Медведев Михаил: другие произведения.

Два дня в Петрозаводске (2002)

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 16, последний от 18/02/2018.
  • © Copyright Медведев Михаил (medvgrizli@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/02/2018. 133k. Статистика.
  • Дневник: Россия
    • Оценка: 5.72*14  Ваша оценка:

    Путешествия
    Гризли и Паумена

    Коктебель (2017)
    ~~~~~
    Русский Север (2016)
    ~~~~~
    Рыбачье (2016)
    ~~~~~
    Калининград (2015)
    ~~~~~
    Тихвин (2014)
    ~~~~~
    Псков, Пушгоры (2014)
    ~~~~~
    Анапа (2014)
    ~~~~~
    Балаклава (2013)
    ~~~~~
    Нижний Новгород (2012)
    ~~~~~
    Судак (2012) (Коктебель, Новый Свет)
    ~~~~~
    Старая Русса (2012)
    ~~~~~
    Байкал (2011)
    ~~~~~
    Ярославль и Владимир (2011)
    ~~~~~
    Крым (2010)
    ~~~~~
    Новгород (2010)
    ~~~~~
    Тверь (2009)
    ~~~~~
    Рыбинск (2008)
    ~~~~~
    Выборг (2008)
    ~~~~~
    Новгород (2007)
    ~~~~~
    Агой (2006)
    ~~~~~
    Тула (2005)
    ~~~~~
    Вологда (2005)
    ~~~~~
    20 часов в Харькове (2004)
    ~~~~~
    От Дагомыса до Нового Афона (2004)
    ~~~~~
    От Туапсе до Адлера (2003)
    ~~~~~
    Смоленское путешествие (2002)
    ~~~~~
    Два дня в Петрозаводске (2002)
    ~~~~~
    Один день в Москве (2002)
    ~~~~~
    Псковское путешествие (2001)
    ~~~~~
    Белое путешествие (Архангельск, Северодвинск 2001)
    ~~~~~
    Анапа (2000)
    ~~~~~
    Ейские записки (1997)
    ~~~~~

    Фотоальбомы
    с описаниями

    Внимание, трафик!
    Соловки (2016)
    ~~~~~
    Из Петрозаводска в Кемь (2016)
    ~~~~~
    Кижи (2016)
    ~~~~~
    Петрозаводск (2016)
    ~~~~~
    Калининградский зоопарк (2015)
    ~~~~~
    Калининград (Светлогорск, Зеленоградск, Янтарное, Балтийск) (2015)
    ~~~~~
    Тихвин (2014)
    ~~~~~
    Пушгоры (2014)
    ~~~~~
    Псков (2014)
    ~~~~~
    Анапа (2014)
    ~~~~~
    Балаклава (2013)
    ~~~~~
    Н.Новгород (зоопарк) (2012)
    ~~~~~
    Нижний Новгород (2012)
    ~~~~~
    Судак (2012) с оглавлением
    ~~~~~
    Коктебельский дельфинарий и Кара-Даг (2012)
    ~~~~~
    Арпатский водопад и Веселовская бухта (2012)
    ~~~~~
    Меганом, Гравийная бухта, купание в открытом море (2012)
    ~~~~~
    Новый Свет и тропа Голицына (2012)
    ~~~~~
    Генуэзская крепость и тропа на горе Алчак (2012)
    ~~~~~
    Старая Русса (2012)
    ~~~~~
    Ярославский зоопарк 2011
    ~~~~~
    Ярославль, Владимир (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Ольхон, мыс Хобой (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Ольхон (2011)
    ~~~~~
    Байкал, дорога на Ольхон (2011)
    ~~~~~
    Кругобайкалка (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Листвянка (2011)
    ~~~~~
    Байкал, Большие Коты (2011)
    ~~~~~
    Иркутск (2011)
    ~~~~~
    Новгород, Старая Русса, Валдай 2010
    ~~~~~
    Алушта и Крым от Малоречки до Севастополя 2010
    ~~~~~

    Походы
    Гризли и Паумена

    Маршрут 3: Приозерский плес (2004 год)
    ~~~~~
    Маршрут 2: По озерам и порогам Выборгской погранзоны (2003 год)
    ~~~~~
    Маршрут 1: По разливам Вуоксы (2002)
    ~~~~~
    Походные тезисы
    ~~~~~
    Автор заранее предупреждает, что данные заметки является наблюдениями непосвященного, и ни в коей мере не должны обижать местных жителей или знатоков края при неточностях, недомолвках или даже злонамеренном искажении информации об описываемых местах.
    Я не претендую на звание краеведа или беспристрастного исследователя, а лишь излагаю свои впечатления, которые могут быть бесконечно далеки от объективной реальности.

    Петрозаводск (15-16 ноября 2002)

    По большому счету, эти записки нельзя назвать художественным произведением. Скорее, перед вами - доскональное описание нашего двухдневного пребывания в одном из интереснейших городов России - Петрозаводске, столице замечательной республики Карелия. Данные наблюдения настолько подробны, детальны и реалистичны, что многим читателям могут показаться слишком скучными.
    Прекрасно понимая это, я все-таки решился выложить написанное на "Заграницу". Во-первых, в этом разделе хранятся все наши избранные путешествия, и было бы глупо выкидывать одно из коллекции.
    Во-вторых, путешествия - это образ жизни, колоссальное познавание мира и огромный человеческий опыт, то есть, "вещь в себе" - и невозможно заранее спрогнозировать мнение читающей публики об "увиденном в пути".
    В дальнейшем - постараюсь быть более краток, а пока - примите то, что получилось.

    15.11.02 пятница

    Прибытие | Начало осмотра | Краеведческий музей | Музей "Природа Карелии" Продолжение осмотра | Онежская набережная | Вверх по проспекту Ленина | Вечер трудного дня

    16.11.02 суббота

    Путь до камеры хранения | После камеры хранения | Выставочный зал Васаби | Прогулки по городу | Снова на набережной | Старосветские помещики | Прощание с Петрозаводском

    15.11.02 Пятница.

    ПРИБЫТИЕ

    В то ноябрьское утро было темно и холодно. Поезд "Санкт-Петербург - Петрозаводск" медленно затормозил на длинном вокзальном перроне и, наконец, остановился. Пассажиры спешно засеменили к выходу. Среди выходивших оказались и мы: Паумен и Гризли.

    *

    Термометра у нас не было. Путешественники вышли и огляделись, пытаясь вспомнить знакомые ранее здания, ибо были здесь пять лет назад.
    - Что-то припоминается, - наконец, промолвил Гризли. - Это - вокзал, а дальше - улица Ленина.
    - Проспект Ленина, - поправил меня Паумен. - Хватай сумку, пойдем узнавать рейсы автобусов.
    Таким образом, друзья начали свое первое зимнее путешествие.

    *

    Большинство пассажиров встречали на перроне их знакомые.
    - Вчера было пять, а сегодня десять, - выудил я чью-то фразу в частоколе многочисленных разговоров.
    - Потепления не предвидится, - сообщил я товарищу. - Будем крепиться.

    *

    От железнодорожного вокзала пройти на автобусный весьма просто: только надо топать по шпалам. Незнающие добираются обходным путем, через виадук, что на сильном морозе нецелесообразно. Однако, это была информация пятилетней давности.
    Оказалось, что бдительные железнодорожники не теряли времени даром и оградили свой вокзал внушительным бетонным забором, в стиле классического "северного порядка".
    - Пожалуй, мы не пройдем, - засомневался Гризли.
    Однако Паумен уверенно вел меня вперед. Это оказалось правильным поступком. Неизвестные любители северного беспорядка проделали в заборе дыру - весьма сносную для прохода одного человека. Около проема стояла женщина и сокрушенно взирала на лазейку - ее тележка туда не пролезала.
    Мы же успешно преодолели препятствие и оказались в районе прямой видимости автовокзала. Топать до него оставалось метров 150.

    *

    Петрозаводский автовокзал у меня всегда ассоциируется с туристами-водниками, которые летом разъезжаются во все стороны, дабы выйти на озера и пойти по порогам, стремнинам и прочим водным прелестям, которыми изобилует великая Карелия. В настоящий момент автовокзал был суров: мела метель, народу было мало.
    На площади перед вокзалом с платформами на разные направления отправлялся только один рейс. Контингент пассажиров сплошь состоял из "рыбаков зимнего флота". Со стандартными ящиками, в теплых одеждах эти люди были похожи на отряд спецназа, выезжающий на боевое задание.

    *

    Друзья поспешили в знакомое здание.
    - В Шелтозеро, в Шелтозеро! - приговаривал Гризли, постепенно понимая всю сложность зимних разъездов. - Если рейс будет в 12, а назад - в 15, обязательно поедем.
    Для незнающих сообщу, что в Шелтозеро находится краеведческий музей.
    Однако, как и ожидалось, рейс в Шелтозеро был только один - ранним утром. Обратного, почему-то не было. Очевидно, считалось, что в этом месте просто необходимо заночевать.

    *

    Путешественники остановились перед обширным расписанием в нерешительности. У нас было только два дня и строить планы на будущее надо было немедленно.
    - Может, в Кондопогу съездить? - предложил Паумен. - Автобусы через каждые два часа.

    - Там мы уже были, - по морозному выдохнул я. - Я бы посетил вновь их краеведческий музей. Но стоит ли совершать поездку по местам былой славы?

    Ничего окончательно не решив, путешественники вышли на улицу. Автобус с рыбаками уже уехал. Перед нами открывались широкие перспективы и друзья решительно направились в знакомо-незнакомый город.

    *

    Перед железнодорожным вокзалом находится площадь Гагарина. Туда подъезжают троллейбусы разнообразных маршрутов: основной транспорт Петрозаводска. Гризли дотащил тяжелые "баулы" и поставил их на постамент.
    - Пешком не пойду, - сообщил я товарищу.
    - Но на каком троллейбусе ехать? - развел руками Паумен.
    Наш путь лежал в гостиницу "Онежец", где мы жили пять лет назад. Тогда там совсем не было народа. Затем - в туристских описаниях на библиотеке Мошкова я нашел записки людей, останавливавшихся в "Онежце" в 1999 году.
    Наконец, перед поездкой мы позвонили и узнали, что гостиница функционирует.

    *

    К площади Гагарина подошел N4.
    - Садимся, - решил Паумен и путешественники влезли в старомодное транспортное средство.
    Народу в салоне почти не было. Я сел с тяжелыми сумками, а Паумен попытался изучить карту городского транспорта, вывешенную на стенке. Однако сориентироваться оказалось практически невозможно: окна были покрыты ледяными узорами, за ними - темнота. Кроме того, троллейбус ощутимо встряхивало и кидало на поворотах. Наконец, к путешественникам подошел кондуктор.
    - Выходите на Александра Невского, - объяснила женщина, узнав наши проблемы.
    Мы уставились в карту. Такой улицы в Петрозаводске не было.
    - На следующей остановке, - в приказном порядке сообщил кондуктор. - И пойдете прямо.

    *

    - Наша карта - 1987 года, - пояснил Паумен уже на улице. - Раньше этот проспект носил имя Урицкого. А ныне переименован в Александра Невского.
    - Как Александр Невский связан с Петрозаводском? - возмущенно воскликнул я. - Город был заложен, когда князь давно умер. Да и вообще личность полководца - весьма противоречивая...
    - Невский - это символ, - оборвал мои рассуждения Паумен. - Пусть будет. Правда, в чем провинился Урицкий?

    *

    По Александра Невского мы неумолимо приближались к "Онежцу".
    - Посмотри, какая узкая улица, - поделился своими соображениями Гризли. - А утверждается, что проспект!
    - Другие стандарты, - пояснил мой товарищ. - А ты знаешь, довольно холодно.
    - Да, не жарко, - признался я, хотя тяжелый рюкзак и сумка слегка согревали. - И светлеет здесь позже, чем в Питере.
    Действительно, шел уже девятый час, однако солнце всходило крайне неохотно. Небо было ясное, именно из-за этого и разыгрался мороз, но поздняя осень делала утро каким-то низким и серым.

    *

    Друзья вышли на улицу Антикайнена, прошли квартал и свернули на Володарского.
    - Узнаю родимые края! - обрадовался Гризли. - Где-то здесь должно быть деревянное здание.
    Паумен молча вел своего товарища вперед.
    - Узнаю, узнаю, - все приговаривал я. - А гостиница еще через два квартала, ага?
    Мой друг выразительно посмотрел на автора этих строк.
    - Вот она, гостиница, - сказал он, указывая на ближайшее здание. - Главное, чтобы номера свободные были.

    *

    Весьма продрогшие, мы миновали деревянное крыльцо и оказались перед окошком администратора. Я встал с сумками неподалеку, а Паумен включился в беседу. Рядом с окошком висел список, из которого я заключил, что в "Онежце" всего 22 номера. Это, действительно, была очень маленькая, мало кому известная гостиница.
    - Номеров нет, - грустно сообщил Паумен, обернувшись. - К ним цирк приезжает.
    Ах, цирк! Я вспомнил, что пока стоял на троллейбусной остановке, видел афишу какого-то заезжего цирка. Мы еще рассуждали: стоит ли сходить туда? Вроде бы, все совпадало.
    - Пойдем в "Северную", - покорно констатировал я, но в это время голова Паумена вновь скрылась в окошке администратора.
    Гризли стал терпеливо дожидаться развязки разговора.

    *

    Администратор и его помощница явно не торопились. Они что-то тихо обсуждали между собой.
    Наконец, одна из них сказала:
    - В 10-ый, наверное, уже не вернутся. Пойди приберись.
    Помощница вышла. Мы проводили ее умоляющими взглядами.
    - Иду в 10-ый убираться, - покровительственно сообщила она.

    *

    Таким образом, как-то неожиданно, нас поселили. Путешественники заплатили 320 рублей за сутки, получили ключи и отправились на второй этаж в свой номер.
    Там нас встретила уже известная помощница.
    - Здесь грязновато, - заявила она. - Скоро появится уборщица, постучит. Вы ее пустите, иначе она за целый день не уберется.
    Это заявление нас не обрадовало, ибо друзья собирались поспать.

    *

    - Сейчас тащиться по морозу к "Северной" было бы тяжко, - признался я. - Так что нам повезло.
    - А если бы я не стал просить, - заметил Паумен, - Гризли бы развернулся и потопал в "Северную".
    - Это точно, - признался я. - Я - не пробивной товарищ.
    Судя по случившейся с нами истории, в гостинице "Онежец" царила наплевательская, застойная атмосфера в отношении снимающих номера. Администратор не была заинтересована в постояльцах. Она просто проявила человеческое понимание, когда узнала, что мы из Питера.
    Могла бы и не проявить.

    *

    Номер оказался довольно удобным - хотя и стандартным. Больше всего меня поразило отсутствие тумбочек. Была только одна - но на ней стоял внушительный цветной телевизор, который, кстати, мы за все путешествие ни разу не включили.
    Зато имелись раковина и туалет: поэтому цены в "Онежце" можно смело назвать дешевыми. Мы включили радио и оттуда донесся бодрый голос: "Скоро вы сможете принимать новый телевизионный канал - СТС!".
    - Вот и "СТС" до Петрозаводска докатился, - подумал я. - "Осторожно, модерн-2" хоть люди посмотрят...

    *

    Путешественники совершили небольшой завтрак, состоящий из булки, колбасы и банки рыбных консервов. Затем поспешили в душ. Он был бесплатным и располагался на первом этаже.
    Нашему взору предстали две душевые кабины, отдельно запирающиеся.
    - Надо помыться тщательно, - сообщил я Паумену. - Боюсь, что вечером это уже не удастся.
    - Да, - согласился Паумен. - Приедут циркачи, и в "Онежце" станет очень шумно.
    - Все сразу пойдут в душ, - добавил я.

    - И будут мыться до умопомрачения вместе со своими цирковыми животными, - закончил мой товарищ.

    *

    После душа путешественников ждал сон.
    Однако, если вы думаете, что мы расположились цивильно в кроватях, например, раскинув руки, то жестоко ошибаетесь. В "Онежце" было ужасно холодно. Во-первых, на дворе уже грянуло градусов 12 мороза, во-вторых, топили еле-еле. Друзья одели свои самые теплые свитера, тренировочные и, в таком виде, забрались под весьма тонкие одеяла.
    - Всем путешественникам советую останавливаться в "Онежце" летом, - промолвил Гризли перед сном. - Но вот зимой - это вряд ли.
    Часовая стрелка будильника дошла до девяти утра и путешественники забылись поверхностным сном.

    НАЧАЛО ОСМОТРА

    *

    Проснулись мы в 12-00. Кстати, за время сна я сильно замерз. Несмотря на теплую одежду, я постоянно переворачивался, поджимал ноги к животу и периодически менял положение. Увы, согреться не удалось.
    Мой товарищ явно не выспался. Физиономия у него была сонная и усталая.
    - Надо просыпаться и идти, - стал объяснять я. - Слишком долго спать - просто глупо, иначе зачем вообще в другой город приехали?
    Чтобы приободриться, мы допили кофе из термоса и постепенно начали собираться.

    *

    Гостиничный туалет обнаружил сразу два недостатка. Во-первых, был рассчитан на человека высокого роста, то есть, если сидишь, то ноги не доходят до пола и чувствуешь себя весьма неуверенно.
    - Это - комплекс Сабониса, - прокомментировал Паумен.
    Второй недостаток был более значителен - не работал слив.
    - Да, гостиница явно переживает упадок, - высказался Гризли. - Ну, ничего, что-нибудь придумаем.
    В итоге, я обнаружил пол-литровую бутылку из-под воды и мы организовали "автослив" - всяк лучше, чем ничего.
    - Из любой ситуации можно выкрутиться! - провозгласил Паумен.
    Путешественники оделись в свои самые теплые вещи, закрыли номер на ключ, ключ отдали администратору. Она в это время глядела в окно и сообщала своей подружке: "Смотри какая погода, солнце светит"!
    Сопровождаемые этими бодрыми словами, друзья вышли из гостиницы.

    *

    На улице ощущался холод. Паумен развернул карту и повел Гризли вперед. Наш путь естественным образом лежал в краеведческий музей - первое место в городе, куда следует идти любознательным путешественникам.
    Друзья вышли к Лососинке. Тут пора дать первую информацию о городе. Петрозаводск расположен между двумя реками - Лососинкой и Неглинкой, в месте их впадения в Онежское озеро.
    Несмотря на мороз, Лососинка не замерзла. Очевидно, в нее стекали какие-то горячие воды с заводских производств. К тому же, течение было очень сильным и разбивало лед.

    *

    Мы спустились по весьма скользким ступенькам вниз и перешли речку по мосту. Слева открылся стадион. Невольно сравнивая его со смоленским, я нашел, что петрозаводский - более современный, с красивой крытой трибуной. Однако в зимнее время стадион был полностью законсервирован - до будущей весны.
    Здание исписали всевозможными изречениями. Одно мне запомнилась: "Тюрьма - мой дом, мой дом - тюрьма, но там сижу не я".
    Я долго пытался осмыслить написанное.
    - Кто же там сидит? - наконец, спросил я Паумена.
    - Эдуард Лимонов, - безапелляционно ответил мой товарищ.

    *

    Оказалось, что стадион носит название "Спартак". Рядом с билетными кассами почему-то исписанными надписями "Динамо Санкт-Петербург", расположился городской авторынок. На нем, по петрозаводским меркам, было немало народу. Друзья миновали толкучку, вышли на улицу Герцена и направились к центру.
    По дороге зашли в аптеку и купили Паумену "Аспирин УПСА", ибо мой товарищ чувствовал некоторую болезненную усталость.

    *

    По улице Герцена друзья потопали в направлении проспекта Ленина. Справка N2: В Петрозаводске довольно легко ориентироваться: от центрального вокзала до Онежского озера идет главная магистраль города - проспект Ленина. Он - очень оживленный и является центром даже в большей степени, чем для Питера - Невский.

    *

    Не дойдя до центра дома два, путешественники обнаружили неплохой магазин сувениров, ("Северянка" (пр. Ленина, д. 25). Туда следовало зайти по двум причинам:
    Во-первых, в такую погоду необходимо периодически согреваться.
    Во-вторых, Паумен хотел привезти из столицы Карелии какой-нибудь сувенир.
    Увы, все было довольно дорого или безвкусно. Мне понравились лишь пепельницы с медведями, но они стоили 220 рублей. К сожалению, это был слишком сильным испытанием для нашего скромного бюджета.

    *

    Вскоре мы оказались на Ленина. Эта феноменальная магистраль Петрозаводска имеет довольно ощутимый крен в сторону Онеги и всегда заполнена троллейбусами. Создается непередаваемое чувство столичности, какого-то блеска, хоть на проспекте и немало деревянных домов.
    Почти сразу за проспектом Энгельса (если спускаться по Ленина к Онежскому озеру) мы увидели "Северную". Это мощное четырехэтажное здание красного цвета (пр. Ленина, д. 21) - основная гостиница города. Здесь ежедневно находят приют многочисленные командировочные, ибо Петрозаводск - столица Карелии, административный центр.

    *

    На Энгельса, в угловом доме, располагался книжный магазин "Экслибрис". Мы немедленно проследовали внутрь, правда, перед этим, в ларьке, я еще приобрел газету "Петрозаводск" и пачку сигарет "Новость".
    В книжном оказался неплохой картографический отдел. Много схем и путеводителей по Кижам, новые карты, отдельные районы Карелии. Цены, правда, довольно высокие.

    *

    На витрине за прилавком демонстрировалась новая красочная карта Петрозаводска. Однако, отсутствовал продавец. Путешественники подождали пару минут, но к отделу никто не подходил. Наконец, Гризли это надоело, я просто зашел за прилавок, взял карту и мы с Пауменом принялись ее рассматривать.
    Новинка оказалась стоящей (1999 год, цена - 40 рублей), очень подробная и информативная. Я уже начал засовывать карту себе в рюкзак, как услышал резонный вопрос Паумена:
    - А ты платить за нее собираешься?
    Словно услышав эти слова, появился продавец, скромный молодой парень. На его дружелюбном лице читалось, что он готов мне отдать пол-отдела бесплатно. Из чувства противоречия я решил заплатить.
    После покупки в магазине мне делать было нечего.
    - Пойду курить, - решил я.
    Паумен же, от большой любви к книгам, остался изучать другие отделы.

    *

    Я заканчивал вторую сигарету и весьма продрог, когда мой товарищ, наконец, вышел из "Экслибриса". Вид у него был просветленный. Я же весьма сильно захотел в туалет, ибо изрядно продувало. Однако справить малую нужду в самом центре Петрозаводска представлялось проблематичным.
    - Гризли, здесь есть писательская организация! - доложил мой товарищ. - Я даже обнаружил книжки трех местных авторов.
    - О чем пишут? - спросил я, более думая о своем мочевом пузыре.
    - Одна книга называется "Иду к вам, деревья!", - сообщил Паумен. - Совсем как у Довлатова - "Я иду к вам, люди".
    - Да, - пробормотал я. - Нынче к людям идти уже не модно. Лучше - к деревьям, оно и безопасней, и более авангардно выглядит. ... Пойдем-ка, Паумен, побыстрей в музей, а то я, боюсь, описаюсь...

    *

    У краеведческого музея очень простой адрес: площадь Ленина, дом 1. Чтобы добраться туда, надо совсем чуть-чуть протопать по улице Энгельса и выйти к памятнику Ленина. Он стоит в самом центре архитектурного ансамбля, окруженный вечнозелеными елями.
    - Куда идти? - стали размышлять друзья, оказавшись около памятника.
    Дело в том, что слева и справа от монумента располагалось два одинаковых здания. Каждое из них вполне могло быть краеведческим музеем.

    *

    Что же касается петрозаводского Ленина, то вождь оказался своеобразным: по пояс был закрыт трибуной, что спасло Ульянова от традиционных "ног слона". Насколько я знаю, Ленин в Петрозаводске никогда не был. С какой тогда трибуны он выступал? Очевидно, архитектор скопировал известный постамент около Финляндского вокзала (Санкт-Петербург), где Владимир Ильич произносит речь с броневика.
    Однако, одна деталь не совпадала. В Питере Ильич сжимает в руке неразлучную кепку. В Петрозаводске ему заботливо подсунули шапку. Вождь мирового пролетариата, по давно заведенной традиции, интенсивно ее мял.
    - Почему Ленин все время изображается с головным убором? - спросил я Паумена. - И неужели обязательно в северном городе снабжать вождя теплой шапкой? Ведь памятнику не бывает холодно! Кому понадобился столь конкретный реализм?

    КРАЕВЕДЧЕСКИЙ МУЗЕЙ

    *

    На последнем вопросе мы вошли в здание музея. Общий билет стоил довольно дорого: 60 рублей. Зато, как только мы заплатили, работники музея стали приветливыми и гостеприимными.
    - Не подскажете, где туалет? - сразу спросил я, ибо без предварительной подготовки просто не мог приступить к осмотру.
    Последовала интересная инструкция: "Пройдите по коридору, а затем - вправо, прямо за фотографией заросшего старика". Очевидно, дорогу в туалет музейщики объясняли не в первый раз. Интересно, что "заросшим стариком" оказалась фотография лагерного заключенного из архивов НКВД. Она демонстрировалась в рамках выставки "Взгляд из 20-х".
    - А я думал, что это - главный бомж города Петрозаводска, - признался я. - Навеки вошел в историю города.

    *

    Вскоре мы оказались готовы к осмотру. Нам любезно указали путь: первая выставка называлась "На пороге древнего мироздания".
    Именно там я узнал, что такое "петроглиф". Этот термин происходит от двух греческих слов: петрос - камень, скала и глифо - резать, вырезать. Так что, петроглифы - это изображения на камне, не нарисованные, а вырезанные на поверхности.
    Оказалось, в Карелия найдены два крупнейших в Европе скопления наскальных изображений: на восточном побережье Онежского озера на мысе Бесов Нос и в устье реки Выг, впадающей в Белое море.
    С 2002 года эти петроглифы включены всемирным фондом памятников в 100 памятников культуры мирового значения. Это - весьма достойная оценка. Впрочем, хватит информации из рекламных проспектов, лучше опишем личные впечатления.

    *

    Под стеклами располагались фотографии петроглифов в натуральную величину. В основном, схематические изображения человека и оленей, иногда - рыб. Интересно, что карельские петроглифы - неглубокие, менее одного сантиметра в глубину. В связи с этим днем их не видно: только утром и вечером, при свете косых солнечных лучей.
    Посередине зала лежал огромный камень с высеченными на нем петроглифами. Это были результаты первой экспедиции на Бесов мыс в 1927 году. Тогда археологи чувствовали себя хозяевами природы, поэтому, не долго думая, просто взорвали самый интересный фрагмент и увезли в Петрозаводск. Этот поступок прекрасно характеризует тогдашнюю историческую ситуацию.

    *

    Мое внимание привлек петроглиф, изображающий рыбную ловлю. Он был хорош, подробен, отличен от других, но заинтересовал совсем по другому поводу. Я вдруг вспомнил, что в 2000 году, находясь в Анапе, мы с Пауменом посетили археологический музей на месте раскопок древнего города Горгиппии. Именно там экскурсовод рассказывал про данный петроглиф, подробно объясняя особенности местной рыбной ловли.
    - Так чей петроглиф? - задаю я прямой вопрос всемирной паутине.
    Даст ли мне кто-нибудь вразумительный ответ?

    *

    Самое сильное впечатление произвело знакомство с Бесом. Это очень концентрированный и глубокий образ, который навеки останется в моей памяти.
    Бес - знаменитый петроглиф, вырезанный на берегу Онежского озера. На скале - очень странная фигура человека. Ее прорезает толстая прямая линия: она делит Беса на живую и мертвую половины. Слева от линии - пустая глазница, смерть. Справа - жизнь, смотрящий глаз. Разделительная черта представляет собой глубокий желоб в скале, который доходит прямо до воды.
    Ученые полагают, что желоб был предназначен для ритуальных жертвоприношений: кровь алой струйкой стекала в Онежское озеро.

    *

    Кто приносился в жертву много лет назад: животные или люди? Зачем двухметровая фигура была выбита на скале? И почему ее несправедливо назвали "Бесом"?
    В 14 веке на уникальный петроглиф наткнулись муромские монахи. Они не придумали ничего лучше, чем уничтожить нечистую силу, а именно, выбили на левой стороне "беса" (а именно монахи его так назвали) христианский крест. С тех пор Бес стоит с крестом: хотя он ему, конечно, совершенно не нужен.

    *

    Странная фигура Беса завораживает меня. Я испытываю к ней теплые чувства. Я просто физически ощущаю текущую кровь, падающую и растворяющуюся в вечных водах Онеги. Причастность к великой нераскрытой тайне пронзает меня насквозь.
    Позднее я даже пришел к выводу, что в славный северный город Петрозаводск нас вызвал именно Бес. Конечно, это - просто выдумка, но она мне нравится. Бес просто заиграл на невидимом "ловце духов", описанном Кастанедой, и вызвал нас в Карелию. Ведь путешественники собирались ехать в Новгород.
    И если бы я был хоть чуточку религиозным человеком, то без тени сомнения и колебаний, выбрал для себя Богом странное изображение человека, разделенного надвое каналом для жертвоприношения...

    *

    Весьма просвещенные, мы покинули "Порог древнего мироздания" и почти сразу очутились на выставке "Калеватор". Она была оформлена очень загадочно. Вход на экспозицию преграждала какая-то завеса. Путешественники решили любой ценой прорваться на выставку, но невозмутимые музейные тетушки нас остановили.
    - Сначала прочтите, что написано на стенде, - заученно заявили они.
    И путешественники стали читать.
    К сожалению, я почти ничего не запомнил. Совет тетушек носил не информационный, а, скорее, психологический характер. Могу лишь сказать словами проспекта: "самая необычная интерпретация известной поэмы Леннрота "Калевала", основанная на образном, ассоциативном восприятии поэмы". В связи с этим - опишу ассоциации от ассоциаций, то есть впечатления второй входимости.

    *

    Сначала я увидел рисунки на стенах, чем-то напоминающие петроглифы. Все они символизировали женское начало. Собственно, выставка и была посвящена слабому полу, ибо (цитирую) - "Калеватор" соединила в себе всех земных и неземных женщин, она сама женская сущность". Если вам что-то прояснили эти слова, поздравляю: меня только запутали.
    Справа был представлен правый рог мамонта, затем пошел забор, сделанный из толстых жердей. Слева демонстрировался рецепт пива. Я долго не понимал, в чем взаимосвязь женщины и пива, но потом прочел в проспекте, что "официальные спонсоры открытия выставки - ОАО Пивоваренный завод "Петрозаводский" и "ООО фирма "Кивач". Сразу все встало на свои места.
    В заключительной части экспозиции на нас со всех сторон взирали женские лица со старых фотографий 19-го века. Созерцание давно ушедших из жизни людей наполнило меня необъяснимой печалью.

    *

    В центре зала стоял навороченный видеомагнитофон и импортный телевизор. По нему демонстрировались странные, расплывчатые изображения, видимо, имеющие непосредственное отношение к выставке. Столь глубокий символизм был мне непонятен.
    - Неплохо живет музей, - сообщил я Паумену, вместо того чтобы изучать ценнейшие экспонаты.
    Мой товарищ промолчал, занятый рассматриванием прялки.
    Завершал композицию видеоряд из трех коллажей: женщина (на всех картинах одинаковая), а в ее ногах - поочередно мальчик, подросток, взрослый мужчина.
    - Исключительно феминистический плакат, - прокомментировал Паумен. - Вряд ли подобные идеи были воплощены в древнем карельском эпосе.
    На этом путешественники глубоко вздохнули и покинули экспозицию.

    *

    Длинный коридор вывел нас к выставке "Взгляд из 20-х". Она была посвящена 80-летию образования Карелии и повествовала о далеких, неоднозначных временах первых лет Советской власти. Мы начали осмотр с маленького зала, посвященного культурной революции. В правой половине музейщики восстановили интерьер комнаты тех лет: мебель, печь в углу, стол посередине.
    - Неплохо жили, - критически заявил Паумен. - Сейчас, в начале 21 века, у многих квартирки похуже.
    - Солидный самовар, - согласился я. - И скатерть - весьма добротная.

    *

    Оставшуюся часть зала занимал стенд, олицетворяющий культурную революцию, так сказать, воочию: демонстрировался баян; справка врача тех лет, констатирующая, что ее обладатель - врач; много фотографий людей в белых халатах.
    - И все-таки, "культурия" в то время было маловато, - прокомментировал Гризли. - В гражданскую войну брат убивал брата, шла страшная междоусобица, а врачи, в основном, лечили раненых.
    - Зато посмотри как качественно оформлена выставка, - перебил меня Паумен. - Все экспонаты пронумерованы и по поводу каждого есть информационное сообщение. Это новый шаг в российском музееведении!
    И, действительно, экспозиция была оформлена образцово.

    *

    Следующий большой зал, судя по всему, был основным. Мы долго рассматривали личные вещи людей того времени: билет канадской компартии, американская кожаная куртка, большое разнообразие пил, топоров и других инструментов канадских лесорубов. Дело в том, что в Карелии в те времена было немало интернациональных рабочих коммун.
    Особое внимание привлекло "Обращение к карельскому народу", написанное на двух языках: карельском и русском. В нем гневно обличался русский шовинизм, приводились многочисленные примеры притеснения карел. Заканчивалось обращение призывом к независимости Карелии.
    Сей любопытный документ был датировано 20-ми годами, а отпечатан, естественно, в Хельсинки.

    *

    Другой раритетный экспонат: карта 1934 года, по которой Финляндии занимала гораздо больше территории, чем сейчас.
    - Единственное, что одобряю в поступках Сталина, - произнес Гризли, - это - отвоеванный у финнов Карельский перешеек. Куда бы мы иначе в походы ходили?

    *

    Сразу за картой зачем-то демонстрировалась машинка "Ундервуд". Мне сразу вспомнился кабинет Эльмара Соколова, нашего друга, который не может печатать ни на чем, кроме подобного вымирающего монстра.
    - Тоже мне, взгляд из двадцатых, - согласился Паумен. - Да большинство профессоров до сих пор строчат на "Ундервуде".
    Тут же мне в голову пришли следующие строки: Люблю тебя, мой друг Эльмар,
    Имеешь ты волшебный дар!
    При гриппе и простуде,
    Стучать на "Ундервуде"!

    *

    Примерно треть зала отвели заключенным, ибо история страны и, особенно, севера, всегда была связана с тюрьмой. Речь шла о "врагах народа" 20-х годов, когда порядки в лагерях были послабее и сажали меньше.
    Я уже писал в Белом путешествии, что население Севера, во многом, росло благодаря заключенным. Думаю, что в настоящее время малый процент карел в республике (по сравнению с русскими), обусловлен огромной армией заключенных, эпатированных на Север. Большинство осталось в Карелии навечно и составило русскоязычный костяк республики.

    *

    На экспозиции демонстрировалось много фотографий того времени: одинаково одетые, работающие заключенные. На каждом снимке - четырехзначная цифра (материалы из архива НКВД).
    Кроме этого, музейщики представили посетителям документы "лагерного творчества": два портера на стенд почета (рисовал не обделенный художественным даром зека). Характерны подписи под рисунками, например: "Петров А.Г., старательный работник, всегда выполняет норму"....

    *

    Гвоздем программы стал плакат-карикатура "Лагерный неряха", изданный типографией НКВД в Медгоре. Это - редкий экспонат, сочетающий в себе цинизм, юмор и реалии того времени.
    Крупный планом изображен внушительный бугай - с бугристыми мышцами, упитанный, довольный. Непорядки у героя только с одеждой и внешним видом: небрит, рубаха рваная, синяки под глазами. Мне он напомнил пьяниц с плакатов времен горбачевской борьбы с алкоголизмом.

    Под рисунком - стихи:

    "Что за лагерный неряха?
    Вся в грязи его рубаха!
    Вши - большие, как орехи,
    В брюках - рваные прорехи!
    ...
    ...
    И на все на это глядя,
    Скажем, ты - противный, дядя"!

    *

    Я искренне извиняюсь перед типографией НКВД и неизвестным поэтом за возможное искажение стихов; вспоминал по памяти, возможны ошибки. Но общий смысл послания сохранен. И каким ужасным цинизмом веет от этих строк! Можно подумать, что речь идет о пионерском лагере, где осуждают нерадивых подростков!
    Однако, в то время сесть в лагерь для многих стало обыденным явлением. Там, за колючей проволокой, продолжалась жизнь, и люди даже на зоне постоянно сталкивались с уродливой наглядной агитацией.

    *

    Последний зал "Взгляда из 20-х" был посвящен художникам, творившим в то неоднозначное время. Здесь я вновь поразился разнообразию человеческих судеб. Так, например, автор прекрасного полотна "Свиноматка", где натуралистично изображена свинья и маленькая собачка, родился в семье дьякона.
    Это не помешало художнику в советское время сделать карьеру, пережить всевозможные чистки, занимать ответственные посты и умереть своей смертью в почтенном возрасте, щедро одаренным государством. Вот вам, друзья, и репрессии!

    *

    Другой пример: немецкий художник Форгельст. Он был выходцем из зажиточной семьи, но в первую мировую - попал на передовую. На фронте быстро разочаровался в капиталистических ценностях и принял русскую революцию всем сердцем.
    После победы Советской власти часто бывал в России, посетил много труднодоступных мест в Карелии, писал путевые записки, рисовал картины. Впоследствии переселился в СССР, жил в Москве. Думаю, этот человек настолько верил в коммунистические идеалы, что и после ареста остался бы верен делу Ленина.
    Интересна дата смерти - 1942 год, разгар войны. Художнику исполнилось около шестидесяти лет. Что случилось? Погиб на фронте? Умер от голода? Или был арестован как немецкий шпион? К сожалению, это "осталось за кадром" экспозиции.

    *

    В заключении путешественники посетили зал, рассказывающий о вепсской культуре. Материалы для этой выставки предоставил шелтозерский музей.
    Всего вепсов осталось не более 13 - 30 тысяч человек. "Почему так мало"? - спросите вы. Это - естественное следствие политики Российской Империи, а затем - и Советского Союза. Империи не нужны маленькие национальности. Сами знаете, что сейчас творится в Чечне...
    С другой стороны, осталась бы Карелия в составе России, если бы коренным жителям давали их права и свободы, развивали и поощряли язык, обычаи, традиции? И куда бы, опять-таки, мы ходили в походы?!

    *

    В Псковском путешествии, описывая Ледовое побоище, я упоминал, что кроме тевтонских рыцарей, против русских выступало много чуди. Так вот, чудь - это и есть карелы, вепсы и другие представители малых народов, которых наши с вами соотечественники равнодушно рядили в "чудь".
    Мне, побывавшему в Малых Карелах, и воочию наблюдавшему многообразие деревянного зодчества северных народов, было очевидно, что конструкции вепсских домов не имеет аналогов. То же можно сказать и о другим явлениях вепсской культуры.

    *

    - Если будем летом, - заявил Паумен, - обязательно съездим в Шелтозеро!
    - А я и читателям посоветую! - добавил Гризли.
    Путешественники решительно пожали друг другу руки и отправились на выход.
    Одевшись, мы купили проспекты по каждой экспозиции. Любознательный Паумен заодно узнал, что выставка "Природа Карелии" находится в соседнем здании.

    *

    Пока друзья изучали музейные достопримечательности, на улице начало темнеть.
    - Давай, пока не поздно, сфотографируемся, - предложил Гризли.
    Путешественники прошли за площадь Ленина, ближе к улице Карла Маркса. На этом месте располагался мемориал, посвященный Отечественной войне, горел вечный огонь. Здесь мы и сфотографировались.
    На месте разлива Лососинки за много веков образовался внушительный овраг, который ныне преобразован в уютный парк с высокими кленами и тополями. А спуск и подъем осуществляется с помощью продолжительных каменных лестниц.
    По ту сторону реки расположился известный каждому петрозаводчанину "Тракторный завод". На одном из цеховых зданий был укреплен массивный макет трактора.

    *

    Пока я рассматривал трактор, ко мне подошел оборванный и обтрепанный человек и интеллигентно попросил закурить. Скорее всего, это был опустившийся алкоголик. Пришлось угостить чрезвычайно вежливого пьяницу.
    Избегая дальнейшего общения и, самое главное, новых просьб, Паумен и Гризли целеустремленно потопали в музей природы Карелии.

    *

    Он располагался в отдельном, весьма симпатичном здании. Напротив музея покоился какой-то очень важный камень грандиозных размеров.
    Не исключено, что камень должен был стать одним из экспонатов выставки с интересным названием "Летучие камни", которая (цитирую) "продолжает дискуссию по проблемам сознания, творчества, духовной сферы, связанных с актуализацией в современной культуру памятников древнейшего наследства Карелии".
    Вы что нибудь поняли из сказанного? Лично я - нет!
    Ах, вы, все-таки, разобрались в этой фразе! Ну, тогда и я все понял...

    *

    Камень, судя по всему, находился на стадии реставрации или модернизации, ибо был огражден деревянным забором. Толком мы его, к сожалению, так и не рассмотрели.
    Я только вынул стельку из ботинка, ибо изрядно натер себе ногу, и друзья устремились изучать живую природу.
    - Что значит "Природное наследие Карелии"? - рассуждал я по дороге. - Чем природное наследие отличается от просто "природы"? Это то, что осталось в наследство от природы, или что природа оставила своим наследникам?
    Однако, Паумен не желал слушать мои бредни.

    МУЗЕЙ "ПРИРОДА КАРЕЛИИ"

    *

    Мы разделись. Почему-то в ларьке с литературой не оказалось брошюрки с описанием музея.
    - Все раскупили, - виновато ответила женщина.
    Из этого фразы я заключил, что "Природу Карелии" посещают достаточно часто.
    Друзья начали осмотр с раздела "Водные ресурсы". Надпись на стенде гласила: "около четверти территории республики занято водой".
    - Я-то знаю, - похвастался Гризли. - Цитирую энциклопедический словарь: "в Карелии много озер (18% территории)".
    Надо понимать, что автор данных строк тщательно готовился к поездке и изучил весь доступный краеведческий материал.

    *

    С помощью таблиц, графиков и диаграмм, посетителям объяснялась экологическая ситуация в республике. Так, Онежское озеро оказалось чище, чем Ладожское. В Ладожском - около Питкяранты темнело неприятное, экологически грязное, пятно.
    - Неправда! - возмутился Гризли, ибо друзья ходили в те места в поход. - На Ладоге - очень чисто!
    - Все не так просто! - возразил Паумен. - В Питкяранте - порт, так что выводы делай сам...
    - Выводы за меня уже сделали экологи, - насупился Гризли. - Придется им поверить...

    *

    Путешественники с удовольствием просмотрели красивые фотографии карельской природы. Нам очень понравилось побережье Онежского озера, снятое с борта вертолета. Не исключено, что где-то неподалеку располагался петроглиф со знаменитым Бесом.
    - Хочу пойти на байдарке по Онежскому озеру! - безапелляционно заявил я. - Интересно, кто-нибудь пытался так путешествовать?
    *
    Следующий зал посвящался бабочкам. Очевидно, какому-то энтомологу, а может быть, целой группе, выделили денег на самостоятельный проект. Далекие от насекомых путешественники с большим интересом рассматривали бесчисленное количество представителей флоры.
    Чтобы заполнить небольшой зальчик столь разнообразными бабочками, надо было иметь много денег, времени и адское терпение. Кто-то особо усидчивый еще и провел тщательную классификацию. Так, один вид (к сожалению, забыл название), сочетался с прилагательными "грустная", "забрызганная".

    *

    Нам очень понравилась бабочка-махаон.

    - Знаешь, у нее такая расцветка, - сообщил я Паумену, - что все работы художников кажутся напрасно потраченным временем. Природа в очередной раз доказывает свое преимущество перед человеком.
    - А почему нет клещей? - взглянул на проблему с другой стороны мой товарищ. - Кого-кого, а этих паразитов в Карелии хватает!
    Выходя из зала, путешественники прочли надпись, которая навеки врезалась в память: "Единственный способ заботы о насекомых - сохранение среды обитания".

    *

    Мы же устремились на второй этаж. Еще на лестнице друзья увидели чучело рыси, грандиозного представителя семейства кошачьих.
    - Какая огромная! - изумленно воскликнул я.
    - А ты что думал? - удивился Паумен. - Рысь же на людей нападает!
    Кстати, за неделю до поездки мы смотрели передачу "Принцип Домино". Там, в частности, показывали семью, которая завела у себя дома рысь. После посещения музея, я понял со всей определенностью, что жить добровольным смертникам осталось недолго.
    Это был мощнейший хищник!

    *

    В просторном зале второго этажа был широко представлен животный мир Карелии.
    В первую секунду мой взгляд наткнулся на крупного черного ворона с мощным клювом. Эти птицы совсем непохожи на городских ворон; подобных особей мы с профессором Цыцарским встречали в горных районах Киргизии. Для справки, именно такой ворон описан в "Путешествие Нильса с дикими гусями", моей любимой детской книжке. Впрочем, я заговорился...

    *

    Кроме ворона, демонстрировались кабаны, лисицы, барсуки, белки. Не хватало только одного медведя.
    "С чего вы это взяли"? - спросит пораженный читатель.
    Ответ прост: в общем буклете есть фотография, где изображены три медведя. Однако, в зале их было только два.
    - Может, косолапый ушел в лес? - предположил Гризли.
    - Просто у него сегодня - выходной день, - объяснил мой товарищ.

    *

    В заключительном зале обитали птицы и небольшие зверьки: норка, горностай. Паумен внимательно рассматривал экспонаты, а я вдруг почувствовал, что устал и больше не могу воспринимать музейные ценности. Возможно, похожие чувства одолели и читателя, который которому надоели долгие описание...
    Не беспокойтесь, уважаемые! На сегодня: с музеями практически покончено!

    *

    - Небольшие выставки, - произнес в заключение Гризли, - хороши тем, что представляют именно тот объем информации, который способно переварить сознание!
    - Не утратив при этом созерцательности, - важно добавил Паумен.
    Действительно, петрозаводские специалисты поработали качественно и на совесть. Посетив бесчисленное количество краеведческих коллекций, могу смело сказать, кто находится в авангарде музейного дела в стране. Поэтому туристу, собирающемуся в Петрозаводск, еще раз напоминаю адрес: "Площадь Ленина, дом 1".

    ПРОДОЛЖЕНИЕ ОСМОТРА

    *

    Друзья вновь оказались на улице уже около четырех вечера. Наш путь лежал по улице Карла Маркса. Слева распластался овраг-сквер, уже упоминаемый ранее.
    За ним открывалась величественная панорама. Вдалеке виднелось несколько высотных домов, сиял своим куполом центральный храм города - Кафедральный собор во имя святого Александра Невского. Завершал обзор мост через Лососинку.
    - Хотелось бы поесть, - внезапно заявил Гризли, отвлекшись от созерцания.
    - Согласен, но где? - вопросил Паумен. - Может быть, в "Гостином дворе"?

    *

    Я оценивающе взглянул на предложенное заведение. Оно попалось нам по пути, на пересечении улиц Карла Маркса и Кирова.
    - Здесь дороговато, - было начал я, но осекся.
    В животе забурчало от голода.
    - У нас мало времени, - нашелся Гризли. - Поэтому искать дешевое питание нет возможности...
    - Пошли! - подвел итог беседы Паумен.

    *

    "Гостиный двор" нам понравился сервисом и малым количеством народа. Путешественники разделись в гардеробе, и заказали по борщу за двадцать рублей. Паумен также взял два блина с мясом, а Гризли - один с творогом (ибо он был последним).
    Хитрый молодой человек за стойкой предлагал мне сначала блины с семгой. Однако, я смекнул, что дело - нечистое.
    - Блин, наверное, раза в три дороже? - спросил Гризли.
    Острожный "продавец" тактично промолчал. Стало быть, мое предположение оказалось верным.

    *

    Друзья чинно уселись на столик.
    - Кстати, я видел афишу спектакля Шедерло де Лакло "Опасные связи", - заметил Паумен, поедая суп.
    - Что, что? - переспросил я, чуть не поперхнувшись. - Шедерло кто?
    - Ты, Гризли, необразованный, - заявил мой товарищ. - Это эротический роман 19 века, один из первых в классической европейской литературе.
    - А-аа, - только и смог ответить я. - Ну и что?
    - А то, что надо сходить, - подытожил Паумен. - Если, конечно, билеты будут...

    *

    Честно говоря, мы хотели сходить в театр. Тем более, что на улице было довольно холодно. Длительных пешие прогулки в такое время малореальны, приходится постоянно заскакивать в магазины. Наиболее привлекательны из них - книжные.
    Так, на улице Карла Маркса оказался один из них.
    Гризли долго согревался, рассматривая всевозможные географические карты, а Паумен, по обыкновению, обозревал книжные отделы. Мое внимание привлекли открытки Петрозаводска за 40 рублей. Долго я изучал разнообразные пейзажи, пока внутренний голос не сказал мне твердо и четко: "Денег жалко!". Поэтому взамен открыток мы купили газету "Московский комсомолец в Карелии", в надежде узнать побольше местных новостей.
    Забегая вперед, сообщу, что о Карелии там не было сказано ни слова: все об общероссийских проблемах. Паумен не удержался и купил себе книжку по психологии. Впрочем, я его за это не осуждаю.

    *

    Так как мой друг зажегся идеей сходить в театр, я, прямо в книжном магазине, развернул газету "Петрозаводск". В ней оказалась театральная афиша. Всего в Петрозаводске мы насчитали четыре или пять театров.
    - Выбор огромный - вкус бесподобный! - продекламировал я какой-то рекламный слоган.
    Толком не решив, куда именно пойти, друзья продолжили изучение города.
    Путешественники вышли из книжного магазина и добрались до площади Кирова.

    *

    Убитый психически больным человеком, Сергей Миронович Киров-памятник смотрелся несколько странно.
    Во-первых, почему-то стоял прямо перед зданием театра (словно деятель искусства или великий актер).
    Во-вторых, загадочно показывал пальцем вниз.
    Очевидно, Киров, таким образом, недвусмысленно призывал:
    - Зароем в землю, ребята, все эти дурацкие театры!

    *

    Друзья остановились с картой в руках около грандиозного здания, где размещались Музыкальный и Русский Драматический театры. На театральной афише была указана "Жизель".
    - На оперу или балет я не пойду! - категорически заявил Гризли.
    Паумен не возражал.
    - Все-таки, хотелось бы сегодня купить билеты, - сообщил мой товарищ.
    Мне подобная перспектива не понравилась.
    - Пойми, Паумен, - стал объяснять Гризли. - Мы здесь только два дня. Глупо терять драгоценное время на поиски театра. Купим билеты завтра. А сейчас - я очень хочу пойти на набережную.

    ОНЕЖСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ

    *

    И друзья двинулись к Онеге.
    Первым на нашем пути возник Морской порт. Увы, он был недоступен: свет в здании практически нигде не горел. Подойдя ближе, путешественники увидели все объясняющую надпись:
    "Навигация на 2002 год закрыта".
    - И все-таки, как-то немного грустно, - высказал банальную мысль Гризли. - Зимой жизнь совершенно замирает, и нет никаких шансов куда-то поехать, что-то увидеть.
    - Но ведь мы поехали, и увидели, - не согласился Паумен. - И в нашем зимнем путешествие есть определенная романтика!

    *

    Друзья свернули от "мертвого" здания порта и вскоре вышли к памятнику Петру Первому. Насколько я знаю, этот монумент является символом Петрозаводска, ибо изготовлен еще в прошлом веке.
    В связи с темнотой, которая уже накрыла город черным плащом, на набережной практически не было народа. Путешественники остались наедине с Онегой, покрытой льдом, и первым русским императором, который смотрел куда-то вдаль.
    С трудом пробиваясь сквозь снежные заносы, мы подошли поближе к постаменту.

    *

    Гризли различил на памятнике странные даты: 1672-1872.
    - Что они означают? - спросил я товарища.
    - Надо подумать, - ответил Паумен.
    Мой товарищ пару секунд подумал, а затем сообщил:
    - Ты, Гризли, никогда не отличался особой сообразительностью, но сегодня превзошел самого себя. 1672 год - день рождения Петра. А 1872 - год установки памятника.
    Я лишь изумленно развел руками, поражаясь очевидности ответа. На секунду мне показалось, что сам Петр Первый подивился мой глупости и чуть заметно улыбнулся.

    *

    Насмотревшись на человека, который прорубил окно в Европу, мы проследовали дальше. Сначала нам встретилось довольно большое старинное судно. К нему вел специальный причал. На борту неизвестного баркаса красовалась загадочная надпись "Одиссеев ковчег".
    Так как все вокруг, к чертям собачьим, занесло снегом, и дул довольно ощутимый ветер, путешественники не решились по причалу приближаться к судну. Было так холодно, что и даже с курением возникали проблемы: очень мерзли руки.
    - Пусть этот ковчег останется маленькой петрозаводской тайной, - предложил Гризли. - Будет повод еще раз вернуться в этот город.

    *

    Вскоре путешественники миновали красивый памятник забрасывателям сетей. Я и раньше считал его одним из самых оригинальных и высокохудожественных монументов современной России. В то время как в Москве строят гигантские и бездарные конструкции, петрозаводские зодчие творят настоящие произведения искусства.
    Так - памятник "забрасывателям сетей" изображает юношу и девушку, бросающих сети в море. Он сделан из железных трубок и олицетворяет собой некое стремительное движение, которое изображено чрезвычайно талантливо. К тому же, очень элегантна решена проблема равновесия конструкции.

    *

    Следующий элемент набережной заслуживает отдельного рассказа. На дереве вырезано приличных размеров ухо с надписью "Прошепчи одно желание". Прекрасная задумка петрозаводчан всегда мне нравилась. Путешественники по очереди подошли к уху и прошептали свои заветные желания.

    *

    Следующий памятник, к сожалению, оказался невразумительным: полуголая девица лежит среди труб. Увы, большего о постаменте сказать не могу. Очевидно, это был фонтан - однако из-за темноты и суровых погодных условий более внимательное исследование путешественники не провели. Желаю это сделать будущим туристам.
    Затем мы осмотрели две пушки, направленные дулами на Онежское озеро. Судя по всему, они до сих пор защищают петрозаводчан от "вероятного противника".

    *

    Постепенно мы дошли до центрального спуска.
    - А почему на Онеге не сидят рыбаки? - внезапно спросил Паумен. - Почему они с автовокзала едут куда глаза глядят?
    - Очевидно, вода - грязная, - ответил я первое, пришедшее на ум. - К тому же, если они здесь рассядутся со своими ящиками, то будут портить внешний вид города.
    - Все это ерунда! - махнул рукой Паумен. - Вода - совершено нормальная!
    - Послушай, - не согласился я, - если бы я был губернатором Петрозаводска и увидел здесь сидящих рыбаков, я бы сам вышел на лед, и всех разогнал.
    - А я думаю, - после долгой паузы ответил мой друг, - что просто лед на Онеге - ненадежный. Вот на него никто и не выходит.

    *

    Мы подошли к спуску и долго смотрели на лед. Действительно, Онега еще дышала. Я нашел несколько льдинок и бросил их, как плоские камешки. С характерным звоном они покатились по льду и замерли в отдалении.
    Затем друзья кинули на лед по монетке, чтобы еще раз вернуться в этот славный город.

    *

    В итоге путешественники очень замерзли. Пора было сворачивать на Ленина. Вдруг перед нашими глазами возник силуэт гигантского памятника. Трудно сказать, кому он был воздвигнут, но, судя по размерам, никому, кроме Владимира Ульянова, таких памятников в центре не ставили.
    - Кто такой? - удивился Гризли. - Неужто второй Ильич?
    В моей голове тут же возник сюжет о соперничестве двух памятников.
    - Это - Ленин Онежский, - решил Паумен. - А на площади - центральный. Они на дух не переносят друг друга.
    Размышляя о странной феномене "двупамятничества", мы подошли поближе. Гризли забрался на небольшую платформу-пъедистал и стал рассматривать надпись. Букв было явно больше, чем в слове "Ленин".
    - Наверно, финн, - предположил Паумен. - Очевидно, лидер Карелии в революционные годы.
    Приблизительно так и оказалось. Как выяснилось позже, путешественники наткнулись на памятник Куусинену, главному карельскому коммунисту.

    *

    Биография этого человека воистину уникальна. Не верите? Тогда приведу справку из энциклопедического словаря:
    КУУСИНЕН Отто Вильгельмович (1881-1964), политический деятель, Герой Социалистического Труда (1961), академик АН СССР (1958). С 1905 лидер левого крыла финской социал-демократии, в 1911-17 председатель Исполкома Социал-демократической партии Финляндии. Один из руководителей Финляндской революции 1918 и организаторов КП Финляндии. В 1940-56 председатель Президиума ВС Карело-Финской ССР. С 1957 секретарь ЦК КПСС.
    - И все-таки, несмотря на все заслуги, - задумчиво произнес Гризли, - не слишком ли большой у Куусинена памятник?
    Отто Вильгельмович на это ничего не ответил.

    ВВЕРХ ПО ПРОСПЕКТУ ЛЕНИНА

    *

    Стуча зубами, путешественники вышли на Ленина. Я запомнил двух деревянных птиц на фонаре рядом с проезжей частью. Все остальное память не зафиксировала из-за жуткого холода.
    - Надо срочно греться, - заявил Паумен. - Ищи любое помещение для сугрева!
    Не долго думая, мы заскочили в магазин женского белья. С вниманием, достойным лучшего применения, Гризли долго рассматривал всевозможные женские трусы и колготки. При этом я дрожал, стучал нога об ногу и частенько хватался за красный нос, который ныл от мороза.
    Продавщицы подозрительно косились на весьма странного покупателя, но выгнать меня никто не решился.

    *

    Когда путешественники чуть-чуть отошли от мороза, (минут пятнадцать рассматривая женские трусы), то перешли проспект и заскочили в третий по счету книжный магазин. Здесь мы пробыли, по крайне мере, минут двадцать.
    Паумен традиционно рассматривал книги по психологии, я же остановился у компьютерной литературы. Затем друзья вместе долго листали книжку про ротвейлеров.
    Напоследок я оценивающе просмотрел тиражи Лимонова и Проханова и, решив, что согрелся, предложил идти дальше.

    *

    - Что-то голова болит, - пожаловался Паумен.
    Действительно, мой товарищ выглядел усталым. Ведь мы отправились в путешествие сразу после тяжелой рабочей недели и времени отдохнуть, отоспаться, практически не было.
    Тем не менее, друзья решили не вешать нос. Постепенно мы дошли до известного каждому петрозаводчанину заведения под названием "Кафе 70-х".

    *

    Стены кафе украшали фото Родниной и Зайцева, висел вымпел "Ударник коммунистического труда", "Победитель социалистического соревнования", портреты Брежнева и Высоцкого, фото нашей сборной и по футболу, и по хоккею. Мало того, звучала соответствующая музыка: "Машина времени" пела "Года уплыли и поезд ушел".
    Путешественники подошли к стойке и отстояв небольшую очередь, купили по кофе и пирожному. Мы "оседлали" два высоких крутящихся табурета и удобно устроились за столиком. Кофе в маленьких чашечках оказался великолепным.

    *

    Однако, долго сидеть в "70-х" было не очень уютно. На дворе стоял, а может быть, сидел, пятничный вечер: народ валом валил с работы, и известное кафе быстро заполнялось.
    Большинство посетителей не желало просто пить кофе, ведь после трудной недели хотелось расслабиться. Поэтому многие покупали крепкие напитки, сразу выпивали и шли заказывать новые. В этот стиль слегка поддавшей (и обещающей поддать еще) публики тихие путешественники не очень вписывались.
    Дослушав песню Макаревича, друзья покинули оригинальное заведение.

    *

    - Надо было им пойти до конца в подражание 70-м, - стал развивать свою мысль Паумен. - Следовало сделать залитую кетчупом декоративную скатерть; хамоватую официантку...
    - Тогда цены возросли бы раза в три, - возражал я. - Приходили бы только богатые люди....
    - Все равно, подражание не полное, - не согласился Паумен. - Да и, если быть строгим, то кафе, скорее, 80-х.
    Кстати, оригинальное заведение функционировало в Петрозаводске и пять лет назад. С тех пор в кафе "70-х" ничего не изменилось!

    *

    Пройдя пару кварталов мы наткнулись на интересный феномен. На углу дома кто-то водрузил довольно большую вывеску "ЛДПР". Под ней разместилось заведение "Закусочная - шашлычная".
    - Шашлыки здесь дают только членам ЛДПР, - предположил Гризли. - За умеренную плату.
    - А людей с фамилией "Жириновский" обслуживают без очереди, - добавил Паумен.

    *

    Рассуждая таким образом, путешественники все шли вверх по проспекту Ленина.
    - Надо узнать, где находится выставочный зал, - инструктировал меня Паумен, - завтра обязательно сходим.
    - Проспект Ленина, дом 26, - вычитал Гризли в газете "Петрозаводск". - Теперь главное - дом не пропустить.

    *

    Вдруг Паумен заметил странное большое здание, немного в стороне от людного проспекта.
    - Это - то, что мы ищем! - оживился Гризли и путешественники решительно направились в выбранном направлении.
    - Что-то там колючая проволока! - с подозрением произнес Паумен, когда мы подошли ближе.
    - Ерунда, это - наверху, - беспечно ответил я и друзья продолжили путь.
    И только метров за десять до входа Паумен и Гризли со всей очевидностью осознали, что перед ними - никакой не выставочный зал, а самая обыкновенная тюрьма.
    Вернее, СИЗО города Петрозаводска.
    Выставочный зал располагался дальше по Ленина, дома через два. "Двойной портрет" - гласила надпись на входе.
    Я дернул ручку, но дверь оказалась закрыта. Пришлось взглянуть на часы. Они показывали около шести вечера.
    - Вообще-то, должны еще час работать, - заметил Паумен, изучая расписание выставочного зала.
    - Наверное, билеты за час до закрытия перестают продавать, - предположил Гризли.
    - Завтра сходим, - решили, в итоге, друзья.

    *

    Постепенно стала накатывать усталость. Множество впечатлений, да еще и мороз, делали свое дело.
    - Надо, тем не менее, дойти до конца Ленина, - настаивал Гризли. - Таким образом, проспект будет изучен полностью. А найдем по дороге кафе - обязательно зайдем.
    - Хорошо, - без особого энтузиазма отвечал утомившийся Паумен.

    *

    Однако приемлемого для путешественников кафе не обнаружилось.
    Так "Кивач" показался нам слишком дорогим. Кафе "Перекресток", (что расположено рядом с общагой), было закрыто.
    Сквозь окна мы разглядели накрытые столы: очевидно, в пятничный вечер кто-то решил устроить себе банкет.

    *

    Путешественники ничего не оставалось, как дойти до железнодорожного вокзала. Мы посетили туалет, который находится рядом с платформами (столь мерзкое зрелище, что и описывать не хочется).
    - Надо узнать, где находятся камеры хранения, - заявил Паумен.
    И друзья потопали в обход вокзала.
    Именно в это время в Петрозаводске наиболее усилилась стужа. Были уже все двадцать градусов, если не больше. Ветки деревьев покрылись инеем, а снег под ногами звонко и радостно скрипел.

    *

    Камера хранения оказалась неподалеку от зала ожиданий.
    - Пошли, прогреемся, - предложил Гризли.
    Замерзший Паумен не возражал. Друзья сели на свободные пластмассовые кресла и тяжело задумались. И было о чем!
    Понимаете, уважаемые читатели: мы попали в странную ситуацию. С одной стороны, было еще не больше полседьмого вечера - вроде следовало гулять часов до двенадцати. С другой, мы уже так устали, что хотелось возвращаться в гостиницу.
    - Что же делать? - в очередной раз спросил я у Паумена.

    ВЕЧЕР ТРУДНОГО ДНЯ

    *

    - Наверное, ехать на улицу Кирова, - после длительного раздумья заявил мой товарищ. - Брать билеты в театральную студию.

    Посидев еще минут десять на скамейке, мы заставили себя встать и потопали на троллейбусную остановку.

    Ввалившись в троллейбус N1, друзья приступили к выполнению плана. Паумен сел у окошка, а Гризли - встал рядом.
    - Может, устроим себе троллейбусную экскурсию? - предложил я, с трудом отогрев Паумену часть стекла для осмотра города.
    Мой товарищ, поразмыслив, согласился.

    *

    Улица Кирова осталась позади, а мы помчались дальше. Рогатый шел вниз, ближе к Онеге, а друзья пытались на большой скорости изучать замерзший город через обледеневшее стекло. Странное это занятие!
    Затем троллейбус свернул вправо, что показалось даже забавным. На каждой остановке входил и выходил народ, а мы все дальше углублялись в незнакомые районы города.

    *

    Вскоре проехали по мосту через Лососинку. Затем пронеслись мимо большого торгового центра "У Александра Невского". Название насмешило обоих путешественников.
    - Очевидно, Александр Невский стоит за прилавком, - предположил Гризли.
    - И торгует копченой колбасой, - добавил Паумен, - отрубая мечом по триста грамм на брата.

    *

    Между тем, троллейбус еще пару раз свернул и заехал в совсем незнакомые маленькие улочки.
    - Мы отсюда не выберемся, - тревожно заметил Гризли.
    - Давай на следующей выходить, - согласился Паумен. - Пройдемся назад пешком.
    И друзья стали пробиваться к выходу. Однако, последняя остановка единицы оказалась настолько длинной, что пройти ее пешком - оказалось для уставших путников невыполнимой задачей.
    Мы вышли из троллейбуса и огляделись по сторонам.

    *

    Настроение было минорным. Стоило ехать обратно в центр, но, как назло, троллейбусов не наблюдалось. В ожидании транспорта Паумен встал у пивного ларька, выискивая там безалкогольное пиво.
    Я же остался на остановке.

    *

    Через минуту Паумен подошел ко мне.
    - Гризли, - задумчиво произнес он. - Может, выпьем, хотя бы, сухого вина?
    Что говорить! Мысль о выпивке преследовала Гризли еще с третьего книжного магазина на Ленина. (А почему мы не пьем - читай Смоленское путешествие). Однако, вместо сухого вина мне уже пару часов отчетливо представлялось 50 грамм Карельского 45-градусного бальзама. "Вот это средство!" - думал я. - "Может и согреть, и утешить душу".
    Несколько раз Гризли думал предложить такой вариант Паумену, но в последний момент отказывался. Я справедливо опасался, что на 50 граммах мы не остановимся.

    *

    Услышав предложение Паумена, Гризли обозлился.
    - Я-то сдерживаюсь, - мелькнула в голове сердитая мысль.
    Поэтому мой ответ оказался неадекватным:
    - Ну, тогда я вообще домой поеду!

    *

    Слава богу, жестокого спора и ругани не получилось, ибо почти сразу к остановке подъехала маршрутка номер 6. Она шла до площади Кирова. Путешественники уселись в салоне на первые места и Гризли полез за деньгами.
    Я вынул двенадцать рублей и протянул сидящим спереди меня.
    - Передайте, - попросил я.
    Однако люди лишь вопросительно переглянулись. Тогда я встал с кресла, перегнулся через сидящих и протянул водителю деньги.
    Он взял, но посмотрел на меня просто безумным взглядом. Однако, Гризли от мороза и горя, что выпить-то нельзя, не обратил на это внимания.

    *

    Маршрутка довольно быстро домчала до Кирова. Все стали выходить. И только тогда я понял причину странного поведения окружающих: оказалось, в Петрозаводске платят при выходе.
    - То-то, водитель так на меня посмотрел, - сообщил я Паумену. - В жизни не видел столь отчаянного взгляда!

    *

    Выйдя, мы почти увидели напротив, метров через пятьдесят кафе со странным названием "Центральный".
    - Чем ссориться, пошли в кафе, - заявил Паумен. - Я просто так про вино сказал, а ты стал вести себя просто безобразно.
    - Согласен, - ответил Гризли. - Приношу свои извинения.

    *

    Помирившись, друзья ввалились в "Центральный". Там было два отделения. Мы прошли в левое, так называемое "детское", ибо, в таком случае, можно было не раздеваться в гардеробе.
    Путешественники взяли по порции капучино и взбитые сливки. Затем - еще по капучино. Настроение значительно улучшилось.
    - Да, Гризли, зря я предлагал выпить, - признал согревшийся Паумен. - Капучино в сто раз лучше!

    *

    Стоит особо подчеркнуть, что "Центральный" спас нас от многих неприятностей. Это было первое кафе в Петрозаводске, где можно было по-настоящему долго и приятно посидеть.
    В нашем отделении соблюдались определенные правила "детскости". Так, на стенах висели картинки: "Волк и заяц" идут с мороженым, кот Леопольд восседает за столом. Правда, это не мешало здесь же продавать водку и коньяк - очевидно, для прогрессивных родителей.
    Наверное, для большинства петрозаводчан цены в "Центральном" были слишком дорогими. Но мы так устали и замерзли, что на такие мелочи просто не обращали внимания.

    *

    Минут через тридцать, мы покинули гостеприимной кафе и побрели к центру по уже знакомой улице Карла Маркса.
    Оказалось, на ней находится целых четыре кафе! Вот где можно выпить чашечку кофе, а не на проспекте Ленина! Помни это - будущий турист Петрозаводска!
    - Даже странно, как мы днем эти кафе не заметили? - удивился Гризли,
    - Просто думали о другом, - объяснил Паумен.

    *

    - Пора идти в гостиницу, - заявил мой товарищ. - Но для начала следует купить еду.
    - Придется топать на Герцена, - вздохнул Гризли. - Там мы видели универсальный магазин.
    - А почему именно "универсальный"? - возможно, спросит читатель.
    0твечу коротко: "Там можно все потрогать руками".

    *

    Однако, нам повезло. На Карла Маркса друзья наткнулись на другой магазин самообслуживания.
    - Забавно, что в Смоленске - нет таких магазинов, - заявил Гризли. - А в Петрозаводске - на каждом шагу.
    - Велика Россия, да своеобычна! - философски ответил Паумен.

    *

    Довольные путешественники изрядно потратились: приобрели колбасу, сыр, два салата, корейскую морковку и кефир и еще сок. В общей сумме покупки потянули рублей на двести.
    - Зато не пьем! - провозгласил Гризли традиционную фразу и путешественники с легким сердцем расстались с увесистой суммой денег.

    *

    По дороге в "Онежец" я все пытался придумать стихи по аналогии с бессмертным смоленским: "Гризли плавает в Днепре".
    Однако, ничего путного в голову не лезло.
    Приведу лишь два варианта безуспешных выдумок: 1. Гризли плавает в Неглинке,
    А наутро - в Лососинке.
    2. Гризли плавает в Онеге,
    Как резина на телеге.

    *

    В гостиничном номере было холодно. Путешественники сняли теплые куртки и поспешили в душ.
    Слава богу, народу в "Онежце" не прибавилось: то ли цирк зарезервировал слишком много мест, то ли артисты остались ночевать в здании цирка.

    *

    Затем друзья с удовольствием поели. После столь длительной прогулки по морозу Паумен чувствовал себя несколько болезненно. Поэтому мы легли в 23-00.
    Я зажег перед кроватью лампочку и попытался составить первые походные впечатления. Однако ручка выпала из моих рук. Из последних сил я дотянулся до выключателя и гостиничный номер погрузился во тьму.
    Через пару минут после этого путешественники спали крепким и здоровым сном.

    16.11.02 Суббота.

    ПУТЬ ДО КАМЕРЫ ХРАНЕНИЯ

    Путешественники поставили будильник на 10-20, но Гризли пробудился на несколько минут раньше. В целом, я выспался, так как вчера мы заснули довольно рано.
    Первым делом автор данных строк отправился в туалет. Там меня ждала неприятная неожиданность: под раковиной обнаружилась весьма большая лужа. Сливной бачок стонал, как раненый зверь, вода непрерывно текла из трубы и частично, в виде брызг, расплескивалась на пол.
    За ночь на полу накопилась изрядная лужа, которую мне и пришлось лицезреть.

    *

    - В чем дело?! - изумленно воскликнул я, в недоумении взирая на произошедшее.
    Минут через пять меня осенило. Разумеется, над бачком поработала трудолюбивая горничная. Раньше слив у нас попросту не функционировал. Зато теперь его починили настолько, что вода текла из бачка постоянно. Вызывать администратора по этому поводу в столь ранний час не хотелось: у нас и так оставалось мало времени, чтобы собраться.
    Поэтому добросовестный Гризли залез на унитаз, весьма косолапо закрыл низвергающийся поток воды, и начал убирать лужу.
    Примерно в это время зазвонил будильник. Паумен проснулся, а я еще долго стоял в туалете с тряпкой, сделанной из большого носового платка и "перекачивал жидкость" с пола в раковину.
    В общей сложности эта процедура заняла у меня минут двадцать.

    *

    В гостинице было спокойно. Похоже, что обещанные циркачи так и не приехали, ибо на втором этаже царила абсолютная тишина. Деревянное здание "Онежца" очень хорошо прослушивается, и отсутствие посторонних звуков свидетельствовало о полной безлюдности.
    Кстати, спать в эту ночь оказалось теплей. Мы, конечно, улеглись в толстых свитерах и тренировочных, однако, дрожали от холода меньше, чем вчера с 9-ти до 12-ти. Батареи, тем не менее, по-прежнему еле теплились.
    - А может, в гостинице ближе к зиме лучше греют? - предположил Гризли.
    - Это - обыкновенный городской дом, - возразил Паумен. - Здесь нет собственной котельной, поэтому администрация гостиницы никак не может улучшить ситуацию. В этом микрорайоне во всех домах топят так же, как в "Онежце".
    - То есть, отвратительно, - подытожил Гризли.

    *

    Похоже, что Паумен выздоровел и даже выспался. Мой товарищ был бодрым, жизнерадостным и готовым на новые подвиги. Путешественники помылись, почистили зубы, позавтракали и довольно быстро побросали малочисленные вещи в рюкзак и сумку.
    В 11-40 друзья оделись и вышли из номера.
    - Оставь ключ в двери, - сказал мне Паумен.
    - Зачем? - удивился я. - Давай лучше номер закроем.
    - В Смоленске мы ключ оставляли! - заупрямился мой товарищ.
    - Все-таки, лучше возьмем его с собой, - не согласился Гризли. - Если будут проверять номер, придется топать за ключом наверх.

    *

    Однако, обошлось без проверки. Это настроило Паумена и Гризли на оптимистический лад. Любезно попрощавшись с администратором, путешественники покинули гостиницу "Онежец" и направились на вокзал. Надо было сдать вещи в камеру хранения и продолжить осмотр города.
    - Потеплело, Гризли! - сообщил по дороге Паумен. - Совсем другая погода!
    И, действительно, стало значительно теплей! То есть, конечно, на улице был минус и очевидный. Однако, градусов пять или семь его величество Дед-Мороз сбросил.
    Ведь формально, по календарю, шел ноябрь-месяц. Поэтому белобородый дедушка еще не мог на всю катушку вводить суровые зимние правила.
    - Может в Деревянку съездить? - стал рассуждать беспокойный Гризли.

    *

    По улице Володарского мы добрались до Мережковского, где располагались остановки общественного транспорта. Однако, ни один из троллейбусов и автобусов почему-то не шел на железнодорожный вокзал. Эта странная особенность петрозаводского транспорта мне непонятна до сих пор.
    Мимо путешественников прошла какая-то маршрутка, затем - два троллейбуса, а нам все сообщали, что "до вокзала не идет".
    Кстати, и пассажиров оказалось предостаточно: петрозаводчане решили использовать субботнее утро для прогулок и деловых поездок.

    *

    Отчаявшимся путешественникам пришел на помощь доброжелательный мужик. Когда подъехал очередной троллейбус, местный житель с возгласом: "Да садитесь вы, садитесь"! - буквально затолкал нас внутрь "рогатого".
    - Отсюда прямо ничего до вокзала не идет, - объяснил он уже в салоне. - Доедете до Ленина, а там - пешком одна остановка.
    Я благодарно кивнул. Паумен сел, Гризли - встал рядом. Именитые путешественники проехали всего две остановки и перед проспектом Ленина вышли. За это время словоохотливый мужчина повторил мне раз пять, как добраться до железнодорожного вокзала.
    С большим облегчением я расстался с ним, выйдя из дверей троллейбуса. И, все-таки, спасибо тебе, неизвестный петрозаводчанин!

    *

    Да, чуть не забыл сказать про кондуктора! Это был молодой парень, похоже, студент.
    В Петрозаводске многие студенты работают кондукторами. Как полагается в северных городах: налицо учет и контроль. И если в Мурманске пронумерованы все столбы на трассе, то здесь у каждого кондуктора своя сумка с номером. Таким образом, образцовые северяне повышают трудовую дисциплину.
    Например, нахамил тебе кондуктор или билет не продал... Сразу пиши по известному адресу: "Кондуктор, порядковый номер 453, нарушает общественный порядок"...
    Стоит ли повторять, что в Петрозаводске, как и в Архангельске, маршрутки останавливаются только на остановках, о чем свидетельствуют красноречивые надписи в салонах микроавтобусов.
    Пора поучиться подобной дисциплине и другим российским городам, расположенным несколько ближе к экватору!

    *

    Друзья перешли улицу Мережковского и потопали вверх по Ленина. По дороге миновали Педагогический институт и достигли Петрозаводского Университета, массивного столичного здания, построенного в сталинские годы.
    Что и говорить: столица Карелии - город студенческий! Со всей округи, и даже из Мурманска, сюда съезжаются лучшие представители молодежи. Всего в Университете (на 1999 год) училось 5000 человек. Приличная сумма для города с населением в 289 тысяч человек, не правда ли?
    Стало быть, каждый шестидесятый житель Петрозаводска - университетчик! А если добавить преподавателей, аспирантов, доцентов и студентов других ВУЗов?

    *

    Напротив Университета, на другой стороне проспекта Ленина, не так давно открыли Студенческий бульвар: фонтан и стелу. Кстати, в городе стало хорошей традицией каждый год строить по новому фонтану. Все это свидетельствует об интеллигентности населения Петрозаводска.
    На вывеске для газет красовалась наполовину содранная газета "Лимонка", орган печати Национал Большевистской партии.
    - НБП набирает обороты! - прокомментировал Гризли. - Уже до Петрозаводска добрались.
    - Но что сейчас происходит с Лимоновым? - откликнулся Паумен. - Сидит, бедняга, и по сей день в тюрьме. Что же решил открытый суд в Саратове?
    Увы, ответа на эти вопросы не было. Даже всесильный "Яндекс" до сих пор безмолвствует на эту тему...

    *

    Наконец, друзья добрались до вокзала. Бодрым шагом путешественники подошли к камерам хранения.
    - Теплее стало, - вновь заметил автор этих строк. - Можно и в Деревянку смотать!
    Мой товарищ ненадолго задумался.
    - Не стоит, Гризли, - наконец, ответил он. - Наша сегодняшняя программа мне и так вполне нравится.

    ПОСЛЕ КАМЕРЫ ХРАНЕНИЯ

    *

    Гризли энергично дернул ручку двери в заветные "Камеры хранения". Однако дверь почему-то не поддалась. На секунду путешественники застыли в недоумении.
    - Посмотри, что написано! - внезапно возмутился Паумен. - Перерыв с 12-00 до 15-00!
    Данный факт явился полнейшей неожиданностью. Первое время друзья даже не могли поверить написанному: Гризли настойчиво дергал закрытую дверь, а Паумен в смятении оглядывался по сторонам, надеясь найти виновника розыгрыша.
    Однако люди преспокойно шли мимо: никакой "первоапрельской шуткой" здесь и не пахло.

    *

    Наконец, друзья решили пойти в зал продажи билетов, чтобы лично разобраться с дежурным по вокзалу. К сожалению, дежурного на месте не оказалось.
    Тогда не на шутку расстроенный Паумен угрюмо направился в багажное отделение, которое располагалась неподалеку.
    - Может, не стоит? - начал возражать миролюбивый Гризли, понимая, что исправить ситуацию практически невозможно.
    В ответ мой товарищ лишь покачал головой и молча продолжил свой путь.

    *

    Но и в багажном отделении друзей ждала неудача. Простые работники вокзала только разводили руками и беспомощно жали плечами, выслушав возмущенные претензии моего друга.
    - Не расстраивайся, Пауменчик, - стал утешать друга Гризли. - Что-нибудь придумаем ...
    Паумен нахмурился, но решил все же выслушать автора данных строк.

    *

    - Вариант только один, - заявил я - Пойти с багажом в кино!
    - А вдруг сеанс только в два часа дня? - кисло возразил Паумен.
    - Это мы еще посмотрим! - внезапно обозлился Гризли. - Я им покажу сеанс в два часа!

    *

    Весьма расстроенные друзья дошли до остановки, дождались троллейбуса N1 и поехали в кинотеатр "Карелия", что расположен на проспекте Ленина, дом 27.
    - Слушай, а ведь напротив "Карелии" - выставочный зал! (пр. Ленина, д. 26) - догадался Паумен. - Может, в совокупности, как-нибудь три часа скоротаем с вещами?!
    Эта мысль несколько приободрила путешественников.

    *

    К сожалению, "единица" увезла нас черт знает куда. Непочтительный рогатый изрядно проехал по Ленина, оставит далеко позади не только кинотеатр, но даже гостиницу "Северная".
    - Зачем поехали? - раздраженно воскликнул Паумен. - Пешком бы дошли быстрее!
    Стоит ли объяснять, что мой товарищ никак не мог выкинуть из головы "Камеру хранения", поэтому и пребывал в подавленном состоянии.
    - Не беспокойся, Пауменчик, - стал бормотать Гризли, всячески стараясь поднять настроение товарища. - Давай попробуем в "Северную" обратиться! Вдруг у администратора можно будет вещи оставить?
    - Выясняй сам! - заявил Паумен, мало надеясь на эту спонтанную затею.

    *

    - Не могли бы вы подержать наши вещи до десяти часов вечера? - с ходу обратился Гризли к администраторше, которая со тоскующим видом сидела в своей стеклянной комнате.
    Судя по всему, девушка умирала от скуки.
    - Сдайте вещи на вокзал, - флегматично ответила она, не выходя из своего отрешенного состояния.
    - Вокзал закрыт, - неадекватно бодро, почти весело, ответил Гризли. - Камеры до трех часов не работают. Оставьте вещи у себя, а мы вам заплатим. Скажем, пятьдесят рублей, подойдет?

    *

    Моя веселость, как всегда, оказалась неуместной. Возможно, если бы я натурально заплакал, это подействовало бы. К сожалению, автор данных строк всегда был слабоват в дипломатии.
    Посему скучающая девушка осталась глуха к моей просьбе. Возможно, предложенная сумма показалась ей маленькой, а, может быть, большинство людей заочно отказываются от неожиданных предложений.
    - Спасибо, - любезно закончил я бесполезный разговор и отошел от окошка администратора.

    *

    - Да просто неожиданное предложение, - разъяснил я Паумену уже на улице. - Она могла бы согласиться! Что ей, трудно вещи подержать?
    - Да любой бы продавец магазина мог бы это сделать, - подтвердил Паумен. - Только с незнакомыми людьми трудно договариваться. Так что, Гризли, пошли в кино...

    *

    Друзья энергично дотопали до кинотеатра и заглянули внутрь. Сеансов было несколько. Но ближе всех по времени (в 13-50) оказался фильм Люка Бессона "Васаби".
    - Бессон - неровный режиссер, - скептически заметил Паумен.
    - Да и название - тупое, - насупившись, добавил Гризли.
    - Делать нечего, - в итоге, решили друзья. - Берем билеты на "Васаби", а там - будь, что будет!

    *

    Стоит заметить, что кинотеатр оказался довольно дорогим по петрозаводским меркам. Так, мы купили билеты по 40 рублей, и лишь потому, что шли на дневной сеанс. На вечер продавали уже по 70 рублей.
    - "Из всех искусств важнейшим для нас является кино!", - процитировал Гризли Владимира Ильича Ленина. - Только теперь это не всем по карману...
    - Пора идти в выставочный зал, - перебил меня Паумен. - На него остается ровно полтора часа!

    *

    Ситуация сложилась крайне удачно: выставочный зал располагался практически напротив кинотеатра. Метров за двадцать до него, мы обнаружили на стене дома листовку: на нас взирал плечистый и мускулистый парень, а надпись внизу гласила: "Вступай в НБП"!
    - Значит, ячейка НБП есть и в Петрозаводске? - удивился Гризли.
    - А ты что думал? - пристыдил товарища Паумен. - Это же студенческий город, здесь много молодежи.
    - Ну и что? - не понял Гризли.
    - А то, что пока Лимонов сидит в тюрьме, - многозначительно заявил Паумен, - число его сторонников будет неуклонно возрастать!
    - Кстати, заметь - продолжил я. - В каждом городе, куда мы приезжаем, есть ячейка НБП. Сначала - Смоленск, теперь - Петрозаводск.
    - Северодвинск не забудь! - добавил Паумен и друзья поспешили в выставочный зал.

    ВЫСТАВОЧНЫЙ ЗАЛ

    *

    Как я уже писал, выставка называлась: "Двойной портрет". Почему-то у меня это название ассоциировалось с известным фильмом: "Ван Дамм: двойной удар".
    - Двойной портрет, - внес свое предположение Паумен, - это когда у алкоголика двоится в глазах. В таком случае, любой портрет для него - двойной.
    - Надеюсь, за билеты не надо будет платить в двойном размере? - забеспокоился Гризли.

    *

    Слава богу, мои опасения не сбылись. Мы раскошелились на 30 рублей, повесили свои вещи на вешалку и оставили тяжелый багаж на специальных полках.
    Подобный сервис показался мне чрезвычайно удобным.
    - Может, сюда все с чемоданами ходят? - спросил я товарища.
    Кстати, никто не удивился, что мы с такими баулами пришли "заряжаться культурой". Наоборот, к путешественникам отнеслись любезно и с пониманием.

    *

    Правда, из выставочного зала доносилась весьма громкая и малоприятная музыка.
    - Это у нас хор репетирует, - объяснила женщина у входа, бывалый работник выставочного зала. - Ребята скоро закончат. Приходите завтра, будет концерт!
    Не ожидавшие столь теплого приема путешественники от неловкости пообещали придти. Однако, выполнить это было невозможно: завтра с утра нас уже ждали в Питере. Однако, зачем было расстраивать доброжелательных людей?

    *

    Вместо этого друзья собрались с духом и приступили к тщательному осмотру экспозиции.
    Сначала мы подошли к центральному стенду и получили основные сведения о выставке. Оказалось, здесь демонстрируются довольно известные плакаты, посвященные экологии, рекламе и борьбе со СПИДом. Собственно, выставку следовало озаглавить "Оригинальный современный плакат", ибо слово "двойной" не несло никакой смысловой нагрузки.
    - Зато чувствуется претензия на оригинальность, - пояснил мне мотивы организаторов Паумен.

    *

    Среди работ были представлены известные мастера: Казумаса Нагаи (Япония), Вальтер Алнер (США), Антони Миро (Испания).
    Забегая вперед, сообщу, что далее последует подробнейший анализ выставки. Имеющие художественный вкус - приготовьтесь внимать, уставшие от описаний - пропускайте этот кусок [дальше], остальные читатели - решайте сами, насколько вам интересно плакатное искусство.

    *

    Итак, мы начали осмотр с работ москвича Суркова. Надо сразу сказать, что он оказался одним из самых оригинальных (в хорошем смысле слова) художников, представленных на выставке.
    Плакаты Суркова: человеческая фигура, составленная из уменьшенных фигур животных, из плеча которой вылетает птица; отпечаток растопыренной пятерни, сделанный белым фоном на черном, пятерня также образована силуэтами животных.
    Нам подобный подход показался довольно интересным. К тому же, постеры были посвящены важному делу - охране природы.

    *

    Японский же мастер Казумаса Нагаи сначала сильно разочаровал. К слову, японцы, вообще порадовали меньше других, хотя работ этого многочисленного узкоглазого народа было представлено предостаточно.
    - Что-то плоховато с фантазией у сытых японцев! - сделал безапелляционный вывод Гризли. - Все их потуги и претензии на творческое мышление заканчиваются довольно примитивными художественными решениями!
    - Не хватает главного, - согласился Паумен. - Оригинальности и самобытности!
    Попробую объяснить эту мысль на примерах. Так, одна пара японцев создала серию плакатов "Here I!", что на русский переводится как: "Я здесь"! На них изображались увеличенная кровяная клетка, или толща воды, рассматриваемая в микроскоп.
    Идея художников была понятна: мол, человек находится во всем сущем. Однако, на мой взгляд, реализация мысли - весьма примитивная.

    *

    Другие японцы плакатисты пошли еще более простым путем.
    Например, такой "шедевр": девочка с шариком бежит на фоне моря. Надпись на плакате: "Берегите водные ресурсы"!
    Во-первых, девочка с шариком - очень избитый и примитивный образ. Во-вторых, данный плакат никак нельзя причислить к произведениям искусства, а, скорее, можно считать незамысловатой наглядной агитацией.

    *

    Но, все-таки, вернемся к Казумаса Нагаи. На выставке были представлены пять плакатов художника. На каждом - сюжет примерно одинаков: человеческое тело, из которого выскакивает либо белка, либо козел, либо обезьяна.
    - Ну и примитив! - категорично заключил Гризли. - Москвич Сурков - гораздо лучше, он животных защищает!
    - Просто у него, Гризли, - пояснил Паумен, - соответствующая для этого занятия фамилия!

    *

    Позже мы разговорились с работницей выставочного зала.
    - Человеческие фигуры на плакатах Нагаи означают иероглифы, - пояснила она - Эти работы считаются очень оригинальными в Европе. Но мы не смогли получить описание картин, где объясняется значение каждого из иероглифов. Только поэтому данные произведения искусства кажутся нам непонятными.
    После столь подробного объяснения, я понял несправедливость своих обвинений в адрес Нагаи. Тут же друзья пожалели о полном незнании японского языка.
    - Вот бы сюда профессора Цыцарского с супругой! - мечтательно воскликнул я. - Ведь эта прекрасная пара в совершенстве владеет всеми восточными языками!

    *

    Приблизительно в это время в выставочном зале воцарилась идеальная тишина. Во-первых, хор закончил свою репетицию и исполнители ушли. Во-вторых, кроме нас, посетителей выставки "Двойной портрет" не обнаружилось.
    В прекрасных условиях друзья рассматривали плакат за плакатом и получали от этого занятия большое удовольствие. Кстати и само помещение оказалось весьма достойным для Петрозаводска - два просторных и светлых зала.

    *

    Впрочем, продолжим лекцию по искусству. Отдельного упоминания заслуживают работы Вальтера Алнера. Его художественные приемы выглядели весьма оригинально, хотя чем-то напоминали "Окна РОСТа" Маяковского.
    Больше всего путешественникам понравился плакат "Clear Air" - призыв заботиться о чистоте воздуха. Алнеру удалось так расположить на пустом холсте буквы из словосочетания "Clear Air", что у зрителя, действительно, возникло ощущения чистого свежего воздуха.

    *

    Еще один плакат Алнера: верхнюю половину занимает огромный жирный знак равенства. Нижнюю - гигантская точка. В точке написано по-английски: "Все люди равны".
    "Примитивная наглядная агитация" - скажут некоторые. Может быть... Однако нам работа показалась не лишенной художественного вкуса.
    - Все люди равны, но некоторые - равнее других, - внезапно вспомнил Паумен отрывок из Оруэлла.
    Я же, в свою очередь, удивился уникальной образованности своего товарища.

    *

    Наибольший интерес, конечно, вызвали постеры выставок Антони Миро, весьма известного испанского художника. Самих картин не было, но даже красочные объявления о выставках неоспоримо свидетельствовали, что Миро - признанный мастер своего жанра.
    Так, мне очень понравились его работы со смещением времени: группа средневековых рыцарей открывает ворота крепости, за ними - современная Испания, шоссе, на котором припаркован современный автомобиль. Или рыцари около крепостной стены, которая незаметно переходит в фасад современного дома: зритель понимает это только по электрическому фонарю, изображенному на картине.

    *

    Думаю, стоит описать еще один шедевр. В центре плаката - туалетное очко и два овала для ног. Сверху и снизу, справа и слева - к очку направлены автоматы, с надетыми на них штыками.
    - Это иллюстрация к изречению нашего президента: "Замочим террориста в сортире"! - внезапно догадался Гризли.
    Конечно, данной работой Миро хотел показать ужас тоталитарного общества, от которого человек не может спрятаться даже в туалете. Но параллель с Путиным показалась мне весьма удачной.

    *

    Осмотрев практически все плакаты, друзья присели на скамеечку. Спешить нам было некуда. До "Васаби" оставалось еще минут сорок, поэтому путешественники несколько минут просто посидели в "удобной тишине". Атмосфера выставочного зала этому соответствовала.
    Затем друзья вздохнули и направились в гардероб. Время путешествия неумолимо неслось вперед, а ведь хотелось еще так много увидеть!

    *

    Выйдя на улицу, друзья решили сделать ряд последних фотографий. Сначала - у здания выставочного зала, затем - панорамное фото проспекта Ленина, уходящего в сторону Онеги.
    Вскоре мы пересекли главную магистраль города и остановились около оригинального фонтанчика, рядом с книжным магазином "Экслибрис". Там Паумен сделал оригинальный авторский портер Гризли на фоне местной достопримечательности.
    - Больше снимков не получится, - констатировал я. - Здесь слишком быстро темнеет.
    - Будем довольствоваться тем, что есть, - философски ответил мой друг.

    *

    Путешественники поставили тяжелые вещи на скамейку напротив фонтана, достали термос из рюкзака и попили кофе. Это был наш локальный привал на свежем воздухе.
    Ведь, собственно, как было дело? Светило заходящее солнце, мимо нас по проспекту Ленина шли довольные горожане, а путешественникам было искренне жаль, что посещение столицы Карелии оказалось столь краткосрочным.
    Гризли искренне хвалил Петрозаводск.
    - Отличный город, - повторял я. - Мне здесь ужасно нравится! Совсем необязательно стремиться жить в Питере. Здесь, в Петрозаводске, полная автономия!

    *

    - А хорошо бы оказаться на этом месте лет сто назад, - начал фантазировать Паумен. - Минут на десять, не больше. Потом - двести лет назад.
    - Страшновато,- не согласился Гризли. - Еще заорут: "Ведьмы"!
    - Какие ведьмы? - удивился Паумен. - Ты, Гризли, совсем не знаешь истории. В ведьм верили в средние века, но никак не в 19-том или в 18-том столетии!

    ВАСАБИ

    *

    Спустя минут двадцать, друзья дошли до кинотеатра, показали на входе билеты и прошли в зал. На наше удивление, мы оказались в шикарном ночном клубе. Кстати, он тоже назывался "Карелия".
    Уютный современный бар, по бокам - элегантные столики на четыре-пять персон; в центре помещения - стильная танцплощадка и огромный импровизированный мотоцикл, который выезжает в центр зала вместе со сценой.
    - Как же пройти в кино? - недоуменно спросил Паумен в пустоту.
    Молодой человек, играющий роль швейцара и вышибалы одновременно, услышав вопрос, указал на вход через третий этаж. Друзья переглянулись и проследовали в нужном направлении.

    *

    Поднимаясь вверх по лестнице, Гризли сумел оценить достоинства и второго этажа: он также входил в систему ночного клуба. Там располагались шикарные игровые автоматы. Таким образом, найт-клаб "Карелия" производил впечатление фешенебельного элитного заведения. Увидеть подобное в Петрозаводске мы не ожидали.
    Впрочем, друзья ни разу не бывали в современных ночных клубах. И, если честно, в ближайшее время не собираемся.

    *

    А на третьем этаже оказался роскошный кинозал: недавно отреставрированный, да еще и с "Долби звуком"!
    - Теперь понятно, почему так дорого стоят билеты, - сообщил Паумен, оглядываясь по сторонам.
    - Я об этом как-то не подумал, - простодушно признался Гризли. - Мне казалось, в Петрозаводске все кинотеатры одинаковые...

    *

    Однако, новые голубые кресла, качественная обивка всего зала и прекрасная акустическая система говорили сами за себя. На секунду мне показалось, что Петрозаводск - неприметная и скромная столица мира. Впрочем, это было преувеличением.
    Я с облегчением поставил на кресло рядом с собой наши тяжеленные сумки, и друзья чинно уселись в ожидании фильма с загадочным названием "Васаби".
    Кроме нас в зале присутствовало еще человек пятьдесят. Вскоре погас свет и на экране замелькали титры картины.

    *

    Неожиданно для путешественников, "Васаби" оказался отличным комедийным боевиком, достойным продолжением таких работ Люка Бессона как "Никита" и "Леон-киллер". Мы удачно попали на прекрасный фильм, который утер нос многочисленным американским блокбастерам.
    Все-таки, французское кино до сих пор остается лучшим в мире!

    *

    Сюжет я пересказывать не буду. Скажу лишь, что в картине много сцен про Японию. Таким образом, с двенадцати часов нас постоянно преследовала японский тематика: сначала в выставочном зале, затем - по ходу просмотра "Васаби".
    - Уж не происки ли это профессора Цыцарского? - поделился я своими соображениями с Пауменом. - Видимо, косвенным образом, Базен Базенович зазывает нас в Японию!
    - Если бы билеты оплатил, можно было бы поехать, - рационально ответил Паумен. - А так, зачем бередить душу мечтами о Токио и Хокайде?

    *

    Выйдя из зала, друзья по старой традиции пошли в туалет: ведь это место имеет важное значение для каждого путешественника. Пока Паумен пропадал в популярном заведении, я рассматривал рисунки на стенах ночного клуба. Это, конечно, были петроглифы.
    Однако, данные рисунки мало напоминали подлинники из краеведческого музея. Местный маляр (по совместительству оформитель клуба), изобразил "шедевры древнего мироздания" весьма аляповато, с чрезмерным добавлением собственной фантазии. В итоге, получились фантазии на тему: петроглифы больше походили на каракули дошкольника или карикатуры сумасшедшего живописца.
    Увы, пошлость и творческая импотенция постоянно окружают нас!

    ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДУ

    *

    Друзья выбрались из "Карелии" на проспект Ленина около половины четвертого. Пройдя уже известный и нам, и читателям путь, мы минут через пятнадцать добрались до вокзала.
    С некоторым опасением путешественники приблизились к камерам хранения. Гризли напрягся и изо всех сил дернул за ручку двери. На этот раз неприятных сюрпризов не было.
    Мы спустились вниз и купили жетон у сонной тетушки в ватнике. Глотнув напоследок кофе из термоса, я засунул в автоматическую камеру тяжеленную красную сумку. Рядом Паумен положил фотоаппарат и термос.
    - До отъезда нам эти вещи не понадобятся, - мудро заметил мой товарищ.

    *

    Он набрал особый секретный код из буквы и трех цифр, который на свете знают только два человека (догадайтесь, кто?), опустил монету и захлопнул дверцу. Через секунду автоматически сработал замок.
    Путешественники остались налегке, с почти невесомым черным рюкзаком, однако мои руки уже так устали от переноски тяжестей, что ныли и ненагруженные.
    - В театр, в театр! - воодушевился мой товарищ, почувствовав себя свободным. - Желаю стать зрителем, и причем, немедленно!

    *

    На этой оптимистической ноте путешественники бодро вскочили в троллейбус N1 и покатили на улицу Кирова. Мы хотели приобрести билеты в "Творческую мастерскую" на спектакль с шокирующим названием "Пижама для шестерых".
    - Ты думаешь, это про групповой секс? - поинтересовался я у товарища.
    - Сам ты - групповой секс, - довольно грубо ответил Паумен. - Известная пьеса, пора бы и знать...
    - И о чем же? - не унимался я.
    - О групповом сексе! - прервал мой допрос Паумен. - Посмотришь спектакль и сам все узнаешь.

    *

    Друзья вышли из троллейбуса, и миновав закрытую столовую, с которой связаны ностальгические воспоминания пятилетней давности, двинулись в "Творческую мастерскую". Вид общепитовского заведения напомнил мне о чувстве голода.
    - Сначала, Гризли, билеты, - назидательно произнес Паумен. - Пища духовная должна стоять на первом месте!
    Вскоре показалась здание Карельской Государственной Филармонии. Именно здесь располагалась искомая мастерская.

    *

    Около театральной кассы полная женщина о чем-то задушевно беседовала с продавщицей. "Билетов нет" - гласила надпись на киоске.
    - Приходите в декабре, - любезно предложила нам тетушка. - Спрос на "Театральную мастерскую" - поразительный.
    - Да мы из Ленинграда, - попытался объяснить Паумен. - Завтра уезжаем.
    - Тогда идите в Драматический, - посоветовала женщина. - Или в Национальный....

    *

    - Ну, вот, - обозлился Паумен. - Говорил тебе: вчера надо было брать билеты!
    - Но ведь у нас не было времени, - пытался защищаться я. - Не переживай, Паумен, что-нибудь обязательно придумаем.
    Однако мой товарищ был безутешен.
    - Вечно ты, Гризли, не можешь понять актуальности момента, - заявил он. - Здесь мало театров, это тебе не Питер! Поэтому билеты надо было покупать заранее!
    В ответ я лишь пожимал плечами. Ну кто мог предположить, что в Петрозаводске столь сильный интерес к театральной жизни?!

    *

    Однако, вскоре мой товарищ приобрел присущую ему уверенность и бодрость духа.
    - Есть слава богу, и другие театры, - молвил он.
    Поэтому путешественники бросились на поиски альтернативы.
    Друзья вышли на знакомую улицу Карла Маркса: здесь и театры были неподалеку. Методом проб и ошибок, а также расспросов, мы вышли к Национальному Театру Карелии.
    К сожалению, сразу попасть туда не удалось. Сначала мы долго смотрели через закрытую дверь на уборщицу, а она на нас. После минутного переглядывания, я начал громко вопрошать ее через стекло.
    Оказалось, что вход в театр находится во дворе (пр. Карла Маркса, дом 19).

    *

    - У вас есть билеты на сегодняшний день? - хором спросили мы женщину за столиком.
    - Да, - весьма важно ответила она. - Сегодня - "Опасные связи"!
    - Вот и хорошо, - подумал я про себя. - Опасных связей нам как раз не хватает в Петрозаводске.
    - Сто рублей, - продолжила продавщица и стала искать билеты.
    - Только два осталось, - пояснила она.
    Мы с Пауменом смущенно и радостно заулыбались.

    *

    Внезапно женщина изменилась в лице.
    - Я же их обещала своим знакомым, - вдруг вспомнила она.
    - Уже поздно, - попытался спокойно сказать я, однако, мой голос дрогнул.
    - Мы из Ленинграда, - завел свою песню Паумен. - Завтра уезжаем...
    Похоже, что упоминание города на Неве подействовало.
    - Ладно, - сказала билетерша. - Посмотрите, этот спектакль очень хвалят...

    *

    Паумен тотчас повеселел - проблема вечернего досуга была частично снята. Из Национального театра путешественники вышли с чувством выполненного долга и с не менее серьезным ощущением голода.
    - До спектакля - около двух часов, - констатировал мой товарищ. - У нас есть последняя возможность осмотреть Петрозаводск при дневном свете.
    - Угу, - согласился я, глотая слюну.
    - Поэтому не будем искать дешевых столовых, а сразу пойдем в "Гостиный Двор", - закончил Паумен.
    Я кивнул головой и друзья напролом бросились к известному кафе, ибо очень хотелось кушать.

    *

    По пути мы миновали улицу Шотмана. Здесь был установлен небольшой обелиск этому малоизвестному деятелю.
    Предвкушая сытный обед, я начал распевать какую-то глупость в электро-поп стиле:
    - I am a shortman, shortman...
    I am a shortman!
    Паумен, похоже, не разделял моих музыкальных пристрастий. Он пару раз покосился на Гризли, и осознав, что сам я не умолкну, воскликнул:
    - Может, хватит дурью маяться? Помолчи, пожалуйста, хоть пару минут!

    *

    Вскоре мы ввалились в "Гостиный двор". Там было мило. Все радовало глаз, кроме высоких цен.
    Но "мы отдыхаем", как заявили Винсент и Джулс в знаменитом фильме Тарантино "Криминальное чтиво". Друзья заказали себе еды на 168 рублей и принялись в гордом одиночестве уплетать бульон да второе.
    Кстати, кафе "Гостиный двор" не отмечено на карте Петрозаводска, хотя в разделе "информация по городу" и имеется пункт "Кафе, бары". Поэтому, увы, не могу будущим путешественникам сообщить точный адрес.
    Очевидно, в информационный список заносились лишь заведения, заплатившие определенную сумму за рекламу или в 1999 году "Гостиного двора" просто не существовало. В любом случае, ныне кафе достойно описания, ибо имеет приятный интерьер и оригинальное оформление.

    *

    Более всего в "Гостином дворе" привлекают старые фотографии Петрозаводска. Они развешаны почти у каждого столика. После еды я тщательно изучил все раритеты, чем вызвал легкое недоумение персонала. Особое впечатление произвела панорама набережной начала ХХ века.
    Рассматривая ее, я в очередной раз понял, что Петрозаводск - замечательный город. Настоящему любителю северного края следует приезжать сюда как можно чаще!

    *

    После еды мы решили прогуляться по городу. На улице быстро темнело, и это ощущалось гораздо сильнее, чем в Питере. Путешественники беспланово побрели по первой попавшейся улице, по-моему, Андропова.
    Интересно, она до сих пор носит имя партийного функционера, пламенного чекиста. Разумеется, нарекли ее так сразу после смерти генсека. В то далекое время по всей стране вовсю переименовывали улицы, районы, города.
    Однако, дисциплинированные северные люди так и оставили улицу "андроповской". Хотелось бы узнать: из-за любви к генсекам и чекистам или из стремления к постоянству и стабильности?

    *

    Друзья же потопали по улице Дзержинского. Пройдя полквартала, мы остановились и долго рассматривали центральный почтамт: одно из немногих высоких сталинских зданий с характерным шпилем, украшенным пятиконечной звездой.
    Эта симпатичная конструкция притягивала взгляд, чем-то напоминая остроконечную католическую церковь.
    Напротив почтамта находился центральный "Детский мир".
    - Зайдем? - предложил Паумен. - Немного погреемся...
    - Я заодно и на игрушки посмотрю, - согласился Гризли.

    *

    В магазине имелся широкий ассортимент западных товаров. Лет двадцать назад выбор игрушек был раз в пятьдесят меньше.
    - У нас с тобой, Гризли, было хорошее детство, - принялся рассуждать Паумен. - Игрушки продавались доступные и однообразные. Сейчас же между детьми происходит настоящая классовая борьба, где все зависит от кошельков родителей. Одни могут позволить себе все, а другие (и их большинство), чувствуют себя несправедливо обиженными!
    - Это точно, - посетовал Гризли. - Долой капиталистическое общество потребления! Вернем детям России счастливое детство!
    - Почему ты начинаешь иронизировать, - возмутился Паумен, - когда я говорю вполне серьезные вещи?
    - Э-э... Видимо, от тупости, - пришлось признаться мне. - Я ведь разделяю твое мнение. Просто что-то изменить уже невозможно: не сажать же всех богатых в тюрьму...

    *

    Вскоре "Детский мир" остался позади. Мы же, по улице Свердлова, начали неторопливый спуск к набережной. Кстати, у Свердлова, председателя ВЦИК с ноября 1917 года, был очень сильный уклон в сторону Онеги.
    - Не троцкистский, и не бухаринский, - должен пояснить я. - Это у улицы наклон, географический...
    - Хватит умничать, Гризли! - прервал мои аллегорические изыскания Паумен. - Посмотри на эти косые дома! Как их строят при таком наклоне местности?
    - Это сложная работа! - принялся разглагольствовать я. - Несчастные жильцы имеют пол с наклоном градусов в тридцать. Во время сна постоянно съезжают с кровати...
    - И обрушиваются на голову глупому Гризли, - закончил Паумен. - Я тебя серьезно спрашиваю...
    - Увы, я силен только в болтовне, - пришлось признать мне. - В градостроительстве слабо разбираюсь...

    *

    Вскоре путешественники увидели весьма симпатичное здание. Так как Паумен в каждом полюбившемся городе желает иметь квартиру, мой друг стал традиционно присматривать "место для жилья".
    - Вот эта квартирка на третьем этаже меня устраивает, - сообщил Паумен.
    Друзья подошли к центральному входу в здание. "Комитет охотохозяйства и рыболовства" - гласила табличка на входе.

    *

    - Решено, - внезапно постановил Гризли. - Охотников будем выселять и немедленно! Я вообще против убийства животных!
    Автор этих строк наклонился к воображаемому сотовому телефону.
    - Владимир Владимирович? - подобострастно произнес я. - Гризли беспокоит... Владимир Владимирович, выселите, пожалуйста, охотников с улицы Свердлова... Да, звоню из Петрозаводска... Спасибо, долгих лет вам жизни...
    После этого Гризли обернулся к Паумену.
    - Все улажено, - безапелляционно заявил я. - Теперь этот дом полностью принадлежит нам!

    СНОВА НА НАБЕРЕЖНОЙ

    *

    Через пару кварталов улица Свердлова закончилась. Путешественники спустились к набережной. Она - была великолепна.
    Без всякого сомнения, онежская набережная - самое запоминающееся место в Петрозаводске, даже зимой. Несмотря на плохие погодные условия, отсутствие народа и дорожки, занесенные снегом.
    Я бы только посоветовал городским властям включать фонари, которые здесь имеются, и зимой. Ибо, чем зима хуже лета? И если есть фонари, стоит ли экономить электричество? Да на такой красоте стыдно экономить!

    *

    Когда мы подошли вплотную к Онеге, вокруг практически стемнело.
    - Что это за плавник? - внезапно заинтересовался Гризли, наткнувшись на ранее пропущенный памятник.
    - Давай посмотрим, - предложил Паумен.
    Долго чиркая зажигалкой над доской, друзья обнаружили, что перед ними - памятник дружбы русского и карельского народа.
    - Так-то оно так, - философски заметил Гризли. - Абстракцию и высокое искусство я всегда приветствовал. Тем не менее, дружбой в этой композиции и не пахнет...
    - Вот-вот, - согласился Паумен. - Плавник: он и в Африке плавник.

    *

    Затем друзья миновали всем известное Ухо.
    - Можно я шепну еще одно желание? - спросил Гризли у Паумена.
    - Давай, - милостиво разрешил мой друг.
    Гризли бегом помчался к дереву. Я шепнул в Ухо одно очень заветное желание, но не скажу его ни Паумену, ни читателям.
    - Почему? - спросите вы.
    А иначе не сбудется.

    *

    В самом конце набережной по-прежнему коротал свой век старинный баркас "Одиссеев ковчег". Там горело лишь одно окно: видимо, судно охранял сторож. Прямо за "Ковчегом" располагался пирс.
    Да, главное забыл сказать: лед с Онеги сошел! Стало чуть-чуть теплей, поднялся ветер и гордое озеро сбросило с себя ледяные доспехи. Около пирса, где одиноко горели редкие огни кораблей, стоявших на причале, грозно бурлила морская волна.
    Несмотря на мороз, мы довольно долго стояли и наблюдали за этим прекрасным зрелищем - несдавшейся Онегой. Друзья мои, это было просто замечательно!

    *

    На набережной ощущалась какая-то заброшенность и безлюдность. Морской вокзал, большое современное здание, был закрыт. Свет горел лишь в ресторане "Фрегат".
    - Кто сюда пойдет в такую пору? - поинтересовался Паумен.
    Мы пригляделись внимательней.
    Оказалось, во "Фрегате" намечался банкет. Опрятные официанты по-деловому сервировали столы.
    - Бандиты какие-нибудь припрутся, - догадался Гризли. - "Водку ели, веселились до утра"...

    *

    За Морским вокзалом расположилось мертвое Колесо Обозрение. Почему-то казалось, что оно вот-вот должно начать крутиться.
    - А помнишь, как здесь было людно пять лет назад! - припомнил Паумен. - Летом...
    - Парк с аттракционами, - добавил я. - Резные деревянные фигурки, толпы детей...
    Сейчас все дорожки замело снегом, фонари не горели. Идти в парк было даже несколько страшновато.
    Мы и не пошли. Вместо этого друзья направились к знакомой площади Кирова.

    *

    Рядом со зданием театра располагалась трибуна для выступлений. Очевидно, во времена застоя здесь заканчивались все петрозаводские парады и демонстрации.
    - Трибуну и сейчас используют, - сообщил мой товарищ. - Если что-то важное в городе случается...
    - Например, наш приезд, - согласился Гризли.
    Я оценивающе взглянул на своего друга.
    - Город ждет? - понимающе спросил Паумен.
    Я кивнул в ответ.
    Тогда мой товарищ поднялся на трибуну и толкнул для петрозаводчан прекрасную речь, которая навеки войдет в историю города.

    *

    - Выпьем по капучино в "Центральном"? - предложил я. - До спектакля минут сорок осталось...
    Мой товарищ не возражал, ибо начал замерзать от длительного пребывания на свежем воздухе.
    По дороге в кафе мы миновали памятник Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу. Думаю, это один из лучших монументов вождям мирового пролетариата в мире.
    Два пенсионера сидят на скамеечке: маленькие, невеликие и о чем-то беседуют. Милейший и добрейший постамент. Полное отсутствие глобализма.
    И как только подобное произведение искусства могли утвердить в годы застоя?!

    *

    Посетителей в "Центральном" было немного. Я еще раз полюбовался волком и зайцем на стене, котом Леопольдом. В зале играла тихая музыка.
    Атмосфера в кафе была настолько приятной и располагающей к отдыху, что друзья решили заглянуть сюда после спектакля.
    - Посидим, - одобряюще произнес Гризли. - Попрощаемся с городом, взбитые сливки с шоколадом слопаем. А уж потом, тропой оленя, отправимся на вокзал.
    В это время Паумен стал рыться в сумке в поисках театральных билетов.
    - Слушай, а они - без мест, - заявил мой друг. - Давай-ка поспешим, чтобы не сидеть на галерке...
    Друзья быстро допили свои капучино и направились в театр, который располагался как раз напротив "Центрального".

    СТАРОСВЕТСКИЕ ПОМЕЩИКИ

    *

    В небольшом фойе уже дефилировало немало завзятых театралов. Большинство составляли девушки. Они оделись в лучшие вечерние платья, и мы, в своих толстых свитерах, смотрелись среди публики белыми воронами.
    Паумен пошел покупать программку и вернулся несколько смущенным. Оказалось, вместо "Опасных связей" показывают "Старосветских помещиков".
    - Так уж получилось, Гризли, - обеспокоено сообщил Паумен, зная мое отношение к отечественной литературе 19-го века.
    Однако, в тот день у меня было прекрасное настроение, и расстраиваться из-за пустяков совершенно не хотелось.
    - Гоголь, так Гоголь, - философски среагировал я. - Лишь бы места занять удачные.

    К счастью, именно так и получилось.

    *

    Мой товарищ вовремя заметил, как открыли двери в зал.
    - Пошли! - шепнул Паумен.
    В результате стремительного рейда путешественники оказались в очереди желающих пройти где-то десятыми. Это был грандиозный успех! Миновав два коридора, друзья очутились в зале.
    Театральное помещение выглядело очень маленьким, чуть больше средней институтской аудитории. Справа находилась сцена, а слева - вдоль двух стенок - три ряда скамеек и несколько стульев.
    Таким образом, "посадочных мест" было не больше семидесяти.

    *

    Паумен по природной скромности попытался залезть куда-то подальше. Однако, я не позволил.
    - Занимаем лучшие места! - заявил Гризли и друзья сели в первый ряд.
    Устроившись поудобней, путешественники с видом победителей наблюдали, как зал наполняется народом. Вскоре почти все места были заняты.

    *

    Перед самым началом спектакля какая-то женщина, (видимо, работник театра) привела еще большую группу подростков. Петрозаводская молодежь с трудом устроилась в крайнем ряду; там сразу стало тесно и неуютно. Но привилегированных зрителей, вроде нас, это уже не касалось.
    Спустя минуту погас свет. В маленькой комнатке наверху показался звукорежиссер, молодой бородатый парень. Он нажал на пульте какую-то кнопку и в зал полилась тихая медленная музыка.

    *

    А вот достойно рассказать о спектакле мне сложно. Вкратце - перед нами развернулось тонкое и трогательное повествование о двух старичках-помещиках, супружеской паре.
    Образ жизни помещиков - размеренный, никаких событий не происходит. В основном, они обсуждают свои сны, качество еды, вспоминают былые истории. По ходу спектакля сначала умирает жена - Пульхерия Ивановна, а затем и главный герой - Афанасий Иванович.

    *

    Как рассказал мне Паумен, раньше существовало устойчивое выражение - "старосветские помещики". Так называли людей, у которых был узкий кругозор, отсутствовали жизненные интересы, инициатива. Одним слово, этим "званием" награждали самых заскорузлых обывателей.
    Однако то, что мы увидели на сцене, никак не являлось сатирой! Автор инсценировки и режиссер Владимир Золотарь показал помещиков совершенно иначе: привязанными друг к другу, неискушенными и по-своему очень милыми, самыми близкими людьми на свете.

    *

    Спектакль был сделан с минимальным применением техники. Из подручных средств использовался только стандартный круг на сцене, который крутился даже не электромеханически, а самими актерами.
    Зато помещики много и натурально ели: гречневую кашу, молоко, оладья.
    Мне это показалось чрезвычайно ценным.

    *

    Неизгладимое впечатление оставил Леонид Владимиров, исполнявший роль Афанасия Ивановича. Похоже, ему был очень близок сюжет пьесы. Фактически, он не играл, а жил на сцене. По крайней мере, именно так я и Паумен эту игру восприняли...
    А когда произошла финальная сцена: Афанасий Иванович уходит к своей жене, единственному близкому человеку; в вечность, в бескрайнюю долину смерти... мы с Пауменом просто не смогли сдержать слез...

    *

    Все это случилось не вчера, и не позавчера. Я составляю данные записки уже в январе, но светлый образ "старосветских помещиков" до сих пор волнует мое сердце. Ведь это - повествование о простых человеческих отношениях, без наслоения причудливых изгибов сюжета, смены масок и амплуа действующих лиц.
    А главное, история старосветских помещиков напоминает нашу историю: ведь мы с Пауменом - самые близкие люди на свете и тоже неспособны жить друг без друга.
    Стоит ли объяснять, почему именитые путешественники вышли из зала потрясенные?

    *

    Хотелось побыстрее оказаться на улице, но в гардероб была очередь. Беспечная молодежь, стоявшая рядом, о чем-то болтала. Видимо, на них спектакль не произвел большого впечатления.
    Я же по-прежнему испытывал сильное желание заплакать.
    - Очень убедительно, - только и смог сказать Паумен. - Тебе надо написать об этом!
    - Напишу, - не сразу откликнулся Гризли. - Мало того, дам интернетовский адрес театра: http://teatr.karelia.ru, http://teattteri.karelia.ru.

    *

    После спектакля требовалось определенное время, чтобы придти в себя.
    Мы покинули театр и по длинной лестнице спустились в уже известный читателям сквер-овраг. Там друзья долго говорили о том, что подобные спектакли - всегда волнуют: когда в сюжете находишь что-то очень близкое для себя.
    Все это время на нас равнодушно взирал огромный трактор, установленный на одном из цеховых зданий известного завода.

    ПРОЩАНИЕ С ПЕТРОЗАВОДСКОМ

    *

    Наконец, путешественники направились в "Центральный". Там должно было состояться наше неформальное прощание с Петрозаводском...
    Однако за какие-то полтора часа, которые мы провели в театре, кафе непредсказуемым образом переполнилось. Свободных столиков не осталось. Наверное, петрозаводчане почувствовали, что на дворе - субботний вечер и надо праздновать его всем вместе, в питейных заведениях...

    *

    Подтверждая мое предположение, среди посетителей обнаружилось немало пьяных.
    - Нет, меня такой вариант не устраивает! - заявил Паумен.
    - Меня тоже! - важно поддакнул Гризли.
    Поэтому мы пожали плечами и последовали по улице Маркса - петрозаводскому "созвездию кафе".

    *

    Однако, все они были буквально забиты публикой: словно горожане сговорились не пускать туда заезжих туристов. Исключение составило лишь молодежное кафе "Рандеву" - да и то, благодаря случаю.
    Когда мы заглянули туда, в кафе освобождался столик...
    Паумен его немедленно занял, а я встал в очередь к стойке.

    *

    Не могу сказать, что я пришел в восторг от посетителей. Нет, хулиганов или бандитов здесь не было: но путешественникам, людям непьющим и уже не юным, подростковое многолюдное кафе мало подходило.
    В очереди передо мной группа школьников все заказывала и заказывала пиво. Бармен долго цедил им каждую кружку из краника. Сам бармен, кстати, тоже был подростком и, судя по всему, атмосфера в кафе ему нравилась.
    Наивные пятнадцатилетние, судя по всему, испытывали чудовищную гордость оттого, что выбрались в кафе. Каждую новую кружку пива юнцы воспринимали как свалившиеся с неба сто тысяч долларов. Я же чувствовал себя не в своей тарелке.
    Во-первых, в свое время я выпил водки раз в десять больше, чем все эти подростки. Во-вторых, с сожалением рассматривал стоящий в уголке скромный лоток с пирожными. Выбрать-то оттуда было практически нечего.

    *

    Минут через десять очередь добралась до меня. Я заказал два кофе, два пирожных и, заплатив, чинно сел за столик.
    В кафе играла громкая музыка, молодежные кампании весело глушили пиво, а друзья ждали заказ и разговаривали о просмотренном спектакле.
    Внезапно какой-то молодой человек угрожающие завис над нашим столиком. Я подумал, что сейчас состоится драка - уж больно мы не вписывались в общий "контингент".
    - Извините, вам третий стул нужен? - вместо ожидаемой грубости, вежливо спросил парень.
    Я отрицательно покачал головой. Парнишка резво схватил стул и скрылся. Я облегченно вздохнул.
    - Да что ты беспокоишься, Гризли? - осудил меня Паумен. - Сиди в кафе, отдыхай спокойно!
    - Староват я для молодежных кафе, - только и смог пробормотать Гризли.

    *

    Наконец, принесли наш кофе с пирожными. Мы принялись довольно неспешно поедать сладости. Но, повторюсь еще раз, выглядело все это как-то неестественно.
    Публика поголовно пила пиво. Эмоции бурлили, юноши и девушки смеялись на полную катушку. Наблюдая за подростками, я почувствовал себя пенсионером.
    Выкурив по сигарете на прощанье, мы покинули "Рандеву". Это было место не для наших встреч.

    *

    - До поезда осталось два часа, - сообщил Паумен. - Давай постепенно прощаться с городом...

    И мы начали последнее бессистемное блуждание. Конечным пунктом этой прогулки неизбежно должен был стать железнодорожный вокзал.
    По улице Андропова друзья пересекли Ленина; затем вышли на улицу Красная. В этом особом районе города путешественники обнаружили две столовые, деревянные дома и бродячих собак.
    - Здесь можно было дешево поесть, - запоздало заметил Гризли.
    - Нужные заведения попадаются только тогда, - мудро ответил Паумен, - когда необходимость в них безвозвратно отпала.

    *

    По улице Антикайнена друзья прошли мимо центрального рынка. Здесь был обнаружен единственный в городе туалет (исключая вокзальный).
    - Это - чтобы "черным" было где пописать? - спросил Гризли, имея в виду рыночных торговцев "кавказкой национальности".
    - Нет, чтобы белым было где покакать, - ответил мой товарищ. - после употребления купленных на рынке фруктов.

    *

    Вскоре мы свернули на улицу Гоголя и случайно наткнулись на Дом Офицеров. Несправедливо обойденным вниманием во всех картах и даже в Интернете, этот "собиратель дубовых", оказывается, имел в своих недрах музей Великой Отечественной Войны.
    - Вот почему в краеведческом музее не было материалов о войне! - догадался Гризли.
    - Поздно, - правильно понял товарища Паумен.
    Впереди показалась улица Красноармейская. До вокзала оставалось рукой подать.

    *

    - Знаешь, мне очень понравилось в Петрозаводске, - признался Паумен. - У нас еще не было поездки на уикенд.
    - Это - привилегия западных людей, - согласился Гризли.
    - Зимой надо ездить в культурные города, - продолжил мой товарищ. - Ходить в кино, театр, греться в кафе.
    - Дней десять прожил бы здесь еще с большим удовольствием! - воскликнул я. - Мы так многого не увидели...

    *

    А в это время нашу беседу слушал знаменитый петроглиф с мыса Бесов Нос. Покалеченный православным крестом, исследованный многочисленными группами ученых, древний талисман не потерял своей волшебной силы. Всесильный бог древней и могучей религии, неизвестной ныне живущим на этой земле, потихоньку натягивал своего "ловца духа" и его манящие призывы неслись в направлении Петрозаводска.
    И путешественники слышали особый, захватывающий зов Севера, ощущали дух суровых северных земель; пучок ощущений, который проникает сквозь кожу прямо в сердце. И эта странная, концентрированная бесовская симфония манила нас, навеки привязывая невидимыми нитями к незабываемым карельским местам.
    Ведь, пришедший сюда - останется навеки, а раз посетивший - будет возвращаться всю жизнь!
    Так пел нам Бес в последний час петрозаводского путешествия. По крайней мере, мы так его поняли.
  • Комментарии: 16, последний от 18/02/2018.
  • © Copyright Медведев Михаил (medvgrizli@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/02/2018. 133k. Статистика.
  • Дневник: Россия
    • Оценка: 5.72*14  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка