Нас приятно поразило, что вода в данном месте была довольно холодной. Я до сих пор не могу объяснить этот "леденящий" факт, воспринятый путешественниками с энтузиазмом, ибо можно было легко охладиться после длительного перехода по солнцепеку.
    - И чего мы не пришли сюда раньше?! - воскликнул Гризли, когда мы вылезли из воды. - Ведь что может быть интересней дикой природы?
    - А главное, вокруг почти нет людей, - согласился Паумен, - Как приятно побыть на природе в одиночестве.
    - А ведь сейчас на Центральном пляже люди толкают друг друга локтями в поисках свободного места, - принялся рассуждать я. - И входят в море по головам своих собратьев.
    Разговор естественным образом перекинулся на обсуждение "феномена толпы". Попутно выяснилось, что человеческая глупость не имеет границ, а поступки двуногих - частенько абсурдны и нелепы. Стараясь не соответствовать общему стандарту, путешественники еще немного отдохнули и с новыми силами двинулись дальше, открывая по пути неизведанные просторы.
    Тем временем на косе продолжался труднопроходимый участок; поэтому расстояние в два с половиной километра друзьям пришлось преодолевать около часа. Путешественники выверяли каждый шаг, переступали через огромные камни, занимались прыжками в длину, и все время смотрели себе под ноги.
    Иногда Гризли задирал голову в поисках возможности обойти препятствия по верху, где параллельно морю шла утоптанная дорога, но видел лишь нависающие горные громадины. Все пути для восхождения (небольшие расщелины, еле заметные тропы) были настолько отвесными, что путешественники не рискнули ими воспользоваться.
    Временами нам попадались неплохие места для отдыха, но большая их часть была занята любителями пеших прогулок. Особое внимание друзья обратили на красивое пристанище, где, увы, уже расположилась семейка отдыхающих. Море здесь критически приблизилось к скалам и временами береговая линия почти исчезала. В описываемом месте горные породы образовали подобие лестницы. Было похоже, будто древние жители специально построили метровую ступеньку для захода в море. Однако, "автором" лестницы была неповторимая природа.
    Вдоволь налюбовавшись этим творением, друзья двинулись дальше. Идти становилось все трудней и трудней.
    - Гризли, посмотри, - вдруг обратился ко мне Паумен, после того, как путешественники прошли метров двести. - Вроде бы впереди путь не такой каменистый.
    Я недоверчиво уставился вперед. Честно говоря, несмотря на красивые ландшафты вокруг, я уже подумывал о завершении похода, ибо идти становилось все трудней. Вглядываясь вдаль, автор данных строк видел только нагромождения камней и не понимал, что Паумен там нашел такого "не каменистого". Однако, я сильно ошибался. Еще через десять минут утомительной ходьбы впереди показалась ровная коса с мелкой галькой. Она приближалась все быстрей и вскоре путешественники вышли к замечательному месту.
    Вокруг было очень красиво и главное, легко проходимо. Безлюдная галечная коса; скалы, нависающие над спокойным морем; ласковое солнце. Похоже, мы добрались до почти непосещаемых мест. Было трудно поверить, что всего лишь в десятке километров отсюда на Центральном и Лечебном пляжах теснятся сотни тысяч людей. Здесь же, в отдельные секунды и минуты казалось, что ты на море - один. Изредка встречающиеся представители рода человеческого, принадлежали, в основном, к нудистам.
    Для читателей скажу, что не являясь ханжой и ретроградом, почему-то считаю нудизм явлением неприятным. На мой взгляд, голые тела людей, выставляемые на всеобщее обозрение, бесконечно далеки от совершенства природы. Посему призываю официальные власти запретить это опасное явление повсеместно, а за пребывание на пляже в голом виде брать огромные штрафы.
    Однако на косе нудисты не вызывали такого раздражения. Наверно, от осознания, что они прошли такое же расстояние к данным местам, как и мы...
    - Тем не менее, объясни мне, Паумен, - возмутился я, увидев очередного "голяка", - зачем надо выставлять на всеобщее обозрение свои половые органы? Или что, нудисты гордятся своими ягодицами?
    - Все это мотивируется разговорами о "свободе личности", - терпеливо растолковывал медведю Паумен, - Декларируется единение с природой. Хотя, даже пещерные люди прикрывали "срамные места" с целью их предохранения.
    - То есть, концепции нудизма не выдерживает критики? - пытался конкретизировать услышанное Гризли, - Каковы же истинные цели нудистов?
    - Выпендреж, один выпендреж, - горько произнес Паумен редко употребляемое нами слово, - И еще - стремление выделиться любыми средствами. Людям частенько хочется стать особенными, а как это сделать - они не знают. Кто-то делает на теле татуировки или вкалывает в ухо серьгу. А нудисты - ходят голыми по пляжу. Кстати, это называется "внешние эффекты" - по терминологии Мышелкасова.
    - Но ведь то, что происходит в душе, гораздо существеннее, - искренне подивился Гризли. - Не важно, как выглядишь, главное - что чувствуешь... Почему люди этого не понимают?
    - А люди, в большинстве своем, довольно глупы, - неутешительно ответил Паумен, - И с этим ничего нельзя поделать...
    Последняя фраза отбила у меня охоту задавать новые вопросы. Поставив крест на человечестве, я стал осматривать окрестности. Вокруг было очень красиво. Скалы нависали над морем, ярко светило солнце, волны нежно плескались о берег. Но больше всего мне понравилось поведение бакланов и крупных чаек. Эти морские птицы по праву считают данную территорию своей вотчиной. В тот день они, выстроившись цепочкой вдоль берега, преимущественно отдыхали.
    С нами бакланы вели себя следующим образом: как только друзья подходили к ближайшему пернатому метров на двадцать, он начинал недовольно голосить и потихоньку отпрыгивать от путешественников. Осознав, что глупые двуногие не собираются прекращать свой путь, баклан что-то возмущенно кричал, взмывал в воздух и делал небольшую петлю вокруг нас по морю. Облетев "двигающееся недоразумение", птица опять садилась на берег и провожала людей презрительным взглядом. Так мы шли еще около километра в окружении одних птиц, каждая из которых с криками облетала путешественников, словно совершая таинственный ритуал.
    Наконец, мы решили остановиться. Друзья прошли приблизительно две трети пути до конца бухты, но продвигаться дальше уже не было сил. Обернувшись, мы увидели едва заметную полоску, - так выглядел издалека спуск к галечному пляжу. Путешественники же забрались в места, где практически не было людей.
    Забегая вперед, скажу, что за те три часа, которые мы просидели на косе, мимо нас прошли только дважды. Сначала это был фанатичный спортсмен, который решил побить все рекорды по продолжительной ходьбе вдоль побережья, а затем - три подростка, возвращающиеся из дальних мест. Что касается последних, то, судя по изможденным лицам, ребята отправились в путешествие рано утром, и все время пробыли в пути. Троица проплелась мимо путешественников в направлении Анапы, после чего воцарилось полное безлюдье.
    Уважаемые друзья! Редко можно представить себе нечто более прекрасное, чем абсолютное отсутствие людей. В мои планы не входит рассуждать о таких проблемах, как "одиночество", "личность и общество" или "общение и коммуникабельность". Оставим эти вопросы на обсуждение серьезным научным мужам. Но что касается картин нетронутой природы, девственных пейзажей, то, честное слово, они становятся в десятки раз прекрасней, когда рядом нет представителей беспокойного человечества. Природа не нуждается в человеке, он лишний в ее гармоничном мире, ее спокойствие или буре. Природа - вечна, а человек - бренен и это отлично поняли Паумен и Гризли, пребывая на пустынной косе.
    Солнце светило и согревало тела путешественников; вода, в свою очередь, их охлаждала. Камни на пляже раскалились настолько, что к ним было больно притронуться. Гризли побросал самые крупные и ровные из них в воду, они остыли и вскоре путешественники водрузились на каменную подстилку, расположившись прямо на линии прибоя. Находясь ровно между раскаленными камнями и прохладным морем, мы обрели хрупкое, но ценное равновесие. Друзья еще некоторое время любовались прекрасными пейзажами, а затем занялись основным пляжным делом - большим дураком.
    Где-то через час после нашей остановки мимо проплыл симпатичный катер. Очевидно, катали отдыхающих за немалую плату. Катер сделал круг и остановился. Публика стала прыгать в воду, шуметь и резвиться. Однако, бесцеремонность купающихся не беспокоила путешественников, ибо все происходило на значительном удалении.
    Мы открыли бутылку "Анапы" и, под игру в карты, стали неспешно попивать портвешок. Как всегда, в дурака везло Паумену.
    - Почему ты все время выигрываешь? - взбунтовался я, когда проиграл третью партию подряд. - Тут что-то не чисто.
    - Просто у меня есть тактика, которой я придерживаюсь, - невозмутимо отвечал мой товарищ. - Составляющих у нее две: беречь козыри до конца игры и не брать много карт на руки.
    - Но ведь первое правило противоречит второму, - недоуменно ответствовал я. - Если беречь козыри, тебя могут завалить и наоборот.
    - Умение игры в большого дурака заключается в том, - молвил мой проницательный друг, - чтобы следовать этим двум правилам одновременно. Я это называю "балансирование на грани дозволенного"...
    Ответ Паумена совсем не привел меня в восторг и даже не порадовал. Выходило, что мой товарищ выигрывает только потому, что играет лучше меня. Со вздохом "Тут что-то не чисто" мы закончили шестую партию, которую Гризли опять продул.
    - На сегодня "большой дурак" заканчивается, - только и смог сказать автор, ибо постоянно быть "дураком", да еще и "большим", мне надоело.
    Друзья перекусили, искупались и, понимая, что возвращение будет непростым, стали постепенно собираться в обратный путь. Дорога назад оказалась довольно долгой. Путешественники снялись с места около шести вечера, а дошли до спуска на галечный пляж только к девяти. Путь составил километров семь и занял столько времени из-за нескольких труднопроходимых участков, описанных выше. Возвращаясь назад мы миновали трех подростков, которые собирались встретить ночь на берегу. Они раскладывали палатку и подбадривали себя энергичными криками, дабы не впасть в уныние от перспективы провести длительное время вдали от дома.
    Больше желающих ночевать не оказалось, видимо из-за отсутствия питьевой воды. Даже путешественники, которые запаслись и минералкой, и квасом - выпили все свои запасы и шли назад с мечтами об источнике. Пейзаж вокруг не менялся: узкая полоска берега, громоздящиеся скалы, выступающие к берегу горные породы. Как нам показалось, произошел небольшой отлив и море отодвинулось на пару метров, слегка обнажив голые скалы.
    Гризли все смотрел на возвышающиеся вершины и рассуждал: смогли ли бы мы покорить их? Рассуждения носили чисто теоретический характер, ибо сил для подобного подвига уже не осталось. Добравшись до галечного пляжа, я обернулся, чтобы получше рассмотреть место нашей стоянки и понял одну непредвиденную деталь. Оказалось, что даже если бы мы смогли взобраться наверх, то попали бы аккурат на территорию, которую занимают "страусиные яйца". А, следовательно, угодили бы в руки пограничников, которые приняли бы нас за американских шпионов.
    - Так что, Гризли, нечего рассуждать, если совершенно не знаешь информации, - сообщил мне по этому поводу Паумен. - Лучшая заповедь путешественника: семь раз подумай - один раз действуй.
    Я целиком согласился с мудрым товарищем и обещал впоследствии всегда следовать этому важному и правилу...
    Между тем, в Анапа наступил теплый летний вечер. Темнота мягко опустилась на улицы, парки и площади города, по которому шли усталые путешественники. В итоге, на улице Астраханской мы оказались уже только около полдесятого. Друзья сильно устали: болели ноги, руки и прочие части тела, поэтому даже говорить об активном проведении вечера было нелепо.
    Мы купили в магазине колбасы и хлеба, и побрели на площадь, которую называли "у депутатов", в честь громоздящего в центре здания Городского Совета Народных Депутатов. Здесь располагалось большое количество скамеек, среди которых всегда можно было найти пустующую.
    - Давай, Гризли, просто проведем этот вечер за рассуждениями о смысле жизни, - предложил Паумен, пока друзья шли по улице Терской.
    - Давай, - легко согласился я, - Тем более, что смысла в жизни нет никакого.
    - Тогда поговорим о бессмыслице, - выкрутился Паумен, - и о том, как постараться ее избежать.
    - Для столь серьезного разговора нам нужен "Приморский", - многозначительно добавил я. - "Анапы" на сегодня достаточно.
    Посему путешественники зашли еще в один магазинчик и прикупили себе бутылочку портвейна "Приморский". Данный напиток успешно конкурировал с "Анапой" и делал любые рассуждения более легкими, стройными и цельными...
    Путешественники сели на скамейку, рядом с "депутатами" и улицей Терской. Неспешно попивая "Приморский", и попутно поглощая колбасу с булкой, друзья принялись беседовать на самые разнообразные темы, которые только может представить себе воображение. А мне бы на этом хотелось завершить очередной Гризлиус...

    Гризлиус N15 Большой Утриш.

    "...Иногда я думаю, что в новые путешествия меня толкает не столько всепоглощающая любовь к преодолению трудностей, сколько патологический страх перед пустотой бытия. Однако, последний тотчас исчезает, когда на карту ложится следующий маршрут или очередной поход рождается в сознании"...

    А. Смоуль "Покоряя морские просторы"

    Итак, уважаемые друзья, медленно, но верно заканчивалось наше пребывание в городе-курорте Анапа. Путешественники много узнали об этих местах, но до истинного познания было еще далеко. Мало того, у меня сложилось впечатление, что толком узнать Анапу, да и любое другое явление, практически невозможно. Можно потратить годы и годы, перелопатить массу информации и предмет изучения станет ближе и ясней. Однако при этом он обрастет таким количеством новых фактов, взаимосвязей и побочных теорий, что вряд ли можно будет утверждать о завершении исследования.
    Наш скромный анализ анапского края тоже имеет свои пределы: как временные, так и продиктованные здравым смыслом. Поэтому, смело пропустив 8 августа, когда мы целый день провалялись на пляже, сразу перейду к разговору о посещении Большого Утриша, что случилось днем позже.
    Проницательный читатель, возможно, спросит: "А почему Паумен и Гризли не сподобились съездить туда раньше"? Отвечу без обиняков: только девятого августа мы поняли, что на это хватит денег. К сожалению, под конец путешествия мы стали экономить каждую копейку и, кроме предметов первой необходимости, (как, например, портвейна), ничего не могли себе позволить. Однако, благодаря находчивости Паумена, деньги на поездку все-же нашлись.
    А все получилось следующим образом. Когда мы только устраивались жить на Северной, Люба была сильно пьяна и принимала у Паумена плату за жилье в абсолютно нетрезвом виде. Тогда она молвила следующую фразу:
    - Еще я должна вас зарегистрировать... Это стоит около ста рублей, но я возьму их позже...
    В то время у нас было достаточно денег и мы легко согласились на данное условие. Паумен отложил в надежное место сто рублей и друзья благополучно забыли о них. Однако, ненадолго. По приближению отъезда наши мысли все чаще возвращались к злополучной сотне, которую все больше не хотелось отдавать. В свою очередь, Люба, в предвкушении скорого отбытия путешественников, перешла в решительное наступление. Восьмого числа, хозяйка, якобы между делом, поинтересовалась, платили ли мы за регистрацию. Мой товарищ и бровью не повел, хотя вопрос был задан внезапно.
    - Конечно, - невозмутимо ответил Паумен, - В первый же день, как въехали...
    На лице Любы отобразились сложные чувства. С одной стороны, она уже мысленно потратила наши сто рублей на выпивку, подсчитав точное количество бутылок, их емкость и спиртосодержание. С другой, хозяйка, действительно, не помнила, как сдавала нам жилье и в глубине души горько сетовала на свою нерасторопность.
    - Да, да, конечно, - только и смогла сказать расстроенная алкоголичка и удалилась в дом.
    Путешественники же поспешили на улицу. Что и говорить, друзья были весьма довольны.
    - Все-таки, Паумен, ты - молодец, - начал свою речь Гризли. - Я бы не решился утверждать, что отдал деньги, если этого не делал. А вдруг Люба помнила эту сцену?
    - А что она могла сказать? - ответил вопросом на вопрос Паумен. - Что мы не платили? Тогда бы состоялся скандал, но поверили нам, ибо все знают, что Люба - в запое...
    - Все это так, - согласился я. - Но у меня, например, совсем нет умения блефовать. Ведь Люба спросила внезапно. Я бы на твоем месте замялся и, наверное, отдал бы деньги.
    - А я сильно разозлился, - откровенно объяснил мне Паумен. - Ведь она даже не пойдет нас регистрировать, а все деньги - пропьет. Это - несправедливо.
    - Знаешь, Паумен, я просто горжусь тобой, - признался Гризли, - Это - героический поступок. Так что, выбирай сам, куда мы потратим сэкономленные деньги.
    - Надо поехать в Большой Утриш, - не долго думая, решил Паумен. - Мы ведь это планировали...
    И друзья начали обсуждать детали намеченного путешествия...
    А я в это время скажу несколько слов о Большом Утрише. Он, в первую очередь, славится своим дельфинарием. Три раза в день из Анапы следует специальный катер со следующей программой: морская прогулка, показательные выступления дельфинов и возращение в Анапу. Однако, данное мероприятие было нашим друзьям не по карману, ибо один билет стоил 150 рублей. Поэтому мы решили поехать в Утриш по суше и без посещения дельфинария.
    - Да здравствуют новые места! - так прокомментировал Паумен общую идею поездки...
    Итак, девятого августа, мы встали довольно рано и поспешили на пересечение Крымской и Красноармейской. Отсюда ходили дальнобойные маршрутки в пригороды Анапы, в том числе, и на Большой Утриш. Привычный путь был отмечен неожиданной находкой, вызвавшей у Гризли и Паумена противоречивые чувства.
    Пройдя несколько новой дорогой, мы совершенно случайно наткнулись на центр оптовой торговли, ранее незамеченный путешественниками. Это был магазин самообслуживания, где многие продукты питания и промтовары стоили дешевле, чем в городе. С одной стороны друзья обрадовались, ибо теперь могли экономить деньги на продуктах, с другой - огорчились, ибо обнаружили магазин слишком поздно.
    - Вот что значит, расслабиться, - стал занудливо рассуждать я, стремясь любой факт обратить в систему. - Решили, что все в Анапе знаем и перестали смотреть по сторонам. В итоге, показали себя никудышными исследователями.
    - Но, Гризли, ведь мы же приехали сюда отдыхать, - возразил Паумен, который мыслями уже был в Большом Утрише. - Нельзя же все время бегать по городу и смотреть только на цены...
    - А самые дешевые сигареты оказались на Центральном рынке, - назойливо продолжил свою речь Гризли, не обращая внимания на реплику друга, - Но мы это обнаружили только вчера, а до этого покупали сигареты в ларьках...
    - В таком случае, можешь сегодня целый день ходить по магазинам, - не на шутку обиделся Паумен, - А лично я поеду в Большой Утриш...
    - Да нет, ты меня неправильно понял, - опомнился я, - Просто мне хотелось сказать, что в любой ситуации необходима бдительность. Всякий урок - можно усвоить, а ошибки - не повторять в будущем...
    На этом друзья и помирились. А уже через несколько минут без всяких проблем сели в нужный микроавтобус, который довольно скоро стартанул. Маршрутка стремительно пронеслась по улице Крымской, затем свернула на Астраханскую, а вскоре пересекла 12 микрорайон. Таким образом путешественники выехали на окраину города. Там друзья обнаружили огромное количество возводимых зданий. Оказалось, что прямо за 12 микрорайоном строится новый жилищный комплекс, грозящий в недалеком будущем стать больше своего предшественника. Все это навело меня на целый ряд мыслей.
    - Столь масштабное строительство объяснить очень просто - важно заявил я. - Если месту присуща тяга к разрушению, то, стало быть, должна быть эквивалентная тяга к созданию того, что впоследствии может быть разрушено.
    - Ни к чему, Гризли, выдумывать несуществующее, - перебил меня Паумен. - Причины столь бурного строительства очевидны и лежат на поверхности. В связи с "потерей" традиционных курортов Крыма и Абхазии, приток туристов в Анапу, а, следовательно, денег в карманы анапчан, значительно возрос. А чем больше богатых людей, тем выше спрос на хорошие квартиры.
    - Нельзя так однозначно подходить к явлению, - принялся спорить Гризли, пока путешественники проезжали мимо строящихся домов. - Невозможно все объяснить чисто рациональными причинами. Ведь посмотри сам, Паумен: данной стройке присущи лихорадочная активность, нездоровый энтузиазм и спешка. Взгляни, строители бегают по стройке как угорелые. Разве это можно объяснить лишь рациональными причинами?
    - Знаешь, что, - начал было Паумен, но внезапно оборвал свою речь на полуслове, - Ладно, поговорим, когда приедем...
    Я оглянулся по сторонам и сразу понял причину такого ответа. Дело в том, что все пассажиры микроавтобуса вкупе с водителем, внимательнейшим образом слушали разговор двух путешественников. Судя по изумленным лицам публики, подобных разговоров они еще не слышали. В ответ друзья многозначительно переглянулись и уставились в окно...
    Первым на нашем пути располагался поселок Су-Псех. Он был настолько близок к городу, что вполне походил на одну из окраин. Проехав неприметное поселение, мы смогли с трассы максимально близко рассмотреть "страусиные яйца". Гризли был вынужден усомниться в собственной гипотезе относительно их происхождения. Конструкция оказалась достаточно сложной и, несомненно, являлась творением рук человеческих.
    После Су-Псеха последовал продолжительный подъем. Высота постепенно возрастала. Так как трасса проходит по горам, дорога петляла то вправо, то влево; то вверх, то вниз. Водитель микроавтобуса знал маршрут превосходно, поэтому привычно клал машину на очередной крутой вираж, и стремительное передвижение по пересеченной местности скорее напоминало гонки.
    Местность вокруг была красивой и запоминающейся. Хребты, виноградники, остроконечные шапки гор - все это в совокупности составляло уникальный южный пейзаж, подобный которому увидеть непросто. Нам с Пауменом захотелось остановить маршрутку, выйти и несколько километров пройти по этой местности, ибо есть вещи, которые невозможно увидеть из окна микроавтобуса. Наконец, справа, на значительном удалении показалось море: в просветах между скалами стала видна полоска синего цвета.
    Через некоторое время наша машина внезапно остановилась. Пассажиры, большинство из которых впервые ехало по этому маршруту, удивленно уставились в окна. Их взору предстал шлагбаум, которым была перегорожена трасса. Из разговоров с попутчиками выяснилось, что Большой Утриш является заповедником и въехать туда - совсем не просто. Если добираться до Утриша на машине, это стоит довольно дорого - около пятидесяти рублей с человека и столько же за машину. Данная информация совсем не понравилась путешественникам.
    Однако, едва мы подумали, сколько же платить въезжающим на маршрутках, как наш микроавтобус обогнул стоящий в очереди поток машин и проехал по пешеходной дороге, мимо шлагбаума, не обращая внимания на каких-то дядей с повязками. Эта сцена долгое время оставалась непонятной для Гризли с Пауменом. И только много позже путешественники поняли систему въезда в заповедник.
    Все оказалось предельно просто. Дело в том, что многие автомобилисты едут в Большой Утриш, чтобы провести там отпуск. Хоть везде написано, что Утриш - заповедник, где нельзя разводить костры, ставить палатки и прочее, "туристы" различных мастей настырно устремляются в запретную зону. Как же реагируют на это местные власти? Устанавливают огромные штрафы, отстреливают особо непослушных или организуют заградительные кордоны на всех тропках заповедника? Ничего подобного! Администрация края просто берет с каждого въезжающего пятьдесят рублей - и делай в Большом Утрише, что хочешь. Естественно, природа от этого нисколько не выигрывает, заповеднику с огромного денежного потока ничего не перепадает, зато кто-то потом строит себе шикарный трехэтажный коттедж, а сам едет отдыхать в Грецию или Италию...
    Впрочем, я отвлекся. Проехав шлагбаум, путешественники увидели табличку "Большой Утриш - 1 километр". Почти сразу же показалось море, теперь уже во всей красе. С правой стороны открылся оригинальный, глубоко вдающийся в сушу лиман Змеиное Озеро. Далее автобус въехал непосредственно в Большой Утриш. Путешественники заметили на правой стороне обжитый пляж, где располагалось довольно много народа. Маршрутка остановилась на площади и пассажиры стали выходить. Мы последовали общему примеру.
    Рядом с автобусной остановкой располагался импровизированный рынок. Купив пиво "Дон-1" и обнаружив, что оно не такое уж холодное, как утверждал продавец, друзья начали осматриваться. Утриш оказался примечательным местом. В море выходила узкая вытянутая коса, которая далее расширялась и образовывала небольшой полуостров. Но это еще не все: следом за ним располагался еще один полуостров, связанный с предыдущим тонкой полоской суши. Именно на нем находился дельфинарий. Также там был установлен маяк, аналогичный по конструкции Анапскому.
    Мы наблюдали эту картину издалека, поэтому детали были малоразличимы. Так, например, оказалось невозможным установить, приложили ли люди руку к описываемым творениям природы, соединив два острова узкой косой, или же сами острова, специально для человека, приняли столь удобную геометрическую форму. В любом случае, место для дельфинария очень выбрано довольно удачно.
    Если скользить взглядом по побережью, то далеко вправо от дельфинария можно было увидеть горный кряж, к которому мы шли по косе два дня назад. Таким образом, общая береговая линия, осмотренная путешественниками, из отдельных кусков сложилась в единую картинку. Поэтому друзья смогли мысленно представить себе морскую прогулку от Утриша до Анапы, ибо около одной трети пути прошли пешком, а оставшиеся две трети - наблюдали с суши.
    - Со стороны Анапы вершина выглядит более внушительно, - поделился своими соображениями Паумен, - Видимо, в Утрише дуют более сильные ветра.
    - Нет, просто Кавказский хребет постепенно возрастает, - неожиданно пришла мысль в голову Гризли. - А на фоне остальных вершин данный горный пик не сильно выделяется.
    - А ты - умный медведь, - похвалил меня Паумен, - Может быть, вместо шоу дельфинов устроим медведь-шоу?...
    Я попытался обидеться, но Паумен успокоил товарища, признав, что пошутил не слишком удачно...
    - Медведи - гораздо умнее дельфинов, - добавил мой друг...
    Кстати, чтобы закончить о дельфинах, сообщу, что билет на супер-шоу стоил 80 рублей. Все вокруг свидетельствовало о том, что морская программа переживает свой звездный час. Билеты на сегодняшний день были проданы, причем только организаторам экскурсий. Отдельных же посетителей в дельфинарии презирали, и продавать им билеты категорически отказывались.
    - Да, организаторы шоу явно спутали слова "дельфин" и "деньги", - глубокомысленно выразился Гризли, наблюдая, как через кассы сплошным потоком идет разношерстный экскурсионный люд.
    - Не завидуй, это - неприлично, - одернул меня Паумен, и путешественники выкинули из головы навязчивую тему "про дельфинов".
    Внимательно осмотрев панораму вокруг, мы решили проследовать налево, поближе к дикой природе. Пройдя около трехсот метров, друзья очутились у развилки. Вдоль берега шли две дороги: одна по пляжу, другая по горной тропе, на высоте около пятидесяти метров над уровнем моря. Тут путешественники обнаружили пренеприятнейшую вещь: оказалось, что у Паумена начал рваться один из тапок, в которых он необдуманно отправился на прогулку. Мой товарищ очень расстроился, ибо дальнейшее продвижение сделалось мучительным. Не долго думая, мы решили идти по верху, ибо данная дорога была более проходимой...
    Однако, никакие проблемы с обувью не могли надолго испортить настроение путешественников. Тем более, что в Большом Утрише было на что посмотреть. С высоты тропинки открывался прекрасный вид на море, да и горные склоны смотрелись очень живописно. Ясное небо, без единого облачка, отражалось в спокойном, темно-голубом море. Зеленый ковер, покрывающий склоны гор, поражал воображение яркими и сочными красками. Внизу, на удалении в несколько километров, путешественники увидели галечный пляж и палаточный лагерь. Очевидно, в тех местах находился источник с питьевой водой.
    Сама же тропа, по которой мы шли, уходила все выше и выше в горы. Сначала друзья надеялись, что впереди будет хоть какой-нибудь спуск на пляж, но вскоре пришлось расстаться с этой мыслью. Наконец, тропинка развернулась почти вертикально.
    В другой раз мы бы обязательно бросились вперед по горной тропе, ибо уже давно собирались совершить нечто подобное. Однако сегодня, когда настал подходящий случай, в дело вмешались... тапки Паумена, то есть, непредвиденные обстоятельства...
    - Как много в нашей жизни зависит от случайностей, - принялся рассуждать Гризли, у которого в тот день было явно философское настроение. - Особенно это проявляется в путешествиях. Иногда прямо-таки чувствуешь, как судьба направляет тебя то в одну, то в другую сторону.
    Несчастный Паумен даже не ответил на эту тираду, ибо испытывал трудности при ходьбе. Однако, мой товарищ крепился и не жаловался. Наконец, друзья спустились к морю и продолжили свой путь по берегу. Многочисленные туристы протоптали вдоль пляжа удобную дорожку, поэтому идти было легче, чем во время памятной прогулки по косе. Тем не менее, я пытался всяческими методами заклеить Паумену тапок (в частности, приспособить к нему лейкопластырь). Однако, все мои усилия оказались напрасными: для восстановления обуви требовалась иголка с нитками, которых у путешественников не было.
    - Ладно, Гризли, я уж как-нибудь дотопаю до нормального пляжа, - прервал мою деятельность Паумен. - А потом, в Анапе, ты мне зашьешь...
    Преодолев еще около четырехсот метров, друзья решили окунуться. Солнце пекло вовсю и дальше терпеть это было невозможно. Место для купания оказалось неподходящим: дно - очень мелкое, а острые камни нередко просто торчали из воды. Тем не менее, путешественники мужественно залезли в воду и хорошенько освежились. Одеваться после таких морских ванн было тоже неудобно, ибо камни сильно раскалились на солнце и обжигали босые ноги.
    Приведя себя в порядок, друзья двинулись дальше. По пути нам попадалось мало народу: либо приезжие из Анапы, либо туристы, обитающие в Большом Утрише. В частности, мы встретили парочку с рюкзаками: очевидно они отправились на рынок в Утрише за продуктами.
    - А что, Паумен, мы бы тоже могли сюда приехать с палаткой, - предположил Гризли, глядя на представителей дикой "турищины".
    - Это - вариант, - согласился мой товарищ, - Недельку пожить в Анапе и пару недель в Большом Утрише. Заодно бы в горы сходили.
    - А в заповедник доехали на маршрутке, - продолжил Гризли - Это было бы и дешевле и удобней. Вот только больно здесь много палаточников...
    И друзья стали обсуждать перспективы подобного мероприятия. Между тем, береговая линия становилась все привлекательней. Вскоре путешественники заметили впереди симпатичный галечный пляж. Когда мы подошли ближе, я понял, что он - настолько прекрасен, что требует отдельного описания.
    Дело в том, что пляж достигает своего идеала при уменьшении размеров гальки до 5-10 см. Тогда на ней одинаково удобно и лежать, и сохнуть. Также важен вход в море: желательно, чтобы метрах в десяти от берега человек не мог достать дна. Наш пляж целиком соответствовал всем параметрам и был лучшим из всех, встретившихся нам в анапском путешественники.
    Через пару километров располагался палаточный городок, а здесь (вероятно, из-за отсутствия воды), почти никого не было. Довольные путешественники разложили свое покрывало и уселись в метре от берега. Я вынул из рюкзака бутылку с минеральной водой и положил охлаждаться в море, а для подстраховки стал укреплять ее здоровенными камнями.
    - Хорошо, что мы выбрались в Утриш, - произнес Паумен, удобно устроившись на гальке. - Выезды на природу - всегда замечательны. Правда, после этого трудно возвращаться обратно.
    - Согласен, - подтвердил Гризли. - К тому же, постоянно возрастают собственные требования.
    - Что ты имеешь в виду? - не понял мой товарищ.
    - Когда мы только приехали в Анапу, - пояснил я, - Центральный пляж казался вполне неплохим местом для отдыха. Потом мы привыкли к далекому галечному пляжу. А теперь, после посещения косы и Большого Утриша, мне даже "наше место" представляется слишком посещаемым...
    - Все это происходит потому, - начал рассуждать Паумен, - что человеку свойственно стремиться к лучшему. Этот феномен имеет плюсы и минусы, но мне хотелось бы остановиться на плюсах. Данное желание побуждает нас двигаться вперед, не сидеть на одном месте...
    - А какой в этом смысл? - вмешался автор этих строк. - Ведь никогда не достигаешь полного удовлетворения.
    - Человек всегда недоволен достигнутым, - отвечал мой друг, - и всегда желает большего. Но только мудрый путешественник может понять, что суть жизни заключается не в величине успеха, а в самом процессе постижения нового.
    Гризли внимательно слушал своего товарища и до сих пор готов согласиться с каждым словом. Ведь любой человек - странник в этом мире. И мне хотелось бы, чтобы люди не брели подобно глупым баранам, которые ориентируются на блеянье вожака, а осознавали свою роль в жизни, какой бы она ни была малой по сравнению с вечностью...
    После столь концептуального заявления рискну опуститься с небес на землю и вернуться обратно на пляж в Большом Утрише. Панорама вокруг была просто замечательной. Светило солнце, дул легкий ветер, слабые волны неспешно накатывали на берег. Иной раз не в меру активная волна заливала нашу покрывашку, ибо путешественники сидели у самой воды, но это только веселило наших друзей. Солнце так пекло, что все моментально высыхало. Метрах в ста от нас расположились беспокойные бакланы, которые перекрикивались между собой, очевидно, выясняя отношения. Я забрался в воду и длительное время не вылезал, чтобы "морские ванны" лучше запомнились.
    Надо сказать, что от этого визита осталось очень светлое впечатление. Так редко бывает, чтобы ничто не беспокоило и не мешало. Единение с природой оказалось настолько целостным, что любые описательные слова теряли свой смысл... Короче говоря, поездка в Большой Утриш очень понравилась и надолго запомнилась ...
    К сожалению, путешественники не могли сидеть на пляже вечно, ибо беспокоились насчет обратной дороги. Мы решили перестраховаться и уехать пораньше, чтобы не попасть в какую-нибудь неприятность из-за транспорта. Поэтому около шести Паумен и Гризли собрались и побрели на автобус.
    Вышло так, что наши опасения оказались напрасны. Когда друзья подошли к остановке, там уже стояли две маршрутки и поджидали пассажиров. Мы сели в ближайший микроавтобус, который вскоре бодро рванул с места.
    После выезда с территории заповедника, Гризли обратил внимание на недостроенный строительный комплекс. Три здания однотипной формы были возведены практически до половины, после чего стройку внезапно заморозили. Было заметно, что работы не ведутся уже давно.
    - Вот последствия "перестройки", - патетически обратился я к Паумену. - У нас на Исторической Родине подобного хватает. Решили возвести прекрасные здания и вдруг, как будто всех строителей поразила неизвестная болезнь...
    Паумен глубокомысленно кивнул... Тут в нашу беседу неожиданно включился мужчина, до этого молчаливо сидевший рядом.
    - Санаторий запретила санэпидемстанция, - без всякий предисловий пояснил он. - Раньше здесь паслись коровы, поэтому была опасность инфекционных заболеваний. Администрация на свой страх и риск начала строительство, а санэпидемстанция - запретила. В итоге, вот что получилось...
    И собеседник махнул рукой в направлении "замороженного" объекта...
    - Однако сейчас разрешение получено, - закончил местный житель свою историю, - Так что, через годика два будет здесь новый санаторий...
    Своевременный экскурс в историю, любезно предоставленный одним из попутчиков, еще раз подтвердил очевидное: у анапского края - большое будущее. Глубоко задумавшись об этом, я всю оставшуюся дорогу хранил молчание. Паумен же смотрел в окно, сверялся с картой и слушал разговоры пассажиров. В итоге, минут через сорок путешественники добрались до Анапы.
    Высадившись на привычном углу, мы поспешили на Северную, так как Паумен совершенно не мог ходить в разваливающихся тапках. По дороге друзья купили на Центральном рынке дыню-колхозницу по смешной цене - четыре рубля, которая и послужила нам обедом.
    Люба никак не ожидала увидеть путешественников в столь нетрадиционный час. Она изумленно захлопала глазами, а я приготовился к беседе, которую всегда старался сократить до минимума. У Гризли даже было выработано несколько специальных приемов.
    - Ну что, с экс-курсии вер-нулись? - задала хозяйка свой традиционный вопрос.
    - С экскурсии, - ответил автор этих строк...
    Тут я применил первое правило: любое соглашение с мнением собеседника сокращает разговор.
    - А где были? - продолжила расспросы хозяйка.
    - Да, вот, на пляж собираемся, - употребил Гризли вторую уловку: игнорируй развивающие беседу вопросы.
    - А я ду-мала, что... , - начала было Люба свою речь.
    - Я тоже так считаю, - быстро перебил я, применил последнее, запрещенное правило: в экстренных случаях прикидываться идиотом.
    - Ну, ладно, - успокоилась хозяйка и пошла к себе в дом.
    Мы же с Пауменом съели дыню, переоделись и, выложив пляжные вещи из рюкзака, поспешили в центральную Анапу.
    Легко одолев несколько традиционных кварталов, путешественники спустились в Центральный парк. Здесь все было вполне знакомо. Проследовав по Терской мимо "депутатов", друзья решили несколько изменить маршрут и выйти прямо к морскому порту. Миновав неизвестный павильон с игровыми автоматами, друзья оказались у странной конструкции. Впереди уже виднелся порт.
    - Гризли, да ведь это Русские ворота! - воскликнул пораженный Паумен, - А мы их до сих пор не видели...
    - Я вообще стал подумывать, что их снесли, - добавил Гризли и друзья принялись осматривать известную достопримечательность.
    Ворота выглядели весьма уныло. Они были, конечно, мощной конструкцией и только поэтому избежали разрушения - такую каменную глыбу невозможно снести простым способом. Но нам показалось, что подобные попытки делались и частенько, ибо стены были сильно обшарпаны. Правда, за последние два года произошли изменения к лучшему. Так, путешественники обнаружили памятную доску со следующей надписью: "Русские ворота. Названы в честь освобождения Анапы от турецкого ига в 1837 году". Термин "турецкое иго" показался мне настолько диким, что даже решил его не комментировать.
    Рядом с Русскими воротами путешественники обнаружили могилу известного военного деятеля А.Д.Бескровного. Правда, я считал, что данный "освободитель" более заслужил фамилию Кровавый, ибо участвовал в походах на Анапу с 1799 по 1824 год.
    Впрочем, мое настроение не разделял Паумен.
    - Что ты осуждаешь Бескровного? - возмутился он, видя мой скептицизм. - Он для нас Анапу завоевал. В противном случае хватило бы у тебя денег съездить в Турцию?
    - Да дело не в этом, - стал объяснять я товарищу. - Я не виню Бескровного за его "кровавость", меня раздражает фальшь официальных властей. Назовите вещи своими именами! Не "Бескровный", а "Кровавый"; не "освобождение от турецкого ига", а "захват турецких территорий". За правду я выступаю, вот что!
    - Значит, за правду? - хитро переспросил Паумен.
    - Да, - убежденно ответил Гризли. - Я всегда ратовал за правду без границ.
    - А все ли в твоих записках есть правда, поборник справедливости? - внезапно поймал меня на слове Паумен. - И не говори мне, что это - литературный вымысел. По твоим запискам в Анапе будут ориентироваться тысячи людей, а ты убежден, что правильно запомнил инициалы Бескровного? Ведь не А.Д., а А.Г.!
    - Знаешь что, - не на шутку обиделся я за столь несправедливые обвинения. - Хватит критиковать мои, еще ненаписанные, заметки об Анапе. Если ты будешь продолжать в том же духе, я вообще ничего писать не буду...
    - Искусство спора, Гризли, заключается в точной аргументации, - хладнокровно парировал Паумен. - И совсем не надо по этому поводу обижаться. В споре обычно рождается истина...
    - А мне кажется, что истина рождается в вине, - грубо перебил я, ибо мне не хотелось в очередной раз оказаться неправым. - По поводу примирения надо немедленно выпить.
    И друзья, достав из рюкзака бутылочку, совершили по изрядному глотку за дружбу и взаимопонимание...
    Еще не отойдя полностью от спора, путешественники в некотором раздумье последовали дальше. Я запоздало пытался придумать возражения Паумену, однако, ничего путного в голову не лезло ... Вдруг, совершенно неожиданно мы наткнулись на группу людей. Оказалось, что в данном месте проводится экскурсия...
    Молодой человек, явно более образованный, чем наш экскурсовод в Абрау-Дюрсо, что-то рассказывал про красную черепицу и белый кирпич, который был фирменным знаком Горгиппии. Как пояснил вдумчивый малый, нынешние анапские ларьки, которые стоят на набережной, подражают древним постройкам по расцветке и оформлению...
    - Что он стоит около стадиона? - довольно глупо вопросил Гризли своего товарища, вполуха внимая обилию исторической информации.
    - Прямо перед вами находится центр древней Горгиппии, - плавно перешел экскурсовод на следующую тему, и указал на пространство перед ним.
    Тут я почувствовал легкие угрызения совести. Дело в том, что в данном месте выделялся своей мрачной тушей и абсолютной бессмысленностью довольно большой прямоугольник, в середине которого было что-то разрыто. Почему-то я решил, что это - ремонтирующийся стадион. Как выяснилось из речи знатока истории, это оказались раскопки.
    Обойдя конструкцию вокруг, мы увидели, что данная композиция составляет часть археологического музея. Еще здесь были выставки голографии, скобяных изделий и, чуть поодаль, восковых фигур. Все эти удовольствия стоили гораздо дороже билета в археологический музей.
    - Гризли, завтра идем углублять наши сведения об истории края, - безапелляционно заявил Паумен.
    - Но Паумен, - заканючил Гризли, - Не стоит посещать этот музей, ведь я уже написал в своих записках, что жители Анапы - "Иваны, родства не помнящие".
    - Во всем, мой друг, - ответствовал мой товарищ, - надо придерживаться исторической правды. Иначе твои записи потеряют всякую ценность.
    В связи с этим путешественники еще раз посмотрели расписание работы музея и устремились дальше, на наше место около аттракционов...
    9 августа был теплый, даже жаркий день. Друзья сели на скамеечку на набережной, как раз перейдя условную границу между центром, где шумно и тесно, и пустыми парками. Мимо спешили отдыхающие. Наблюдалось примерно два равнозначных потока: один с моря - домой, другой из дома - в парк. Первый были с полотенцами, сумками и надувными матрасами, вторые - накрашенные и приодетые с толстыми кошельками. Первые были загорелые, усталые и пресыщенные; вторые - бледные, возбужденные и с горящим взором. Мы находились как раз между этих двух разношерстных кампаний, принципиально не примыкая ни к одной из них.
    Путешественники посидели с полчасика на скамеечке, наблюдая за морем, которое в тот день было тихим; за далеким Пионерским проспектом, только зажигающим свои огни. Кто-то пустил ракету и мы решили, что люди празднуют годовщину или пятилетие пансионата. Потом мы смотрели, как яхты, стоящие на приколе, кран медленно и аккуратно поднимает на берег. Очевидно, таким образом яхтсмены предохраняются от возможных штормов. В метрах пятидесяти от крана находился старый, ныне не действующий маяк, забытая богом деревянная конструкция.
    В тот момент я подумал, что путешественнику свойственно чувство созерцания, которого напрочь лишен простой обыватель. Любой местный житель настолько привык к особенностям родного края, что проходит пустоголовым автоматом мимо интересных пейзажей и картинок, даже "не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав"...
    Вдоволь "насозерцавшись", друзья отправились к городку аттракционов, месту у бювета, где мы ели памятного судака. На заднем плане красиво смотрелся санаторий имени Ленина - один из "фирменных знаков" Анапы. Во время застоя это было самое престижное место отдыха в городе. Ныне заведение свои позиции сдало, но величественное здание по-прежнему внушает уважение своими размерами и удобным расположением. С верхних этажей санатория можно увидеть даже больше, чем с Анапского колеса обозрения.
    Обосновавшись около бювета, друзья стали заново рассматривать привычный пейзаж. Перебирая в голове подробности сегодняшнего, крайне длинного дня, путешественники лениво переговаривались между собой...
    - Кстати, - внезапно оживился Паумен, что-то вспомнив, - мы же с тобой не договорили о строительстве. Помнишь тот разговор в маршрутке, по дороге в Большой Утриш...
    - О любви к созиданию, как следствию страсти к разрушению, - стал вспоминать я.
    - Да прекрати ты молоть чепуху! - внезапно возмутился Паумен. - Созидание и разрушение - два взаимоисключающих феномена. Нельзя так бесцеремонно обращаться со словами.
    - А что с ними церемониться? - перебил я. - Любая мысль может быть высказана...
    - Однако, это не значит, что она - умная, - насупился Паумен. - Утверждение либо несет в себе смысл, либо является абсурдом... Если ты решил написать книгу абсурда, можешь смело вводить туда нашу беседу.
    - А чем ты тогда объяснишь подобное строительство? - резко переменил я тему, понимая, что Паумен зашел уже слишком далеко. - Опять рационализмом?
    Услышав вопрос, мой товарищ задумался. Наконец, он задумчиво взглянул вдаль и произнес следующее.
    - С 2000 года администрация города Анапы разрешила жилищное строительство коммерческим организациям. Ранее подобная деятельность была запрещена. Этим и обусловлен строительный бум.
    - А откуда ты это узнал? - протянул разочарованный Гризли, у которого Паумен опять выиграл спор.
    - Надо больше читать Б.Б. Цыцарского, - уклончиво ответил мой друг и переменил тему беседы.
    На этой, весьма поучительной ноте, я и закончу описание этого длинного и запоминающегося дня...

    Гризлиус N16 Археологический музей и Алла Пугачева.

    "...Перед тем, как стать собакой, я долго размышлял о искусстве передвижения на четырех лапах, но с тех пор, как стал ей, меня интересует только три вещи: еда, прогулка и сон"...

    П. Мышелкасов "Мимикрия".

    К сожалению, в последние Гризлиусы вкрадывается грустное настроение, связанное с близостью отъезда. Автор данных строк старается гнать его всеми возможными способами, ибо является непримиримым противником плаксизма, растирания слез и жалоб на судьбу. Не хочется завершать записки об Анапе как таковые, и вдвойне не хочется заканчивать их как-то печально, куце или вяло. Поэтому надеюсь не напоминать через каждые пять минут, что нам скоро уезжать. Ведь, как гласит восточная мудрость, "окончанием одного путешествия лишь приближаешь начало другого". От этого прекрасного тезиса, который автор придумал секунд пять назад, мы и будем отталкиваться.
    Итак, 10 августа мы посетили археологический музей. А с самого утра Паумен пошел в магазин оптовой торговли, чтобы заранее купить продукты на отъезд. Гризли же остался в доме на Северной зашивать разорванные тапки товарища. С данным делом я справился за полчаса и после этого минут десять был очень доволен собой, Однако затем начал мрачнеть, ибо Паумен все не возвращался из магазина.
    Наконец, мой товарищ вернулся и объявил, что хоть оптом и дешевле, но при подобной распродаже имеется ряд недостатков. Один из них - слишком много покупателей, второй - медленно движется очередь, ибо расчеты производятся при помощи компьютеров. В довершение ко всему, как только Паумен выбрал нужные товары, в зале отключили электричество. Однако, буквально через пять минут предприимчивые продавцы вытащили из каптерки какие-то аккумуляторы и свет вновь зажегся .
    Обсуждая продовольственные проблемы, путешественники двинулись к музею. По пути друзья заскочили в разливон, который находится неподалеку от ККЦ "Победа", чтобы выпить по стаканчику "Узвара". Пока изумленный читатель перебирает в голове знакомые ему названия портвейнов, скромно сообщу, что "Узвар" - местный казачий безалкогольный напиток. При его изготовление используются некультурные фрукты и ягоды: грушка-дикач, кизил, дикие яблоки. Мы с Пауменом более всего оценили грушевый вариант. Данный напиток произвел на нас прекрасное впечатление, поэтому советую всем и каждому, кого намеренно или случайно забросит в Анапу судьба, изведать этот чудесный продукт.
    - Жалко, Гризли, что у нас совсем не осталось денег, - печально сообщил Паумен. - Мы могли бы немало ценного привезти из Анапы. А так - вернемся с пустыми руками.
    - А что бы ты хотел прихватить домой: "Анапу" или "Узвар"? - среагировал я, у которого прогрессировала страсть к задаванию вопросов.
    - Наверное, Анапу, - произнес Паумен после долгого раздумья. - Все-таки, больше согревает душу.
    - А я бы взял коллекционную "Горгиппию" или "Мускатное красное", - продолжил Гризли, - а из еды...
    И друзья принялись обсуждать, что еще стоящего производится в Анапском крае. Развивая эту животрепещущую тему приблизительно в течение часа, путешественники добрались до археологического музея. Мы заплатили кассирше 12 рублей за два билета и решительно направились в одноэтажное здание...
    Надо сказать, что увиденная экспозиция произвела приятное впечатление. Однако, отношение к истории у меня несколько иное, чем к краеведению, и это необходимо объяснить подробнее.
    Скажу откровенно: когда я слушаю подробный исторический экскурс, мне становится скучно. Особенно, если дело касается глубокой древности, да еще связано с местом, где на протяжение столетий одни народы сменяли другие, одни государства создавались, а другие - разрушались. Общий вывод достаточно печален - не осталось ничего. И если обладать обширной информацией о быте, политике и строе мыслей людей, которые жили, предположим, в 5 веке нашей эры, то это совершенно не связано с условиями их существования в семнадцатом.
    Поэтому мне было лениво следить за всеми перипетиями событий, которые выпали на многострадальную Анапу, а именно, понимать в каком веке какой эры этот город переходил от одного государства к другому и по каким мирным договорам его отфутболивали правители то направо, то налево. Так как я вкратце уже рассказал об этом в Гризлиусе N7 и особо нового добавить не могу, лучше сообщу об истории раскопок в данном городе.
    Когда на улице Терской в 1949 году стали строить пятиэтажный дом, то при закладке фундамента обнаружили гробницу с золотыми монетами. Время тогда было подозрительное, поэтому в НКВД сочли находку происками врагов народа, посадили строителей, жителей близлежащих домов и председателя горсовета. После этого о раскопках на долгое время замолчали.
    Второй раз на древние захоронения наткнулись уже в 1967 году при строительстве кинотеатра "Октябрь". Несмотря на яростное недовольство ученых (коих в Анапе, славной своим пристрастием к разрушению, всегда было ничтожно мало), администрация города продолжила строительство, однако пообещало "глупым учакам" выделить место под их "рытье". Вскоре, действительно, была найдена территория самого древнего поселения. Здесь и расположился археологический музей. Однако выбор места для раскопок представляется мне произвольным.
    Допустим, что вы живете в благоустроенном доме. Вдруг, в один прекрасный день к вам врываются безумные ученые с горящими глазами, и заявляют, что им позарез нужны наконечники стрел, элементы могил, или, на худой конец, зернотерки. И поэтому просто необходимо сносить ваш дом и заниматься вплотную раскопками. Убежден, что мало кто согласится на подобную авантюру.
    Поэтому место раскопок было определено ориентировочно, можно сказать, наобум: - мол, надо копать рядом с Русскими воротами - ведь это единственная старинная постройка в городе. Такова предыстория возникновения небольшого участка древнего поселения (50 на 100 метров), заботливо восстановленного археологами.
    А происходило это следующим образом. Археологи со всего Советского Союза ломанулись на столь привлекательный объект. Был он выгоден во многих отношениях. Во-первых, анапские находки поразили воображения даже самых закоренелых скептиков - золотые монеты, украшения и прочее. Во-вторых, ученых привлекали прекрасные погодные условия для отдыха во внерабочее время. В результате с 1969-го по 1978-ой годы была проделана огромная работа. Кропотливые исследователи при поддержке городской администрации создали археологический музей, который и посетили путешественники.
    В музее - несколько залов, где представлены: в первом - мраморные плиты с гробниц с переведенным текстом и несколько скульптур, во втором - украшения и посуда, в третьем - воинская амуниция и орудия труда. Особо поразил меня довольно большой сосуд тем, что был склеен более чем из 200 осколков. Так обстояло дело со многими экспонатами. Археологи провели титаническую восстановительную работу, ведь им надо было сначала откопать разбитый много веков назад сосуд, а потом еще склеить его, определив место каждого кусочка. Четвертый зал повествует об истории раскопок. Тут уместно сообщить еще немного информации на эту волнующую тему.
    После того, как основные работы были проведены, а наиболее ценные находки направлены в Москву, археологам в Анапе стало делать нечего. Однако, уезжать никому не хотелось. Поэтому ученые стали самостоятельно сооружать древний город, выдавая его за отреставрированный.
    Это тонкий момент я освещу поподробней. Представьте себе площадку, с которой снят слой земли приблизительно метров на пять. В данном месте заботливыми руками археологов возведены стены, фрагменты домов, срезы фундаментов. Но не "восстановлены", а построены заново, и в этом заключается колоссальная разница.
    Рядом с площадкой путешественники заметили бетономешалку, мешки с цементом и прочую строительную технику. Таким образом, все встало на свои места. Оказалось, что ученые просто удаляют пласт земли, а затем "строят" на данном месте древний город в соответствии со своими представлениями об образе жизни меотов.
    Понимая, что мало смыслит в увлекательной и сложной науке - археологии, автор данного произведения все-таки считает некорректным подобный подход к историческому делу. Ведь посетителям музея показывают не город "древности", а макет, фальшивку. Таким образом, можно начать возводить новые Египетские пирамиды, строить наклонную Пейзанскую башню и прочее...
    - Зато туристы увидят, как приблизительно жили древние обитатели Горгиппии, - пытался найти в этой затее здравое зерно Паумен. - А ты, Гризли, неисправимый критик.
    - "Приблизительно" - очень сомнительное слово, - стал возражать я. - Что касается истории, то "приблизительно" может обернуться выражениями "не совсем так", "по-другому" или "совсем иначе". Вот ты знаешь, что дважды два - четыре. Это же точно, а не приблизительно?
    - В последнее время ты становишься занудой, - прокомментировал мое высказывание Паумен, - Впрочем, может быть, ты и прав. Ведь в исторических находках главным критерием является подлинность.
    Я обрадовано согласился. Чуть ли не в первый раз за путешествие я оказался прав и осознание этого факта сделало меня счастливым. Впрочем, вернемся к археологам...
    В экспозиции музея мне больше всего запомнилась картина художника Андрущука от 1948 года под названием "Олимпийские Игры в Горгиппии". Мастер изобразил старт эстафеты, где присутствует множество людей в разнообразных одеждах, тем самым, встав в один ряд с такими признанными фантастами, как Уэллс или Конан Дойль. Дело в том, что Горгиппия - столь древний и малоизученный город (просуществовал с 4 века до нашей эры до 4-го века нашей эры), что о традициях и обрядах этих людей было известно очень мало. Это не помешало Андрущуку представить дело так, будто он жил в Горгиппии с раннего детства.
    Также следует отметить фотоколлаж в полстены в первом зале музея. Пейзаж явно снят с автобусной остановки у Большого Утриша. На фотографию моря наложено изображение парусника, плывущего по волнам. Внимательный наблюдатель видит также несколько зданий недостроенного пансионата, которые вошли в кадр и не были замечены работниками музея. Вот и получается, что древние мореплаватели идут на своих судах по военным или торговым делам, в то время как предприимчивые местные жители уже строят пансионаты и санатории для будущих отдыхающих...
    Покинув экспозицию, друзья решили совершить прогулку по маршруту, который давно привлекал путешественников, а именно пройти по берегу моря от Лечебного пляжа до Анапского маяка. Начало нашего пути лежало через "территорию больших танцев".
    - Гризли, тебе не кажется, что это дело рук человеческих? - заявил мой проницательный друг, взирая с высоты набережной на море.
    - Что? - воскликнул я, занятый мыслями о посещении музея.
    - Разница в высоте между морем и набережной, - терпеливо пояснил Паумен. - Это совсем не похоже на творение природы.
    Тогда в ответ я только пожал плечами, ибо не видел возможности выяснить данный вопрос. Ныне, автор может утверждать с весьма большой вероятностью, что набережная, на которой выступают певцы, раньше была крепостным валом, защищавшим город от неприятелей всех мастей.
    На эти мысли меня натолкнуло описание Анапы в энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Небольшой отрывок, датированный 1894 годом дает много ценной информации. В частности, там сказано: "... После окончательного покорения Кавказа, в 1864, Анапа потеряла стратегическое значение и прежний крепостной вал превращен в место прогулки..."
    Впрочем, хватит на сегодня исторической информации. Выкинув из головы все мысли о развитие города, наши друзья прошли мимо порта, симпатичного кафе "Наутилус" и спустились к морю рядом с клубом аквалангистов. Среди качающихся яхт, путешественники заметили следующую надпись: "Всех желающих приглашает ночной клуб "На дне". Увы, данное развлечение предназначалось только для очень богатых людей. Несколько дорогих джипов на стоянке у яхт-клуба, неоспоримо подтверждали вышесказанное...
    - Кстати, Паумен, - внезапно сказал Гризли, - вернемся к нашему разговору о диалогах.
    - Давай, - удивленно ответил Паумен, прекратив осматривать достопримечательности яхтсменов. - Но мы уже все обсудили...
    - Я хотел добавить важную мысль, - серьезным голосом продолжил Гризли. - Мне кажется, что диалог можно считать удачным, если его участники спорят друг с другом. Или, например, между ними происходит конфликт. А ты как считаешь, это развивает сюжет?
    - Однозначно ответить нельзя, - начал издалека мой товарищ. - Конфликт или спор может развивать сюжет или уводить его в сторону. Но, в любом случае, эмоциональный разговор более привлекателен, чем информационный. При этом читатель сопереживает героям, волнуется вместе с ними...
    - Значит, мне надо все диалоги писать в повышенных тонах?! - искренне расстроился я. - Как все-таки трудна роль писателя!!!
    - Самое страшное, Гризли, - насупился Паумен, - потерять чувство непосредственности при сочинении любого вида литературы. Невозможно написать хорошее произведение, имея в голове лишь набор правил. И хоть, действительно, я даю тебе определенные советы, самый главный из них - пиши, как пишется.
    - А, все-таки, как быть с диалогами? - снова спросил автор данных строк, ибо данный вопрос интересовал меня больше всего.
    - Если ты начнешь писать однообразные разговоры - будет плохо, - стал развивать свою мысль Паумен, - А слишком разнообразные - может показаться надуманным. У каждого писателя имеется свой внутренний цензор, которого он использует, перечитывая написанное. Этот цензор - безмолвен, но заставляет автора отдельные куски произведения неумолимо выбрасывать, какие-то исправлять и дописывать, а некоторые - оставлять без изменений. Вот, например, в настоящий момент я слишком много говорю, и половину сказанного надо выкинуть.
    - Ни в коем случае! - горячо возразил я. - Все, что ты сообщил, крайне интересно, и я постараюсь воспользоваться твоими советами. Я ведь хочу хорошо описать наши приключения.
    - Конечно, Гризли, - ответил мой товарищ. - И не волнуйся, если что-то не выходит. В конце концов, это - не самая большая беда. Главное - иметь желание и настроение писать. А остальное - непременно приложится...
    На этом путешественники и порешили...
    Тем временем, наша прогулка продолжалась. Миновав яхт-клуб, мы увидели большое количество досок для плавания, аквалангов и прочего глубоководного и надводного снаряжения. Чуть дальше располагался дикий пляж. На нем было принято брать в прокат модные современные лежаки по вполне приемлемой цене. Обладатели лежаков гордо возвышались среди простого населения и использовали свое "приобретение" на сто процентов: то есть, с утра до вечера. Друзья проследовали дальше и сделали привал в бухте, в центре которой существует второй "официальный" спуск к галечному пляжу, неподалеку от санатория "Русь". Он значительно меньше - около 20 метров и представляет собой широкую лестницу в два пролета. Покупавшись при довольно значительном ветре, мы продолжили прогулку.
    Везде лежали люди, но было не так кучно, как на песчаных пляжах. Это объяснялось просто: острые камни и мелкое дно делали неудобным вход в море, поэтому многие люди с детьми предпочитали песок. Слева над нами возвышались почти отвесные уступы. С них стекала вода. В некоторых местах скалы буквально нависали над берегом, образуя подобия пещер. Многие люди вставали под эти ручейки или мыли под ними фрукты. Рядом летало много чаек, ворон и голубей. Нам показалось, что в скалах должны существовать птичьи гнезда.
    Довольно быстро дойдя до маяка, путешественники расстелили свою подстилку и искупавшись (кто-то заботливо расчистил вход в море), стали играть в большого дурака. В последнее время это стало излюбленным занятием туристов, и бывало, что общее количество партий за день достигало двадцати штук. Правда, однажды Паумен обыграл Гризли с сокрушительным счетом 9-1, что навеки запало в мою память. После этого я зарекся навсегда отказаться от любых карточных игр, но на следующий день благоразумно отказался от своих обещаний.
    - Ты, Гризли, не умеешь блефовать, - сообщил мне Паумен после партии, закончившейся вничью. - Это качество в полной мере используется в покере, но и в большом дураке не помешает.
    - Какой смысл в блефе? - не понял я. - Ведь здесь нет ставок: если у тебя на руках нет козырей, то все-равно проиграешь...
    - Это тонкий момент, - задумался вслух Паумен, - И если я объясню его, мне будет потом труднее выигрывать. Впрочем, раз уж я завел об этом речь ...
    - Так ты что, жульничаешь? - изумился медведь и тут же не на шутку обиделся.
    - Послушай, прежде чем делать выводы, - с укоризной обратился ко мне Паумен, - А уже потом будешь рассуждать...
    Я кивнул и приготовился слушать.
    - Блеф непосредственно связан с наблюдениями, - начал Паумен свою блестящую речь. - Вот у тебя, Гризли, когда на руках плохие карты, сразу кислый вид и недовольная физиономия. А когда - тузы и козыри, ты, наоборот, начинаешь важничаешь и зазнаешься. Следовательно, по твоему поведению я могу легко определить твои карты.
    - Так это естественно, - непонимающе внимал я товарищу, - А ты, что, ведешь себя иначе?
    - Блеф настоящего игрока, - продолжил мой товарищ, - заключается в двойственной задаче: во-первых, узнать карты противника, а во-вторых, собственным поведением ввести его в заблуждение. Например, в предыдущей партии я имел плохие карты, но делал вид, что у меня на руках козыри. В итоге, свел игру вничью...
    - Да, для меня это очень сложно, - всерьез задумался Гризли, - Лучше я буду играть по старинке. Иначе, думая о том, как надо блефовать, окончательно забуду правила игры...
    - Ну, как хочешь, - отозвался Паумен, не собираясь меня отговаривать. - Впрочем, нам пора в столовую при интернате.
    И друзья, собрав карты, а также свои вещи, поспешили в знакомое заведение.
    Как мы выяснили около недели назад, приходить в столовку следовало не очень поздно, иначе ничего из меню не останется. А если обозревать проблему питания еще шире, то надо признать, что мы питались довольно скромно. Дело в том, что с каждым днем путешествия денег становилось все меньше. В связи с этим Паумен и Гризли решили активно экономить на еде, ибо больше экономить было не на чем. В конце концов, мы стали заказывать только две порции супа - по 11 рублей. Хлеб и минеральную воду путешественники предусмотрительно брали с собой. В итоге, когда официант приносил заказ, говорил "Приятного аппетита" и удалялся, друзья доставали из рюкзака батон и, запивая своей минеральной водой, хищно поедали "обед". Так случилось и на этот раз.
    Выйдя из интернатовской столовки изрядно закусившими, мы сели на скамеечку около бульвара и стали думать, как провести предстоящий вечер. Друзья выкурили по сигарете "Прима Дона", но ничего стоящего в голову не приходило.
    Тут я вспомнил, что сегодня в 20-00 в ККЦ "Победа" состоится единственный концерт Аллы Борисовны Пугачевой. Об этом событии трубили с первого дня нашего приезда; красочные афиши с фотографией "примы N1" давно висели на всех углах, но путешественники как-то сбились с календарем, поэтому не сразу совместили дату концерта с сегодняшним числом.
    - Давай посмотрим на публику, которая собирается на Пугачеву, - предложил я товарищу, - Наверняка получим свежие впечатления...
    - Давай, - не очень охотно согласился Паумен, - Все равно больше делать нечего...
    Минут через двадцать после этого разговора, путешественники зашли в кассы комплекса. Нашему взору предстала следующая картина. Около десяти расстроенных женщин стояло возле билетного окошка, которое было закрыто. Надпись сверху гласила: "Пугачева - 2000р. и 1500р. (партер), 1000р. (балкон)". Первая и последняя цифры в объявлении были перечеркнуты.
    В это время к женщине, которая стояла у окошка первой, подошел предприимчивый молодой человек.
    - Два билета по полторы тысячи не желаете? - услужливо произнес он. - А то люди отказались идти...
    - Не надо, - отмахнулась от него женщина, как от назойливой мухи. - Я стою за билетами по тысяче.
    Я прослушал этот непонятный диалог и вышел из душных касс на улицу. Минуты через две моему примеру последовал Паумен.
    - Какая разница, сколько тратить на концерт: тысячу рублей или полторы? - недоуменно вопросил Гризли, когда мы отошли от билетных касс. - Ведь на такие деньги в Анапе можно неделю прожить...
    - Тем не менее, билеты по две тысячи уже проданы, - поделился своими соображениями Паумен, - Видно, что здесь немало богатых отдыхающих...
    После такого обмена информацией настроение у путешественников почему-то не улучшилось. До легендарного концерта оставалось еще минут двадцать. Мы принялись было разглядывать публику, собравшуюся перед дверями, но большого впечатления она не произвела. Попадались богато одетые люди и личности среднего достатка, но каких-либо однозначных выводов сделать не удалось. Поэтому друзья несколько разочаровано отошли от центрального входа и спустились в парк.
    Тут наше внимание привлекла значительная толпа перед служебным входом в ККЦ. Путешественники почти сразу догадались, что это - люди, которые не пошли на концерт, но хотели встретить Пугачеву перед выступлением.
    - Вот это, Гризли, более интересно, - оживился мой товарищ. - Полезно постоять вместе с народом, ощутить настроение простых людей.
    - Конечно, - согласился я. - Для разнообразия неплохо минут на пять почувствовать себя бараном.
    Как оказалось, это состояние продлилось около получаса. Алла Борисовна, как и полагается суперзвезде, в лучших традициях опоздала на концерт. А в восемь часов среди ожидающих началась легкая паника.
    - Зачем мы здесь стоим? - спрашивали друг друга люди, но стадный рефлекс не позволял толпе разойтись.
    Любопытство одного человека умножилось на количество присутствующих на площади. Как следствие, атмосфера всеобщей глупости заразила и путешественников. Забыв обо всем, мы стояли и стояли, возбужденно оглядываясь по сторонам в ожидании супер-звезды.
    Наконец, машина с тонированными стеклами появилась. Толпа взревела и заулюлюкала. Я поддался всеобщему возбуждению, а Паумен вообще бросился в гущу толпы. В итоге, мне пришлось забыть про Пугачеву, и думать лишь о том, как не потерять своего товарища.
    Тем временем, длинный "Кадиллак" медленно подъехал к служебному входу. Его моментально окружила возбужденная толпа. Несколько милиционеров, оттесняя наиболее любознательных, пробрались к авто и стали освобождать место для прохода. Наконец, раздался единый выдох восхищения и изумления, по которому я догадался, что певица вышла из машины. Далее последовали редкие аплодисменты, после чего звезда скрылась в здании.
    - Ну что, теперь ты доволен? - спросил Гризли Паумена, когда последний вылез из толпы.
    - Не знаю, - смущенно ответил мой товарищ, - Пугачеву-то я так и не увидел...
    И друзья удивленно переглянулись, не понимая, как смогли попасть под такое воздействие "массового психоза"...
    Между тем, вечер был в самом разгаре. Часы на руках путешественников показывали полдевятого. Друзья зашли в знакомый магазин на улице Астраханской, купили там традиционную бутылку "Анапы" и побрели по парку в поиске свободных скамеек. Наконец, в районе около "Летней Эстрады", мы нашли укромное местечко и стали проводить свой последний в путешествии спокойный вечер.
    - Почему последний? - изумленно спросит любознательный читатель.
    Ответ будет прост: послезавтра с самого утра путешественникам надо было уезжать, следовательно, завтра, - собирать вещи. Друзья интуитивно чувствовали близость отъезда. Но вечер 10 августа все еще оставался праздным и безмятежным. Из "Летней Эстрады" доносился голос короля пародии Александра Пескова, который давал концерт. Этот разговорчивый "король" довольно нелепо шутил и временами перебивал разговор двух друзей.
    Мимо скамейки, где расположились Паумен и Гризли, проходило немало отдыхающих, как бывалых, так и только что приехавших. Наметанный глаз путешественников безошибочно делил их на две непохожих группы. В середине августа наступал "разгар сезона", поэтому вновь прибывших попадалось довольно много. В это время на курорте наблюдается наплыв отдыхающих; местные резко повышают цены на все товары; а развлекательный бум достигает своего апогея. Мы же постепенно прощались с городом; зная, что пика сезона не застанем, поэтому вышеперечисленные проблемы нас мало волновали. Следовало признать, что анапское путешествие заканчивалось столь же стремительно, как таяла сегодняшняя бутылка "Анапы".
    Но если путешествие еще продолжалась, то "Анапа" к 12 вечера неизбежно закончилась.
    - Знаешь что, - сказал я Паумену, завершая долгую вечернюю беседу. - Нынешняя южная поездка оказалось очень запоминающейся. И события, произошедшие с нами всего за три недели, можно пересказывать несколько лет.
    - Пожалуй, - задумчиво согласился Паумен. - Но я не советую тебе это делать. Иначе Гризли превратится в плодовитого писателя, но перестанет быть путешественником.
    - Это - верно, - со вздохом подтвердил автор этих строк. - А все-таки, так хочется успеть все сделать в этой жизни: больше увидеть, лучше написать, сильнее почувствовать.
    - Если есть желания, их надо реализовывать, - философски обобщил Паумен. - А следовательно, у нас - большое будущее...
    На этой ноте путешественники и поднялись со скамейки. Вокруг нас шумел всеми цветами отдыха неувядаемый центральный парк, крутились карусели и горели яркими огнями гостеприимные кафе. Но друзьям было уже не до этого. Наполнившись философским и созерцательным настроением, путешественники последовали на улицу Северную.
    И было что-то мудрое в двух силуэтах, молчаливо шествующих среди веселящейся толпы и эта мудрость кажется мне настолько всеобъемлющей, что даже не хочется тратить силы на подбор нужных слов...

    Гризлиус N17 Прощание с Анапой.

    "Но зовет нас путь,
    Подгоняет ночи тень...
    Я сюда еще вернусь,
    Мне бы только выбрать день"...

    А. Макаревич "Путь"

    Последний день в Анапе прошел под знаком отъезда. С самого утра путешественники вытащили из шкафа во дворе, тумбочки в комнате, а также из-под двух кроватей - пакеты с одеждой, посуду, ботинки, зонтики, книжки и прочие предметы, которые следовало везти домой. Попутно я извлек не менее десяти полиэтиленовых бутылок из-под минералки и кучу другого мусора. За уборкой комнаты и упаковкой вещей незаметно пролетела пара-тройка часов.
    Ничего примечательного при этом не происходило. Друзья старались не сосредотачиваться на малоприятной процедуре: то же самое советую сделать и читателю. Вообще, в день отъезда лучше всего думать о глобальных вещах: смысле жизни или новых путешествиях. А чтобы мысли не мешали сбору вещей, лучше размышлять про себя, то есть, молча.
    Наконец, к трем часам дня, основные пожитки были упакованы. Их пополнили две бутылки "Букета Кубани", на которые друзья все-же раскошелились: одна - для достопочтенного профессора Цыцарского, другая - путешественнику Алексиусу Смоулю. Также рюкзак пополнился едой на два дня в поезде, (которая была приобретена в режиме жесткой экономии и ориентирована на неприхотливого едока).
    Закончив с вещами, друзья двинулись на автовокзал. Там, простояв около получаса в очереди, мы взяли билеты на завтрашний день в Новороссийск. Проделав эту утомительную процедуру, путешественники, наконец, почувствовали себя более-менее свободными.
    - Что будем делать? - спросил Гризли, когда мы отошли от касс.
    - Надо прощаться с Анапой, - коротко ответил мой товарищ.
    Понимая, что удаляться куда-то далеко бессмысленно и сложно, путешественники неспешно проследовали на Центральный пляж, где решили искупаться и посидеть до вечера.
    Мы вышли к морю в месте, где не были, наверное, уже пару недель. Здесь проходили первые дни нашего путешествия. Народу на берегу было довольно много, несмотря на приближающийся вечер. Путешественники прошли около километра в направлении пансионатов, замечая, что количество отдыхающих заметно уменьшается. В итоге, друзья расположились между санаторскими пляжами, метрах в десяти от остальных загорающих. Мой товарищ пошел в последний раз окунуться, а Гризли стал созерцать панораму Анапы, которая с нашего места открывалась как на ладони.
    Сначала шла ровная и широкая полоса Центрального пляжа. Усеянный людьми, берег напоминал огромную песочницу, в которой возится миллион малышей. По мере удаления от нашего места плотность отдыхающих на квадратный метр стремительно возрастала. Мой взгляд скользнул мимо причала, откуда путешественники отправлялись на морскую прогулку, и дальше - до главного входа на Центральный пляж, выполненного в виде безвкусной арки в стиле пятидесятых годов. Рядом с ней располагался ларек агентства "Русь", где путешественники когда-то купили билеты в Абрау-Дюрсо. После арки начинался Лечебный пляж. Сквозь редкие деревья просматривалось огромное табло, расположенное на широкой лестнице, но его показания были уже неразличимы.
    Я стал вглядываться внимательней и сразу за Лечебным пляжем обнаружил "Царскую горку", на которой еще не включили иллюминацию. Прямо над ней, под интересным ракурсом нависла "Центрифуга". Из-за значительного удаления, детали стали сливаться, а объекты - накладываться друг на друга. Однако, я уже хорошо знал Анапу, поэтому мог различать даже мелкие объекты. Следом за Центрифугой располагалась "территория больших танцев". Было видно, что берег пошел на подъем. Морской порт слился в сплошной черный прямоугольник, над которым красовалось колесо обозрения. Рядом угадывалось здание санатория "Кубань", которое с такого расстояния казалось игрушечным.
    Завершало композицию величественное здание санатория имени Ленина. Стилизованное под пирамиду, оно казалось издалека указательной стрелкой, направленной прямо в небо. Дальше продолжалась незначительная полоска зелени и затем, берег обрывался. Всю остальную часть картины занимало бесконечное Черное море. А значительно выше, над колесом обозрения виднелась верхушка далекого горного кряжа и памятные автору данных строк яйца-шары. Еще выше было только синее небо и яркое солнце.
    Гризли еще раз проследил взором всю панораму: слева - направо, и постарался ее получше запомнить. Я подумал, что эта картина станет для меня визитной карточкой города и будет неизменно возвращаться в воспоминаниях, когда я буду далеко-далеко от Анапы...
    Я настолько сильно задумался, что не заметил, как из моря вышел Паумен.
    - В чем дело, Гризли? - спросил мой друг, чувствуя настроение косолапого.
    - Да вот, прощаюсь с Анапой, - довольно печально ответил я. - Запоминаю красивые места...
    На этот раз Паумен не стал возражать или переубеждать Гризли.
    - Да, нам будет не хватать анапских пейзажей, - произнес он, глядя как волны мягко накатываются на берег, - Наверное, мы оставляем здесь частичку себя...
    - Но забираем с собой частичку Анапы, - добавил Гризли, чувствуя, что ему становится необычайно грустно.
    Через несколько секунд я утер скупую медвежью слезу и смущенно захлопал ресницами...
    - Но наступит время, - решил приободрить меня Паумен, - и мы соберемся в новое путешествие. А там - увидим совершенно другие, красивые и незнакомые места.
    Мой товарищ немного помолчал и продолжил:
    - Счастье, Гризли, находится не в каком-то абстрактном месте, а - внутри тебя. И если ты его можешь почувствовать, тебе повезло. Новые места приходят и уходят, а мы с тобой - остаемся навсегда.
    Я слушал, разгребая рукой горячий песок. Где-то вдалеке послышался гудок теплохода.
    - А все-таки жаль, когда что-то кончается, - наконец, произнес я. - Что же останется после анапского путешествия?
    - Воспоминания, - отозвался Паумен. - И еще, возможно, твои записки...
    - Я постараюсь, - промолвил Гризли, - Может быть, у меня что-то получится...
    - Поживем - увидим, - философски закончил Паумен и друзья в молчании уставились в пространство...
    Перед нами открывалось бесконечное Черное море, над которым еще светило солнце последнего дня путешествия...

  • Комментарии: 17, последний от 31/01/2020.
  • © Copyright Медведев Михаил (medvgrizli@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/02/2018. 413k. Статистика.
  • Дневник: Россия
  • Оценка: 5.38*20  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка